Страшный сон

Сегодня мне приснилось, что я снова работаю портье, но на сей раз — не в гостинице «Советская», а в самом Кремле. Причем идет война, конкретно — 1942 год, и в Кремле проводится совещание, как бить фашистов. Выступают генералы и офицеры, каждый рассказывает о своей тактической находке. В конце выступления все они почему-то подходят ко мне, вынимают из глаз контактные линзы (да-да, это ведь сон!) и кладут их в стеклянные чаши, которые я держу в обеих руках. Чаши наполнены жидкостью для линз, в правой руке у меня чаша для офицеров, в левой — для генералов. По окончании выступлений, ко мне подходит товарищ Сталин, запускает руки в обе чаши, вытаскивает линзы, комкает их в один большой комок и произносит какую-то историческую фразу, которую я, увы, не запомнил.

Затем декорации меняются. Я, по-прежнему, кремлевский портье. Но время уже иное, мирное, обстановка неуловимо изменилась. Я занят тем, что раскладываю черную икру по хрустальным вазочкам. Идет подготовка к банкету в честь советско-французской дружбы. Банкетная зала еще пуста, в ней никого нет, кроме меня. Внезапно входят Софи Марсо и Фанни Ардан. Они обе — обворожительно-красивы. Я хочу сделать им что-то приятное. Подобно товарищу Сталину из первой половины сна, я скатываю руками огромный шар черной икры и учтиво преподношу его дамам.

— С'est magnifique! (Это великолепно!)— восклицает Фанни, и ее великолепные груди волнуются в тугом корсете.

— Admirable! (Восхитительно!)— вторит ей Софи и смотрит на меня восхитительным лучистым взглядом.

Я улыбаюсь в ответ и говорю, почтительно склоняясь к бюсту Фанни, но продолжая смотреть на Софи:

— C'est un cadeau pour vous, mesdames! Un pour deux! (Это подарок для Вас, милые дамы. Один на двоих).

— Un pour deux? (Один на двоих?)— игриво переспрашивает Фанни и настоятельно-вопросительно смотрит на Софи.

— Pourquoi pas? Donc encore plus interessant! (Почему бы и нет? Так даже интересней!)— отвечает Софи и сладострастно облизывает губы.

И, представьте себе, после всей этой сцены, я, вместо того, чтобы валить обеих на фетишный кожаный диван, который прямо тут, рядом, —  закрываю крышкой шар черной икры, перевязываю его кипенно-белой салфеткой, вручаю дамам и, раскланявшись, возвращаюсь к своим делам.

Просыпаюсь в холодном поту. Как я мог? Фанни Ардан, Софи Марсо, «один на двоих», все эти призывные губы, волнующие бюсты, кожаный диван — как я мог так поступить? Закрыть, завязать, уйти, когда была уникальная возможность иметь секс на троих с самыми роскошными женщинами французского кинематографа? Нет, это решительно невозможно!

Читатель может подумать, что меня удержал пиетет перед знаменитостями. Нет, нет и еще раз — нет! Я вообще совершенно спокойно отношусь к знаменитостям.

Существует семейное предание, будто в раннем детстве я сиживал на коленях у маршала Буденного и дергал его за усы. Это весьма вероятно, ибо моя двоюродная тетушка была его любовницей (и, чуть позже, — любовницей Кобзона). В сознательном возрасте я тоже никогда не замирал от восторга перед известными людьми. Например, когда мне наступил на ногу Гоша Куценко (это было на презентации фильма «Параграф 78»), я окликнул его: «Эй, чувак» — и заставил извиниться. Входя в одно из издательств, я ушиб дверью Николая Сванидзе и на сей раз извинился сам — но я поступил бы точно так же, окажись на его месте любой другой. С Алексеем Баталовым я никак не мог разминуться на узкой дорожке в Коломенском, у Церкви усекновения головы Иоанна Предтечи; мы оба посмеялись и бочком-бочком разошлись. Пожилую Людмилу Касаткину я перевел через лужу по бордюру, у самого театра Советской Армии, успев сообщить, что восхищен ее ролью в «Укрощении строптивой». Наконец, в Екатерининском парке, я посторожил собаку Бориса Хмельницкого, звезды фильма «Стрелы Робин Гуда», этакого Джигурды 1970-х. Актеру надо было срочно отлить, а собаку одну он оставить боялся. Ну и посторожил, и спросил заодно о творческих планах. Кроме того, я хожу в один спортклуб с Алексеем Чадовым, и, когда жму от груди штангу, иногда прошу его подстраховать.

