Глава iii москва. работа в коминтерне и переход на

ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистиче-ского Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информа-ционного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Комин-терна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахна-заровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали сущест-венную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в пе-риод между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средст-вами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и опре-делило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике еди-ного фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Междуна-родной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали бы-стро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Од-нако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безус-пешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Со-ветский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступле-ние рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за от-сутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем опре-деленная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зи-новьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возмож-ность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движе-нии и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значе-ние «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий со-стояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую пар-тию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискус-сии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организаци-онные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбю-ро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро вхо-дил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руко-водящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников не-многочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характе-ра. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариа-та. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар ор-ганизационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характе-ризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не ме-нее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закон-читься ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреп-лять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димит-ров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Ко-ларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Сек-ретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объе-диненной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требова-ние уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов По-литсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руко-водителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИК-КИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс спе-циально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империали-стической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской револю-ции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному дви-жению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопро-сы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По со-стоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Стали-на и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозов-ский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообраз-но познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономиче-ского и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информаци-онно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка ин-формационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положе-нии в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным об-разом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  инфор-мационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 де-кабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведую-щий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался те-кущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятниц-кий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инст-рукторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводи-ла в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответствен-ных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число мог-ли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строи-тельству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных во-просов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных ком-партий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реаги-рование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посред-ством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартий-ных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом пере-стройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и форму-лирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отде-ла (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в ко-торую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульб-рихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший ру-ководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руко-водителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впо-следствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел ан-тиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых перепле-талась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то вре-мя Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, лите-ратуры, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шиф-ровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других доку-ментов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, доку-ментов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномо-ченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдава-лись приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, вы-деляемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу под-чинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел так-же занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  до-кументы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС пе-редавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто перепле-талась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Рем-меле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического со-трудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и биб-лиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни пар-тийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в чле-ны РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, приня-тие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энер-гии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимо-сти в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  до-вольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заво-дах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоот-ветствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все склады-валось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответ-ствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась не-интересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много форма-лизма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как от-кровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убе-ждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрица-тельно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным при-глашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой пере-вести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мне-нию, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно ру-тинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и оста-новиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим мате-риалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым ха-рактером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язви-тельным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ря-да отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чинов-ников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказыва-нии своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать за-висть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендер-секретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематиче-ское изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и комму-нистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секция-ми. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным сек-ретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеп-пер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и провер-ки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пят-ницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расши-ренного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к плену-му. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, кото-рый был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследст-вии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две кни-ги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смо-лянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунисти-ческий интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответствен-ным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Испол-ком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунисти-ческих партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инст-рукторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных вы-соким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою оче-редь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не спо-собствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе ра-боты Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Орто-докс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до рево-люции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должно-стей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секре-тариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отде-лом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсек-ретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выноси-лись на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  во-просов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секре-таря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возник-новения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и воен-ной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регу-лярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посы-лали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической ра-боты у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хо-тят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руково-дством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хо-чет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зор-ге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не пар-тийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «под-полье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращает-ся к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомен-дацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслужи-вающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекоменда-ция сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала сто-процентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и коммен-тариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструкти-ровали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сиро-ла.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что соз-даны и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинаю-щих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунисти-ческой партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ни-чего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские комму-нисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газе-те «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунисти-ческой партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Ри-харда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли пере-водчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идео-логическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повест-вует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть поли-тических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоян-но стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммуни-стической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекрета-риат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - вид-ный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей ком-партии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и един-ственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Комин-терна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепен-ных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе кон-гресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с ру-ководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами кон-гресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Мо-скву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию кон-гресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным со-трудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадле-жать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены манда-ты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим от-ветственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторон-никам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хо-тя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, уча-стник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран чле-ном АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обя-занностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бу-харина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИК-КИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывает-ся  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистиче-ской стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема рево-люционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обви-нил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из со-става Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пле-нуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, вы-деляются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополи-тик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Буха-рину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях леген-ды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некото-рые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление авто-ра, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретиче-ским  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сра-зу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зор-ге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно воз-никает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотруд-ничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Ману-ильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  доку-менты позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о вы-полнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в бли-жайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пят-ницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя по-ручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке про-граммы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положе-ние Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привле-кался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только от-мечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатыва-лись в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и ни-как не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повто-рим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бу-харина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтвер-ждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выста-вить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Мо-лотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Мо-скву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстанов-ка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы кон-гресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обес-печить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Не-смотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пят-ницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  пар-тийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принци-пиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге поло-винчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на не-определенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая об-становка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его спо-собностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокра-щениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может оз-начать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости со-вать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спо-койно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну пар-тию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хо-тят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувст-вующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недо-вольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода ра-боты в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал актив-ное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецен-зий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического харак-тера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интерес-ные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания не-большой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки вы-ехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для ин-формирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цен-зурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предпри-ятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему сред-ства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господи-ном». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непо-средственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы дейст-вительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь про-ехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообраз-ного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести не-дель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько по-смотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по прави-лам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы поду-мать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоя-лась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь со-трудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицатель-ную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближай-шие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ве-дется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним сло-вом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Ва-сильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по ка-кому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелоч-ными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трам-вае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно не-справедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лен-дерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсек-ретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нерв-ничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растра-тах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на от-рицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК ком-партии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансиро-ванием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намечен-ные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норве-гию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основате-лей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – по-мощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народ-ной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколь-кими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые по-знания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норве-гии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии зани-мался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от не-го. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются си-лы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. По-хоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими ру-ководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х го-дов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Ва-сильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем бо-лее в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внут-ренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего от-делом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секрета-риата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляе-мый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной ко-миссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большо-му счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдви-нула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пле-нума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось счи-таться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в эконо-мическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обви-нил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Полит-секретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внима-тельно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении кол-лективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведе-ния партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клеве-ту, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновре-менно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически не-выдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а испод-тишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппози-цию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политиче-ском плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренно-стью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических си-туациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очер-нив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приез-да в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответст-вию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструк-тора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла пони-мание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пле-нума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Кууси-нен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания ис-пользовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инст-руктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  факти-чески заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими пар-тиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюби-вый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинст-вом выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об исполь-зовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а пере-ключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже ока-зал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием от-несся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на по-сле Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясно-стей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых до-кументов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентиро-вочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие ин-струкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые свя-зывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложе-нии принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Ста-лина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявле-ны политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Прези-диума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чи-стки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от не-годных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зор-ге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно су-дить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в ру-ководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёп-ки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих меро-приятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чист-ки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался по-слать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсу-ждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чи-стки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его сто-роны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покрови-телей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясны-ми слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде фор-мулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным това-рищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  со-провождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной инфор-мации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, стар-ший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ло-вец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу совет-ского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла по-мочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фото-графии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но по-сле стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не прово-дил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и со-стоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единствен-но выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры совет-ской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятниц-кого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне со-мнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существова-ла практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для вы-полнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес пред-ставляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены поли-тические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИК-КИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных эле-ментов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его прось-бы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Комин-терна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное рас-поряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он ска-зал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными све-дениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Мо-скву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпро-миссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения пар-тийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционе-ров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботи-ровала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛО-ВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об от-командировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. На-пример, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя осо-бое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлага-тельного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и по-этому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западно-европейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого ос-тавить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, постав-ленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зор-ге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в по-становлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездейство-вала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной раз-ведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его само-любие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме то-го, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением пар-тийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 го-ду в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие совет-ские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых скла-дов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с неле-гальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журна-ле «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Герма-нии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рей-ланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая бу-дет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зор-ге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересека-лась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондиро-вал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немед-ленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о са-мом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член ком-партии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника на-чальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и без-граничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная ко-миссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные рас-ходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппа-рата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее по-считал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Герма-нию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результа-тов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки ме-жду Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серь-езно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень опре-деленное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный ра-ботник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение ре-шиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних изда-тельств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возмож-ный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мне-нии руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зор-ге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для перегово-ров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые наме-ки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзы-ваются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никако-го желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после бесе-ды посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, кото-рое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суж-дений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, за-бежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был че-ловеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со мно-гими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темпера-мент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие прове-дения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюци-ей «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но за-являет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фрак-ции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рас-суждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в каче-стве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними про-должал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ир-ландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть не-дель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осущест-вленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там офи-циального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывает-ся,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматри-ваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Комин-терна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, ко-торые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое вре-мя против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и час-тично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для док-лада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он об-ращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содер-жание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные прось-бы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были катего-рически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  реше-ния просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, вы-яснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, на-чавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу со-ответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и под-черкивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Мно-гие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство рабо-ты Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с не-обычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убеж-денность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был ну-жен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. По-этому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего не-обычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обе-щал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге по-слали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появи-лась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: кни-га американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зор-ге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и эко-номическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информа-цию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный от-дел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и до-ложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые суще-ственные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторон-няя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных ком-партий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и ча-стных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области эконо-мики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военн-ным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще опреде-леннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следую-щей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контакти-ровавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей раз-веддеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспон-денцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрально-го берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обес-печить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собст-венными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Анг-ло-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную по-мощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общест-ва «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об ан-нулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в про-шлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала по-степенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 го-да в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, пред-ставляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы го-товы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя стра-нами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Со-ветскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от от-дела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зор-ге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. нача-лись переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского прави-тельства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сен-тября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить по-литическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получи-лось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Мо-скве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зор-ге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определен-ный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руко-водства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Од-на из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристи-ка преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масшта-ба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, спе-циалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их вы-езда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской раз-ведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к рабо-те в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме наме-ков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Раз-ведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который на-глядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной при-кидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве воль-нонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международ-ной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими против-никами. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время тре-бовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привле-кали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как та-лантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособно-стью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, ре-волюционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они при-гласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Ста-лина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «буха-ринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Ману-ильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не под-держивали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартия-ми. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчи-вость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких лю-дей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухарин-цами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вме-сте с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, на-рушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невы-держанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руково-дящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, уме-ние держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуж-дались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, от-сюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заве-дующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппара-та ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге дава-лись отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лест-нице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - ме-жду Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «ап-паратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Та-кими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до это-го он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается мно-гими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой на-стойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как счи-тал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «поли-тически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохо-ждением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницко-го, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Гер-лаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому вы-сказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связа-на с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредст-венные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозритель-ностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо при-держиваясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и други-ми  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не при-несла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его само-стоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложив-шимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые ав-торы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зор-ге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сен-тября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в пери-од с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистиче-ского Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информа-ционного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Комин-терна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахна-заровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали сущест-венную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в пе-риод между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средст-вами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и опре-делило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике еди-ного фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Междуна-родной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали бы-стро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Од-нако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безус-пешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Со-ветский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступле-ние рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за от-сутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем опре-деленная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зи-новьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возмож-ность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движе-нии и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значе-ние «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий со-стояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую пар-тию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискус-сии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организаци-онные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбю-ро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро вхо-дил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руко-водящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников не-многочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характе-ра. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариа-та. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар ор-ганизационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характе-ризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не ме-нее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закон-читься ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреп-лять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димит-ров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Ко-ларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Сек-ретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объе-диненной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требова-ние уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов По-литсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руко-водителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИК-КИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс спе-циально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империали-стической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской револю-ции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному дви-жению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопро-сы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По со-стоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Стали-на и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозов-ский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообраз-но познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономиче-ского и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информаци-онно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка ин-формационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положе-нии в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным об-разом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  инфор-мационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 де-кабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведую-щий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался те-кущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятниц-кий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инст-рукторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводи-ла в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответствен-ных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число мог-ли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строи-тельству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных во-просов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных ком-партий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реаги-рование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посред-ством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартий-ных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом пере-стройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и форму-лирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отде-ла (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в ко-торую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульб-рихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший ру-ководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руко-водителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впо-следствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел ан-тиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых перепле-талась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то вре-мя Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, лите-ратуры, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шиф-ровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других доку-ментов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, доку-ментов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномо-ченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдава-лись приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, вы-деляемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу под-чинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел так-же занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  до-кументы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС пе-редавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто перепле-талась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Рем-меле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического со-трудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и биб-лиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни пар-тийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в чле-ны РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, приня-тие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энер-гии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимо-сти в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  до-вольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заво-дах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоот-ветствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все склады-валось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответ-ствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась не-интересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много форма-лизма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как от-кровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убе-ждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрица-тельно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным при-глашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой пере-вести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мне-нию, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно ру-тинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и оста-новиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим мате-риалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым ха-рактером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язви-тельным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ря-да отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чинов-ников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказыва-нии своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать за-висть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендер-секретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематиче-ское изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и комму-нистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секция-ми. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным сек-ретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеп-пер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и провер-ки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пят-ницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расши-ренного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к плену-му. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, кото-рый был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследст-вии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две кни-ги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смо-лянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунисти-ческий интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответствен-ным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Испол-ком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунисти-ческих партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инст-рукторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных вы-соким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою оче-редь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не спо-собствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе ра-боты Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Орто-докс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до рево-люции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должно-стей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секре-тариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отде-лом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсек-ретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выноси-лись на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  во-просов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секре-таря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возник-новения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и воен-ной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регу-лярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посы-лали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической ра-боты у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хо-тят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руково-дством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хо-чет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зор-ге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не пар-тийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «под-полье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращает-ся к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомен-дацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслужи-вающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекоменда-ция сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала сто-процентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и коммен-тариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструкти-ровали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сиро-ла.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что соз-даны и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинаю-щих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунисти-ческой партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ни-чего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские комму-нисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газе-те «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунисти-ческой партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Ри-харда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли пере-водчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идео-логическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повест-вует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть поли-тических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоян-но стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммуни-стической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекрета-риат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - вид-ный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей ком-партии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и един-ственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Комин-терна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепен-ных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе кон-гресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с ру-ководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами кон-гресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Мо-скву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию кон-гресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным со-трудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадле-жать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены манда-ты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим от-ветственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторон-никам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хо-тя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, уча-стник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран чле-ном АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обя-занностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бу-харина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИК-КИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывает-ся  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистиче-ской стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема рево-люционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обви-нил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из со-става Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пле-нуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, вы-деляются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополи-тик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Буха-рину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях леген-ды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некото-рые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление авто-ра, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретиче-ским  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сра-зу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зор-ге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно воз-никает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотруд-ничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Ману-ильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  доку-менты позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о вы-полнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в бли-жайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пят-ницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя по-ручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке про-граммы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положе-ние Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привле-кался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только от-мечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатыва-лись в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и ни-как не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повто-рим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бу-харина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтвер-ждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выста-вить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Мо-лотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Мо-скву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстанов-ка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы кон-гресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обес-печить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Не-смотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пят-ницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  пар-тийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принци-пиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге поло-винчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на не-определенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая об-становка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его спо-собностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокра-щениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может оз-начать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости со-вать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спо-койно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну пар-тию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хо-тят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувст-вующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недо-вольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода ра-боты в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал актив-ное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецен-зий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического харак-тера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интерес-ные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания не-большой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки вы-ехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для ин-формирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цен-зурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предпри-ятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему сред-ства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господи-ном». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непо-средственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы дейст-вительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь про-ехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообраз-ного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести не-дель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько по-смотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по прави-лам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы поду-мать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоя-лась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь со-трудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицатель-ную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближай-шие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ве-дется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним сло-вом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Ва-сильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по ка-кому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелоч-ными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трам-вае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно не-справедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лен-дерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсек-ретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нерв-ничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растра-тах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на от-рицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК ком-партии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансиро-ванием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намечен-ные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норве-гию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основате-лей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – по-мощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народ-ной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколь-кими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые по-знания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норве-гии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии зани-мался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от не-го. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются си-лы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. По-хоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими ру-ководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х го-дов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Ва-сильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем бо-лее в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внут-ренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего от-делом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секрета-риата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляе-мый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной ко-миссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большо-му счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдви-нула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пле-нума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось счи-таться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в эконо-мическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обви-нил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Полит-секретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внима-тельно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении кол-лективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведе-ния партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клеве-ту, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновре-менно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически не-выдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а испод-тишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппози-цию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политиче-ском плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренно-стью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических си-туациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очер-нив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приез-да в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответст-вию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструк-тора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла пони-мание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пле-нума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Кууси-нен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания ис-пользовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инст-руктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  факти-чески заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими пар-тиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюби-вый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинст-вом выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об исполь-зовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а пере-ключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже ока-зал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием от-несся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на по-сле Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясно-стей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых до-кументов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентиро-вочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие ин-струкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые свя-зывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложе-нии принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Ста-лина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявле-ны политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Прези-диума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чи-стки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от не-годных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зор-ге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно су-дить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в ру-ководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёп-ки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих меро-приятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чист-ки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался по-слать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсу-ждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чи-стки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его сто-роны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покрови-телей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясны-ми слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде фор-мулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным това-рищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  со-провождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной инфор-мации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, стар-ший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ло-вец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу совет-ского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла по-мочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фото-графии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но по-сле стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не прово-дил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и со-стоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единствен-но выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры совет-ской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятниц-кого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне со-мнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существова-ла практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для вы-полнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес пред-ставляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены поли-тические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИК-КИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных эле-ментов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его прось-бы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Комин-терна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное рас-поряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он ска-зал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными све-дениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Мо-скву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпро-миссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения пар-тийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционе-ров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботи-ровала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛО-ВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об от-командировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. На-пример, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя осо-бое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлага-тельного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и по-этому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западно-европейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого ос-тавить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, постав-ленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зор-ге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в по-становлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездейство-вала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной раз-ведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его само-любие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме то-го, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением пар-тийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 го-ду в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие совет-ские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых скла-дов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с неле-гальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журна-ле «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Герма-нии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рей-ланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая бу-дет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зор-ге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересека-лась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондиро-вал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немед-ленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о са-мом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член ком-партии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника на-чальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и без-граничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная ко-миссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные рас-ходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппа-рата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее по-считал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Герма-нию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результа-тов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки ме-жду Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серь-езно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень опре-деленное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный ра-ботник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение ре-шиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних изда-тельств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возмож-ный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мне-нии руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зор-ге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для перегово-ров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые наме-ки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзы-ваются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никако-го желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после бесе-ды посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, кото-рое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суж-дений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, за-бежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был че-ловеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со мно-гими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темпера-мент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие прове-дения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюци-ей «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но за-являет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фрак-ции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рас-суждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в каче-стве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними про-должал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ир-ландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть не-дель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осущест-вленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там офи-циального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывает-ся,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматри-ваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Комин-терна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, ко-торые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое вре-мя против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и час-тично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для док-лада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он об-ращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содер-жание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные прось-бы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были катего-рически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  реше-ния просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, вы-яснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, на-чавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу со-ответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и под-черкивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Мно-гие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство рабо-ты Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с не-обычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убеж-денность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был ну-жен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. По-этому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего не-обычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обе-щал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге по-слали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появи-лась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: кни-га американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зор-ге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и эко-номическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информа-цию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный от-дел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и до-ложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые суще-ственные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторон-няя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных ком-партий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и ча-стных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области эконо-мики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военн-ным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще опреде-леннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следую-щей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контакти-ровавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей раз-веддеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспон-денцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрально-го берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обес-печить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собст-венными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Анг-ло-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную по-мощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общест-ва «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об ан-нулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в про-шлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала по-степенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 го-да в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, пред-ставляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы го-товы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя стра-нами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Со-ветскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от от-дела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зор-ге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. нача-лись переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского прави-тельства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сен-тября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить по-литическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получи-лось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Мо-скве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зор-ге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определен-ный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руко-водства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Од-на из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристи-ка преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масшта-ба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, спе-циалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их вы-езда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской раз-ведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к рабо-те в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме наме-ков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Раз-ведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который на-глядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной при-кидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве воль-нонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международ-ной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими против-никами. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время тре-бовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привле-кали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как та-лантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособно-стью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, ре-волюционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они при-гласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Ста-лина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «буха-ринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Ману-ильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не под-держивали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартия-ми. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчи-вость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких лю-дей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухарин-цами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вме-сте с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, на-рушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невы-держанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руково-дящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, уме-ние держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуж-дались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, от-сюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заве-дующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппара-та ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге дава-лись отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лест-нице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - ме-жду Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «ап-паратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Та-кими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до это-го он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается мно-гими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой на-стойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как счи-тал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «поли-тически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохо-ждением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницко-го, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Гер-лаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому вы-сказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связа-на с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредст-венные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозритель-ностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо при-держиваясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и други-ми  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не при-несла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его само-стоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложив-шимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые ав-торы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зор-ге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сен-тября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в пери-од с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистиче-ского Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информа-ционного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Комин-терна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахна-заровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали сущест-венную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в пе-риод между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средст-вами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и опре-делило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике еди-ного фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Междуна-родной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали бы-стро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Од-нако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безус-пешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Со-ветский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступле-ние рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за от-сутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем опре-деленная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зи-новьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возмож-ность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движе-нии и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значе-ние «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий со-стояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую пар-тию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискус-сии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организаци-онные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбю-ро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро вхо-дил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руко-водящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников не-многочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характе-ра. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариа-та. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар ор-ганизационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характе-ризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не ме-нее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закон-читься ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреп-лять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димит-ров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Ко-ларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Сек-ретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объе-диненной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требова-ние уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов По-литсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руко-водителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИК-КИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс спе-циально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империали-стической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской револю-ции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному дви-жению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопро-сы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По со-стоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Стали-на и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозов-ский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообраз-но познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономиче-ского и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информаци-онно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка ин-формационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положе-нии в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным об-разом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  инфор-мационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 де-кабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведую-щий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался те-кущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятниц-кий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инст-рукторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводи-ла в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответствен-ных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число мог-ли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строи-тельству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных во-просов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных ком-партий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реаги-рование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посред-ством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартий-ных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом пере-стройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и форму-лирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отде-ла (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в ко-торую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульб-рихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший ру-ководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руко-водителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впо-следствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел ан-тиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых перепле-талась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то вре-мя Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, лите-ратуры, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шиф-ровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других доку-ментов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, доку-ментов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномо-ченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдава-лись приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, вы-деляемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу под-чинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел так-же занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  до-кументы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС пе-редавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто перепле-талась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Рем-меле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического со-трудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и биб-лиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни пар-тийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в чле-ны РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, приня-тие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энер-гии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимо-сти в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  до-вольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заво-дах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоот-ветствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все склады-валось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответ-ствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась не-интересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много форма-лизма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как от-кровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убе-ждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрица-тельно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным при-глашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой пере-вести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мне-нию, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно ру-тинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и оста-новиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим мате-риалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым ха-рактером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язви-тельным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ря-да отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чинов-ников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказыва-нии своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать за-висть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендер-секретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематиче-ское изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и комму-нистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секция-ми. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным сек-ретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеп-пер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и провер-ки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пят-ницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расши-ренного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к плену-му. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, кото-рый был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследст-вии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две кни-ги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смо-лянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунисти-ческий интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответствен-ным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Испол-ком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунисти-ческих партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инст-рукторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных вы-соким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою оче-редь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не спо-собствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе ра-боты Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Орто-докс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до рево-люции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должно-стей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секре-тариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отде-лом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсек-ретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выноси-лись на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  во-просов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секре-таря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возник-новения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и воен-ной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регу-лярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посы-лали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической ра-боты у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хо-тят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руково-дством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хо-чет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зор-ге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не пар-тийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «под-полье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращает-ся к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомен-дацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслужи-вающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекоменда-ция сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала сто-процентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и коммен-тариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструкти-ровали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сиро-ла.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что соз-даны и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинаю-щих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунисти-ческой партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ни-чего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские комму-нисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газе-те «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунисти-ческой партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Ри-харда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли пере-водчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идео-логическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повест-вует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть поли-тических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоян-но стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммуни-стической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекрета-риат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - вид-ный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей ком-партии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и един-ственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Комин-терна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепен-ных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе кон-гресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с ру-ководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами кон-гресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Мо-скву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию кон-гресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным со-трудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадле-жать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены манда-ты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим от-ветственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторон-никам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хо-тя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, уча-стник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран чле-ном АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обя-занностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бу-харина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИК-КИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывает-ся  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистиче-ской стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема рево-люционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обви-нил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из со-става Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пле-нуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, вы-деляются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополи-тик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Буха-рину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях леген-ды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некото-рые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление авто-ра, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретиче-ским  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сра-зу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зор-ге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно воз-никает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотруд-ничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Ману-ильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  доку-менты позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о вы-полнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в бли-жайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пят-ницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя по-ручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке про-граммы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положе-ние Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привле-кался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только от-мечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатыва-лись в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и ни-как не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повто-рим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бу-харина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтвер-ждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выста-вить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Мо-лотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Мо-скву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстанов-ка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы кон-гресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обес-печить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Не-смотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пят-ницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  пар-тийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принци-пиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге поло-винчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на не-определенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая об-становка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его спо-собностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокра-щениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может оз-начать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости со-вать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спо-койно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну пар-тию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хо-тят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувст-вующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недо-вольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода ра-боты в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал актив-ное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецен-зий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического харак-тера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интерес-ные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания не-большой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки вы-ехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для ин-формирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цен-зурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предпри-ятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему сред-ства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господи-ном». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непо-средственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы дейст-вительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь про-ехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообраз-ного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести не-дель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько по-смотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по прави-лам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы поду-мать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоя-лась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь со-трудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицатель-ную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближай-шие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ве-дется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним сло-вом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Ва-сильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по ка-кому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелоч-ными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трам-вае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно не-справедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лен-дерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсек-ретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нерв-ничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растра-тах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на от-рицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК ком-партии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансиро-ванием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намечен-ные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норве-гию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основате-лей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – по-мощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народ-ной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколь-кими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые по-знания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норве-гии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии зани-мался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от не-го. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются си-лы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. По-хоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими ру-ководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х го-дов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Ва-сильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем бо-лее в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внут-ренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего от-делом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секрета-риата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляе-мый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной ко-миссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большо-му счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдви-нула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пле-нума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось счи-таться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в эконо-мическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обви-нил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Полит-секретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внима-тельно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении кол-лективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведе-ния партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клеве-ту, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновре-менно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически не-выдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а испод-тишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппози-цию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политиче-ском плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренно-стью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических си-туациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очер-нив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приез-да в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответст-вию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструк-тора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла пони-мание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пле-нума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Кууси-нен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания ис-пользовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инст-руктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  факти-чески заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими пар-тиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюби-вый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинст-вом выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об исполь-зовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а пере-ключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже ока-зал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием от-несся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на по-сле Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясно-стей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых до-кументов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентиро-вочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие ин-струкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые свя-зывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложе-нии принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Ста-лина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявле-ны политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Прези-диума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чи-стки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от не-годных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зор-ге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно су-дить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в ру-ководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёп-ки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих меро-приятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чист-ки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался по-слать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсу-ждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чи-стки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его сто-роны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покрови-телей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясны-ми слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде фор-мулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным това-рищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  со-провождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной инфор-мации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, стар-ший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ло-вец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу совет-ского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла по-мочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фото-графии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но по-сле стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не прово-дил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и со-стоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единствен-но выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры совет-ской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятниц-кого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне со-мнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существова-ла практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для вы-полнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес пред-ставляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены поли-тические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИК-КИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных эле-ментов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его прось-бы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Комин-терна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное рас-поряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он ска-зал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными све-дениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Мо-скву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпро-миссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения пар-тийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционе-ров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботи-ровала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛО-ВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об от-командировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. На-пример, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя осо-бое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлага-тельного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и по-этому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западно-европейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого ос-тавить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, постав-ленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зор-ге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в по-становлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездейство-вала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной раз-ведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его само-любие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме то-го, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением пар-тийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 го-ду в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие совет-ские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых скла-дов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с неле-гальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журна-ле «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Герма-нии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рей-ланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая бу-дет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зор-ге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересека-лась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондиро-вал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немед-ленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о са-мом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член ком-партии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника на-чальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и без-граничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная ко-миссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные рас-ходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппа-рата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее по-считал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Герма-нию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результа-тов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки ме-жду Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серь-езно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень опре-деленное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный ра-ботник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение ре-шиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних изда-тельств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возмож-ный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мне-нии руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зор-ге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для перегово-ров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые наме-ки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзы-ваются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никако-го желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после бесе-ды посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, кото-рое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суж-дений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, за-бежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был че-ловеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со мно-гими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темпера-мент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие прове-дения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюци-ей «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но за-являет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фрак-ции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рас-суждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в каче-стве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними про-должал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ир-ландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть не-дель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осущест-вленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там офи-циального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывает-ся,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматри-ваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Комин-терна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, ко-торые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое вре-мя против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и час-тично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для док-лада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он об-ращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содер-жание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные прось-бы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были катего-рически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  реше-ния просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, вы-яснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, на-чавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу со-ответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и под-черкивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Мно-гие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство рабо-ты Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с не-обычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убеж-денность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был ну-жен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. По-этому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего не-обычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обе-щал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге по-слали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появи-лась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: кни-га американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зор-ге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и эко-номическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информа-цию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный от-дел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и до-ложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые суще-ственные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторон-няя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных ком-партий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и ча-стных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области эконо-мики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военн-ным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще опреде-леннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следую-щей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контакти-ровавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей раз-веддеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспон-денцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрально-го берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обес-печить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собст-венными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Анг-ло-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную по-мощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общест-ва «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об ан-нулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в про-шлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала по-степенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 го-да в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, пред-ставляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы го-товы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя стра-нами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Со-ветскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от от-дела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зор-ге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. нача-лись переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского прави-тельства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сен-тября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить по-литическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получи-лось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Мо-скве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зор-ге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определен-ный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руко-водства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Од-на из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристи-ка преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масшта-ба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, спе-циалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их вы-езда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской раз-ведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к рабо-те в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме наме-ков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Раз-ведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который на-глядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной при-кидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве воль-нонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международ-ной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими против-никами. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время тре-бовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привле-кали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как та-лантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособно-стью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, ре-волюционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они при-гласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Ста-лина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «буха-ринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Ману-ильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не под-держивали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартия-ми. