Целилка

     Свечерело, и Никита Фалапаев набрал на мобильнике до тошноты знакомый номер. Откликнулся ласковый женский голос.
- Горячее предложение: секс-тур «К соседке за солью».
- Люсь, не дури. Мужа не признала?! У меня срочный заказ, придётся задержаться. – И, не дожидаясь хамского ответа, Никита отключил мобилу.
 
     Фонарь у дома светил, как целковый, и нужный подъезд нашёлся  без долгих блужданий. На условный стук в дверь быстро отозвались:
- Кто там?
- Дед Мороз! - как было велено, пропел Фалапаев тоненьким голоском.
- Не врёшь?
- Век воли не видать. – Прочитал Никита по бумажке.
Дверь приоткрылась, и Фалапаев шепнул в щёлку, плаксиво скривив губы:
- Я от Глафиры Ивановны. У меня к вам,  Наташа, небольшое дельце. Деликатный пустячок, на минут пятнадцать.

     В прихожей, куда впустили Никиту, тускло интимничал розовый абажур.
     - Глафира уверила, что вы дама конфиденциальная. Тайны в вас, как в бездонный колодец, как в дупло, как в подушку – могила одним словом.

     Женщина глумливо ухмыльнулась, и Фалапаев сунул ей в руку чахлую веточку мимозы.
     - Я к вам в постель! Нужна срочная сексуальная помощь. Жена влезла по уши в бизнес. Ведёт реалити-шоу «Ты, твой муж и я – вместе дружная семья». «Деловая» напрочь забыла о моём либидо. Недоласканный чахну на глазах, превращаясь в озабоченного сексомана. Уличных девок боюсь. После встречи с ними тяжело восстанавливать здоровье. В половом вопросе доверяю надёжным рекомендациям. Вот почему я у вас. Умоляю, подрегулируйте мой пениссцунчик для грядущих любовных утех.
     - На диете я, озабоченный ты мой. Живу месяц без борща. В лифчик положить нечего. Совсем схудобла, погнавшись за здоровьем. Практику временно прикрыла. Но, коль тебя Глафира прислала, отказать не посмею. Принимай какая есть. Смелее в комнату проходи. Я женщина деловая. Меня всякие бухты-барахты не волнуют. Меньше человека знаешь - лучше думаешь о нём. Рассчитаешься  полновесным американским рублём. Безденежное счастье идиоты придумали. Сам хоть прилично зарабатываешь?
     - Я пирсинг-мастер. Вставляю ювелирный лом в губы, в уши и пупок. Но по желанию клиента могу любую часть тела продырявить.
     - Хорошо, что ты мужик бабловитый! Фото жены принёс? Покладу его себе на мордашку, создам иллюзион присутствия твоей благоверной. Сразу почувствуешь себя раскрепощённым.
Глянув на фото, дама не сдержалась:
     - Вау-у-у! Да у тебя жена страшилка, кукрыникса дикая. Вляпался ты, парень, по самые коки. Совсем не бережёшь свой сексуальный инвентарь. Увидь пророк Моисей лицо твоей сожилки, написал бы на одну заповедь больше.
     - Моя жена внутренне красива. - Вступился за супругу Фалапаев.- До её духовной красоты доскрестись надо.
     - Прости, обидеть не хотела. Потому и спрашивать, где ты надыбал своё сокровище, не буду. Давай, хахаль-поскребун, ближе к делу. Представь себя оператором секс-машины, а  меня машиной для секса.
Фалапаев оживился и доверительно шепнул:
     - Слышал от сведущих людей, тренажёр изобрели по развитию мышц полового члена.
     - Был бы член, а мышцу подрихтовать простое дело. Заводишься как, нормально?
     - С пол-оборота.
     - Все так говорят. А на поверку приходится по часу рукоятку крутить. Счас погляжу чё там у тебя, муляж или действующий агрегат. Штаны скидай! Предъявляй своё богатство!
Бесштанного Фалапаева кудесница потащила в спальню. На стене в багете висел портрет моряка с угрюмым лицом.
     - Не пугайся. В жизни мой муж выглядит хужее-хужего. Руки и те мозолистые. На его беду корабль редко в порты заходит, и приходится горемыке между вахтами с собой работать. “Одной рукой держу твою фотографию, - пишет он в редких письмах, - другой думаю о тебе!”
     - Восхищён вами! – приложил руку к сердцу Фалапаев. - Ваш муж моряк дальнего плавания, в году бывает дома совсем что ничего. Такое испытание под силу выдержать женщине с волей.
     - Силы воли хватает от силы на месяц. Зато потом хоть пляши, хоть песни пой. Прекращаем болтавню! Пойду намарафечусь и вернусь до икоты красивой.

