Автостопом до Стамбула. Аланья - Перге

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО:http://www.proza.ru/2013/11/11/933


АЛАНЬЯ - ПЕРГЕ

26 января. На  подъезде  к  Анталье  нас  ждал  ряд  интересных  мест, которые  в  98  году  мы  проехали, не  осмотрев. Дело  в  том, что  все  они  находятся  в  стороне  от  дороги, а  т.к.  туда  и  обратно, кроме  как  пешком, не  добраться, то  на  осмотр  одного  объекта  уходит  примерно  день.

Первая  остановка  у  нас  была  в  селе  Манавгат, в  четырёх  километрах  севернее  которого  находится  водопад  Шеляле. Место  у  водопада  оборудовано  для  отдыха. Есть  сувенирные  лавки, небольшое  кафе  и  смотровые  площадки. Вход  стоит  сущие пустяки - 250  тысяч  лир, но  для  туристов  из  Башкортостана – бесплатно. Сам  водопад, хоть  и  сильно  шумит, но  далёк  не  то  что  от  Ниагарского, но  даже  и  от  нашего  Атыша. Река  по  всей  ширине  падает  со  ступеньки  высотой  метра  полтора. Но  увидеть  его  «живьём»  интересней, чем  на  открытках. Пока  любовались  водопадом, подъехал  автобус  с  иностранцами. Один  из  них, видимо  итальянец, подбежал  первым, без  лишних  церемоний  сунул  мне  в  руки  свой  фотоаппарат  и, улыбаясь  до  ушей, замер на  фоне  падающей  воды.

Пора  было  устраивать  привал, и  мы  вспомнили, что  на  подходе  к  водопаду, справа  от  дороги  мы  видели  два  вкусных  деревца. С одного  из  них  пацан  сбивал  палкой  апельсины. Причём  ветви  другого  дерева  просто  ломились  от  этих  ярких  плодов, но  оно  пацана  не  интересовало. Как  и  следовало  ожидать, плоды  второго  дерева  были  совсем  не  вкусные  и  даже  горькие. Такие  гибриды  часто  используют  в  городах  чисто  в  декоративных  целях – на  вид  красиво, а  есть  нельзя. Вероятно  это  смесь  апельсина  с  лимоном. Мы  научились  их  распознавать  по  зелёным  пятнам  на  оранжевой  кожуре, но  эти  пятна  видны  только  вблизи. К  счастью  пацан  приходил  к  сладкому  апельсину  как  в  магазин – по  мере  надобности. Поэтому  кое-что  осталось  и  на  нашу  долю. Так  что  место  привала  у  нас  было  живописное – на  берегу  реки, да  ещё  и  с  апельсинами.

Неподалёку  от  нас  отдыхал  явно  романтик. Он  приехал  на  машине  и, вроде  как  собирался  удить  рыбу, но  зачем-то  ещё  поставил  на  видном  месте  ружьё, красиво  прислонив  его  к  дереву. Так  бывает, когда  времени  на  все  желания  не  хватает  и  тогда  готов  ехать  на  велосипеде  и  одновременно  тащить  за  собой  байдарку, лук, металлоискатель  и  снаряжение  спелеолога. Надолго  этого  романтика  не  хватило,  и  вскоре  он  уехал.

 Точнее, собирался  уехать, но  забуксовал  в  небольшой  луже, которую  мог  бы  и  объехать. Но  это  было  бы  уже  не  так  интересно. А  так  он  сходил  на  дорогу, остановил  трактор, который  вытащил  его  не  из  грязи, нет – из  трясины. При  этом  он  не  только  испачкал  машину, но  и  сам  изрядно  вымазался  в  грязи, но  при  этом  был, вероятно, вполне  счастлив, ведь  ему  теперь  было  что  вспомнить  и  рассказать! Человек  в  своей  обыденной, серой  жизни  не  может  не  скучать  по  романтике,  и  склонен  находить  её  даже  там, где  её  вроде  и  нет. К  сожалению, помочь  романтику  мы  ничем  не  могли – между  нами  был  глубокий  овраг.