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчи-вость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких лю-дей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухарин-цами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вме-сте с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, на-рушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невы-держанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руково-дящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, уме-ние держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуж-дались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, от-сюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заве-дующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппара-та ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге дава-лись отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лест-нице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - ме-жду Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «ап-паратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Та-кими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до это-го он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается мно-гими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой на-стойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как счи-тал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «поли-тически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохо-ждением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницко-го, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Гер-лаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому вы-сказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связа-на с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредст-венные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозритель-ностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо при-держиваясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и други-ми  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не при-несла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его само-стоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложив-шимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые ав-торы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зор-ге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сен-тября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в пери-од с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистиче-ского Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информа-ционного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Комин-терна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахна-заровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали сущест-венную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в пе-риод между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средст-вами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и опре-делило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике еди-ного фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Междуна-родной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали бы-стро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Од-нако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безус-пешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Со-ветский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступле-ние рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за от-сутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем опре-деленная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зи-новьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возмож-ность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движе-нии и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значе-ние «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий со-стояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую пар-тию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискус-сии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организаци-онные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбю-ро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро вхо-дил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руко-водящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников не-многочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характе-ра. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариа-та. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар ор-ганизационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характе-ризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не ме-нее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закон-читься ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреп-лять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димит-ров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Ко-ларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Сек-ретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объе-диненной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требова-ние уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов По-литсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руко-водителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИК-КИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс спе-циально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империали-стической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской револю-ции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному дви-жению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопро-сы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По со-стоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Стали-на и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозов-ский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообраз-но познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономиче-ского и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информаци-онно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка ин-формационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положе-нии в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным об-разом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  инфор-мационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 де-кабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведую-щий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался те-кущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятниц-кий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инст-рукторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводи-ла в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответствен-ных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число мог-ли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строи-тельству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных во-просов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных ком-партий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реаги-рование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посред-ством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартий-ных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом пере-стройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и форму-лирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отде-ла (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в ко-торую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульб-рихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший ру-ководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руко-водителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впо-следствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел ан-тиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых перепле-талась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то вре-мя Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, лите-ратуры, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шиф-ровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других доку-ментов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, доку-ментов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномо-ченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдава-лись приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, вы-деляемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу под-чинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел так-же занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  до-кументы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС пе-редавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто перепле-талась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Рем-меле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического со-трудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и биб-лиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни пар-тийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в чле-ны РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, приня-тие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энер-гии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимо-сти в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  до-вольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заво-дах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоот-ветствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все склады-валось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответ-ствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась не-интересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много форма-лизма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как от-кровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убе-ждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрица-тельно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным при-глашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой пере-вести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мне-нию, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно ру-тинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и оста-новиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим мате-риалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым ха-рактером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язви-тельным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ря-да отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чинов-ников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказыва-нии своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать за-висть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендер-секретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематиче-ское изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и комму-нистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секция-ми. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным сек-ретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеп-пер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и провер-ки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пят-ницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расши-ренного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к плену-му. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, кото-рый был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследст-вии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две кни-ги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смо-лянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунисти-ческий интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответствен-ным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Испол-ком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунисти-ческих партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инст-рукторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных вы-соким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою оче-редь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не спо-собствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе ра-боты Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Орто-докс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до рево-люции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должно-стей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секре-тариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отде-лом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсек-ретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выноси-лись на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  во-просов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секре-таря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возник-новения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и воен-ной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регу-лярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посы-лали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической ра-боты у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хо-тят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руково-дством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хо-чет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зор-ге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не пар-тийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «под-полье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращает-ся к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомен-дацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслужи-вающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекоменда-ция сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала сто-процентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и коммен-тариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструкти-ровали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сиро-ла.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что соз-даны и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинаю-щих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунисти-ческой партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ни-чего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские комму-нисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газе-те «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунисти-ческой партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Ри-харда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли пере-водчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идео-логическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повест-вует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть поли-тических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоян-но стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммуни-стической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекрета-риат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - вид-ный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей ком-партии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и един-ственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Комин-терна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепен-ных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе кон-гресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с ру-ководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами кон-гресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Мо-скву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию кон-гресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным со-трудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадле-жать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены манда-ты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим от-ветственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторон-никам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хо-тя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, уча-стник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран чле-ном АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обя-занностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бу-харина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИК-КИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывает-ся  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистиче-ской стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема рево-люционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обви-нил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из со-става Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пле-нуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, вы-деляются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополи-тик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Буха-рину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях леген-ды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некото-рые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление авто-ра, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретиче-ским  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сра-зу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зор-ге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно воз-никает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотруд-ничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Ману-ильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  доку-менты позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о вы-полнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в бли-жайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пят-ницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя по-ручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке про-граммы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положе-ние Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привле-кался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только от-мечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатыва-лись в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и ни-как не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повто-рим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бу-харина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтвер-ждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выста-вить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Мо-лотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Мо-скву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстанов-ка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы кон-гресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обес-печить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Не-смотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пят-ницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  пар-тийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принци-пиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге поло-винчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на не-определенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая об-становка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его спо-собностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокра-щениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может оз-начать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости со-вать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спо-койно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну пар-тию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хо-тят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувст-вующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недо-вольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода ра-боты в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал актив-ное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецен-зий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического харак-тера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интерес-ные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания не-большой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки вы-ехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для ин-формирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цен-зурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предпри-ятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему сред-ства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господи-ном». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непо-средственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы дейст-вительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь про-ехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообраз-ного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести не-дель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько по-смотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по прави-лам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы поду-мать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоя-лась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь со-трудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицатель-ную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближай-шие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ве-дется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним сло-вом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Ва-сильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по ка-кому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелоч-ными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трам-вае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно не-справедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лен-дерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсек-ретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нерв-ничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растра-тах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на от-рицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК ком-партии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансиро-ванием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намечен-ные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норве-гию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основате-лей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – по-мощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народ-ной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколь-кими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые по-знания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норве-гии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии зани-мался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от не-го. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются си-лы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. По-хоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими ру-ководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х го-дов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Ва-сильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем бо-лее в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внут-ренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего от-делом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секрета-риата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляе-мый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной ко-миссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большо-му счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдви-нула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пле-нума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось счи-таться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в эконо-мическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обви-нил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Полит-секретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внима-тельно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении кол-лективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведе-ния партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клеве-ту, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновре-менно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически не-выдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а испод-тишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппози-цию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политиче-ском плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренно-стью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических си-туациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очер-нив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приез-да в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответст-вию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструк-тора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла пони-мание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пле-нума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Кууси-нен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания ис-пользовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инст-руктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  факти-чески заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими пар-тиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюби-вый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинст-вом выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об исполь-зовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а пере-ключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже ока-зал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием от-несся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на по-сле Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясно-стей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых до-кументов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентиро-вочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие ин-струкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые свя-зывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложе-нии принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Ста-лина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявле-ны политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Прези-диума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чи-стки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от не-годных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зор-ге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно су-дить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в ру-ководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёп-ки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих меро-приятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чист-ки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался по-слать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсу-ждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чи-стки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его сто-роны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покрови-телей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясны-ми слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде фор-мулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным това-рищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  со-провождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной инфор-мации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, стар-ший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ло-вец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу совет-ского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла по-мочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фото-графии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но по-сле стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не прово-дил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и со-стоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единствен-но выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры совет-ской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятниц-кого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне со-мнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существова-ла практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для вы-полнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес пред-ставляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены поли-тические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИК-КИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных эле-ментов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его прось-бы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Комин-терна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное рас-поряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он ска-зал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными све-дениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Мо-скву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпро-миссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения пар-тийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционе-ров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботи-ровала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛО-ВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об от-командировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. На-пример, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя осо-бое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлага-тельного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и по-этому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западно-европейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого ос-тавить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, постав-ленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зор-ге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в по-становлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездейство-вала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной раз-ведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его само-любие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме то-го, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением пар-тийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 го-ду в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие совет-ские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых скла-дов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с неле-гальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журна-ле «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Герма-нии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рей-ланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая бу-дет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зор-ге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересека-лась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондиро-вал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немед-ленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о са-мом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член ком-партии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника на-чальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и без-граничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная ко-миссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные рас-ходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппа-рата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее по-считал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Герма-нию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результа-тов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки ме-жду Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серь-езно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень опре-деленное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный ра-ботник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение ре-шиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних изда-тельств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возмож-ный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мне-нии руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зор-ге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для перегово-ров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые наме-ки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзы-ваются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никако-го желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после бесе-ды посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, кото-рое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суж-дений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, за-бежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был че-ловеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со мно-гими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темпера-мент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие прове-дения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюци-ей «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но за-являет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фрак-ции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рас-суждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в каче-стве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними про-должал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ир-ландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть не-дель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осущест-вленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там офи-циального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывает-ся,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматри-ваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Комин-терна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, ко-торые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое вре-мя против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и час-тично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для док-лада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он об-ращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содер-жание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные прось-бы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были катего-рически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  реше-ния просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, вы-яснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, на-чавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу со-ответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и под-черкивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Мно-гие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство рабо-ты Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с не-обычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убеж-денность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был ну-жен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. По-этому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего не-обычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обе-щал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге по-слали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появи-лась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: кни-га американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зор-ге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и эко-номическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информа-цию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный от-дел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и до-ложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые суще-ственные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторон-няя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных ком-партий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и ча-стных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области эконо-мики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военн-ным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще опреде-леннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следую-щей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контакти-ровавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей раз-веддеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспон-денцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрально-го берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обес-печить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собст-венными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Анг-ло-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную по-мощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общест-ва «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об ан-нулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в про-шлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала по-степенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 го-да в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, пред-ставляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы го-товы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя стра-нами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Со-ветскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от от-дела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зор-ге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. нача-лись переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского прави-тельства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сен-тября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить по-литическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получи-лось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Мо-скве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зор-ге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определен-ный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руко-водства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Од-на из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристи-ка преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масшта-ба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, спе-циалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их вы-езда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской раз-ведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к рабо-те в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме наме-ков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Раз-ведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который на-глядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной при-кидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве воль-нонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международ-ной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими против-никами. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время тре-бовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привле-кали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как та-лантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособно-стью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, ре-волюционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они при-гласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Ста-лина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «буха-ринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Ману-ильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не под-держивали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартия-ми. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчи-вость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких лю-дей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухарин-цами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вме-сте с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, на-рушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невы-держанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руково-дящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, уме-ние держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуж-дались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, от-сюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заве-дующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппара-та ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге дава-лись отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лест-нице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - ме-жду Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «ап-паратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Та-кими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до это-го он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается мно-гими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой на-стойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как счи-тал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «поли-тически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохо-ждением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницко-го, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Гер-лаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому вы-сказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связа-на с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредст-венные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозритель-ностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо при-держиваясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и други-ми  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не при-несла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его само-стоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложив-шимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые ав-торы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зор-ге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сен-тября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в пери-од с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистиче-ского Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информа-ционного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Комин-терна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахна-заровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали сущест-венную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в пе-риод между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средст-вами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и опре-делило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике еди-ного фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Междуна-родной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали бы-стро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Од-нако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безус-пешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Со-ветский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступле-ние рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за от-сутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем опре-деленная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зи-новьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возмож-ность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движе-нии и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значе-ние «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий со-стояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую пар-тию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискус-сии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организаци-онные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбю-ро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро вхо-дил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руко-водящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников не-многочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характе-ра. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариа-та. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар ор-ганизационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характе-ризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не ме-нее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закон-читься ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреп-лять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димит-ров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Ко-ларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Сек-ретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объе-диненной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требова-ние уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов По-литсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руко-водителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИК-КИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс спе-циально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империали-стической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской револю-ции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному дви-жению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопро-сы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По со-стоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Стали-на и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозов-ский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообраз-но познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономиче-ского и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информаци-онно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка ин-формационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положе-нии в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным об-разом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  инфор-мационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 де-кабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведую-щий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался те-кущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятниц-кий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инст-рукторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводи-ла в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответствен-ных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число мог-ли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строи-тельству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных во-просов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных ком-партий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реаги-рование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посред-ством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартий-ных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом пере-стройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и форму-лирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отде-ла (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в ко-торую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульб-рихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший ру-ководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руко-водителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впо-следствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел ан-тиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых перепле-талась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то вре-мя Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, лите-ратуры, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шиф-ровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других доку-ментов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, доку-ментов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномо-ченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдава-лись приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, вы-деляемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу под-чинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел так-же занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  до-кументы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС пе-редавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто перепле-талась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Рем-меле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического со-трудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и биб-лиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни пар-тийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в чле-ны РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, приня-тие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энер-гии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимо-сти в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  до-вольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заво-дах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоот-ветствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все склады-валось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответ-ствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась не-интересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много форма-лизма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как от-кровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убе-ждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрица-тельно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным при-глашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой пере-вести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мне-нию, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно ру-тинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и оста-новиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим мате-риалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым ха-рактером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язви-тельным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ря-да отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чинов-ников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказыва-нии своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать за-висть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендер-секретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематиче-ское изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и комму-нистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секция-ми. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным сек-ретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеп-пер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и провер-ки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пят-ницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расши-ренного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к плену-му. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, кото-рый был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследст-вии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две кни-ги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смо-лянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунисти-ческий интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответствен-ным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Испол-ком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунисти-ческих партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инст-рукторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных вы-соким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою оче-редь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не спо-собствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе ра-боты Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Орто-докс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до рево-люции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должно-стей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секре-тариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отде-лом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсек-ретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выноси-лись на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  во-просов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секре-таря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возник-новения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и воен-ной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регу-лярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посы-лали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической ра-боты у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хо-тят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руково-дством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хо-чет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зор-ге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не пар-тийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «под-полье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращает-ся к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомен-дацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслужи-вающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекоменда-ция сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала сто-процентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и коммен-тариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструкти-ровали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сиро-ла.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что соз-даны и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинаю-щих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунисти-ческой партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ни-чего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские комму-нисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газе-те «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунисти-ческой партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Ри-харда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли пере-водчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идео-логическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повест-вует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть поли-тических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоян-но стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммуни-стической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекрета-риат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - вид-ный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей ком-партии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и един-ственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Комин-терна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепен-ных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе кон-гресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с ру-ководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами кон-гресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Мо-скву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию кон-гресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным со-трудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадле-жать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены манда-ты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим от-ветственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторон-никам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хо-тя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, уча-стник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран чле-ном АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обя-занностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бу-харина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИК-КИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывает-ся  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистиче-ской стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема рево-люционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обви-нил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из со-става Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пле-нуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, вы-деляются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополи-тик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Буха-рину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях леген-ды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некото-рые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление авто-ра, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретиче-ским  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сра-зу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зор-ге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно воз-никает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотруд-ничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Ману-ильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  доку-менты позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о вы-полнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в бли-жайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пят-ницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя по-ручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке про-граммы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положе-ние Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привле-кался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только от-мечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатыва-лись в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и ни-как не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повто-рим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бу-харина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтвер-ждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выста-вить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Мо-лотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Мо-скву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстанов-ка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы кон-гресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обес-печить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Не-смотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пят-ницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  пар-тийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принци-пиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге поло-винчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на не-определенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая об-становка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его спо-собностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокра-щениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может оз-начать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости со-вать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спо-койно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну пар-тию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хо-тят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувст-вующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недо-вольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода ра-боты в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал актив-ное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецен-зий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического харак-тера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интерес-ные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания не-большой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки вы-ехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для ин-формирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цен-зурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предпри-ятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему сред-ства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господи-ном». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непо-средственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы дейст-вительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь про-ехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообраз-ного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести не-дель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько по-смотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по прави-лам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы поду-мать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоя-лась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь со-трудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицатель-ную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближай-шие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ве-дется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним сло-вом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Ва-сильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по ка-кому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелоч-ными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трам-вае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно не-справедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лен-дерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсек-ретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нерв-ничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растра-тах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на от-рицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК ком-партии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансиро-ванием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намечен-ные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норве-гию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основате-лей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – по-мощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народ-ной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколь-кими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые по-знания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норве-гии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии зани-мался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от не-го. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются си-лы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. По-хоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими ру-ководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х го-дов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Ва-сильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем бо-лее в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внут-ренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего от-делом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секрета-риата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляе-мый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной ко-миссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большо-му счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдви-нула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пле-нума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось счи-таться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в эконо-мическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обви-нил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Полит-секретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внима-тельно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении кол-лективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведе-ния партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клеве-ту, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновре-менно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически не-выдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а испод-тишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппози-цию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политиче-ском плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренно-стью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических си-туациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очер-нив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приез-да в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответст-вию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструк-тора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла пони-мание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пле-нума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Кууси-нен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания ис-пользовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инст-руктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  факти-чески заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими пар-тиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюби-вый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинст-вом выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об исполь-зовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а пере-ключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже ока-зал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием от-несся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на по-сле Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясно-стей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых до-кументов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентиро-вочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие ин-струкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые свя-зывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложе-нии принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Ста-лина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявле-ны политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Прези-диума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чи-стки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от не-годных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зор-ге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно су-дить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в ру-ководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёп-ки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих меро-приятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чист-ки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался по-слать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсу-ждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чи-стки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его сто-роны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покрови-телей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясны-ми слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде фор-мулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным това-рищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  со-провождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной инфор-мации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, стар-ший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ло-вец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу совет-ского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла по-мочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фото-графии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но по-сле стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не прово-дил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и со-стоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единствен-но выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры совет-ской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятниц-кого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне со-мнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существова-ла практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для вы-полнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес пред-ставляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены поли-тические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИК-КИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных эле-ментов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его прось-бы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Комин-терна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное рас-поряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он ска-зал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными све-дениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Мо-скву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпро-миссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения пар-тийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционе-ров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботи-ровала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛО-ВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об от-командировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. На-пример, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя осо-бое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлага-тельного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и по-этому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западно-европейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого ос-тавить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, постав-ленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зор-ге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в по-становлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездейство-вала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной раз-ведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его само-любие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме то-го, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением пар-тийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 го-ду в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие совет-ские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых скла-дов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с неле-гальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журна-ле «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Герма-нии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рей-ланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая бу-дет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зор-ге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересека-лась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондиро-вал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немед-ленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о са-мом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член ком-партии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника на-чальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и без-граничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная ко-миссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные рас-ходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппа-рата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее по-считал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Герма-нию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результа-тов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки ме-жду Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серь-езно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень опре-деленное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный ра-ботник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение ре-шиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних изда-тельств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возмож-ный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мне-нии руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зор-ге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для перегово-ров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые наме-ки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзы-ваются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никако-го желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после бесе-ды посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, кото-рое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суж-дений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, за-бежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был че-ловеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со мно-гими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темпера-мент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие прове-дения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюци-ей «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но за-являет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фрак-ции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рас-суждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в каче-стве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними про-должал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ир-ландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть не-дель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осущест-вленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там офи-циального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывает-ся,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматри-ваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Комин-терна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, ко-торые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое вре-мя против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и час-тично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для док-лада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он об-ращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содер-жание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные прось-бы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были катего-рически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  реше-ния просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, вы-яснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, на-чавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу со-ответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и под-черкивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Мно-гие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство рабо-ты Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с не-обычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убеж-денность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был ну-жен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. По-этому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего не-обычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обе-щал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге по-слали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появи-лась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: кни-га американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зор-ге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и эко-номическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информа-цию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный от-дел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и до-ложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые суще-ственные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторон-няя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных ком-партий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и ча-стных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области эконо-мики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военн-ным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще опреде-леннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следую-щей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контакти-ровавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей раз-веддеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспон-денцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрально-го берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обес-печить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собст-венными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Анг-ло-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную по-мощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общест-ва «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об ан-нулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в про-шлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала по-степенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 го-да в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, пред-ставляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы го-товы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя стра-нами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Со-ветскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от от-дела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зор-ге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. нача-лись переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского прави-тельства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сен-тября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить по-литическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получи-лось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Мо-скве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зор-ге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определен-ный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руко-водства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Од-на из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристи-ка преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масшта-ба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, спе-циалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их вы-езда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской раз-ведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к рабо-те в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме наме-ков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Раз-ведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который на-глядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной при-кидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве воль-нонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международ-ной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими против-никами. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время тре-бовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привле-кали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как та-лантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособно-стью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, ре-волюционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они при-гласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Ста-лина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «буха-ринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Ману-ильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не под-держивали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартия-ми. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчи-вость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких лю-дей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухарин-цами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вме-сте с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, на-рушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невы-держанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руково-дящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, уме-ние держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуж-дались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, от-сюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заве-дующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппара-та ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге дава-лись отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лест-нице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - ме-жду Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «ап-паратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Та-кими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до это-го он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается мно-гими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой на-стойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как счи-тал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «поли-тически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохо-ждением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницко-го, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Гер-лаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому вы-сказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связа-на с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредст-венные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозритель-ностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо при-держиваясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и други-ми  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не при-несла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его само-стоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложив-шимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые ав-торы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зор-ге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сен-тября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в пери-од с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистиче-ского Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информа-ционного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Комин-терна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахна-заровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали сущест-венную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в пе-риод между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средст-вами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и опре-делило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике еди-ного фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Междуна-родной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали бы-стро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Од-нако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безус-пешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Со-ветский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступле-ние рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за от-сутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем опре-деленная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зи-новьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возмож-ность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движе-нии и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значе-ние «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий со-стояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую пар-тию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискус-сии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организаци-онные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбю-ро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро вхо-дил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руко-водящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников не-многочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характе-ра. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариа-та. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар ор-ганизационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характе-ризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не ме-нее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закон-читься ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреп-лять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димит-ров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Ко-ларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Сек-ретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объе-диненной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требова-ние уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов По-литсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руко-водителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИК-КИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс спе-циально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империали-стической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской револю-ции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному дви-жению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопро-сы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По со-стоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Стали-на и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозов-ский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообраз-но познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономиче-ского и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информаци-онно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка ин-формационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положе-нии в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным об-разом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  инфор-мационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 де-кабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведую-щий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался те-кущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятниц-кий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инст-рукторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводи-ла в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответствен-ных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число мог-ли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строи-тельству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных во-просов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных ком-партий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реаги-рование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посред-ством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартий-ных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом пере-стройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и форму-лирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отде-ла (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в ко-торую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульб-рихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший ру-ководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руко-водителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впо-следствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел ан-тиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых перепле-талась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то вре-мя Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, лите-ратуры, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шиф-ровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других доку-ментов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, доку-ментов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномо-ченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдава-лись приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, вы-деляемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу под-чинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел так-же занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  до-кументы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС пе-редавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто перепле-талась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Рем-меле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического со-трудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и биб-лиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни пар-тийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в чле-ны РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, приня-тие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энер-гии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимо-сти в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  до-вольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заво-дах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоот-ветствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все склады-валось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответ-ствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась не-интересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много форма-лизма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как от-кровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убе-ждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрица-тельно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным при-глашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой пере-вести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мне-нию, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно ру-тинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и оста-новиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим мате-риалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым ха-рактером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язви-тельным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ря-да отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чинов-ников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказыва-нии своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать за-висть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендер-секретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематиче-ское изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и комму-нистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секция-ми. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным сек-ретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеп-пер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и провер-ки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пят-ницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расши-ренного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к плену-му. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, кото-рый был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследст-вии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две кни-ги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смо-лянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунисти-ческий интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответствен-ным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Испол-ком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунисти-ческих партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инст-рукторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных вы-соким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою оче-редь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не спо-собствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе ра-боты Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Орто-докс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до рево-люции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должно-стей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секре-тариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отде-лом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсек-ретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выноси-лись на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  во-просов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секре-таря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возник-новения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и воен-ной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регу-лярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посы-лали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической ра-боты у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хо-тят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руково-дством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хо-чет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зор-ге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не пар-тийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «под-полье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращает-ся к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомен-дацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслужи-вающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекоменда-ция сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала сто-процентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и коммен-тариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструкти-ровали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сиро-ла.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что соз-даны и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинаю-щих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунисти-ческой партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ни-чего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские комму-нисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газе-те «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунисти-ческой партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Ри-харда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли пере-водчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идео-логическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повест-вует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть поли-тических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоян-но стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммуни-стической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекрета-риат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - вид-ный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей ком-партии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и един-ственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Комин-терна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепен-ных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе кон-гресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с ру-ководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами кон-гресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Мо-скву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию кон-гресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным со-трудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадле-жать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены манда-ты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим от-ветственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторон-никам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хо-тя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, уча-стник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран чле-ном АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обя-занностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бу-харина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИК-КИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывает-ся  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистиче-ской стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема рево-люционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обви-нил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из со-става Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пле-нуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, вы-деляются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополи-тик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Буха-рину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях леген-ды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некото-рые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление авто-ра, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретиче-ским  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сра-зу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зор-ге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно воз-никает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотруд-ничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Ману-ильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  доку-менты позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о вы-полнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в бли-жайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пят-ницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя по-ручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке про-граммы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положе-ние Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привле-кался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только от-мечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатыва-лись в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и ни-как не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повто-рим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бу-харина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтвер-ждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выста-вить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Мо-лотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Мо-скву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстанов-ка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы кон-гресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обес-печить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Не-смотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пят-ницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  пар-тийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принци-пиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге поло-винчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на не-определенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая об-становка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его спо-собностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокра-щениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может оз-начать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости со-вать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спо-койно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну пар-тию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хо-тят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувст-вующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недо-вольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода ра-боты в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал актив-ное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецен-зий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического харак-тера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интерес-ные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания не-большой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки вы-ехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для ин-формирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цен-зурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предпри-ятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему сред-ства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господи-ном». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непо-средственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы дейст-вительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь про-ехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообраз-ного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести не-дель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько по-смотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по прави-лам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы поду-мать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоя-лась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь со-трудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицатель-ную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближай-шие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ве-дется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним сло-вом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Ва-сильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по ка-кому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелоч-ными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трам-вае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно не-справедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лен-дерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсек-ретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нерв-ничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растра-тах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на от-рицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК ком-партии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансиро-ванием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намечен-ные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норве-гию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основате-лей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – по-мощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народ-ной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколь-кими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые по-знания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норве-гии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии зани-мался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от не-го. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются си-лы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. По-хоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими ру-ководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х го-дов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Ва-сильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем бо-лее в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внут-ренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего от-делом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секрета-риата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляе-мый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной ко-миссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большо-му счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдви-нула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пле-нума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось счи-таться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в эконо-мическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обви-нил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Полит-секретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внима-тельно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении кол-лективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведе-ния партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клеве-ту, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновре-менно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически не-выдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а испод-тишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппози-цию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политиче-ском плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренно-стью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических си-туациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очер-нив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приез-да в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответст-вию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструк-тора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла пони-мание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пле-нума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Кууси-нен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания ис-пользовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инст-руктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  факти-чески заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими пар-тиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюби-вый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинст-вом выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об исполь-зовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а пере-ключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже ока-зал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием от-несся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на по-сле Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясно-стей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых до-кументов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентиро-вочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие ин-струкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые свя-зывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложе-нии принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Ста-лина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявле-ны политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Прези-диума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чи-стки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от не-годных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зор-ге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно су-дить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в ру-ководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёп-ки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих меро-приятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чист-ки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался по-слать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсу-ждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чи-стки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его сто-роны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покрови-телей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясны-ми слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде фор-мулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным това-рищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  со-провождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной инфор-мации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, стар-ший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ло-вец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу совет-ского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла по-мочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фото-графии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но по-сле стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не прово-дил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и со-стоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единствен-но выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры совет-ской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятниц-кого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне со-мнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существова-ла практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для вы-полнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес пред-ставляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены поли-тические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИК-КИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных эле-ментов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его прось-бы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Комин-терна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное рас-поряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он ска-зал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными све-дениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Мо-скву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпро-миссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения пар-тийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционе-ров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботи-ровала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛО-ВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об от-командировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. На-пример, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя осо-бое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлага-тельного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и по-этому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западно-европейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого ос-тавить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, постав-ленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зор-ге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в по-становлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездейство-вала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной раз-ведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его само-любие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме то-го, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением пар-тийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 го-ду в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие совет-ские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых скла-дов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с неле-гальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журна-ле «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Герма-нии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рей-ланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая бу-дет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зор-ге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересека-лась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондиро-вал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немед-ленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о са-мом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член ком-партии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника на-чальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и без-граничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная ко-миссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные рас-ходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппа-рата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее по-считал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Герма-нию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результа-тов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки ме-жду Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серь-езно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень опре-деленное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный ра-ботник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение ре-шиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних изда-тельств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возмож-ный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мне-нии руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зор-ге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для перегово-ров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые наме-ки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзы-ваются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никако-го желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после бесе-ды посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, кото-рое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суж-дений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, за-бежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был че-ловеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со мно-гими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темпера-мент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие прове-дения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюци-ей «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но за-являет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фрак-ции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рас-суждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в каче-стве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними про-должал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ир-ландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть не-дель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осущест-вленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там офи-циального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывает-ся,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматри-ваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Комин-терна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, ко-торые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое вре-мя против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и час-тично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для док-лада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он об-ращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содер-жание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные прось-бы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были катего-рически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  реше-ния просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, вы-яснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, на-чавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу со-ответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и под-черкивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Мно-гие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство рабо-ты Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с не-обычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убеж-денность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был ну-жен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. По-этому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего не-обычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обе-щал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге по-слали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появи-лась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: кни-га американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зор-ге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и эко-номическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информа-цию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный от-дел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и до-ложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые суще-ственные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторон-няя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных ком-партий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и ча-стных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области эконо-мики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военн-ным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще опреде-леннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следую-щей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контакти-ровавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей раз-веддеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспон-денцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрально-го берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обес-печить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собст-венными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Анг-ло-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную по-мощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общест-ва «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об ан-нулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в про-шлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала по-степенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 го-да в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, пред-ставляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы го-товы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя стра-нами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Со-ветскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от от-дела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зор-ге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. нача-лись переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского прави-тельства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сен-тября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить по-литическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получи-лось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Мо-скве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зор-ге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определен-ный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руко-водства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Од-на из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристи-ка преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масшта-ба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, спе-циалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их вы-езда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской раз-ведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к рабо-те в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме наме-ков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Раз-ведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который на-глядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной при-кидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве воль-нонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международ-ной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими против-никами. