Нелегалка Глава 9

 
Незаметно подкралась весна – любимое время года Людмилы. Уже с конца февраля кое-где стали встречаться цветущие плодовые деревья, зазеленели травой обочины дорог и пустыри, к апрелю  покрывшиеся зарослями желтой ромашки и ярко красными пятнами дикого мака. Приближался день рождения Людмилы. В России в это время оживала от зимнего сна природа, шумели на реках половодья, радостно щебетали птицы, бело-розовыми облаками буйно цвели сады, источая тонкий яблоневый аромат, и вслед за сережками распускались на березах нежно-зеленые листочки. Греческая весна Людмилу разочаровала: она мало отличалась от других времен года. С ее приходом разве что длиннее стал день, веселее пенье птиц, ярче солнце, в лучах которого на плоских крышах блестели никелированные цилиндры для подогрева воды, да жизнь все больше перемещалась из квартир на балконы. Здесь круглый год цвели то те, то другие растения, вечнозеленая листва обновлялась постепенно, никогда не исчезала у домов нежная газонная травка с розами. Надо бы благодарить природу за такую милость. А Людмиле было грустно без российской дружной весны с ее неповторимыми пьянящими ароматами черемухи и ландыша, без пышного цветения сирени всех оттенков от белого до густо-розового.
Интересно, как бы звучали «Времена года» Чайковского П.И., если бы он написал их в Греции? Наверно, это было бы что-то монотонно-радостное, ни жарко, ни холодно.
Размышляя таким образом, Людмила катила в коляске бабушку привычным маршрутом по краю проезжей части улицы, ловко лавируя и уступая дорогу идущим автомашинам. На всех пешеходных дорожках, прямо посередине в ряд, росли деревья, и проехать там с инвалидной коляской было невозможно. Госпожа Анна в конце зимы перенесла пневмонию, лечилась дома и очень ослабла после болезни, если сказать точнее – медленно, но верно угасала. Однако по-прежнему любила прогулки, хотя уже и сидела с трудом, и разговаривать могла только шепотом. Но недаром весной даже пни оживают.
Вот и знакомая платия! Гуляющие там пожилые греки тоже как-то помолодели и здороваться стали приветливее. Один из них еле передвигался с палочкой после перенесенного инсульта, но это не мешало ему каждый раз настойчиво приглашать Людмилу в кафе. От приглашений она, конечно, отказывалась под благовидным предлогом. Видя, что его попытки завести роман с русской безуспешны, он сказал: «Ладно, но когда бабушка умрет, я хочу, чтобы ты за мной ухаживала!» Людмиле было и смешно, и грустно. Почему-то на нее обращали внимание только «древние греки», которые, впрочем, выглядели моложе своих лет. Но порой случались и довольно интересные встречи. Так, однажды к ним на лавочку подсел пришедший с внуком мужчина интеллигентного вида, в возрасте, в прошлом учитель, и представился: «Янис». Он стал подробно расспрашивать Людмилу: «Скажите, только честно, что происходит в России? Почему, вы врач, вынуждены работать здесь в доме?» Он был хорошо осведомлен в вопросах политики и истории. Как могла, Людмила описала сложившуюся на родине ситуацию. А вот что происходит – самой бы знать! Тем не менее, ей была приятна эта сочувственная заинтересованность греков к судьбам ее страны.
Постепенно разговор перешел на медицинские темы, и господин Янис поделился с Людмилой своим горем: «У моей жены рак, ее прооперировали. После химиотерапии стало немного лучше. Просто не знаю, чем бы еще ей помочь. Слышал, на Кубе появилось какое-то лекарство из яда голубого скорпиона, очень дорогое. Я заказал через знакомого капитана. Даю ей эти капли. Как вы думаете, поможет?» Всегда трудно отвечать на такие вопросы. С одной стороны, не хочется убивать надежду, а с другой – сколько уже всяких «чудо - средств» кануло в небытие, не оправдав ожиданий!
Людмила верила в науку, но ее возможности не были безграничны.
- Будем надеяться, что вашу жену прооперировали своевременно, и верить в лучшее, - ответила она.
Затем, распрощавшись с собеседником, она повезла бабушку домой. У нее было еще немало дел по хозяйству.
По пути она зашла в магазин за продуктами, сготовила обед, покормила госпожу Анну, уложила в постель и взялась за уборку. Когда все было окончено, и квартира заблестела в лучах весеннего солнца, уставшая Людмила прилегла отдохнуть. Не прошло и четверти часа, как раздался звон разбитого стекла. Людмила выбежала на кухню и в отчаянии всплеснула руками. По полу растеклась лужа из янтарного оливкового масла, в которой искрились мелкие осколки бутылки. А на Людмилу невинными круглыми глазами очень заинтересованно смотрел кот Харис, любимец хозяйки. – Боже мой! – простонала Людмила. Если кто и издевался над ней в этой семье, так это кот, страдающий днем от одиночества. С приходом весны он совсем ошалел, носился по квартире, срывая салфетки и накидки, опрокидывая все на своем пути. Сколько уже ваз и пепельниц было разбито! Поистине ангельским терпением обладала Элефтерия, обожавшая кошек с детства. Хариса она нашла новорожденным котенком, кем-то жестоко выброшенным на мусорку, и выкормила из соски. Он вырос красавцем в белоснежной шубке и серой шапочке. Элефтерия покупала ему специальную еду, мягкие игрушки, кошачью постель, туалет и даже поводок для прогулок, который он тут же изгрыз, так как не терпел никаких ограничений.