Потом  мы  отмотали  назад  четыре  километра  и  прошли  ещё  около  двух  в  сторону  древнего  Сиде. Жаль, что  зимой  день  короток. В  шестом  часу, уже  в  сумерках  мы  набрели  на  остатки  то  ли  моста, то  ли  акведука, украшенного  красивым, витиеватым  орнаментом. Небольшой  ручеёк  терялся  в  слишком  большой  для  него  долине. Вероятно,  в  древности  это  была  большая  река. Уже  в  темноте  я  пошёл  к  госпиталю, который  был  виден  издалека, где  мне  без  проблем  разрешили  набрать  воды.

27 января. Ночью  спать  без  палатки  было  довольно  прохладно. Утром  трава  вокруг  была  покрыта  инеем.
Пешком  дошли  до  древних  Сидов  и  тщательно  облазили  то, что  не  загорожено.
 
Из  путеводителя: «Сиды. Греки  селились  тут  прямо  у  моря. Как  сообщает  Страбон, греки  из  Сиды  настолько  слились  с  местным  населением, что  даже  переняли  его  язык. Во II  и  III вв. н. э. Сида  была  богатым  торговым  городом – не  в  последнюю  очередь  благодаря  работорговле. Театр  Сиды  был  крупнейшим  в  Памфилии. Ряды  для  зрителей  хорошо  сохранились, но  обломки  просциниума  рухнули  в  оркестру, некогда  оборудованную  большим  бассейном, в  котором  демонстрировались  морские  бои».

Надо  заметить, что  театры  сохранились  хорошо  почти  везде  просто  благодаря  своей  конструкции – там  просто  нечего  ломать. Обычно  для  его  устройства  использовали  естественный  рельеф  местности. Знаменитый  театр  был  за  забором. Вероятно,  кран  вытаскивал  из  оркестры  обломки  «просциниума», если  кто-то  понимает, о  чём  идёт  речь. Сам  город  сильно  разрушен  и  зарос  кустами  лавра. Везде  валяются  разбитые  колонны. Встречаются  помещения, украшенные  орнаментом. Остатки  былой  роскоши.

 Море  было  в  двух  шагах  от  развалин. Пляж  с  мелким   песком, переходящий  в  площадь  с  фонтаном. Красивые  виды  на  руины, шорох  волн  и  ласковое  солнце. Короче, турецкий  январь  в  полном  разгаре. С  такими  местами  было  жаль  быстро  расставаться  и  мы  долго  шли  мимо  шикарных  отелей, которые  будто  соревнуются  друг  с  другом  в  оригинальности  и  помпезности. До  вечера  ещё  прошли  около  12  километров, пока  не  облюбовали  сосновый  бор, где  нашлось  много  укромных  уголков. Правда, там  кто-то  то  и  дело  постреливал. Вскоре  садануло  где-то  рядом,  и  было  слышно, как  по  веткам  застучала  дробь. Потом  появился  и  сам  охотник – тоже, видно  из  романтиков. В  кого  он  там  палил, осталось  для  нас  загадкой. Кроме  мелких  пичуг  другой  живности  мы  не  видели.

28 января. Ночёвку  в  сосновом  бору  рекомендую  всем. В самом  деле, мало  ли  мы  дома, в  повседневной  жизни  нежимся  в  тёплой  постели, под  надёжной  крышей  и  за  толстыми  стенами? Ехать  ли  ещё  за  этим  за  тридевять  земель? Там, в  бору  даже  палатку  ставить  не  хотелось. Пахло  хвоей  и  ещё  каким-то  душистым  кустарником. Да  и  на  подстилке  из  опавших  иголок  мягче, чем  просто  на  камнях. А  что  не  жарко, так  ведь  зима!

Утром  для  разминки  немного  прошли  пешком  и  чуть  не  дошли  до  красивых  видов  на  заснеженные  горы, от  которых, видимо, и  веяло  холодом. Почему-то  самые  красивые  виды  открываются  из  окна  машины. Водитель  на  этот  раз  был, похоже, не  из  тех, кто  много  зарабатывает. Во  всяком  случае, когда  мы  попросили  его  остановиться  на  повороте  к  развалинам  Аспендоса, он  захотел  денег  за  свою  услугу.