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время тре-бовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привле-кали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как та-лантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособно-стью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, ре-волюционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они при-гласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Ста-лина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «буха-ринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Ману-ильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не под-держивали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартия-ми. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчи-вость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких лю-дей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухарин-цами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вме-сте с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, на-рушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невы-держанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руково-дящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, уме-ние держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуж-дались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, от-сюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заве-дующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппара-та ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге дава-лись отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лест-нице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - ме-жду Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «ап-паратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Та-кими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до это-го он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается мно-гими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой на-стойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как счи-тал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «поли-тически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохо-ждением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницко-го, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Гер-лаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому вы-сказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связа-на с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредст-венные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозритель-ностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо при-держиваясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и други-ми  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не при-несла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его само-стоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложив-шимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые ав-торы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зор-ге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сен-тября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в пери-од с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информационного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Коминтерна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахназаровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали существенную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в период между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средствами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и определило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике единого фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Международной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали быстро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Однако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безуспешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Советский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступление рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за отсутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем определенная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зиновьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возможность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движении и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значение «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий состояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую партию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискуссии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организационные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбюро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро входил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руководящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников немногочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характера. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариата. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар организационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характеризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не менее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закончиться ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреплять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димитров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Коларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Секретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объединенной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требование уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов Политсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руководителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИККИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс специально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империалистической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской революции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному движению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопросы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По состоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Сталина и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозовский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообразно познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономического и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информационно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка информационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положении в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным образом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  информационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 декабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведующий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался текущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятницкий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инструкторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводила в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответственных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число могли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строительству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных вопросов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных компартий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реагирование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посредством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартийных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом перестройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и формулирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отдела (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в которую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульбрихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший руководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руководителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впоследствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел антиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых переплеталась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то время Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, литературы, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномоченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдавались приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, выделяемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу подчинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел также занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  документы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС передавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто переплеталась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического сотрудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и библиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни партийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в члены РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, принятие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энергии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимости в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  довольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заводах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоответствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все складывалось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась неинтересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много формализма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как откровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убеждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрицательно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным приглашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой перевести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мнению, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно рутинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и остановиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим материалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым характером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язвительным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ряда отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чиновников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказывании своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать зависть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендерсекретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематическое изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и коммунистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секциями. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным секретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и проверки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пятницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расширенного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к пленуму. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, который был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследствии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две книги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смолянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунистический интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответственным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Исполком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунистических партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инструкторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных высоким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою очередь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не способствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе работы Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Ортодокс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до революции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должностей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секретариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отделом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсекретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секретаря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возникновения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и военной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регулярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посылали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хотят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руководством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хочет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зорге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не партийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «подполье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращается к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомендацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслуживающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекомендация сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала стопроцентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и комментариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструктировали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сирола.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что созданы и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинающих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунистической партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ничего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские коммунисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газете «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунистической партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Рихарда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли переводчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идеологическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повествует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть политических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоянно стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммунистической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекретариат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - видный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей компартии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и единственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Коминтерна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепенных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе конгресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с руководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами конгресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Москву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию конгресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным сотрудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадлежать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены мандаты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим ответственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторонникам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хотя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, участник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран членом АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обязанностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бухарина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИККИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывается  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистической стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема революционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обвинил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из состава Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пленуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, выделяются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополитик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Бухарину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях легенды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некоторые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление автора, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретическим  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сразу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зорге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно возникает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотрудничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Мануильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  документы позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о выполнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в ближайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пятницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя поручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке программы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положение Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привлекался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только отмечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатывались в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и никак не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повторим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бухарина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтверждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выставить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Молотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Москву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстановка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы конгресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обеспечить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Несмотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пятницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  партийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принципиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге половинчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на неопределенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая обстановка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его способностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокращениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может означать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости совать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спокойно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну партию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хотят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувствующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недовольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода работы в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал активное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецензий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического характера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интересные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания небольшой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки выехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для информирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цензурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предприятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему средства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господином». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непосредственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы действительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь проехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообразного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести недель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько посмотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по правилам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы подумать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоялась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь сотрудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицательную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближайшие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ведется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним словом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Васильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по какому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелочными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трамвае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно несправедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лендерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсекретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нервничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растратах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на отрицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК компартии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансированием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намеченные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норвегию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основателей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – помощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколькими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые познания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норвегии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии занимался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от него. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются силы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. Похоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими руководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х годов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Васильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем более в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внутренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего отделом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секретариата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляемый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной комиссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большому счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдвинула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пленума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось считаться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в экономическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обвинил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Политсекретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внимательно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведения партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клевету, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновременно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а исподтишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппозицию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политическом плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренностью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических ситуациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очернив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приезда в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответствию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструктора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла понимание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пленума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Куусинен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания использовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инструктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  фактически заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими партиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюбивый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинством выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об использовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а переключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже оказал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием отнесся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на после Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясностей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых документов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентировочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие инструкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые связывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложении принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Сталина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зорге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно судить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в руководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёпки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих мероприятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чистки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался послать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсуждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чистки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его стороны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покровителей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясными слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде формулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  сопровождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной информации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, старший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ловец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу советского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла помочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фотографии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но после стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не проводил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и состоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единственно выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры советской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятницкого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне сомнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существовала практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для выполнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес представляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его просьбы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Коминтерна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное распоряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он сказал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными сведениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Москву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпромиссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения партийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционеров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботировала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛОВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об откомандировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. Например, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя особое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлагательного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и поэтому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западноевропейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого оставить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, поставленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зорге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в постановлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездействовала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной разведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его самолюбие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме того, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением партийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 году в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие советские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых складов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с нелегальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журнале «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Германии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рейланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая будет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зорге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересекалась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондировал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немедленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о самом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член компартии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника начальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и безграничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная комиссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные расходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппарата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее посчитал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Германию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результатов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки между Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серьезно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень определенное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный работник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение решиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних издательств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возможный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мнении руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зорге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзываются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никакого желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после беседы посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, которое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суждений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, забежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был человеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со многими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темперамент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие проведения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюцией «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но заявляет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фракции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рассуждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в качестве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними продолжал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ирландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть недель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осуществленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там официального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывается,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматриваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Коминтерна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, которые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое время против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и частично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для доклада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он обращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содержание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные просьбы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были категорически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  решения просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, выяснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, начавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу соответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и подчеркивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Многие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство работы Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с необычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убежденность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был нужен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. Поэтому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего необычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обещал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге послали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появилась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: книга американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зорге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и экономическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информацию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный отдел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые существенные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторонняя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных компартий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и частных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области экономики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военнным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей разведдеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспонденцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрального берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обеспечить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собственными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Англо-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную помощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общества «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об аннулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в прошлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала постепенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 года в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, представляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы готовы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя странами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Советскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от отдела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зорге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. начались переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского правительства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сентября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить политическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получилось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Москве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зорге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определенный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руководства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Одна из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристика преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масштаба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, специалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их выезда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской разведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к работе в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме намеков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Разведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который наглядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной прикидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве вольнонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими противниками. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время требовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привлекали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как талантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособностью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, революционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они пригласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Сталина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «бухаринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не поддерживали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартиями. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчивость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких людей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вместе с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, нарушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руководящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, умение держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуждались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, отсюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заведующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппарата ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге давались отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лестнице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - между Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «аппаратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Такими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до этого он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается многими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой настойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как считал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницкого, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Герлаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому высказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связана с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредственные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозрительностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо придерживаясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и другими  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не принесла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его самостоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложившимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые авторы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зорге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сентября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в период с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информационного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Коминтерна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахназаровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали существенную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в период между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средствами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и определило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике единого фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Международной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали быстро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Однако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безуспешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Советский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступление рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за отсутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем определенная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зиновьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возможность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движении и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значение «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий состояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую партию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискуссии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организационные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбюро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро входил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руководящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников немногочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характера. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариата. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар организационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характеризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не менее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закончиться ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреплять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димитров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Коларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Секретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объединенной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требование уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов Политсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руководителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИККИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс специально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империалистической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской революции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному движению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопросы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По состоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Сталина и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозовский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообразно познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономического и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информационно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка информационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положении в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным образом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  информационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 декабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведующий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался текущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятницкий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инструкторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводила в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответственных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число могли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строительству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных вопросов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных компартий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реагирование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посредством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартийных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом перестройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и формулирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отдела (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в которую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульбрихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший руководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руководителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впоследствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел антиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых переплеталась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то время Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, литературы, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномоченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдавались приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, выделяемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу подчинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел также занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  документы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС передавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто переплеталась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического сотрудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и библиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни партийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в члены РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, принятие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энергии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимости в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  довольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заводах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоответствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все складывалось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась неинтересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много формализма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как откровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убеждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрицательно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным приглашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой перевести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мнению, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно рутинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и остановиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим материалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым характером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язвительным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ряда отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чиновников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказывании своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать зависть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендерсекретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематическое изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и коммунистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секциями. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным секретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и проверки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пятницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расширенного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к пленуму. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, который был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследствии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две книги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смолянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунистический интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответственным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Исполком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунистических партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инструкторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных высоким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою очередь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не способствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе работы Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Ортодокс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до революции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должностей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секретариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отделом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсекретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секретаря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возникновения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и военной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регулярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посылали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хотят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руководством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хочет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зорге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не партийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «подполье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращается к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомендацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслуживающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекомендация сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала стопроцентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и комментариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструктировали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сирола.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что созданы и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинающих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунистической партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ничего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские коммунисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газете «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунистической партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Рихарда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли переводчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идеологическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повествует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть политических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоянно стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммунистической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекретариат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - видный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей компартии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и единственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Коминтерна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепенных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе конгресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с руководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами конгресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Москву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию конгресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным сотрудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадлежать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены мандаты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим ответственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторонникам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хотя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, участник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран членом АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обязанностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бухарина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИККИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывается  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистической стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема революционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обвинил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из состава Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пленуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, выделяются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополитик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Бухарину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях легенды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некоторые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление автора, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретическим  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сразу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зорге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно возникает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотрудничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Мануильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  документы позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о выполнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в ближайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пятницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя поручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке программы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положение Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привлекался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только отмечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатывались в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и никак не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повторим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бухарина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтверждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выставить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Молотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Москву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстановка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы конгресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обеспечить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Несмотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пятницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  партийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принципиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге половинчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на неопределенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая обстановка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его способностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокращениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может означать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости совать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спокойно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну партию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хотят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувствующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недовольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода работы в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал активное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецензий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического характера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интересные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания небольшой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки выехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для информирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цензурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предприятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему средства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господином». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непосредственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы действительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь проехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообразного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести недель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько посмотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по правилам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы подумать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоялась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь сотрудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицательную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближайшие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ведется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним словом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Васильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по какому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелочными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трамвае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно несправедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лендерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсекретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нервничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растратах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на отрицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК компартии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансированием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намеченные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норвегию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основателей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – помощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколькими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые познания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норвегии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии занимался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от него. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются силы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. Похоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими руководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х годов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Васильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем более в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внутренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего отделом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секретариата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляемый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной комиссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большому счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдвинула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пленума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось считаться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в экономическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обвинил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Политсекретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внимательно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведения партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клевету, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновременно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а исподтишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппозицию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политическом плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренностью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических ситуациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очернив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приезда в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответствию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструктора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла понимание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пленума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Куусинен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания использовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инструктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  фактически заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими партиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюбивый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинством выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об использовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а переключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже оказал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием отнесся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на после Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясностей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых документов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентировочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие инструкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые связывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложении принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Сталина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зорге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно судить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в руководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёпки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих мероприятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чистки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался послать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсуждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чистки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его стороны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покровителей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясными слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде формулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  сопровождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной информации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, старший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ловец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу советского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла помочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фотографии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но после стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не проводил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и состоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единственно выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры советской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятницкого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне сомнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существовала практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для выполнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес представляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его просьбы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Коминтерна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное распоряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он сказал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными сведениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Москву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпромиссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения партийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционеров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботировала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛОВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об откомандировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. Например, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя особое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлагательного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и поэтому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западноевропейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого оставить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, поставленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зорге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в постановлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездействовала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной разведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его самолюбие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме того, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением партийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 году в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие советские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых складов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с нелегальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журнале «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Германии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рейланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая будет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зорге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересекалась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондировал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немедленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о самом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член компартии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника начальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и безграничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная комиссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные расходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппарата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее посчитал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Германию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результатов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки между Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серьезно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень определенное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный работник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение решиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних издательств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возможный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мнении руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зорге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзываются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никакого желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после беседы посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, которое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суждений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, забежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был человеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со многими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темперамент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие проведения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюцией «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но заявляет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фракции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рассуждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в качестве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними продолжал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ирландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть недель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осуществленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там официального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывается,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматриваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Коминтерна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, которые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое время против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и частично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для доклада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он обращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содержание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные просьбы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были категорически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  решения просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, выяснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, начавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу соответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и подчеркивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Многие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство работы Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с необычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убежденность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был нужен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. Поэтому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего необычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обещал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге послали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появилась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: книга американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зорге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и экономическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информацию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный отдел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые существенные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторонняя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных компартий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и частных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области экономики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военнным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей разведдеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспонденцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрального берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обеспечить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собственными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Англо-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную помощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общества «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об аннулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в прошлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала постепенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 года в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, представляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы готовы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя странами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Советскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от отдела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зорге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. начались переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского правительства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сентября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить политическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получилось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Москве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зорге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определенный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руководства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Одна из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристика преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масштаба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, специалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их выезда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской разведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к работе в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме намеков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Разведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который наглядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной прикидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве вольнонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими противниками. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время требовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привлекали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как талантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособностью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, революционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они пригласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Сталина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «бухаринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не поддерживали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартиями. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчивость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких людей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вместе с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, нарушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руководящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, умение держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуждались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, отсюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заведующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппарата ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге давались отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лестнице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - между Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «аппаратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Такими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до этого он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается многими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой настойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как считал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницкого, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Герлаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому высказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связана с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредственные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозрительностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо придерживаясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и другими  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не принесла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его самостоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложившимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые авторы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зорге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сентября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в период с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информационного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Коминтерна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахназаровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали существенную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в период между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средствами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и определило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике единого фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Международной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали быстро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Однако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безуспешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Советский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступление рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за отсутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем определенная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зиновьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возможность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движении и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значение «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий состояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую партию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискуссии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организационные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбюро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро входил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руководящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников немногочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характера. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариата. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар организационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характеризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не менее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закончиться ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреплять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димитров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Коларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Секретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объединенной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требование уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов Политсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руководителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИККИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс специально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империалистической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской революции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному движению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопросы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По состоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Сталина и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозовский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообразно познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономического и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информационно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка информационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положении в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным образом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  информационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 декабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведующий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался текущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятницкий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инструкторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводила в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответственных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число могли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строительству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных вопросов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных компартий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реагирование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посредством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартийных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом перестройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и формулирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отдела (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в которую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульбрихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший руководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руководителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впоследствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел антиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых переплеталась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то время Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, литературы, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномоченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдавались приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, выделяемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу подчинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел также занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  документы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС передавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто переплеталась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического сотрудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и библиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни партийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в члены РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, принятие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энергии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимости в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  довольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заводах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоответствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все складывалось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась неинтересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много формализма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как откровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убеждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрицательно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным приглашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой перевести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мнению, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно рутинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и остановиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим материалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым характером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язвительным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ряда отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чиновников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказывании своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать зависть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендерсекретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематическое изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и коммунистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секциями. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным секретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и проверки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пятницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расширенного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к пленуму. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, который был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследствии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две книги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смолянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунистический интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответственным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Исполком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунистических партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инструкторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных высоким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою очередь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не способствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе работы Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Ортодокс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до революции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должностей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секретариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отделом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсекретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секретаря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возникновения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и военной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регулярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посылали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хотят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руководством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хочет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зорге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не партийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «подполье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращается к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомендацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслуживающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекомендация сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала стопроцентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и комментариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструктировали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сирола.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что созданы и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинающих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунистической партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ничего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские коммунисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газете «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунистической партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Рихарда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли переводчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идеологическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повествует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть политических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоянно стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммунистической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекретариат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - видный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей компартии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и единственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Коминтерна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепенных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе конгресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с руководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами конгресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Москву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию конгресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным сотрудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадлежать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены мандаты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим ответственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторонникам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хотя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, участник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран членом АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обязанностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бухарина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИККИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывается  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистической стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема революционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обвинил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из состава Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пленуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, выделяются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополитик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Бухарину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях легенды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некоторые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление автора, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретическим  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сразу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зорге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно возникает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотрудничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Мануильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  документы позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о выполнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в ближайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пятницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя поручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке программы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положение Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привлекался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только отмечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатывались в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и никак не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повторим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бухарина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтверждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выставить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Молотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Москву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстановка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы конгресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обеспечить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Несмотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пятницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  партийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принципиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге половинчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на неопределенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая обстановка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его способностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокращениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может означать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости совать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спокойно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну партию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хотят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувствующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недовольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода работы в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал активное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецензий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического характера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интересные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания небольшой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки выехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для информирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цензурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предприятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему средства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господином». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непосредственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы действительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь проехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообразного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести недель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько посмотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по правилам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы подумать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоялась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь сотрудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицательную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближайшие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ведется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним словом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Васильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по какому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелочными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трамвае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно несправедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лендерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсекретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нервничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растратах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на отрицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК компартии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансированием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намеченные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норвегию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основателей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – помощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколькими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые познания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норвегии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии занимался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от него. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются силы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. Похоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими руководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х годов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Васильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем более в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внутренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего отделом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секретариата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляемый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной комиссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большому счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдвинула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пленума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось считаться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в экономическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обвинил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Политсекретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внимательно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведения партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клевету, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновременно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а исподтишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппозицию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политическом плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренностью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических ситуациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очернив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приезда в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответствию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструктора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла понимание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пленума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Куусинен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания использовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инструктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  фактически заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими партиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюбивый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинством выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об использовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а переключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже оказал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием отнесся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на после Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясностей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых документов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентировочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие инструкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые связывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложении принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Сталина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зорге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно судить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в руководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёпки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих мероприятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чистки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался послать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсуждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чистки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его стороны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покровителей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясными слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде формулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  сопровождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной информации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, старший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ловец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу советского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла помочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фотографии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но после стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не проводил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и состоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единственно выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры советской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятницкого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне сомнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существовала практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для выполнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес представляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его просьбы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Коминтерна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное распоряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он сказал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными сведениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Москву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпромиссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения партийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционеров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботировала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛОВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об откомандировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. Например, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя особое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлагательного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и поэтому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западноевропейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого оставить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, поставленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зорге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в постановлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездействовала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной разведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его самолюбие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме того, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением партийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 году в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие советские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых складов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с нелегальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журнале «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Германии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рейланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая будет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зорге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересекалась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондировал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немедленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о самом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член компартии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника начальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и безграничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная комиссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные расходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппарата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее посчитал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Германию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результатов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки между Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серьезно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень определенное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный работник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение решиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних издательств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возможный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мнении руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зорге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзываются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никакого желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после беседы посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, которое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суждений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, забежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был человеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со многими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темперамент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие проведения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюцией «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но заявляет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фракции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рассуждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в качестве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними продолжал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ирландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть недель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осуществленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там официального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывается,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматриваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Коминтерна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, которые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое время против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и частично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для доклада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он обращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содержание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные просьбы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были категорически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  решения просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, выяснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, начавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу соответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и подчеркивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Многие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство работы Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с необычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убежденность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был нужен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. Поэтому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего необычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обещал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге послали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появилась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: книга американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зорге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и экономическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информацию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный отдел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые существенные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторонняя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных компартий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и частных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области экономики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военнным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей разведдеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспонденцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрального берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обеспечить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собственными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Англо-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную помощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общества «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об аннулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в прошлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала постепенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 года в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, представляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы готовы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя странами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Советскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от отдела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зорге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. начались переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского правительства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сентября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить политическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получилось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Москве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зорге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определенный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руководства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Одна из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристика преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масштаба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, специалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их выезда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской разведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к работе в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме намеков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Разведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который наглядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной прикидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве вольнонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими противниками. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время требовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привлекали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как талантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособностью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, революционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они пригласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Сталина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «бухаринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не поддерживали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартиями. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчивость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких людей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вместе с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, нарушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руководящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, умение держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуждались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, отсюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заведующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппарата ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге давались отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лестнице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - между Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «аппаратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Такими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до этого он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается многими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой настойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как считал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницкого, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Герлаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому высказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связана с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредственные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозрительностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо придерживаясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и другими  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не принесла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его самостоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложившимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые авторы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зорге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сентября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в период с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    


















































































































































































































