Из иностранных знаменитостей я знаком с преседателем компартии Великобритании Фридой Браун, которая приезжала к нам в школу на 1-е сентября в 3-м классе и погладила меня по голове. Я был тогда ослепительным блондином и меня все гладили, чисто автоматически. И еще с "Саруманом" Кристофером Ли, с которым я встретился при тех же обстоятельствах, что и с Гошей Куценко. Правда, за Кристофера Ли подошел извиняться его охранник. Или не извиняться — я не очень разобрал, что он сказал, было шумно.

На этом спокойном, ровном фоне несколько выделяются мои отношения с Сигурни Уивер. Познакомились мы с ней давно, еще в 1995 году, когда я и впрямь подрабатывал ночным портье в гостинице «Советская». Я тогда копил на квартиру и хватался буквально за все, что помогало получить немного денег. А в те времена портье была очень хлебная должность, из-за чаевых в долларах, марках и фунтах. Досталась она мне по блату, и проработал я там недолго. Но, тем не менее — успел познакомиться с Сигурни Уивер. Она тогда приезжала в Москву на какой-то фестиваль и остановилась у нас, в люксе. Следует отметить, что это было время ее необыкновенной популярности, после звездных ролей в первых двух «Чужих». И вот, мега-супер-голливудская дива внезапно, часа в три ночи, позвонила из своего номера и потребовала четыре махровых полотенца сверх комплекта. Я принес; было слышно, как она принимает душ в ванной комнате. Я зашел в ванную, чтобы повесить полотенца, и за  полупрозрачной дверью душевой кабины отчетливо увидел заманчивый силуэт обнаженной Сигурни. Меня поразил ее необыкновенный рост — она, пожалуй, была выше меня, и при этом очень стройная, с какой-то невыразимо привлекательной угловатостью в фигуре. Сигурни не выразила никакого беспокойства и продолжала мыться, пока я занимался своим делом.

И все же, в ситуации ощущалась некоторая неловкость. Чтобы разрушить ее, я громко спросил самым добродушным тоном:

— Say me please, what the hell you ordered so muсh towels? If you spilled something, I can wipe it myself. (Скажите, какого черта Вам столько полотенец? Если Вы что-то разлили, я могу это вытереть сам)

Дверца душевой кабины неожиданно уехала в сторону и божественно-нагая, соблазнительно-намыленная Сигурни выглянула наружу:

— I just like to wipe dry after a shower. One towel for one leg, one towel for another one and so on… (Я просто люблю вытираться насухо после душа. Одно полотенце для одной ноги, другое — для другой, и так далее)

Я улыбнулся, с удовольствием разглядывая красавицу, которая, кажется, желала смутить меня, а может, даже и напугать. Вместо положенного в такой ситуации «sorry» и моментального исчезновения из ванной, я подошел ближе с ворохом полотенец и ответил:

— Maybe, I can help you to cope with your numerous limbs? (Может быть, я смогу помочь Вам справиться с Вашими многочисленными конечностями?)

Сигурни посмотрела на меня примерно таким взглядом, как Верещагин из «Белого солнца пустыни»: помните, когда он бросил Сухову динамитную шашку, а тот прикурил от фитиля и небрежно откинул ее в сторону? Тогда Верещагин вот так же посмотрел и сказал: «Заходи». А Сигурни сказала по-английски:

— Be so kind! (Будьте так добры!)

И я с большим удовольствием вытер Сигурни с головы до пят, высушил ей волосы феном,  а потом поднял на руки и отнес в кровать. У меня никогда еще не было женщины такого роста, и поэтому я взял ее в четырех разных позах, чтобы получше освоиться с этим необыкновенным телом и запомнить все возможные ощущения. Примерно через час я был вынужден ее оставить, поскольку дежурил один, и не мог надолго покинуть свой пост у телефона.  Сигурни на прощанье улыбнулась и пошевелила пальцами — bye-bye! Через день она уехала обратно в Америку, и я больше никогда ее не видел, только в кино. Тем не менее, эта встреча полностью утолила мое любопытство к высоким женщинам, и я вновь стал получать удовольствие от женщин среднего роста.

И вот, представьте себе, через восемнадцать лет после этого случая, я отказался во сне от секса с Фанни Ардан и Софи Марсо. Господи! Неужели это старость?