Останови мое сердце. Пролог

                ***

По натуре своей я всегда была скептиком. Наверное, родилась с недоверием ко всему и вся, ведь иначе мою осторожность и подозрительность к жизни объяснить было бы попросту невозможно. Скептик и одиночка. Всегда предоставленная сама себе, практически с самого раннего детства. Лишь однажды я позволила себе такую слабость, как любовь, и в результате горько об этом пожалела. Обожглась, как обычно это бывает, когда погружаешься во всеобъемлющее, всепоглощающее чувство с головой и позволяешь сердцу править разумом. Обожглась и с тех пор начала ненавидеть мужчин. Считала их самовлюбленными эгоистами, двуличными обманщиками и обыкновенными трусами, предпочитающими в случае пожара сразу же прятаться в кусты. Сказывалось и отношение отца, которого по сути, у меня никогда и не было. С тех пор все представители сильного пола казались мне одинаковыми. Беспощадная злость разъедала душу и прожигала сердце. Я захлопнула дверцу. Сокрыла ото всех свои истинные чувства, обнажая лишь неприязнь. Стала бояться любить. Стала бояться терять. Но все когда-нибудь меняется. И однажды я просто встретила его…

                ***

ПРОЛОГ. МОЯ ИСТОРИЯ

  Проснулась я оттого, что яркое солнце за окном светило мне прямо в лицо, тем самым возвращая из царства снов в суровую реальность.
  Я в очередной раз умудрилась забыть про занавески?
  Проворочавшись в постели еще какое-то время и попытавшись вспомнить события прошлого вечера, я, наконец, сумела принять сидячее положение и протерла глаза ладонями.
  Голова немного побаливала, во рту ощущалась сухость, а перед глазами пару мгновений плясали белые круги.
  Да будут прокляты все дни рождения, на которых мне приходится выступать!
  Будильник, стоявший на дубовой прикроватной тумбочке, грозно показывал половину двенадцатого, словно тем самым обвиняя меня во всех смертных грехах, а солнечные лучи устилали широкую комнату, заливая ее теплом.
  Как всегда проспала полдня. Просто великолепно…
  В памяти пронеслось празднование дня рождения какого-то богатея, и то, как он пытался ко мне приставать, несмотря на все мои протесты. Внутри вновь взорвалась волна возмущения, в результате которой я вчера чуть не врезала этому самому наглецу по физиономии, и я поскорее попыталась прогнать навязчивые картинки.
  Кажется, пора включать в контракт на выступление пункт о том, чтобы никто не смел распускать свои грязные руки.
  Если бы мама была жива, то пришла бы в неописуемый ужас, узнай она о таком образе жизни своей единственной дочери. Родительница всегда пыталась оградить меня от жестокого мира, но, увы, не смогла спасти даже себя. После ее смерти я стала неуправляемой, жестокой и грубой. Это оказалась первая и самая тяжелая потеря в моей жизни. После аварии все существование стало казаться мне каким-то безумным хаосом. Дни сливались с ночами, проносясь перед глазами, словно миг, но жизнь оставалась серой и невзрачной. Словно пустой пепел, постепенно разлетающийся при неаккуратных дуновениях ветра.
  Я лениво потянулась и встала с кровати. Накинула на себя белый махровый халат и направилась в ванную, чтобы принять «утренний» душ. 
  Я любила принимать душ после сна, он бодрил и придавал сил, а мне, с моим по большей части ночным образом жизни, это было крайне необходимо, а осознание того, что занимаюсь любимым делом, помогало прожить очередной мрачный день. Не будь его, я бы точно потеряла остатки интереса к жизни.
  Теплая вода обволакивала тело, заставляя невольно улыбнуться. Полчаса пришлось потратить на то, чтобы высушить и причесать свои длинные, пушистые волосы, и еще столько же, чтобы выбрать наряд и нанести макияж. Легкий. Я предпочитала естественную красоту. Подвела глаза, нанесла немного пудры на лоб и щеки, подкрасила губы светлым блеском, и теперь из зеркала на меня смотрела не сонная кикимора, а златовласая красавица со стройной фигуркой и зелеными, словно изумруды, глазами.
  Глаза - это, наверное, единственный штрих внешности, который достался мне от отца. Возможно, это вообще единственная вещь, за которую его стоило бы поблагодарить.
  Правда, эти глаза больше не лучились жизнерадостным светом. Все прекрасное из моего сердца год назад безжалостно вырвал мой бывший молодой человек, а теперь остатки надежд втаптывал в грязь и новоприобретенный отец.
  Когда мне было два года, он служил в армии, вскоре получив более высокое звание и повышение. Его и так-то нелегко было застать дома, но после того, как он стал возглавлять секретный отдел, все только усугубилось. Отец полностью погрузился в свою работу: какие-то тайные военные операции, миссии, сборы, приказы начальства. И так далее, и тому подобное… Мать устала от всего этого, и они с отцом развелись, с тех пор я о нем больше ничего не слышала.
  А затем, осенью, произошла автокатастрофа, и мамы не стало. Опека над одиннадцатилетним ребенком перешла к нему, как к самому близкому и, в принципе, единственному родственнику, который к тому времени уже успел дослужиться до генерала.
  Так, спустя девять лет, у меня вновь появился отец. А вдобавок к отцу-генералу я получила и некоторое пристальное внимание прессы, которая, узнав о том, что у главнокомандующего армии страны, оказывается, имелась дочь, устроила вокруг меня шумиху. Но, несмотря на это своеобразное недолгое внимание, я оставалась одна в этом мире. Одиночка. Как и теперь. Как и всегда. Отцу и теперь было на меня плевать, он продолжал уделять внимание лишь своей работе.
  Хорош папочка!
  Наверное, просто такова моя участь. Участь Катарины Рассел, обреченной лишь на потери и боль...