 



 

. 
.
.


 
ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информационного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Коминтерна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахназаровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали существенную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в период между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средствами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и определило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике единого фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Международной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали быстро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Однако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безуспешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Советский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступление рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за отсутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем определенная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зиновьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возможность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движении и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значение «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий состояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую партию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискуссии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организационные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбюро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро входил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руководящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников немногочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характера. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариата. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар организационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характеризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не менее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закончиться ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреплять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димитров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Коларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Секретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объединенной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требование уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов Политсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руководителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИККИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс специально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империалистической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской революции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному движению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопросы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По состоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Сталина и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозовский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообразно познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономического и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информационно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка информационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положении в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным образом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  информационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 декабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведующий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался текущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятницкий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инструкторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводила в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответственных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число могли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строительству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных вопросов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных компартий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реагирование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посредством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартийных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом перестройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и формулирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отдела (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в которую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульбрихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший руководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руководителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впоследствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел антиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых переплеталась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то время Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, литературы, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномоченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдавались приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, выделяемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу подчинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел также занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  документы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС передавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто переплеталась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического сотрудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и библиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни партийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в члены РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, принятие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энергии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимости в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  довольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заводах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоответствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все складывалось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась неинтересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много формализма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как откровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убеждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрицательно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным приглашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой перевести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мнению, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно рутинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и остановиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим материалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым характером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язвительным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ряда отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чиновников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказывании своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать зависть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендерсекретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематическое изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и коммунистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секциями. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным секретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и проверки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пятницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расширенного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к пленуму. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, который был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследствии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две книги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смолянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунистический интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответственным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Исполком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунистических партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инструкторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных высоким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою очередь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не способствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе работы Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Ортодокс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до революции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должностей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секретариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отделом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсекретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секретаря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возникновения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и военной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регулярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посылали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хотят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руководством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хочет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зорге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не партийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «подполье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращается к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомендацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслуживающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекомендация сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала стопроцентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и комментариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструктировали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сирола.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что созданы и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинающих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунистической партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ничего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские коммунисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газете «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунистической партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Рихарда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли переводчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идеологическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повествует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть политических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоянно стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммунистической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекретариат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - видный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей компартии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и единственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Коминтерна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепенных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе конгресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с руководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами конгресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Москву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию конгресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным сотрудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадлежать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены мандаты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим ответственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторонникам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хотя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, участник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран членом АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обязанностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бухарина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИККИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывается  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистической стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема революционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обвинил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из состава Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пленуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, выделяются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополитик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Бухарину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях легенды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некоторые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление автора, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретическим  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сразу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зорге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно возникает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотрудничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Мануильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  документы позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о выполнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в ближайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пятницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя поручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке программы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положение Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привлекался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только отмечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатывались в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и никак не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повторим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бухарина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтверждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выставить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Молотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Москву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстановка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы конгресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обеспечить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Несмотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пятницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  партийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принципиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге половинчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на неопределенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая обстановка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его способностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокращениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может означать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости совать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спокойно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну партию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хотят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувствующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недовольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода работы в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал активное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецензий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического характера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интересные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания небольшой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки выехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для информирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цензурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предприятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему средства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господином». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непосредственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы действительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь проехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообразного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести недель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько посмотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по правилам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы подумать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоялась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь сотрудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицательную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближайшие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ведется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним словом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Васильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по какому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелочными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трамвае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно несправедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лендерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсекретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нервничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растратах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на отрицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК компартии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансированием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намеченные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норвегию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основателей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – помощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколькими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые познания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норвегии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии занимался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от него. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются силы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. Похоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими руководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х годов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Васильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем более в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внутренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего отделом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секретариата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляемый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной комиссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большому счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдвинула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пленума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось считаться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в экономическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обвинил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Политсекретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внимательно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведения партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клевету, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновременно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а исподтишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппозицию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политическом плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренностью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических ситуациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очернив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приезда в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответствию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструктора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла понимание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пленума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Куусинен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания использовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инструктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  фактически заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими партиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюбивый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинством выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об использовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а переключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже оказал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием отнесся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на после Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясностей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых документов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентировочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие инструкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые связывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложении принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Сталина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зорге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно судить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в руководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёпки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих мероприятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чистки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался послать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсуждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чистки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его стороны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покровителей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясными слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде формулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  сопровождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной информации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, старший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ловец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу советского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла помочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фотографии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но после стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не проводил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и состоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единственно выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры советской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятницкого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне сомнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существовала практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для выполнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес представляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его просьбы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Коминтерна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное распоряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он сказал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными сведениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Москву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпромиссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения партийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционеров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботировала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛОВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об откомандировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. Например, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя особое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлагательного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и поэтому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западноевропейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого оставить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, поставленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зорге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в постановлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездействовала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной разведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его самолюбие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме того, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением партийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 году в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие советские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых складов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с нелегальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журнале «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Германии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рейланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая будет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зорге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересекалась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондировал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немедленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о самом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член компартии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника начальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и безграничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная комиссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные расходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппарата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее посчитал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Германию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результатов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки между Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серьезно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень определенное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный работник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение решиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних издательств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возможный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мнении руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зорге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзываются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никакого желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после беседы посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, которое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суждений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, забежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был человеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со многими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темперамент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие проведения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюцией «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но заявляет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фракции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рассуждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в качестве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними продолжал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ирландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть недель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осуществленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там официального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывается,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматриваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Коминтерна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, которые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое время против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и частично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для доклада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он обращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содержание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные просьбы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были категорически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  решения просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, выяснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, начавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу соответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и подчеркивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Многие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство работы Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с необычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убежденность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был нужен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. Поэтому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего необычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обещал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге послали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появилась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: книга американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зорге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и экономическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информацию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный отдел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые существенные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторонняя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных компартий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и частных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области экономики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военнным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей разведдеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспонденцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрального берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обеспечить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собственными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Англо-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную помощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общества «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об аннулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в прошлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала постепенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 года в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, представляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы готовы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя странами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Советскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от отдела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зорге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. начались переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского правительства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сентября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить политическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получилось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Москве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зорге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определенный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руководства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Одна из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристика преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масштаба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, специалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их выезда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской разведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к работе в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме намеков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Разведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который наглядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной прикидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве вольнонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими противниками. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время требовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привлекали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как талантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособностью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, революционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они пригласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Сталина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «бухаринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не поддерживали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартиями. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчивость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких людей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вместе с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, нарушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руководящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, умение держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуждались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, отсюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заведующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппарата ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге давались отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лестнице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - между Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «аппаратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Такими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до этого он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается многими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой настойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как считал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницкого, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Герлаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому высказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связана с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредственные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозрительностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо придерживаясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и другими  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не принесла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его самостоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложившимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые авторы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зорге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сентября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в период с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    


















































































































































































































































 



 

. 
.
.