Такие  случаи  взаимного  непонимания  иногда  случаются. И  в  этом  нет  ничего  удивительного. В  понятии  многих  слова  «иностранец»  и  «толстосум» - синонимы. И  это, вроде  бы,  логично: нет  денег – сиди  дома. В  этом  случае  заветные  слова: «автостоп»  и  «пара  юк»  как-то  не  воспринимаются. С  деньгами  у  нас  было  почти  по  нулям. Уже  дважды  я  заходил  в  пекарни  и  просил  продать  нам  «куру  икмек» - чёрствый  хлеб. Не  знаю,  куда  тот  водитель  дел  те  три  рубля, которые  мы  ему  подарили. Может  сразу  и  выбросил. Но  ничего  больше  мы  предложить  не  могли.

До  развалин  Аспендоса  от  поворота – три  километра. Справа – поля, слева – апельсиновый  сад, спрятанный  за  стеной  высоченного  тростника. Похоже, что  и  древние  стены  местные  жители  используют  вместо  заборов. Далее, на  возвышенности  мы  увидели  развалины  какого-то  храма. Дорога  пошла  среди  кустарника, в  котором  кое-где  можно  было  различить  руины  неких  строений, представить  которые  во  всей  своей  первозданной  красе  было  уже  невозможно. В  этих  кустах  мы  спрятали  свои  рюкзаки, но  погулять  в  своё  удовольствие  не  удалось. Аспендос  не спрятан за забором, вероятно  из-за  своих  немалых  размеров. Но  нам  повстречался  турок  в  защитного  цвета  униформе, прятавший  что-то  под  полой  своего  френча.

Он  назвался  Ахметом  и  пояснил, показывая  маленький  автомат  «узи», что  он  жандарм. Мы  не  могли  понять, что  ему  от  нас  нужно? А  он  просто  хотел  показать  нам  Аспендос. Думаю, что  без  него  мы  бы  увидели  больше. Нам  показалось, что  турки  просто  не  успевают  всё  откапывать – столько  у  них  древностей. Вот  и  для  Аспендоса  всё  ещё  только  начиналось. Раскопки, видимо  идут  по  объектам. То  есть, они  берут, к  примеру,  храм  и  откапывают  его  до  фундамента. Особенно  любовно  восстановлен, конечно, театр, который  уже  начал  приносить  прибыль – туда  пускают  за  какие-то  3 млн. лир.

Но  театр  впечатляет  и  снаружи  и  частично  виден  сверху, со  скалы, к  которой  он  и  пристроен.
Ахмет  в  разговоре  скромно  пожаловался, что  им, жандармам, не  платят  деньги. Ей богу, что-то  в  нас  было  в  тот  день, что   отличало  нас  от  нищих. Или  сказывалась  близость  интересного  объекта? И  были  бы  деньги, разве  их  было  бы  жаль  для  такого  славного  парня? В  самом  деле: автомат  же  дали – о  какой  зарплате  вообще  может  идти  речь?

Из  путеводителя: «Аспенд  на  Эвриметоне. Река  (нынешнее  название  Кёпрю)  в  древности  была  судоходной. В  её  устье  в  466 году  до  нашей  эры  произошло  сражение  между  персидскими  кораблями  и  флотом  Делосского (Афинского)  морского  союза. Александр  Великий  в  334  году  силой  присоединил  город  к  империи  из-за  неуплаты  аспендийцами  полагающейся  дани. Важнейшая  достопримечательность  Аспенда – видимый  издалека  театр. Он  был  построен  при  Марке  Аврелии  в  161 – 180 гг. н. э.  и  всё  ещё  способен  принять  15 000  зрителей. Для  строительства  использовались  местный  известняк  и  мрамор».

Как  можно  видеть  по  этой  заметке, аспендийцы  отличались  скупостью  ещё  при  Александре  Македонском, за  что  в  своё  время  и  поплатились. Кстати, нигде  больше  нет  такой  высокой  платы  за  вход  в  театр, где  не  проходит  никаких  спектаклей.
Спускаясь  к  дороге, встретили  продавца  монет. Почти  в  точности  повторилась  сценка  98  года  у  Эфеса, только  парень  был  постарше  и  монеты  у  него  были  как  медные, так  и  серебряные.