Чувствуя полную безнаказанность, Харис творил свои проделки обдуманно, с фантазией. Он успевал лапами выгрести землю из горшков с комнатными цветами, проникнуть за решетку камина и потом оставить следы золы и сажи на кроватях, растрепать и изжевать букет из вазы, порвать в мелкие клочки рулон туалетной бумаги. Причем все это он предпочитал делать, когда Людмила заканчивала уборку, а от возмездия прятался в недоступные места.
Воспитывать его было невозможно, поскольку Элефтерия от великой любви позволяла ему буквально все. Он безбоязненно вышагивал по столам, заглядывал в тарелки  и выбирал себе лакомый кусочек. Когда Харис уже слишком наглел, Элефтерия ласково увещевала его, призывая  спрыгнуть на пол. Разумеется, он делал вид, будто не понимает, о чем речь. Тогда Элефтерия спрашивала Людмилу:
- А ты как говоришь по-русски, чтоб он ушел? Кажется, по-гречески он не понимает.
- Я кричу: «Брысь!», но при этом еще руками помогаю ему принять правильное решение, - отвечала Людмила.
- Нет, я так не могу. Он же пока ребеночек! – не соглашалась добрейшая Элефтерия. Надо сказать, и Харис беззаветно любил свою хозяйку. Вечерами у двери терпеливо ждал ее с работы, а потом не отходил от нее ни на шаг. Более того, устраивал сцены ревности: если Элефтерия собиралась уйти в гости, Харис цеплялся зубами за носки и пытался удержать ее. А уж если кто-то чужой приходил в дом и, здороваясь, целовал его хозяйку, тот непременно отведывал острых кошачьих когтей и зубов.
Людмила всегда любила животных, но порой серьезно опасалась проделок Хариса. За неимением мышей и тараканов он охотился за пальцами рук и ног беспомощной старушки, у которой не было сил даже отогнать от себя кота. Поэтому Людмиле приходилось всегда быть начеку, чтобы Харис не поцарапал бабушку или не влез в ее тарелку.
Но случались и забавные моменты. Смелый кот панически боялся только залетевших мух и солнечных зайчиков. Он стучал зубами, жалобно мяукал, и от страха у него дыбом вставала шерсть на хвосте.  Распушенный полосатый хвост дрожал и становился толщиной с туловище. Этакий кот-павлин!
Ничего подобного за русскими кошками Людмила не замечала. Впрочем, это было единственное существо в доме, с которым она говорила по-русски. Если не считать хлопот с непредсказуемым Харисом, Людмила постепенно привыкала к своей работе в семье Элефтерии, освоила основы греческой кухни с их пристрастием к оливковому маслу и лимонам. Не обошлось и без курьезов. Однажды ей поручили приготовить к вечеру рыбу. Каков же был ужас Людмилы, когда размороженная ею «рыба» оказалась каким-то морским чудом в виде мелких осьминогов, к тому же дорогостоящих. Но времени на раздумья не оставалось, и она, махнув рукой, потушила наугад этот деликатес в томате с луком.
Получилось что-то малосъедобное. Элефтерия мужественно поужинала этим блюдом и даже похвалила за оригинальность.
Лукия спрашивала, что нужно купить из продуктов на завтра, однако, Элефтерия отвечала: «Ты лучше знаешь», и оставляла деньги на продукты и хозтовары.
Людмила аккуратно собирала чеки из магазинов, но Элефтерия выбрасывала их, не глядя, и ворчала при этом: «Я ведь тебе уже говорила – не нужны они мне!» Иногда Людмила сообщала: «У нас осталось 3 евро», на что Элефтерия с юмором отвечала: «Да ты богаче меня! У меня всего 1 евро до завтрашней заплаты!»
Действительно, зарабатывала она не слишком много, но при этом не было в ней ни мелочности, ни скупости. Она не экономила на питании, ни разу не ставила Людмиле ограничений в пользовании телефоном, водой, лекарствами, средствами гигиены. В их отношениях царило полное доверие. Людмила вспоминала состоятельную семью врачей, рассказы подруг, и еще раз убеждалась: «Чем богаче, том жаднее». Так, в семье крупных судовладельцев додумались ежедневно опечатывать бутылки с кока-колой, чтобы работницы не выпили драгоценный напиток стоимостью в 1 евро, хотя те трудились на хозяев от зари до зари, не приседая.
Элефтерия, напротив, стремилась порадовать Людмилу чем-нибудь вкусненьким, никогда не забывала поинтересоваться ее самочувствием и часто повторяла: «Ты устала, иди отдохни». Поэтому несмотря на небольшую зарплату, Людмила не решалась поменять работу на более высокооплачиваемую. А такие предложения после новогодних праздников стали поступать по телефонной цепочке со всех сторон, и каждый раз Людмила отказывалась. Она по-прежнему не отлучалась далеко от дома из боязни попасть на глаза полиции.
Но однажды в конце апреля ей позвонила Надежда: «Хотим сделать тебе подарок на День рождения, чтобы он запомнился навсегда. Бери выходной на целый день, поедешь с нами отдыхать». Элефтерия порадовалась за Людмилу и сразу же согласилась ее отпустить. Эту необыкновенную поездку Людмила подробно описала в своем дневнике.