 
ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информационного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Коминтерна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахназаровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали существенную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в период между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средствами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и определило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике единого фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Международной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали быстро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Однако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безуспешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Советский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступление рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за отсутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем определенная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зиновьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возможность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движении и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значение «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий состояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую партию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискуссии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организационные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбюро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро входил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руководящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников немногочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характера. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариата. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар организационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характеризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не менее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закончиться ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреплять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димитров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Коларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Секретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объединенной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требование уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов Политсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руководителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИККИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс специально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империалистической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской революции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному движению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопросы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По состоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Сталина и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозовский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообразно познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономического и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информационно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка информационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положении в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным образом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  информационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 декабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведующий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался текущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятницкий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инструкторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводила в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответственных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число могли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строительству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных вопросов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных компартий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реагирование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посредством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартийных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом перестройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и формулирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отдела (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в которую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульбрихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший руководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руководителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впоследствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел антиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых переплеталась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то время Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, литературы, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномоченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдавались приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, выделяемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу подчинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел также занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  документы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС передавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто переплеталась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического сотрудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и библиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни партийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в члены РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, принятие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энергии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимости в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  довольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заводах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоответствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все складывалось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась неинтересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много формализма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как откровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убеждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрицательно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным приглашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой перевести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мнению, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно рутинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и остановиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим материалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым характером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язвительным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ряда отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чиновников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказывании своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать зависть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендерсекретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематическое изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и коммунистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секциями. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным секретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и проверки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пятницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расширенного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к пленуму. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, который был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследствии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две книги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смолянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунистический интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответственным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Исполком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунистических партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инструкторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных высоким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою очередь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не способствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе работы Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Ортодокс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до революции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должностей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секретариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отделом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсекретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секретаря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возникновения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и военной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регулярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посылали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хотят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руководством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хочет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зорге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не партийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «подполье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращается к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомендацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслуживающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекомендация сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала стопроцентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и комментариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструктировали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сирола.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что созданы и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинающих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунистической партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ничего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские коммунисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газете «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунистической партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Рихарда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли переводчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идеологическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повествует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть политических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоянно стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммунистической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекретариат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - видный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей компартии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и единственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Коминтерна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепенных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе конгресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с руководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами конгресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Москву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию конгресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным сотрудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадлежать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены мандаты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим ответственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторонникам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хотя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, участник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран членом АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обязанностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бухарина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИККИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывается  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистической стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема революционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обвинил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из состава Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пленуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, выделяются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополитик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Бухарину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях легенды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некоторые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление автора, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретическим  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сразу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зорге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно возникает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотрудничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Мануильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  документы позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о выполнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в ближайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пятницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя поручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке программы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положение Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привлекался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только отмечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатывались в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и никак не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повторим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бухарина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтверждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выставить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Молотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Москву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстановка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы конгресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обеспечить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Несмотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пятницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  партийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принципиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге половинчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на неопределенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая обстановка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его способностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокращениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может означать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости совать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спокойно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну партию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хотят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувствующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недовольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода работы в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал активное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецензий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического характера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интересные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания небольшой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки выехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для информирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цензурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предприятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему средства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господином». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непосредственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы действительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь проехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообразного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести недель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько посмотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по правилам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы подумать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоялась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь сотрудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицательную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближайшие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ведется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним словом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Васильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по какому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелочными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трамвае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно несправедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лендерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсекретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нервничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растратах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на отрицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК компартии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансированием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намеченные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норвегию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основателей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – помощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколькими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые познания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норвегии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии занимался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от него. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются силы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. Похоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими руководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х годов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Васильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем более в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внутренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего отделом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секретариата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляемый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной комиссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большому счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдвинула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пленума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось считаться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в экономическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обвинил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Политсекретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внимательно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведения партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клевету, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновременно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а исподтишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппозицию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политическом плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренностью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических ситуациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очернив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приезда в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответствию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструктора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла понимание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пленума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Куусинен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания использовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инструктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  фактически заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими партиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюбивый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинством выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об использовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а переключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже оказал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием отнесся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на после Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясностей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых документов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентировочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие инструкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые связывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложении принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Сталина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зорге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно судить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в руководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёпки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих мероприятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чистки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался послать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсуждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чистки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его стороны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покровителей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясными слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде формулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  сопровождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной информации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, старший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ловец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу советского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла помочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фотографии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но после стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не проводил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и состоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единственно выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры советской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятницкого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне сомнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существовала практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для выполнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес представляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его просьбы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Коминтерна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное распоряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он сказал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными сведениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Москву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпромиссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения партийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционеров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботировала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛОВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об откомандировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. Например, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя особое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлагательного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и поэтому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западноевропейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого оставить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, поставленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зорге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в постановлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездействовала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной разведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его самолюбие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме того, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением партийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 году в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие советские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых складов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с нелегальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журнале «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Германии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рейланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая будет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зорге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересекалась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондировал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немедленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о самом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член компартии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника начальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и безграничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная комиссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные расходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппарата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее посчитал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Германию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результатов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки между Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серьезно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень определенное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный работник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение решиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних издательств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возможный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мнении руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зорге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзываются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никакого желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после беседы посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, которое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суждений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, забежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был человеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со многими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темперамент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие проведения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюцией «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но заявляет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фракции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рассуждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в качестве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними продолжал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ирландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть недель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осуществленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там официального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывается,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматриваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Коминтерна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, которые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое время против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и частично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для доклада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он обращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содержание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные просьбы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были категорически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  решения просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, выяснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, начавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу соответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и подчеркивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Многие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство работы Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с необычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убежденность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был нужен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. Поэтому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего необычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обещал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге послали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появилась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: книга американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зорге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и экономическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информацию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный отдел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые существенные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторонняя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных компартий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и частных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области экономики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военнным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей разведдеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспонденцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрального берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обеспечить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собственными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Англо-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную помощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общества «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об аннулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в прошлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала постепенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 года в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, представляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы готовы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя странами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Советскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от отдела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зорге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. начались переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского правительства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сентября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить политическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получилось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Москве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зорге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определенный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руководства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Одна из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристика преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масштаба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, специалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их выезда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской разведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к работе в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме намеков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Разведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который наглядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной прикидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве вольнонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими противниками. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время требовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привлекали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как талантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособностью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, революционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они пригласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Сталина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «бухаринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не поддерживали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартиями. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчивость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких людей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вместе с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, нарушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руководящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, умение держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуждались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, отсюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заведующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппарата ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге давались отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лестнице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - между Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «аппаратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Такими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до этого он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается многими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой настойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как считал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницкого, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Герлаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому высказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связана с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредственные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозрительностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо придерживаясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и другими  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не принесла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его самостоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложившимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые авторы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зорге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сентября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в период с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    


















































































































































































































































 



 

. 
.
.


 
ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информационного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Коминтерна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахназаровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали существенную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в период между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средствами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и определило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике единого фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Международной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали быстро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Однако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безуспешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Советский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступление рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за отсутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем определенная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зиновьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возможность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движении и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значение «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий состояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую партию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискуссии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организационные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбюро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро входил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руководящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников немногочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характера. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариата. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар организационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характеризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не менее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закончиться ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреплять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димитров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Коларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Секретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объединенной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требование уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов Политсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руководителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИККИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс специально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империалистической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской революции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному движению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопросы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По состоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Сталина и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозовский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообразно познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономического и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информационно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка информационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положении в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным образом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  информационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 декабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведующий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался текущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятницкий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инструкторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводила в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответственных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число могли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строительству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных вопросов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных компартий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реагирование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посредством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартийных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом перестройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и формулирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отдела (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в которую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульбрихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший руководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руководителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впоследствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел антиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых переплеталась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то время Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, литературы, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномоченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдавались приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, выделяемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу подчинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел также занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  документы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС передавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто переплеталась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического сотрудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и библиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни партийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в члены РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, принятие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энергии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимости в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  довольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заводах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоответствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все складывалось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась неинтересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много формализма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как откровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убеждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрицательно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным приглашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой перевести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мнению, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно рутинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и остановиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим материалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым характером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язвительным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ряда отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чиновников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказывании своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать зависть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендерсекретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематическое изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и коммунистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секциями. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным секретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и проверки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пятницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расширенного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к пленуму. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, который был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследствии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две книги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смолянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунистический интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответственным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Исполком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунистических партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инструкторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных высоким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою очередь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не способствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе работы Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Ортодокс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до революции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должностей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секретариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отделом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсекретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секретаря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возникновения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и военной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регулярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посылали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хотят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руководством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хочет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зорге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не партийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «подполье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращается к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомендацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслуживающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекомендация сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала стопроцентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и комментариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструктировали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сирола.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что созданы и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинающих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунистической партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ничего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские коммунисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газете «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунистической партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Рихарда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли переводчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идеологическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повествует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть политических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоянно стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммунистической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекретариат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - видный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей компартии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и единственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Коминтерна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепенных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе конгресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с руководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами конгресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Москву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию конгресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным сотрудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадлежать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены мандаты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим ответственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторонникам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хотя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, участник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран членом АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обязанностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бухарина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИККИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывается  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистической стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема революционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обвинил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из состава Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пленуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, выделяются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополитик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Бухарину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях легенды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некоторые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление автора, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретическим  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сразу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зорге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно возникает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотрудничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Мануильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  документы позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о выполнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в ближайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пятницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя поручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке программы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положение Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привлекался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только отмечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатывались в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и никак не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повторим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бухарина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтверждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выставить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Молотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Москву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстановка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы конгресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обеспечить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Несмотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пятницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  партийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принципиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге половинчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на неопределенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая обстановка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его способностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокращениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может означать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости совать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спокойно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну партию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хотят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувствующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недовольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода работы в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал активное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецензий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического характера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интересные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания небольшой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки выехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для информирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цензурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предприятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему средства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господином». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непосредственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы действительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь проехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообразного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести недель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько посмотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по правилам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы подумать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоялась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь сотрудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицательную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближайшие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ведется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним словом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Васильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по какому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелочными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трамвае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно несправедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лендерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсекретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нервничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растратах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на отрицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК компартии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансированием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намеченные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норвегию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основателей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – помощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколькими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые познания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норвегии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии занимался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от него. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются силы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. Похоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими руководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х годов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Васильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем более в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внутренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего отделом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секретариата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляемый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной комиссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большому счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдвинула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пленума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось считаться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в экономическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обвинил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Политсекретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внимательно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведения партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клевету, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновременно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а исподтишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппозицию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политическом плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренностью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических ситуациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очернив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницкого, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приезда в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответствию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструктора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла понимание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пленума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Куусинен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания использовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инструктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  фактически заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими партиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюбивый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинством выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об использовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а переключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже оказал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием отнесся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на после Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясностей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых документов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентировочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие инструкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые связывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложении принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Сталина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зорге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно судить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в руководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёпки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих мероприятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чистки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался послать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсуждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чистки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его стороны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покровителей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясными слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде формулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  сопровождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной информации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, старший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ловец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу советского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла помочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фотографии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но после стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не проводил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и состоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единственно выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры советской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятницкого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне сомнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существовала практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для выполнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес представляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его просьбы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Коминтерна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное распоряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он сказал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными сведениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Москву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпромиссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения партийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционеров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботировала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛОВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об откомандировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. Например, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя особое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлагательного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и поэтому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западноевропейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого оставить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, поставленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зорге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в постановлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездействовала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной разведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его самолюбие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме того, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением партийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 году в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие советские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых складов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с нелегальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журнале «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Германии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рейланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая будет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зорге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересекалась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондировал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немедленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о самом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член компартии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника начальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и безграничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная комиссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные расходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппарата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее посчитал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Германию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результатов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки между Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серьезно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень определенное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный работник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение решиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних издательств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возможный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мнении руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зорге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзываются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никакого желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после беседы посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, которое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суждений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, забежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был человеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со многими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темперамент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие проведения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюцией «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но заявляет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фракции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рассуждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в качестве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними продолжал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ирландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть недель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осуществленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там официального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывается,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматриваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Коминтерна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, которые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое время против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и частично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для доклада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он обращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содержание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные просьбы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были категорически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  решения просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, выяснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, начавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу соответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и подчеркивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Многие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство работы Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с необычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убежденность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был нужен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. Поэтому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего необычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обещал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге послали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появилась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: книга американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зорге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и экономическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информацию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный отдел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые существенные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторонняя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных компартий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и частных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области экономики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военнным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей разведдеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспонденцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрального берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обеспечить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собственными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Англо-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную помощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общества «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об аннулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в прошлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала постепенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 года в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, представляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы готовы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя странами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Советскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от отдела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зорге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. начались переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского правительства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сентября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить политическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получилось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Москве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зорге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определенный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руководства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Одна из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристика преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масштаба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, специалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их выезда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской разведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к работе в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме намеков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Разведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который наглядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной прикидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве вольнонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими противниками. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время требовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привлекали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как талантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособностью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, революционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они пригласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Сталина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «бухаринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не поддерживали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартиями. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчивость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких людей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вместе с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, нарушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руководящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, умение держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуждались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, отсюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заведующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппарата ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге давались отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лестнице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - между Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «аппаратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Такими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до этого он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается многими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой настойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как считал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницкого, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Герлаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому высказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связана с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредственные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозрительностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо придерживаясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и другими  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не принесла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его самостоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложившимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые авторы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зорге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сентября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в период с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.
    






































































































































































































