 Говорит, что  нашёл  их  с  помощью  металлоискателя. Казалось, что  тут  действительно  проще  найти, чем  подделать, особенно  учитывая  масштабы  того, что  ещё  не  раскопано. Смущала, правда, долговязая  фигура  жандарма  Ахмета  с  автоматом  под  полой, но  ведь  и  копать  можно  где-то  на  стороне  или  по  ночам. Нам  встречались  глубокие  раскопы  у  стен, едва  выступающих  из  земли. Денег, чтобы  торговаться, у  нас  не  было, но  во  время  стоянки  поезда  в  Пензе  я  нашёл  кварцевые  часы – мы  пошли  с  Валей  в  аптеку  и  я  чуть  не  наступил  на  них  на  площади.

Достав  часы, я  сказал, что  мог  бы  расстаться  с  ними  за  четыре  монеты. Парень  удивился  и  сказал, что  при  всём  уважении, моим  часам – грош  цена. Похоже, торговец  был  коренной, местный  аспендиец. Не  зря  они  в  своё  время  достали  Александра. Я  положил  часы  в  карман  и  взялся  за  лямки  рюкзака. Когда  мы  уже  пошли, парень  предложил  мне  две  монеты. Часы, которые  теряются,  были  мне  ни  к  чему – у  меня  были  свои. А  монета, как  никак, всё  же  память. Позднее, уже  в  Уфе, когда  я  обратился  за  справкой  к  нумизматам, те  сразу  потеряли  интерес  к  этим  монетам, узнав, что  они  из  Турции. Говорят, что  их  там  делают  мешками. Всё  может  быть. Конечно, чтобы  быть  уверенным  в  подлинности  монеты, надо  найти  её  самому.

По  пути  на  трассу  мы  попробовали  ещё  одну  разновидность  апельсина. Когда  он  растёт  рядом  с  мандарином, то  приобретает  частично  и  его  вкус – в  плодах  меньше  кислоты.
На  трассе  мы  остановили  машину, идущую  аж  до  Стамбула. В  другое  время  такой  удаче  можно  было  бы  только  порадоваться. Но  не  за  тем  мы  приехали, чтобы  только  наматывать  километры, поэтому  через  30  километров   вышли  на  повороте  к  Перге. Два  километра  до  развалин  очередного  античного  города  мы  бы  прошли  быстрее, если  бы  нас  не  задержал  продавец  ковров. Похоже, его  не  смущали  наши  рюкзаки,  и  он  хотел  загрузить  нас  ещё  и  коврами. Это  был  своего  рода  артист – так  мастерски  он  демонстрировал  нам  один  из  самых  маленьких  своих  ковриков. Возможно, это  была  репетиция, чтобы  не  потерять  квалификацию  в  отсутствие  покупателей. Но  как  бы  то  ни  было, он  дал  нам  передохнуть  и  угостил  соком.
Перге,  или  точнее, то  что  от  него  осталось, обнесён  колючей  проволокой, но не  такой  добротной, как  Эфес. До  темноты  мы  пробрались  на  территорию  и  заночевали  в  кустах, среди  развалин.
 
Из  путеводителя: «Перге. Когда-то  был  связан  с  морем  судоходной  рекой  Кестр. Первое  поселение  возникло  здесь  около  1000 г. до  н.э.  и  представляло  собой  акрополь  на  холме (там  сейчас  раскопы  археологов  и  груды  черепков)  в  северной  части  нынешней  территории. В  VII в. до н. э. Перге  перешёл  сначала  к  лидийцам, потом  к  персам. Александр  Великий  совершал  отсюда  завоевательные  походы  на  Сидон  и  Аспенд.  Сельджуки  поклонялись  здесь  пергейской  Артемиде. В  133 году  до  н.э.  Перге  перешёл  к  Риму. Около  80 года  до н.э.  город  был  разграблен  римским  проконсулом  Верресом, который  был  за  это  осуждён  Цицероном  в  его  «Речах  против  Верреса». В  раннехристианский  период  Павел  и  Варнава  выступали  здесь  со  своими  проповедями».