     Наталья вышла…и вошла совершенно голая с линейкой в руках.
     - Ну, чего притих? Я человек любознательный и с новым мужиком в постель без линейки не ложусь. На меня гляди! - её рука заскользила по телу. - Вот рощица, вот две горки. Вижу пейзаж тебе в целом знаком. Но-но! Со взглядом не шали! Глаза твои дуже щекотливые. Счас заговор отбубеню и начнём процедурить.
     Сложив руки меж грудей, Наташа забормотала:
     - Поспеши на мой лужок, милый мой дружок. Травка там уложена. Ровно так покошена. Грудь стоит высокая. Краля синеокая. Глазки подведённые. Ноженьки точёные. Ох! – замолчав, она упала спиной на кровать. - Любимый…, чёрт, имя твоё не вспомню...
     - Никита!- услужливо подсказал Фалапаев.
     - Всё, Никита! Трахадром подо мной. Действуй. Только уговор - нахрапом не брать. Мне с мужем на днях инвентаризацию тела проходить. Звонари доложили – корабль на подходе. Фото жены спрячь. Боюсь, отнегативится на мне. А мужики ныне пошли как один, привередливые, им грудь в полбуханки маловатой кажется.
 
     Состыковавшись, Фалапаев прилип к женщине, как банный лист, к мягкому месту. Считанные секунды оттиктакали, а  Никита с высунутым от усердия кончиком языка отвалился в сторонку.
     - Ой, Никитка! Ой, Никитка! – запричитала Наталья. - Неуклюжая вышла попытка. Ты представь, что вздымаешься по ступенькам на вершину Эйфялевой башни. Её, окаянную, с налёта не возьмёшь. Одолеть сможешь лишь размеренным шагом. Вот и ты, лёжа на мне не части. Ритм блюди, но без фанатизма. Как дитя малое всему учить надо. Давай заново пробуй! Твой стручок к попытке готов.  -  И Наташа убрала руку с фалапаевского паха.
Как день сменяет ночь, так и Фалапаев был то могуч, то не могуч. За вложением шло извержение до полного опустошения. Вот такое простое оказалось «лечение».

    А рано утром, настырно затренькал дверной звонок.
    - Ой, муж! - обмякла «целилка».
    - Ну, наконец-то! - простонал Никита и, обессиленный, откинулся на подушку.
    - Метелить тебе отсюда надо, а не расслабухой заниматься, – разволновалась Наталья.  - Мой моряк после кораблятской жизни диким возвращается. Орёт прямо с порога: « Если дознаюсь, что хоть какая мля на тебя косо позырила, отобью тому индюку охоту вообще на бабу зырить.» Свирепость в нём за время разлуки сгадючилась неимоверная. Глаза выпучит и на меня с кулаками прёт: « Ага! Не один я в твоих очах сижу. Вижу в них много разных сволочей. Щас  сволочь за сволочью выбивать начну.» - Ты синяки аккуратно расставляй! - прошу окаянного. - Мне ещё на работу идти. Но морячок вискаря стакан хлобыснёт и всё ему в драбадан. Так что, дружок, сигай в окошко и уноси ножки, пока в них кости целы. Если дверь сию секунду не открою, мой ирод раскрошит её в щепу. Да и ты хорош! Сказал минут пятнадцать пробудешь, а завис без малого одиннадцать часов.

     Хоть и была высота «недосикаемая» Фалапаев смело прыгнул в окно без подручных средств.
     - Может тебе посветить? - в окне, качаясь, висели фонариками груди врачующей.
     - Нет, спасибо. Я уже в клумбу воткнулся.

     Было сыро. По безлюдному скверу, расплёскивая лужи, бежала группа спортсменов. Никита пристроился к замыкающему и запыхтел тому в спину. Бегун обернулся и, не скрывая любопытства, спросил:
     - Вы всегда голый бегаете?
     - Всегда. - Цокая зубами от холода, отмахнулся Фалапаев.
     - И всегда с презервативом? – не унимался приставала.
     - С презервативом только в дождь.