ГЛАВА III    

МОСКВА, РАБОТА В КОМИНТЕРНЕ И ПЕРЕХОД НА СЛУЖБУ В
ВОЕННУЮ РАЗВЕДКУ

     Работа Рихарда Зорге в Москве в аппарате Исполнительного Комитета Коммунистиче-ского Интернационала (ИККИ) представляет интерес не только как биографический факт, но и в том, что показывает, как расширялся его кругозор и накапливался опыт, которые ему пригодились в дальнейшей работе.     Зорге проработал в Москве в ИККИ без малого 5 лет, прошел путь от должности экономического и политического сотрудника Информа-ционного отдела до инструктора Организационного отдела.
     Этот период в его жизни описывается  многими авторами, но в связи с тем, что при этом нет четкости в описании структуры аппарата ИККИ и задач его отделов, возникли ошибки принципиального характера и неправильные толкования. Для получения ответов на многие вопросы пришлось заняться изучением некоторых сторон деятельности Комин-терна и аппарата ИККИ. При этом сведения, найденные в книгах Адибекова Г.М., Шахна-заровой Э.Н., Ширини К.К. «Организационная структура Коминтерна 1919-1943» и Пятницкого В.И. « Осип Пятницкий и Коминтерн на весах истории», оказали сущест-венную помощь.
     Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) был основан  2-6 марта 1919 года в Москве как международная революционная,  пролетарская организация, объединяющая компартии различных стран. Коммунистические партии отдельных стран входили в него на правах секций. ИККИ являлся руководящим органом Коминтерна  в пе-риод между его конгрессами. Коминтерн просуществовал до 15 мая 1943 года, когда он был распущен по решению Президиума Исполкома Коминтерна.
     В первые годы представителями РКП(б) в Коминтерне, определяющими его политику,  были Ленин, Троцкий и Зиновьев. Последний был председателем ИККИ с момента его образования до отставки в 1926 году и упразднения поста председателя. В последующие два года фактическим лидером в Коминтерне был Бухарин.
     В уставе Коминтерна, принятом на II Конгрессе  в августе 1920 года, открыто было  записано: «Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средст-вами, даже с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии». Это и опре-делило остроту борьбы в мире между теми, кто хотел построить справедливое общество равенства и братства и теми, кто имел  власть и богатство.
      На IV конгрессе, состоявшемся в 1922 году, были утверждены  тезисы о  тактике еди-ного фронта и заслушан доклад В.И. Ленина «5 лет  Российской революции и перспектива  мировой революции». Было создано Оргбюро и в его структуру вошла секция Междуна-родной связи.
      На примере Октябрьской революции 1917 года в России во многих странах стали бы-стро формироваться коммунистические партии, крепнуть революционные движения. Од-нако попытки захвата и удержания власти коммунистами в ряде стран оказались безус-пешными. Особенно чувствительный удар был получен в 1923 году в Германии, где Со-ветский Союз по линии Коминтерна  оказал большую помощь. Ожидалось, что выступле-ние рабочих под руководством КПГ  пройдет по российскому сценарию. Однако, из-за от-сутствия в Германии революционной ситуации восстание было подавлено, причем опре-деленная вина падала на руководство  Коминтерна в лице  председателя ИККИ Г.Е. Зи-новьева.
      Сталин, обладая политическим чутьем, понял, что в этой связи появилась  возмож-ность серьезно заняться завоеванием позиций в Коминтерне, которые были необходимы для поднятия личного авторитета в международном коммунистическом и рабочем движе-нии и в собственной стране.
     17 июня - 8 июля 1924 года в Москве состоялся V конгресс Коминтерна, который,  обобщив уроки и опыт классовых боев 1918-1923 гг., подчеркнул первостепенное значе-ние «большевизации» компартий. Одной из главных задач большевизации компартий со-стояла  в их организационной перестройке на основе производственных ячеек. В задачи также входило превращение Коминтерна в единую всемирную коммунистическую пар-тию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. В Устав  были внесены изменения: было подчеркнуто, что в стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в Коминтерн. Были даны новые права ИККИ и расширены имевшиеся в отношении компартий, ограничивались дискус-сии.
     Руководящими органами  ИККИ являлись Президиум, Оргбюро (решало организаци-онные и финансовые вопросы) и Секретариат (исполнительный орган ИККИ).
     8 июля 1924 г. ИККИ избрал Президиум в составе 44 членов и 28 кандидатов, Оргбю-ро. Председателем Оргбюро стал О. Куусинен. В число кандидатов в члены Оргбюро вхо-дил Д. Пеппер. Одновременно  был избран Секретариат ИККИ. В состав его членов вошли О. Куусинен и О. Пятницкий.
     Впервые в состав Президиума вошел И.В. Сталин. Знакомясь со списком членов руко-водящих органов, видишь, что пока позиции Сталина слабые. Ряды его сторонников не-многочисленны, но что важно – очень активны и занимают посты в ключевых органах ИККИ. Из его явных сторонников можно отметить Куусинена, Мануильского, Тельмана, Коларова, Поллита, Фрунзе, Сен Катаяму,  Пятницкого, Лозовского и ряд других.
     20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ выделил из состава Политсекретариата Малую (Узкую) комиссию для решения вопросов конспиративного и организационного характе-ра. Ей также было представлено право созыва чрезвычайных заседаний Политсекретариа-та. Ее возглавил Б.А. Васильев.    
     Рихард Зорге прибыл в Москву и начал работать в аппарате ИККИ в самый разгар ор-ганизационной перестройки Коминтерна и политической борьбы. 1924-1925 гг. характе-ризовались яростной борьбой против троцкистов, 1926-1927 гг. – против троцкистско-зиновьевского блока, затем против «бухаринцев». Как и по всей стране, так и в аппарате ИККИ шла открытая и подспудная ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозицией. Эта борьба еще не сопровождалась массовыми репрессиями, но, тем не ме-нее, носила беспощадный характер, так как ее участники понимали,  чем может закон-читься ее исход для побежденных. 
     Став членом Президиума, Сталин с этого момента  уже никогда не выпускал из под своего жесткого контроля деятельность Коминтерна и медленно, но верно начал укреп-лять свои позиции. Самыми ближайшими и верными его помощниками в аппарате ИККИ были  О. Куусинен, Д. Мануильский, О. Пятницкий и А. Лозовский. Уже в январе 1926 г. в число членов  Оргбюро вошли О. Куусинен, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Г. Димит-ров. 17 марта 1926 г.  ИККИ  избрал Президиум ИККИ, в число членов которого вошли Г. Зиновьев – председатель, Н. Бухарин, И. Сталин (СССР), Д. Мануильский (Украина), Э. Тельман и Г. Реммеле (Германия), О. Куусинен (Финляндия), С. Катаяма (Япония), В. Ко-ларов (Болгария), почетные члены – К. Цеткина, А. Лозовский. Тогда же был избран Сек-ретариат ИККИ и его председателем стал О. Куусинен.    
    Здесь следует подчеркнуть, что происходившая ожесточенная внутренняя политическая борьба в ВКП(б)   находила непосредственное отражение в деятельности Коминтерна и в первую очередь в расстановке сил в ИККИ. Победа сторонников И.В. Сталина  над объе-диненной оппозицией в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые были выведены из состава Политбюро ЦК ВКП(б), привела к изменениям политической ситуации в стране, а это в свою очередь позволило произвести изменения в руководстве ИККИ. Так, в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г. состоялся расширенный  VII пленум ИККИ. Этот Пленум ознаменовал конец эры Зиновьева, который   был снят с поста председателя Коминтерна и освобожден от работы в Коминтерне. Интересно, что Сталин сформулировал это требова-ние уже в июне 1926 г. Сам пост ликвидировали и было принято решение осуществлять коллективное руководство через Политсекретариат. 20 января 1926 г. в число членов По-литсекретариата вошли Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский.
     Поскольку И. Сталин в 1927 году был занят разгромом «левой оппозиции» (27 сентября 1927 г. Президиум ИККИ исключил Л. Троцкого из кандидатов в члены ИККИ), он  по тактическим соображениям на том этапе не возражал против того, что  фактическим руко-водителем Коминтерна стал Н. И.  Бухарин. Но это была временная уступка. Сторонники Сталина продолжали целеустремленно осваивать важнейшие направления в работе ИК-КИ. В частности, 2 февраля 1928 г. было создано Западно-Европейское Бюро (ЗЕБ). В его состав вошли Куусинен и Мануильский.
     17 июля – 1 сентября 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна, который  утвердил программу Коминтерна и определил тактическую линию компартий, исходя  из перспективы пролетарской революции, как непосредственной задачи дня. Kонгресс спе-циально указал, что в центре борьбы против опасности развязывания новой империали-стической войны должна стоять защита СССР.
     На опыте 1923 года  и последующих лет стало ясно, что в Европе нет революционной ситуации и что центр революционной борьбы переместился на Дальний Восток. Поэтому      в повестку дня были включены так же вопросы, связанные с защитой китайской револю-ции, борьбой против империалистической интервенции в Китае, недопущением раздела этой  страны, помощью освободительным движениям в колониях.   
     О. Куусинен сделал доклад по одному из важнейших вопросов - революционному дви-жению в колониальных и полуколониальных странах.
     Здесь следует отметить, что  Рихард Зорге наряду с другими товарищами по работе в аппарате ИККИ в 1927 году занялся изучением политической и военной ситуации на Дальнем Востоке. Это было интересно, а главное актуально.
     В число членов ИККИ, избранных на VI конгрессе, вошли от ВКП(б)  Бухарин, Сталин, Молотов, Рыков, Мануильский, Пятницкий, Лозовский, Скрыпник. Увеличилось число сторонников Сталина среди представителей других компартий.
     Новым Уставом, принятым на VI конгрессе, было определено, что Президиум избирает Политсекретариат, который является решающим органом, а также подготавливает  вопро-сы к заседаниям ИККИ и его Президиума и является их исполнительным органом. По со-стоянию на 3 сентября 1928 г. в Политсекретариат на правах членов и кандидатов в члены входили  Реммеле, Бухарин, Пятницкий, Куусинен, Молотов, Мануильский, Лозовский. Чаша весов неумолимо склонялась в пользу Сталина и его сторонников. С учетом этого И.В. Сталин стал готовиться к решительному наступлению на сторонников Бухарина.
     В результате умелых действий И. Сталина руководящие органы партии в феврале 1929 г. приняли совместное постановление, в котором полностью поддержали позицию Стали-на и осудили позицию и действия бухаринцев.  После Х пленума ИККИ (3-19 июля 1929) в состав Президиума ИККИ от ВКП(б) входили Сталин, Мануильский, Пятницкий, Лозов-ский.
       Прежде чем перейти к непосредственной работе Зорге в аппарате ИККИ целесообраз-но познакомиться с некоторыми его отделами, чтобы понять в каких из них работал Зорге и в чем  заключалась их деятельность.
      В главе II  отмечалось, что 7 октября 1924 г. на заседании бюро Секретариата ИККИ было  решено принять тов. Зорге на работу в Отдел информации в качестве экономиче-ского и политического сотрудника и поэтому несколько слов об этом отделе. Во-первых,  некоторые авторы предпочитают переводить название этого отдела на английском языке – “The Comintern Intelligence Division”, как «Разведывательный отдел Коминтерна», а не как «Информационный отдел». Действительно слово “Intelligence” имеет много значений: «информация, сообщение; разведка, разведывательные данные». Но, используя слово «разведка» отделу придается налет таинственности, хотя  полностью искажается суть его деятельности.
     Информационный отдел появился в результате реорганизации бывшего Информаци-онно-статистического отдела. Основные его задачи остались прежними: подготовка ин-формационных материалов о работе коммунистических партий, о политическом положе-нии в отдельных странах, а также подготовка информационных документов (главным об-разом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна, издание  инфор-мационных бюллетеней и сборников. Руководителем отдела с декабря 1924 по апрель 1926 года был Джон Пеппер, а затем Ж. Эмбер-Дро.
 
     Главным по своим задачам и функциям в аппарате ИККИ являлся Организационный отдел. После IV  конгресса началось его формирование как структуры, непосредственно подчиненной Оргбюро ИККИ. До ноября 1923 г. многие вопросы решало Оргбюро. 8 де-кабря 1923 г. на заседании Оргбюро был утвержден план Орготдела и назначен заведую-щий отделом В. Мицкевич-Капсукас. Рабочим органом Орготдела, который занимался те-кущими делами Коминтерна, руководила Малая коллегия, в которую входили: Пятниц-кий, Мицкевич-Капсукас, Грольман (Освальд) и другие. Орготдел имел штат своих инст-рукторов. Кроме того, Орготдел объединял группу уполномоченных ИККИ, которые тоже назывались инструкторами, но обладали большими правами. Часть инструкторов ИККИ постоянно находились за границей при руководстве национальных компартий и проводи-ла в жизнь решения и директивы Коминтерна. Существовала еще одна группа ответствен-ных работников Орготдела, которые в качестве особо уполномоченных представителей ИККИ выполняли наиболее важные поручения руководства Коминтерна. В их число мог-ли попасть сотрудники из любого отдела с любой должности, но в их немногочисленное число могли попасть только тщательно отобранные, наиболее проверенные кадры.
     К слову, Зорге, несмотря на высокое покровительство со стороны  таких деятелей как Куусинен и Мануильский, так и не попал ни в число уполномоченных ИККИ, ни в число особо уполномоченных ИККИ. Однако выполнял отдельные важные задания руководства ИККИ.
     В задачу отдела входило налаживание постоянной работы по организационному строи-тельству компартий и усилению  воздействия ИККИ на решение  организационных во-просов  в компартиях. В решении Оргбюро ИККИ от 11 декабря 1923 г. были определены следующие задачи:
• Изучение и анализ организационного опыта партии большевиков, национальных ком-партий и их молодежных организаций  и оказание на его основе необходимой помощи коммунистическим партиям.
• Реорганизация национальных компартий, помощь им в  правильном построении их центральных органов и местных организаций, подготовка их к работе в нелегальных условиях.
• Систематическая помощь компартиям в подготовке кадров, руководство учебными заведениями Коминтерна. 
• Выработка положений и инструкций об организации центральных органов партии, отделов при них и местных парторганизаций;
• Изучение поступающего из секций материала по организационным вопросам и реаги-рование на него;
• Контроль за выполнением оргрезолюций конгрессов Коминтерна и ИККИ;
• Инструктирование центральных и местных организаций и секций Коминтерна посред-ством кадров инструкторов, вербуемых из активнейших работников компартий, имеющих опыт в орготделах.
. 
     Перед ним также ставилась задача оказывать постоянное содействие компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов компартий, в создании коммунистических фракций в непартий-ных организациях трудящихся и налаживании работы этих фракций, в выпуске заводских газет, в организации и проведении кампаний и т.д.
     Орготделом был выработан проект примерного устава для компартий с учетом пере-стройки организационной структуры партий.
     Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Германии, Чехословакии, Франции, Италии, Скандинавии и других странах.
      В качестве инстанции, коллективно решающей важнейшие вопросы работы и форму-лирующей установки для отдела, была создана специальная коллегия, в которую вошли О.
Куусинен и О. Пятницкий. Позже она получила название  «Малая (Узкая) коллегия» отде-ла (в некоторых документах вместо «коллегия» использовалось слово «комиссия»), в ко-торую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В Мицкевич-Капсукас, Э. Прухняк, В Ульб-рихт, М. Грольман, Р. Гиптнер. Общее руководство Орготделом осуществлял бывший ру-ководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, заместителем у него был В. Мицкевич-Капсукас, секретарем отдела – Вальтер Ульбрихт, первым помощником заместителя руко-водителя отдела - Э. Прухняк, вторым – М. Грольман.
     В начале 1927 г. заместителем руководителя отдела стал Б. Васильев, который впо-следствии возглавил отдел.
      У Орготдела была не только открытая деятельность, но и закрытая, конспиративная. В нее входила, в частности, военная деятельность компартий. Так, например, в 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел ан-тиимпериалистической работы орготдела ИККИ) На различных этапах при Орготделе ИККИ периодически создавались постоянные комиссии, деятельность которых перепле-талась и тесно соприкасалась с деятельностью советских разведок, руководимых в то вре-мя Я.Берзиным (Разведуправление-военная разведка) и М. Трилиссером (ИНО - внешняя разведка НКВД),  носила строго засекреченный характер не менее чем деятельность ОМС.
     Здесь следует подчеркнуть, что Зорге не был против  разведывательной работы, но считал, что ее не надо смешивать с организационной партийной работой о чем открыто заявил после прибытия в Москву в 1929 году. 
     В решении отдельных задач Орготдел  взаимодействовал с Отделом международной связи (ОМС), который в системе ИККИ занимал особое, обособленное положение.
     Отдел международной связи, включающий  подотделы: связи, финансирования, лите-ратуры, шифровальный, руководил всей конспиративной  деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. Чисто внешне он копировал любую разведывательную службу, то есть располагал  штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шиф-ровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других доку-ментов.
     Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало  в  себя  пересылку  информации, доку-ментов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну. Сеть уполномо-ченных ОМС охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдава-лись приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМС передавали средства компартиям, вы-деляемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду, этому отделу под-чинялись все тайные торговые организации и секретные службы информации. Отдел так-же занимался редактированием, шифровкой и дешифровкой донесений. В состав ОМС входил также отдел документации, в котором подделывались визы, паспорта, печати,  до-кументы
     ОМС в 1921-1922 гг. создал и реорганизовал конспиративные пункты связи в ряде стран, включая Германию (Берлин) и Китай (Шанхай).
     ОМС был связующим звеном между ИНО И ГРУ. Часто через пункты связи ОМС пе-редавались шифрограммы, деньги и документы «соседей» – Разведуправления РККА и ИНО ОГПУ. В свою очередь, и последние помогали в случае необходимости ОМС в  его работе.
     В августе 1925 г. Президиум ИККИ утвердил заведующим Отделом  международной связи М. Грольмана, затем до июня 1926 г эту должность занимал А. Альбрехт, а после него, до конца 1936 г. – А.А. Абрамов.
     Следует отметить, что подчеркивание своего особого положения  сотрудниками ОМС часто приводило к трениям с уполномоченными ИККИ. В октябре 1927 г. по этому поводу был издан документ «О взаимоотношениях отделения ОМС с уполномоченными ИККИ».
     Документальные материалы в архиве ОМС для ознакомления полностью закрыты, так как  до сих пор хранятся под грифами «совершенно секретно», «особая папка».
     Говоря об Орготделе и ОМС, следует подчеркнуть, что их деятельность часто перепле-талась, так как она контролировалась и направлялась одним человеком – оргсекретарем ИККИ, которым был О. Пятницкий.
     По характеру деятельности к Орготделу по ряду аспектов работы была ближе военная разведка, а внешняя разведка - ИНО тяготела к ОМС.
     Несколько слов следует сказать об Издательском отделе. Придавая его деятельности большое значение, была создана редакционная комиссия в состав которой вошли: Г. Рем-меле, Д. Пеппер, О. Пятницкий, Д. Мануильский и Г. Смоленский. С последними тремя у Зорге установились дружеские отношения. Зорге был частым гостем у Г.Б. Смолянского, революционера-профессионала, секретаря ВЦИК.

    Рихард и Кристиана Зорге прибыли в Москву в декабре 1924 года и поселились в гостинице “Люкс” на Тверской, 36, комната № 20., а  в начале 1925  года уже приступили к работе: Рихард  -  в Отделе информации в качестве экономического и политического со-трудника, а  его жена Кристиана, доктор социологии стала работать ассистентом и биб-лиотекарем в Институте Маркса-Энгельса.
     Через некоторое время Рихард принял советское гражданство и одновременно запросил ЦК КПГ о согласии на его вступление в РКП(б). Кристиана  не захотела менять ни пар-тийность, ни гражданство и видимо уже на этом этапе  между ними начался определенный разлад.
     Став советским гражданином, Рихард подает заявление с просьбой о приеме его в чле-ны РКП(б). Рекомендации он получил от О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го. В анкете Рихард указал следующие данные: профессия – служащий, профессиональная деятельность - партийный работник, член профсоюза преподавателей. Он был принят в партию Хамовнической  районной партийной организацией г. Москвы и в марте 1925 года  получил билет. По мнению немецких ветеранов-коммунистов, живших в Москве, приня-тие в члены РКП(б) являлось большой политической удачей   
     Зорге с большим интересом приступил к  работе в аппарате Коминтерна в Москве и рассчитывал применить свои знания и опыт. Ему было тридцать лет, он был полон энер-гии и инициативы. Привык к безусловному доверию, к самостоятельности и независимо-сти в своих поступках, которые он совершал во благо революционной борьбы. Рабочими языками у него были немецкий и английский. Разговор на русском языке понимал и  до-вольно быстро стал осваивать его. Часто бывал в партийных ячейках на московских заво-дах и выступал там с политическими докладами. Но действительность оказалась несоот-ветствующей его ожиданиям и поэтому  с самого начала по работе у него не все склады-валось так, как он предполагал. Он искал живую, напряженную работу, которая соответ-ствовала бы его характеру, а ее не было.  Работа в Информационном отделе оказалась не-интересной, в основном бумажной. К тому же в аппарате ИККИ оказалось много форма-лизма и бюрократизма. Причем эти отрицательные качества с годами расцветали. Как от-кровенно писала в 1929 году Клара Цеткин, одна из основателей КПГ, член президиума ИККИ с 1921 года,  Коминтерн превратился «из живого политического организма в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке и, с другой, выдает их на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-историческое значение и содержание русской революции в правила  Пиквикского клуба».
     На этой почве у него не сложились отношения в коллективе отдела и в первую очередь с женой Отто Куусинена, референтом по странам Скандинавии. Айно Куусинен  поступила в этот же отдел примерно в конце 1924 года, не имея ни опыта революционной деятельности, ни партийной  работы.  В тоже время на такую же должность был принят и Зорге, но как справедливо пишет В. Чунихин в эссе  «Рихард Зорге: заметки на полях легенды»: «Только за плечами у Зорге  были три года войны, членство  и работа в КПГ, чуть ли не со дня ее основания, подполье, журналистика, статьи по вопросам экономики и политики, докторская степень наконец. И еще его привели в Коминтерн твердые убе-ждения. Идеалы, от которых он не отказался до самого последнего дня своей жизни». Зорге понимал, что Айно попала в отдел «по блату» и воспринял это не только отрица-тельно, но и скорее всего, зная его характер, высказал ей лично или в кругу коллег, что он об этом думает. После этого Айно стала отрицательно относиться к неоднократным при-глашениям Рихарда и Кристианы в гости со стороны мужа, который, желал поближе познакомиться с Зорге. Кроме того, в те годы Куусинен держался проще.
     21 мая 1925 г. Зорге в числе других пяти референтов представил заведующему Информотделом  венгерскому коммунисту Д. Пепперу предложения по улучшению работы. Скорее всего его инициатива была воспринята руководством отдела как предложение выскочки, который, не успев проработать и полугода, все критикует. Из-за сложившейся обстановки уже 27 июня 1925 г. Зорге  подает заявление с просьбой пере-вести его из Информационного отдела в отдел Агитации и пропаганды, где, по его мне-нию, он смог бы  успешнее трудиться. Его просьба была удовлетворена.
     Вместе с тем Зорге пытается свою энергию  как-то реализовать и за счет общественной работы. Его избирают председателем немецкого клуба, деятельность которого ему удается оживить. Работая там, он не оставался сторонним наблюдателем, а принимал участие в политической полемике, в частности против троцкистов. Изучение документов не дает оснований считать, что Зорге в клубе познакомился с Я.К. Берзиным.
     Работа в отделе Агитации и пропаганды оказалась для Рихарда то же достаточно ру-тинной. Чтобы лучше понять поведение Зорге  целесообразно несколько отвлечься и оста-новиться на том, как его описывали в то время. По найденным запискам и другим мате-риалам из архива Коминтерна представляется, что Зорге был человеком с непростым ха-рактером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, но в случае необходимости умел себя сдерживать. Терпеть не мог болтунов, людей не держащих свое слово и яростно выступал в защиту своих революционных, коммунистических убеждений. Отмечалось также чувство собственного достоинства, нетерпимость к бюрократическим порядкам и к “аппаратным играм”.
     Зорге как талантливый, неординарный человек и характер имел неординарный. Он мог быть выдержанным, внимательным, тактичным, не выпячивая свои знания и способности  и это, особенно, относится к его зарубежной оперативной работе. В тоже время в обычных условиях, а  к таким условиям относится и его работа в аппарате ИККИ, он мог быть язви-тельным и  резким собеседником. Его раздражал бюрократизм  партийцев-работников ря-да отделов аппарата ИККИ, многие из которых по своей сущности превратились в чинов-ников. Это, скорее всего, относилось к Информационному отделу и Агитпропу. Поэтому он и рвался из этих отделов на боевую работу в Орготделе.
     Нельзя исключать, что его  независимая позиция, отсутствие колебаний в высказывании своего мнения, часто резких и с принципиальных позиций не могли не вызывать зависть, враждебное отношение, желание «насолить». Причем надо иметь в виду, что его во многом терпели из-за высоких покровителей. Если бы не они скорее всего жизнь Зорге могла пойти  по другой стезе. Но при этом необходимо отметить, что, защищая и поддерживая его, покровители не очень торопились удовлетворить просьбу о переходе в Орготдел, хотя для этого предоставился удобный момент. После VI Пленума ИККИ на заседании 17 марта 1925 г. был поставлен вопрос о создании  секционных региональных секретариатов, для обеспечения  связей с партиями. 24 марта по решению Президиума ИККИ  было образовано 11 таких секционных секретариатов, названных позднее  лендерсекретариатами. Функции этих подразделений аппарата  ИККИ включали систематическое изучение и обсуждение политического и экономического положения стран и коммунистических партий, а также подготовку вопросов для всех руководящих органов ИККИ, осуществление  этих решений и контроль за их выполнением соответствующими секциями. Норвегия и ее компартия оказались «подведомственна» секретариату для Швеции, Норвегии, Дании и Исландии («Скандинавский лендерсекретариат»). Ответственным секретарем был назначен «старый» партиец И. Корнблюм, а членами – Г. Реммеле, Д. Пеппер, О. Куусинен и шведский коммунист Хуго Силен.
     Мануильский (секретарь ИККИ и фактически уполномоченный Сталина для наблюдения за Коминтерном) и Пятницкий (один из руководителей Коминтерна, фактический создатель конспиративно-технического  аппарата – Отдела международных связей Комитнерна, секретарь ИККИ, член Политсекретариата Президиума ИККИ, секретарь делегации ВКП(б) в ИККИ) решили, что с повышением в должности Зорге будет более полезен в Информационном отделе и предложили его кандидатуру.

ПРОТОКОЛ
Комиссия, избранная Бюро делегации ВКП(б) в ИККИ
от 3 и 15 апреля 1926 г.

     Присутствовали: т.т. КОСИОР, МАНУИЛЬСКИЙ и ПЯТНИЦКИЙ.

