абра- кадабра

 На том краю Земли живет человек (да, моя излюбленная тема писать про кого-то непонятного),
так вот, живет он себе не тужит, ну работа у него, ну может даже и учеба. Да, определенно учеба, трудная, сложная, но пары он часто пропускает; а на работе он уставший, почему? Ему нужно иметь довольно частый контакт с людьми, а он их побаивается или стесняется, хоть вроде и не голый стоит...
 Этот человек красивый, и мне кажется у него есть девушка, такая же высокая, как он и стройная. Они прекрасно дополняют друг друга, он тихий, а она веселая, он скромный, а она заботливая, он умный, а она... Ладно, пусть она будет тоже умная. Он читает книжки, глубокие, интересные, даже мне когда-то советовал, навязывал, говорил, что это стоящая вещь, только потом прочитал вслух пару строчек из середины и откинул ее на кровать со словами: "Ну и сказки, кто эту бурду заваривал?"
 Больше я этого человека не видела. Вы сейчас ухмыльнетесь, но он совершенно не комический персонаж. Его звали Кирилл, чего ж звали, и зовут. Я поначалу часто задумывалась об этом имени, две "л" на конце, это вам не одна. Жизнь бежала своим чередом, но в моей и без того забитой голове вертелись неугомонно эти две "л". Я всегда знала, чтобы не случилось, эти две "л" будут со мной, где-то в глубине сердечной реки, на дне притаились, ни течением, ни ветром не сломимы.
 Со временем я забыла, как его звали, только две "л" крутились, вертелись, петляли конетелью. А потом и вовсе, я стала любить воздух. Знаете, такое необычное чувство будто с тобой кто-то очень-очень близко, вот как ладони приблизить, сильно-сильно сжать, а потом отпускаешь, а в руке остается обратная сила и кажется, что тебя кто-то держит. Так ведь и с чувствами должно быть. Я не знаю где и с кем мой работяга, я даже не знаю как его зовут, только что-то держит за душу и шепчет: "Я здесь"
 Но вот уже несколько раз опадали листья и трижды таял снег, а я выхожу чистой-чистой, будто меня и не заронула непогода. Я не из сказки, вы не подумайте. Вот передо мной письменный стол, как и ваш, и на нем стопки тонких пластинок из которых так хочется, чтобы заиграла светлая музыка, но они белые, прямоугльные и требуют корректировки в тексте, а за тем должны поместиться в эту голову, забитую двумя буквами, как же их ".."
Я сижу и тружусь, я лежу и тружусь, я стою и учусь, я бегу и работаю, а затем опять все сначала. Кто я и что тут забыла, мне кажется, что я не там, где должна быть. Но ты же отвечаешь, что рядом, ты сжимаешь мне сердце, чтоб напомнить, раз ты тут, значит я на правильном пути.
 Но у меня закрываются глаза! У меня истераются суставы, мой голос сипнет от перенапряжения, моя голова запуталась в буквах, в мыслях, ведь я ими без тебя не умею пользоваться, я не понимаю зачем они мне! Сердце рвется канатом, который подрезают бутербродным ножом, вроде не больно, но нет ничего хуже медленного убийства, когда тебя приклеили к асфальту и запустили автобус на третью скорость! Я хватаюсь руками за грудь, уходи, уходи, я умру без тебя, убегай прочь. Спасибо Виктору Гюго, но я не успеваю дочитать "человек, который смеется", я не успеваю выучить Байрона на английском и сорвать авации, потому что у меня одна секунда, дорогой учитель, я не успеваю сказать вам "досвидания", а вы злитесь, если мы не соблюдаем этикет. Простите, тренировки, за неотработанную румбу и Джайв за невыученную вариацию, прости, список литературы, я уйду не интеллектуалом, прости мама, я не успела полюбить физику! Фары бьют в лицо, в них круглый свет, это ты? Ге... Как тебя? Две "л" или нет?
* * *
Вот и окончен день опять, каскадом мысли, свет и что-то теплое внутри. Тут нету смысла, нет идеи, и чувства с функцией kx+1, но что-то снова душу теребит.
Он где-то на работе, за учебой, с красивой девушкой в квартире за вином и там ребенок будет вроде скоро, там праздник или сложная неделя, а может опустевшая кровать. Там жизнь бурлит, кипит, и лопаются в чайнике пузырики, шипит вода, пролившись на огонь... Я чувствую, когда ты счастлив, пусть эгоистично, но главное, чтоб в чайнике была вода, а не сбегало масло.

А я стою над плиткою, ссыпая с горсти век.