     1.О заведующих Информотделом и Агитпропом ИККИ
     <…>
     б) Считать возможным назначить зав. Информотделом т. Дро, заместителем т. Зорге.
     <…>

     Однако, предложение Комиссии саботируется и  решением Президиума ИККИ от 23 апреля 1926 г. вместо Зорге заместителем заведующего Информационным отделом был утвержден не «чужак» Зорге, а свой - хорошо известный П. Шубин. Это был явный ход оппозиционных сил и он  не остался без внимания. Сталин впоследствии все припомнит и во время «Большого террора» многие будут расстреляны в том числе и П, Шубин. Судя по дальнейшему ходу событий,  делегация ВКП(б) не пропустило такое бунтарство, так как Сталин внимательно следил за работой ИККИ и Коминтерна в целом. Дело было, конечно, не в Зорге, а в наказании “бунтовщиков”  и уже  28 апреля 1926 г. Секретариат решил создать бюро. При этом Сталин с подачи Куусинена, Мануильского и Пятницкого, у которых Зорге пользовался доверием, поддержал его кандидатуру в состав бюро с ответственным заданием: в  июле 1926 г. его назначили членом этого бюро, а с августа   поручили докладывать Секретариату ИККИ о ходе контроля и провер-ки  выполнения его решений.  Это событие имеет особое значение, так как Зорге до этого занимал невысокое должностное положение и даже попытка продвинуть его не удалась. Для Зорге это было большим доверием, но и в тоже время кляузным делом. Можно  представить какую реакцию вызвало это назначение у  прежних недоброжелателей Зорге и сколько у него появилось новых врагов в процессе осуществления контроля.
     13 августа 1926 г. состоялось внеочередное заседание Секретариата ИККИ, на котором был рассмотрен вопрос о реорганизации аппарата ИККИ. Зорге не мог спокойно отнестись к такому важному мероприятию и выступил со своими предложениями. О. Пят-ницкий положительно отозвался о его работе.
     В октябре - ноябре 1926 г. Зорге принимает активное участие в подготовке VII расширенного пленума ИККИ, который состоялся в период с 22 ноября по 16 декабря 1926 г.  Он был включен в состав большой политической комиссии ИККИ по подготовке к пленуму. Ее руководителями были Н.Бухарин и Д.Мануильский. Р. Зорге вошел в состав одной из подкомиссий. Можно отметить, что работа с Бухариным потом никак не сказалась на судьбе Мануильского. Поэтому вывод отдельных авторов о том, что Зорге пострадал в глазах Сталина за свои контакты  и какие-то убеждения, близкие к убеждениям Бухарина по меньшей мере не убедительны. Можно с уверенностью сказать, что О. Куусинен и Д. Мануильский намного чаще встречались с Н. Бухариным и более тесно работали с ним, чем Зорге. Но они до конца жизни Сталина были у него в фаворе. Для И.В.Сталина, который был прагматиком,  всегда не  это было главным. Можно привести много примеров. В частности, бывший меньшевик Вышинский оказался для И.В. Сталина нужным человеком и поэтому стал его доверенным лицом, выступая, как представитель прокуратуры СССР, главным обвинителем на политических процессах  против «врагов народа», а впоследствии работая наркомом иностранных дел СССР. 
     Зорге со всей ответственностью относился к порученной работе в Бюро, но она тоже была связана с бумагами и к тому же с нервотрёпкой. Поэтому он настойчиво обращается к Куусинену, Мануильскому и Пятницкому с просьбой перевести его на  активную работу с коммунистическими партиями.
     Ориентировочно в конце 1926 г. Зорге удалось перейти на работу в Орготдел. С января 1927 г. имя Зорге регулярно появляется в протоколах заседаний Орготдела ИККИ.
     Работая в Информационном отделе и в Агитпропе Зорге не терял время даром, много читал, работал в библиотеках, глубоко знакомился с марксистской литературой. С 1925 по 1927 год он издал в Москве семнадцать серьезных статей,  подготовил к изданию две кни-ги.  В ходе издательских дел у него сложились также дружеские отношения с Г.Б. Смо-лянским,  крупным функционером ИККИ, интересным человеком, с богатой биографией. Смоленский был активным левым эсером, затем стал членом РКП(б), учился в Сорбонне, в Лозаннском университет. 8 июля 1924 г. стал издаваться журнал ИККИ «Коммунисти-ческий интернационал». Наряду с главными руководителями ИККИ Смолянский вошел в состав редакции, возглавляя отдел по профсоюзному движению, он же был ответствен-ным секретарем. В 1926 г. входил в состав редакционной комиссии Издательского отдела ИККИ. Можно полагать, что дружеские отношения со Смолянским и, используя его связи, помогали Зорге обходить бюрократические рогатки при издании своих статей и книг. Но в тоже время у других это вызывало «черную зависть».         
      Зорге  с радостью воспринял переход  в Орготдел  тем более, что в  1927 году Исполком Коминтерна начал посылать своих первых  инструкторов для работы в  коммунистических партиях некоторых зарубежных стран. Но и здесь  к нему отнеслись не так как он ожидал. Есть основание полагать, что приход Зорге был воспринят, по меньшей мере, с неприязнью. Во-первых,  Зорге не соответствовал требованиям, предъявляемым к инструкторам Орготдела, так как не работал ни в Центральном аппарате КПГ, ни в партийных органах земель. Кроме того, нигде, как правило,  не любят сотрудников, навязанных высоким начальством. Можно считать, что  за короткий срок пребывания Зорге в отделе там создалась не очень благоприятная для него обстановка. Привычка к самостоятельности, безапелляционные суждения, зачастую необоснованная самоуверенность, ученость Зорге вызывали у  аппаратных работников завистливое и враждебное отношение. В свою очередь мелочная опека раздражала,  а придирки и одергивания вызывали гнев и ядовитые реплики Зорге в адрес непосредственных руководителей и коллег, что, конечно,  не способствовало установлению нормальных, деловых отношений. Более того, если посмотреть всю имеющуюся переписку Зорге, в ней он, скорее всего, сознательно, подчеркивает, что  для него начальником является только О. Пятницкий. Нам неизвестно на каком этапе работы Б. Васильев, который фактически выполнял обязанности заведующего Орготделом в связи с большой занятостью О. Пятницкого на многочисленных ответственных постах в ИККИ, стал отрицательно относиться к Зорге, но, в частности, многие сотрудники начали выезжать за рубеж, а он продолжал сидеть в отделе. Ясно, что Васильев, занимая важную, влиятельную должность в ИККИ сыграл отрицательную роль в отношении Зорге и в этой связи надо хотя бы кратко изложить богатую событиями его биографию.
   
      Васильев Борис Афанасьевич (настоящая  фамилия Гольдберг, (псевдонимы «Орто-докс», «Саул», «Леонид»). В Воронеже окончил шестиклассное  реальное училище. Член РСДРП с 1904 г. Активный участник революционного движения в России, неоднократно арестовывался. Жил в эмиграции в Женеве, в Париже и других городах Франции. Окончил восьмимесячные курсы электромонтеров. Летом 1917 г. поселился в Тамбове   и  до рево-люции 1917 г. работал по специальности. После нее занимает ряд руководящих должно-стей  в Тамбовской губернии. В 1918 г. – председатель Ревкома  по борьбе с бандитами, затем начальник политотдела Особой Кремлевской бригады. В последующем вплоть до 1925 года занимает различные руководящие посты такие, как  председатель губернского СОНа в Тамбове , на Донбассе, в Свердловске, член РВС и начальник политотдела Особой Тамбовской армии.
     Затем находился на руководящих должностях в ИККИ. Член Ближневосточного  секре-тариата (1926), Член ряда лендерсекретариатов.
     Заместитель заведующего (с начала 1927), заведующий  Организационным отде-лом (1928-1933).
     С августа 1929 г. до начала 1934 г. возглавлял Постоянную комиссию Политсек-ретариата, которая  занималась текущими политическими иосновными кадровыми вопросами, рассматривала многие политические вопросы, которые затем выноси-лись на решение Политсекретариата, заслушивались отчеты отделов рпо ряду  во-просов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ.
     Незаконно репрессирован в 1937 г. Реабилитирован посмертно.

     В мае 1927 г. Зорге  активно участвовал  в работе VIII пленума ИККИ в качестве секре-таря подкомиссии по спецзадачам компартий. Задача этой подкомиссии заключалась в разработке конкретных организационных рекомендаций для компартий на случай возник-новения новой войны. Одновременно он не терял время даром и написал книгу «Новый германский империализм», которая была издана в Берлине в 1928 году под псевдонимом  «Р. Зонтер». В книге Ю. Мадера отмечается блестящий анализ германского империализма и подчеркивается, что за пять лет до прихода к власти нацистов Зорге предупреждал  об опасности этой «коричневой чумы», а более чем  за десять лет  до начала второй мировой войны он сформулировал направления, по которым требовались усилия, последовательная работа  всех революционеров и особенно коммунистов для борьбы против войны и воен-ной опасности. В число 16 направлений  входили: «4. Энергичная борьба против фашизма  как формы государственной власти, а также против более замаскированного фашизма финансового капитала, находящего  свое выражение , к примеру, в «Стальном шлеме» («Стальной шлем» - монархический военизированный союз бывших фронтовиков – Ю.К.) и подобных организациях.
     7. Немедленная и энергичная реакция  на любые лживые измышления о Советском Союзе, особенно со стороны II Интернационала, которые также являются ничем иным, как идеологической подготовкой к предстоящей войне».    
     О его активной работе в Орготделе говорит то, что с января 1927 года имя Зорге регу-лярно появлялось  в протоколах заседаний отдела.  Но на зарубежную работу его не посы-лали.
     Однако  Зорге умел быть настойчивым. Показательным в этом отношении является письмо О. Пятницкого


Т. Освальду                22.IV.1927

     «…..3. О Зорге. Ему не сидится  и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической ра-боты у него почти нет (выделено – Ю.К.). Самое  лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хо-тят или встанет вопрос о жаловании для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руково-дством. Ответ пришлите возможно скорее».

                (Михаил)

     Из текста следует, что Зорге надоела сидячая работа в аппарате и он рвется за рубеж к настоящему делу, но под различными предлогами (отсутствие опыта и денежных средств,  необходимость получения рекомендации и т.д.) его к этой работе не подпускали.
     По содержанию письма можно понять, что О. Пятницкий (псевдоним – Михаил) не хо-чет портить отношения со своим заместителем Б. Васильевым, который практически ведет всю работу, и с коллективом Орготдела. Но в тоже время не отказывается от помощи Зор-ге, хотя понимает справедливость ряда претензий к нему.  Поэтому пишет личное письмо «Освальду»,  представителю ИККИ  по Скандинавским странам с предложением взять Зорге под свою опеку. 
     Слова Пятницкого в  определенной степени подтверждают ту идею, что Зорге в КПГ выполнял роль пропагандиста, преподавателя, организатора ячеек, редактора, а не пар-тийного функционера, имеющего опыт активной работы в нелегальных условиях, в «под-полье».
    Но, дело, конечно,  было не только в отсутствии опыта и Зорге это понял. Он обращает-ся к  Д. Мануильскому,  внимательно наблюдавшему  за его работой, и тот дает рекомен-дацию на инструкторскую работу как человеку, заслуживающему политическое доверие:   
   
     «Знаю т. Зорге  с 1924 г. по работе в Германии и считаю его товарищем заслужи-вающим доверия. Москва. 19/VII/27».
    
     Эта рекомендация была дана после 2,5 лет работы Зорге в аппарате ИККИ и  многого стоила, так как показывала, что за ним никаких политических грехов нет. Эта рекоменда-ция сыграла очень важную роль и в дальнейшей жизни Зорге. Она не гарантировала сто-процентную безопасность, но в определенной мере защищала на протяжении многих лет, особенно в период партийных чисток  и  сталинских репрессий.
     Теперь перейдем к рассмотрению и анализу имеющихся в распоряжении немногочисленных фактов о зарубежной работе Зорге в Коминтерне, У авторов, описывающих ее, много неясностей и противоречий, но  постараемся извлечь максимальную пользу из документов, опубликованных в книге А.Г. Фесюна „Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы“,  и частично из информация, приведенной в книге М. Алексеева „Ваш Рамзай“.  Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае 1930-1933 гг.“.
     Начнем с того, что Б. Васильев уже не мог  проигнорировать рекомендацию  Мануильского, хотя, мягко говоря, неприязнь у него останется до конца работы Зорге в аппарате ИККИ.
     Последующие  события, если судить по письму  Зорге в отдел от 19 декабря 1927 г., развивались следующим образом.  Он всем так надоел своей кипучей энергией и комментариями, что, в конце концов, учитывая также рекомендацию, его  кратко  проинструктировали и,  присвоив псевдонимы «Флерис» и «Леонард», отправили  в Стокгольм, куда он прибыл 17 декабря. Там его никто с распростертыми руками не ждал, в том числе и Сирола.   Рихарду  на месте пришлось самому себе определять задание на командировку о чем он пишет в  пункте 4 этого же письма:
    4. Я  буду здесь работать над следующими вопросами: разделение труда в аппарате ЦК; работа отделов; отдел профсоюзов, агитации и пропаганды – они только что соз-даны и начинают работать; вопрос о руководстве вообще, районы, области, коммуны; работа нескольких функционеров в Ст[окгольм]; подготовка вероятно скоро начинаю-щих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии; подготовка к конференции профсоюзов в конце января; работа в самых важных цехах заводов в Ст[окгольм] и вопрос заводских газет.
      Переехав примерно через 14 дней из Стокгольма  в Копенгаген,   Зорге. активно ведет работу в Дании. Интересный пример приводится на странице 35 в книге «Дело Рихарда Зорге» писателей Дикина и Стори: «Кай Мольтке, в то время член Датской коммунисти-ческой партии, недавно опубликовал статью, которая бросает свет на скандинавскую миссию Зорге, хотя, как и все другие источники, добавляет путаницы  в хронологии. По словам Мольтке, Зорге прибыл в Копенгаген в начале 1928 года.  Его миссия не имела «ни-чего  общего с разведслужбами или шпионажем, хотя он  и был послан как инструктор Коминтерна». Он читал лекции в партийных ячейках, подчеркивал, что датские комму-нисты могли бы выжить лишь в случае установления тесных связей с крайне левыми элементами в профсоюзах».
     К этому можно добавить отрывок из книги Юлиуса Мадера об этом периоде:
     «Датчанин Кай Мольтке, редактор, после второй мировой войны на протяжении многих лет являвшийся членом датского парламента, опубликовал в копенгагенской газе-те «Политикен» от 27  декабря 1964 года статью, в которой описал свои встречи с тридцатидвухлетним  Зорге: «В качестве члена переходного руководства Коммунисти-ческой партии Дании  я имел возможность непосредственно наблюдать за работой Ри-харда Зорге….. в нашей стране, поскольку мне часто доводилось выступать в роли пере-водчика во время его выступлений в Копенгагене. Его доклады  по теоретическим и идео-логическим проблемам отличались строгой логикой изложения….Далее Мольтке  повест-вует о том, как «Зорге ошеломлял всех своей способностью глубоко вникать  в суть поли-тических реальностей; очень скоро завоевал симпатии датских коммунистов.
     Даже спустя почти четыре десятилетия Мольтке не перестает удивляться мощи организаторского таланта Зорге, наладившего печатание первых прокламаций, постоян-но стремившегося установить контакты с другими партиями с целью вывода коммуни-стической партии из изоляции….».
     Пока Зорге работал в Дании структура  Лендерсекретариатов после IX Пленума ИККИ в феврале 1928 г.  была изменена и вновь был воссоздан Скандинавский Лендерсекрета-риат, который в сентябре 1928 г. существовал в следующем составе: руководитель  - вид-ный немецкий коммунист Г. Реммеле, его заместителем был один из руководителей ком-партии Финляндии Юрьё Сироле, членами: финский коммунист  Куллерво Манер и един-ственный скандинав норвежец Арвид Хансен.
     Летом 1928 года Зорге  очень хотел принять участие в работе 6-го конгресса Коминтерна (17 июля – 1 сентября 1928, Москва), о важности которого уже говорилось в начале главы. Но Зорге  никто не вызывал для участия в работе конгресса, так как второстепенных лиц  хватало на месте,  в Москве. Поэтому, сочетая заинтересованность в работе конгресса и необходимость поддержать  свой авторитет перед датскими коммунистами, он принимает самостоятельное  решение о поездке в Москву, не согласовав этот вопрос с руководством отдела и не имея договоренности с непосредственными организаторами конгресса. В результате такого шага вопрос о его поведении был поставлен на обсуждение Узкой комиссии 27 июня 1928 г. Принятое решение гласило: «Товарищу Зорге должно быть поставлено на вид, так как он без предварительного согласования направился в Москву».  Тем не менее, в решении была еще одна фраза: «Он должен остаться в Москве до окончания конгресса» и это практически означало согласие на его участие в конгрессе.
     6 июля 1928 г. Секретариат ИККИ обратился во временную мандатную комиссию кон-гресса с просьбой выдать мандаты с правом совещательного голоса ответственным со-трудникам аппарата ИККИ, включая оргинструкторов, к числу которых стал принадле-жать и Зорге с тем, чтобы «дать им возможность быть в курсе событий конгресса и его комиссий». В приложенном списке числился и Зорге.
     30 июля 1928 г. мандатная комиссия отчиталась в том, что ею «предоставлены манда-ты с правом совещательного голоса, но без материальных обязательств, следующим от-ветственным сотрудникам ИККИ <...> 19. Зорге».
     В работе 6-го конгресса Коминтерна особое внимание ряда авторов привлекает участие Р. Зорге в качестве эксперта по Скандинавским странам. Дело в том, что они считают, что  именно с этого момента начинается обвинение Зорге в симпатиях к Бухарину, его сторон-никам и как следствие возникновение у него серьезных проблем.
     Чтобы читателю стало ясно о ком идет речь надо начать с того, что:

     Бухарин Николай Иванович (1888-1938), член партии с 1906 г., член ЦК в 1917-1934 гг. (кандидат в 1934-1937), член Политбюро ЦК в 1924-1929 гг., кандидат в члены Оргбюро ЦК (1923-1924). В.И. Ленин называл его «любимцем партии» и «нашим Бухарчиком», хо-тя и критиковал его многие взгляды.  С 1917 г. член Московского  комитета партии, уча-стник Октябрьского вооруженного восстания в Москве, редактор «Известий Московского ВЧК». С 1917 по 1929 г. ответственный редактор газеты  «Правда», одновременно  в 1919-1929 гг. член Исполкома Коминтерна и его Президиума, 1929-1932 гг. – член Президиума ВСНХ СССР, с 1932 г. – член коллегии Наркомата тяжелой промышленности, с 1934 до второй половины 1937 г. занимал пост главного редактора газеты «Известия», избран чле-ном АН СССР.
      В ноябре 1928 г. Бухарин демонстративно подал заявление об отставке с поста члена Президиума ИККИ (а также с поста ответственного редактора «Правды»). Руководство партии отклонило эту отставку, но Бухарин так и не вернулся к исполнению своих обя-занностей. И в конце апреля 1929 г. пленум ЦК ВКП(б) отозвал его из Коминтерна и снял с работы в «Правде». Это означало фактическое завершение политической деятельности Бухарина в международном коммунистическом движении. Формальное отстранение Бу-харина от поста члена Президиума ИККИ состоялось 19 июня 1929 г. на Х пленуме ИК-КИ. Тогда Бухарину было предъявлено политическое обвинение в том, что он «скатывает-ся  к оппортунистическому отрицанию факта все большего расшатывания капиталистиче-ской стабилизации, что неизбежно ведет к отрицанию нарастания нового подъема рево-люционного рабочего движения». 17 ноября 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) обви-нил Бухарина уже в правом оппортунизме и фракционной деятельности и вывел его из со-става Политбюро. В 1934 г. переведен из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б). На пле-нуме ЦК в феврале 1937 г. был исключен из партии  и 27-го числа арестован, 15 марта растрелян.  Реабилитирован и восстановлен в партии в  1988 году.

     Прежде чем продолжить повествование следует подчеркнуть, что биография наглядно показывает огромную разницу в общественном положении Бухарина и Зорге, более того эти фигуры несопоставимы и это надо обязательно учитывать при анализе событий.
     Что касается обвинения, то из всех произведений, рассматривающих эту проблему, вы-деляются два - книга Ю. Георгиева «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополи-тик», раздел «Зорге и Бухарин», где  позиция автора «в двух словах» сводится к тому, что по своим теоретическим позициям и политическим симпатиям Зорге был близок  к Буха-рину и В. Чунихина в многостраничном эссе «Рихард Зорге: заметки на полях леген-ды», раздел  «Лучший друг Бухарина», где  подвергаются критическому и обоснованному, с моей точки зрения,  разбору многие положения, выдвинутые Георгиевым. 
     Нет смысла повторять всё то, что выдвинуто за и против обоими авторами, но некото-рые замечания  высказать обязан.
     При прочтении раздела «Зорге и Бухарин» бросается в глаза упорное  стремление авто-ра, в конечном итоге, свести все к фразе: «Можно считать, что по своим теоретиче-ским  позициям и политическим симпатиям Зорге был близок к Бухарину». Здесь сра-зу же возникает вопрос о том - «можно считать», а может быть и нельзя!
     Для подтверждения своего мнения автор приводит различные доводы и о совпадении теоретических интересов Зорге и Бухарина, и о сотрудничестве, вкладывая в это слово все тот же свой смысл. Например, он пишет, что «Совпадение теоретических интересов Зор-ге и Бухарина отразилось и в таком факте, как почти одновременное опубликование ими  своих работ, посвященных книге Розы Люксембург «Накопление капитала». Зорге издал свою работу в 1922 году, а Бухарин – в 1925».  Ну и что? Во-первых,  не говоря о том, что разница в три года не дает права сказать, что они были опубликованы одновременно воз-никает вопрос кто у кого что взял и взял ли? Во-вторых, что особо важно, совпадение теоретических интересов еще не означает совпадение теоретических взглядов.
     Далее: По характеру своей работы в Коминтерне, особенно в период, когда он был контролером Секретариата, проверявшим выполнение принятых решений, Зорге сотруд-ничал с Бухариным, хотя и не был  так близок с ним в личном плане, как, скажем, с Ману-ильским, Куусиненом или Пятницким (выделено – Ю.К.)…Тем не менее, архивные  доку-менты позволяют нам установить факты совместной работы Зорге и Бухарина. Так, например на заседании Секретариата 4 октября 1926 г. в связи с сообщением Зорге о вы-полнении принятых решений ему было поручено : «Тов. Зорге должен составить список соответствующих вопросов, которые требуют согласования с тов. Бухариным, и в бли-жайшие  дни организовать  их обсуждение с Бухариным». Но вопреки желанию автора из сказанного следует, что Зорге близок к «сталинцам» Куусинену,  Мануильскому и Пят-ницкому, а с Бухариным он контактирует не по собственной инициативе, а выполняя по-ручения Секретариата.
       Когда говорят о сотрудничестве Зорге с Бухариным в том числе и при доработке про-граммы Коминтерна в ходе 6-го  Конгресса, то явно преувеличивают, завышают положе-ние Зорге, забывают о вышеуказанном обращении Секретариата ИККИ во временную мандатную комиссию, изобретают то, чего не было. Есть сведения о том, что он привле-кался к работе программной комиссии Конгресса, но подробных данных нет и только от-мечается, что Зорге был грамотным исполнителем тех документов, которые отрабатыва-лись в комиссии. Вполне возможно он выдвигал какие-то предложения, но в тоже время правильно отмечено, что «его деятельность носила чисто общественный характер и ни-как не была закреплена административно». А все рассуждения типа: «Естественно, что в своих статьях в коминтерновской печати, в своих выступлениях в Коминтерне, будучи сотрудником этой организации, держался в рамках официальных установок, но, повто-рим, его симпатии в развернувшейся борьбе мнений между сторонниками Сталина и Бу-харина были, без сомнения, на стороне последнего»,  ничем документально не подтвер-ждаются и отражают попытки не только выдать желаемое за  действительное, но и выста-вить  Зорге в неприглядном виде - лицемером и двурушником. 
     К слову, в программную комиссию  6-го конгресса Коминтерна был включен В.М. Мо-лотов, который ежедневно докладывал Сталину о положении дел в комиссии.
     Никаких последствий для Зорге участие в этой комиссии не имело. Другое дело, что  Зорге знал себе цену. Вынесенное ему порицание  за несанкционированный приезд в Мо-скву, участие в работе конгресса как бы по милости и «на побегушках», да еще общение с делегатами не под своей фамилией, а под литературным псевдонимом «Зонтер» не могло не ранить его самомнение.
     Судя по всему, своевольный приезд Рихарда на конгресс и данное ему вынужденное разрешение на участие в его работе не прошли бесследно. Он почувствовал, что обстановка ухудшается  и его стараются выдавить из Орготдела. Поэтому еще в ходе работы конгресса он высказал просьбу о своем участии в партийной работе в Норвегии, чтобы обеспечить себя работой на дальнейшее. Интересно, что его просьба рассматривалась  в день окончания работы конгресса, 1 сентября 1928 г. на заседании Секретариата ИККИ. Несмотря на то, что заседание проходило под председательством секретаря ИККИ О. Пятницкого, просьба Зорге на том этапе не прошла. По предложению Реммеле (представитель КПГ в Президиуме ИККИ и руководитель Скандинавского Лендерсекретариата)  отъезд Зорге в Норвегию был отложен.
      Зорге стало известно о содержание выписки из протокола № 1 заседания Секретариата ИККИ от 01.09.28:
     Слушали:
     5. Заявление товарища Сирола в связи с пожеланием  тов. Зорге участвовать в  пар-тийной работе в Норвегии.
     Постановили:
     Тов. Римале рекомендует ЦК КПН перенести партийный съезд, чтобы подготовить его более основательно. Тов. Зорге получает двухнедельный отпуск; если он за это время не уедет из М[осквы], его отпуск автоматически продлится на 2 недели.
               
 Секретарь ИККИ: Пятницкий. 

    Судя по выписке, Зорге рассчитывал, что после  отпуска для лечения получит принци-пиальное согласие на командировку в Норвегию. Но неожиданно в Секретариате возникли разногласия и даже при поддержке Пятницкого было принято в отношении Зорге поло-винчатое решение: отпуск предоставить, а вопрос о поездке в Норвегию отложить на не-определенный срок. В определенной степени Реммеле был прав, так как политическая об-становка в стране из-за раскола Норвежской рабочей партии, выхода ее из Коминтерна и вынужденного создания самостоятельной Норвежской коммунистической партии была сложной.  Однако отказ в своей просьбе Зорге  явно воспринял,  как недоверие к его спо-собностям провести подготовку к съезду Коммунистической партии Норвегии (КПН).
     На следующий день он пишет уполномоченному Секретариата  ИККИ Сироле письмо, содержание которого, чтобы не отнимать много времени у читателя приводится с сокра-щениями, не имеющими принципиального значения:
         
      «2 сентября 1928 г.
   
      Дорогой Сирола!
     Я все же поехал в отпуск. Сначала на 14 дней, если я не получу телеграмму, тогда на четыре недели. (Адрес в секретариате Пятницкого.) Как раз в субботу, когда решение обо мне должно было быть поставлено в Узкой комиссии, Реммеле предложил перенести принятие решения. Я не знаю, на каком основании и из каких побуждений он это сделал. Во всяком случае, он был очень сердит из-за того, что ты недостаточно обговорил с ним этот вопрос, и ругался. Что за этим скрывается на самом деле, я, как уже говорил тебе, не знаю. …..тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, пока «все не выяснится», и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может оз-начать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена..
….Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание.  Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости со-вать свой нос в тайны лендерсекретариата или «больших политиков». Пускай они спо-койно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну пар-тию.  Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хо-тят «великие». Все материалы тебе доставят.  Сердечно твой Зорге».
     Содержание письма представляет интерес по многим причинам. Прежде всего, его надо  расценивать, ничего не выдумывая,  как мнение обиженного, усталого, плохо себя чувст-вующего человека. Его высказывания также отражают совершенно справедливое недо-вольство тем, что его не хотели отпустить в отпуск для лечения и в тоже время не давали согласия на командировку в Норвегию, накапливающееся разочарование относительно  обстановки в ИККИ, конкретно в лендерсекретариате. Вместе с тем, он подтверждает, что готов и в дальнейшем заниматься партийной работой.
    Несмотря на трудности,  он не терял бодрости духа и на протяжении всего периода ра-боты в Коминтерне (1925-1929 гг.) не ограничивался текущей работой и принимал актив-ное участие в научной и журналистской деятельности. В журнале «Коммунистический Интернационал» были напечатаны под литературным псевдонимом «Зонтер» его 8 рецен-зий и 12 статей, в которых освещались проблемы политического, экономического харак-тера, задачи партийного строительства. Кроме того, он интересовался событиями на Дальнем Востоке.
     Зорге возвращается из отпуска в конце сентября и далее происходят многие интерес-ные, важные и часто неясные даже до сих пор события. Из сравнения содержания не-большой переписки Зорге с аппаратом ИККИ, приведенной в книге А. Фесюна, все же можно сделать некоторые выводы, хотя этому мешают цензурные купюры.
     В первых числах октября 1928 г. Зорге, как доверенное лицо, получает от Пятницкого не только разрешение  на командировку в Норвегию для участия в подготовке съезда, но, не исключено, и ряд специальных заданий по Дании и Швеции. Причем надо учитывать, что указание и задание на командировку дал не просто заведующий  Орготделом, а член Политсекретариата и член Президиума ИККИ, курирующий ОМС. Зорге без задержки выехал  из Москвы и 5 октября  на пути в Осло остановился в Берлине. Поскольку  он ехал по личному указанию Пятницкого, можно полагать, что Зорге рассчитывал на то, что все будет организовано и обеспечено по меньшей мере так, как это было когда он работал по линии Орготдела в Швеции и в Дании и что он будет часто приезжать в Берлин для информирования Москвы. Но оказалось все не так, как он ожидал. Прошли  полтора месяца его работы с момента прибытия в Осло и, судя по письму от 20 ноября 1928 года, Зорге вызвали в Берлин, чтобы он через узел связи ОМС доложил о выполнении <…> (под цензурной купюрой подразумевается конкретное задание – Ю.К.). В вежливой форме, но прямо Зорге обращает внимание «Дорогих друзей» на то, что «неудача этого предприятия заключается лишь в том, что человек не получил в Берлине необходимые ему средства.  Его встретил  представитель ОМС, которого Зорге  неспроста  называет «господином». Это вполне объяснимо, так как ОМС находился на особом положении, его непосредственным руководителем был Миров-Абрамов и  сотрудники Отдела считали себя в ИККИ привилегированными лицами.  Этому «господину», по словам Зорге, « было дано задание поговорить со мной о моем существовании, об объеме и о путях, что мы действительно и обсудили. В связи с этим, было договорено (перевод с немецкого - корявый и возможно неточный – Ю.К.), что при моей первой поездке в Скандинавию обслуживание  будет организовано также, как и раньше, но этот господин не согласился с тем, что мой переезд в Берлин произойдет сразу <…> (смысл этой купюры остается неясным – Ю.К.). Далее на этом основании я получил 200 минус 18 долларов, которые я  при поездке через Берлин, через Копенгаген уже, разумеется, все потратил. Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3-5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так  как я боюсь проехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации. Поэтому я попросил бы срочно телеграфом передать мне эти деньги в пути, иначе я потеряю здесь все возможности работать. Кроме того, прошу расследовать, отчего задание, данное этому господину, не выполнено, подчеркиваю, что это случается уже второй раз за время моих поездок в Скандинавию». Письмо подписано псевдонимом «Леонард».
     Одновременно он послал в Москву финансовый отчет. Но через некоторое время узнал, что в отношении отчета есть критические замечания относительно якобы нецелесообраз-ного расходования средств.  Он не знает, что явилось причиной такой реакции и посылает довольно резкие по содержанию «Заметки к отчету»:
     «После того, как я узнал, что у вас некоторые удивляются, что я в течение шести не-дель уже потратил двести долларов, а некоторые удивляются еще больше тому, что я к настоящему времени потратил почти пятьсот, я всем им рекомендую хорошенько по-смотреть отчет. Вы можете убедиться, что я указал там лишь деньги, потраченные на билеты, и зарплату, а не для телеграмм и прочих нужд, средства, на которые, по прави-лам, я мог бы указать в отчете. Далее должен сказать, что одно путешествие от М[осквы] до Осло через Берлин, как и путешествие от Осло до Берлина и обратно <…> к сожалению, оба путешествия стоили свыше ста долларов. Если в итоге кто-то имеет что-то против моей поездки из М[осквы] в Осло , то этим людям следовало бы поду-мать об этом заранее и приложить все усилия , чтобы эта поездка вообще  не состоя-лась, или запретить ее <…>.. 
     А в это время происходили следующие события. В связи с тем, что Зорге, являясь со-трудником Орготдела, не поставил в известность своего непосредственного руководителя о заданиях и поездках, такое поведение не могло не вызывать у Б. Васильева отрицатель-ную реакцию и на свет появился следующий документ: 

т. Пятницкому
     Относительно работы т. З[орге].
     1) Ни мне, ни т. Сирола неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т.З. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и может даже в Швецию, но на ближай-шие  месяцы такие поездки по-моему не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге по-моему должен ехать в Нор[вегию].
     2) Что касается предложения о его поездке в А[нглию] я высказываюсь против. Он слишком слаб для Ан[глии] и не сможет удержаться , чтобы не вмешиваться в пол[итические] дела . Для А[нглии] это совершенно неприемлемо.
                6/XII [1928] Б. Васильев»
   
     Этот небольшой документ заслуживает того, чтобы на нем остановиться особо. Прежде всего, из него следунет, что по состоянию на декабрь 1928 г. О. Пятницкий продолжал возглавлять Орготдел ИККИ в качестве заведующего, но всю оперативную работу фактически вел Б. Васильев. Кроме того, обращает  внимание тот факт,  что переписка ве-дется руководителем Орготдела  о своем сотруднике и это подчеркивает, что Зорге не принадлежал ОМС.
     Отношение Васильева к Зорге и к его деятельности наглядно определяется одним сло-вом – «путешествий». К этому можно добавить, что два ответственных товарища (Ва-сильев и Сирола) жалуются на поведение Зорге в мягкой форме только потому, что  знают об особом отношении руководства ИККИ к Зорге, но, тем не менее, фактически просят призвать его к порядку.  Их возмущение можно понять, так как Зорге, являясь работником Орготдела, находится за рубежом, ведет какую-то неизвестную, по их мнению ненужную  деятельность, но по состоянию на 6 декабря 1928 г. в Норвегию для выполнения своего прямого  задания еще не приехал.
     Наряду с этим, совершенно неожиданно появилось предложение о поездке Зорге в Англию, которое вызывает ряд вопросов: кто конкретно сделал такое предложение, по какому поводу, с какой целью и  почему так вполне определенно и решительно Б. Васильев высказывался против поездки Зорге, давая ему отрицательную характеристику.
     Хотя в этом документе ничего не говориться о финансировании Зорге, но понятно, что  оно осуществлялось адекватно реакции Васильева, то есть «через пень-колоду» с мелоч-ными придирками.  Дело довели до того, что он из-за задержки в получении денег был вынужден часто занимать небольшие суммы и даже отказывать себе в поездках на трам-вае. При том,  что по всем расходам он своевременно отчитался. Об этом есть его письмо от 20 ноября 1928 года. Зорге никогда не был «склочником», более того, даже в явно не-справедливых в отношении него ситуациях он умел сохранять выдержку и корректность в поведении. Но такое отношение вызвало у него справедливое возмущение. В книге М. Алексеева говорится о том, что «14 декабря 1928 г. Зорге направил в Скандинавский лен-дерсекретариат возмущенное письмо, в котором он заявил, что не приемлет требование согласовывать с Москвой свои передвижения. Далее следовал фактический ультиматум: при несогласии с ним он просил отозвать его из Норвегии и перекладывал в этом случае всю ответственность за подготовку партийного съезда непосредственно на лендерсек-ретариат».
     Можно полагать, что после указания Пятницкого финансовому органу ИККИ ничего не оставалось делать, как среагировать, придав своим действиям невинный вид:

                ЛЕОНАРДУ                15.XII.1928
     Получили Ваш отчет и замечания к нему. Отчет нами проверен, он не противоречит существующим положениям. Что касается  поездок в дальнейшем – мы уже Вам  писали об этом 6.XII.28 через Линдера в письме № 3026. Полагаем, что нет оснований так нерв-ничать, как Вы это делаете.
     Сообщим Линдеру, чтобы за январь выдать Вам жалованье 140 долларов.

     Сперва вытянули у Зорге все нервы, оставив без денег и чуть ли не обвинив в растра-тах, а потом пошли на попятную и стали еще спрашивать,  почему он так нервничает! Но совершенно ясно, что их извинение сквозь зубы является вынужденным, так как Зорге выполнял поручения руководства ИККИ. Поэтому  финансовые расходы, несмотря на от-рицательное отношение Б. Васильева к поездкам, все же были приняты.
     Из этого документа следует еще одна деталь, что почти весь декабрь он базировался в Швеции, так как под псевдонимом «Линдер»  может  подразумеваться секретарь ЦК ком-партии Швеции Линдерут Свен Харальд.
     «23 декабря Зорге вновь вернулся к проблеме денег – на этот раз в связи с финансиро-ванием подготовки партийного съезда. Он писал, что в том случае, если из Москвы не будет «никакой поддержки», то съезд норвежской компартии не состоится в намечен-ные сроки из-за отсутствия необходимых финансовых средств. Он жаловался на то, что ему приходится считать каждый пфенинг и что латание «финансовых дыр» отнимает у него уйму времени». 
     Ориентировочно в конце декабря 1928 – начале января 1929 г. Зорге поехал в  Норве-гию вместе с Р. Гиптнером - секретарем Западно - Европейского бюро Коминтерна (ЗЕБ).

      Гиптнер, Рихард (1901-1972); жил и работал в Гамбурге, являлся одним из основате-лей КПГ;  1920-1922 гг. - секретарь Коммунистического Союза молодёжи Германии, 1924-1928 – секретарь Коммунистического  Интернационала молодёжи, вместе с Зорге выезжал в Норвегию для участия в конгрессе Коммунистического союза молодежи Норвегии, 1928-1933 – секретарь Западноевропейского бюро Коминтерна в Берлине, 1935-1943 – по-мощник Георгия Димитрова в Коминтерне, 1949-1950 – заместитель начальника  народ-ной полиции Берлина; посол ГДР в КНР, уполномоченный правительства ГДР в арабских странах, посол ГДР в ПНР. 

     Представляет интерес впечатление Гиптнера о встречах с Зорге, приведенное в книге Ю. Мадера «Репортаж о докторе Зорге»:
     «Это было между рождественскими праздниками и Новым годом. Вместе с несколь-кими товарищами как-то вечером, уже после завершения работы конгресса, я поехал  в один из загородных отелей неподалеку от Осло. Там я вновь встретился с товарищем Зорге. К моему удивлению, очень многие  в отеле здоровались и заговаривали с ним. Он уже говорил по-норвежски. Огромное впечатление на меня произвели его языковые по-знания – он владел также русским, английским и французским  языками, - а также его уверенная манера держать себя».
      Вначале участвовал в работе конгресса Коммунистического союза молодежи Норве-гии, а затем в подготовке и проведении 3-го съезда КПН в феврале 1929 г.
     Следует выделить, пока Зорге в сложной политической обстановке в Норвегии зани-мался партийными делами, в это время  в ИККИ уже делались попытки избавиться от не-го. Можно полагать, что  после поездки в Скандинавию Васильев не хочет видеть Зорге в своем отделе и начал проводить свою линию  по возвращении Зорге.
     Так, 30.03.1929 г. в Постоянной комиссии ставится вопрос о его «трудоустройстве», хотя командирован он был от  Орготдела. В Постоянной комиссии концентрируются си-лы, которые не только хотят избавиться от Зорге, но и стремятся показать свою силу. По-хоже, что противников даже устраивает то, что у него дружеские отношения с такими ру-ководящими работниками ИККИ как О. Куусинен, Д. Маниуильский и И. Пятницкий. Для того, чтобы понять почему именно там шла ожесточенная борьба между сторонниками Сталина и оппозиционерами, надо познакомиться с Постоянной комиссией Секретариата ИККИ.
     Созданная в 1926 г. Постоянная комиссия, занимавшаяся текущими политическими и основными кадровыми вопросами, рассматривала также многие политические вопросы, которые затем выносились на решение Политсекретариата, заслушивала отчеты отделов по ряду вопросов, производила перестановки кадров в аппарате ИККИ. С конца 20-х го-дов до начала 1934 г.  (т.е. до ее роспуска) Постоянную комиссию возглавлял Б. Ва-сильев. Из перечисления задач наглядно видно какое важное значение имела Комиссия в структуре ИККИ.
     Поскольку это «выдавливание» Зорге происходило на фоне ожесточенной борьбы, то одним из средств борьбы могло послужить распространение слуха о том. что Зорге якобы является сторонником «правых», т.е. «бухаринцев». А раз так, то и его друзья не являются верными «сталинцами».
ВЫПИСКА
Из протокола № 36 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 30.03.1929
     Слушали:
     9.(555) Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
     Отложено.

     Из этой выписки следует, что на данном этапе лишить Зорге работы в ИККИ, а тем бо-лее в  Орготделе не удалось. Но борьба не закончилась. Можно представить какой внут-ренний накал приобретала она, в общем-то по довольно простому делу (ведь речь не шла о назначении Зорге на какой-либо ответственный пост типа заместителя заведующего от-делом).
     Делегация ВКП(б), неудовлетворенная решением Постоянной комиссии Секретариата ИККИ, доложила о саботировании с ее стороны  вопроса о назначении Зорге на работу в ИККИ. Поняв, что Васильев никогда не пропустит Зорге в возглавляемый им Орготдел, по согласованию со Сталиным было решено на Постоянной комиссии выдвинуть предложение с формулировкой «необходимо оставить»  Зорге в экономической комиссии. В порядке информации Сталину, который внимательно следил за ходом борьбы,  был направлен протокол Заседания.
     Здесь надо особо выделить, что весь сыр-бор загорелся, конечно, не из-за Зорге, так как для такой ожесточенной борьбы он был слишком мелок. Борьба по большо-му счету велась за победу в ИККИ.
      Приняв такое решение, Делегация ВКП(б) вновь, буквально через день, выдви-нула свое предложение на заседание Политической комиссии. 

. «ПРОТОКОЛ  № 7 Заседания от 2.4.1929
Один экз. послан т. Сталину
.
     Слушали: <…> О работе т. Зорге. Считать необходимым оставить т. Зорге до пле-нума ИККИ в Москве для работы в качестве  секретаря в экономической комиссии».
   
      С  влиянием  делегации ВКП(б) в делах Коминтерна многим уже приходилось счи-таться, а тем более когда ими интересовался Сталин и поэтому через два дня вопрос о трудоустройстве Зорге вновь ставится в повестку дня  заседания Постоянной комиссии и, в  принципе, решается  положительно, хотя и в виде компромисса:
:
ВЫПИСКА
Из протокола № 37 заседания постоянной комиссии Секретариата ИККИ
от 4 апреля 1929 г.
     Слушали:
     2.  Кем должен работать тов. Зорге?
     Постановили:
      2. До следующего Пленума ИККИ будет работать секретарем тов. Мануильского».

   Таким образом, вопрос о трудоустройстве Зорге был решен. Достигнутый компромисс заключался в том, что Зорге этим решением переводился по штату из Орготдела в эконо-мическую комиссию, а фактически на удаление  в Западно-Европейское бюро в Берлине, членом которого был Мануильский, и то временно до пленума.  Васильев добился своего. Что касается Зорге, новая работа ему была не по душе и  Мануильский как-то даже  обви-нил Зорге в лени.
     17 мая  Зорге доложил на Политсекретариате ИККИ о положении в КПН и представил  проект директивного письма Скандинавского лендерсекретариата в ЦК КПН по итогам съезда. Проект письма  был принят за основу и отправлен в Норвегию от имени Полит-секретариата. Работу съезда оценили  высоко, что означало одобрение работы Зорге в этой стране. Но дальнейшие события показали, что на этом дело не закончилось и когда внима-тельно знакомишься  с документами, то даже небольшие детали начинают приобретать большое значение..
      Приезд Зорге из Норвегии в Москву совпал с  важными политическими событиями. В 1929 году Бухарин выступил против применения чрезвычайных мер при проведении кол-лективизации и индустриализации. Сталин объявил такую позицию «правым уклоном» в ВКП(б) в речи на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Пленум, а вслед за ним и Президиум ИККИ вывели Бухарина из Политсекретариата ИККИ, а также из состава делегации партии в Коминтерне.
     В связи с этим событием обстановка в Коминтерне безусловно накалилась, так как у Н. Бухарина было много сторонников и предложение ЦК ВКП(б) о необходимости проведения партийной чистки было «встречено в штыки». Во всех организациях на различных уровнях возникла ожесточенная борьба. В ней не брезговали ничем – использовали клевету, искажение фактов. Преследовалась цель – защитить в первую очередь себя и одновременно использовать благоприятную обстановку, чтобы избавиться от своих противников или неудобных сотрудников. 
     В числе противников Н. Бухарина и безусловных сторонников И. Сталина были О. Куусинен и Д. Мануильский. Поэтому обострившаяся борьба, была направлена в первую очередь против них, как влиятельных руководителей Коминтерна. И здесь  предлагается  рассмотреть версию, того, как Зорге стал «примиренцем с правыми» и «политически не-выдержанным товарищем». Причем эти обвинения применялись не  в открытую, а испод-тишка, путем распространения  «некоторых намеков, что он замешан в правую оппози-цию».
       Следует подчеркнуть, что, до этого к нему не было никаких претензий в политиче-ском плане. Он активно участвовал в критике оппозиционеров, в частности «троцкистов» Но  Зорге высказался против чистки в аппарате ИККИ и невольно оказался вовлеченным в «аппаратные игры», которые обычно характеризуются многоплановостью, изощренно-стью интриг и беспощадностью. Причем такие игры резко обостряются в критических си-туациях. Надо отчетливо понимать, что борьба велась не в одностороннем порядке, т.е. не только против Н. Бухарина и его сторонников, но  и со стороны «бухаринцев» и других оппозиционеров против Сталина и его приверженцев.
      Зорге не был в какой-либо степени значительной фигурой в аппарате ИККИ, но, очер-нив его, навесив политические ярлыки можно было не только нанести удар по Зорге, но и в какой-то степени подмочить репутацию О. Куусинена, Д. Мануильского и О. Пятницко-го, руководящих работников Коминтерна, которые давали Зорге рекомендации для приез-да в Москву и поступления на работу в аппарат ИККИ, вступления в члены  ВКП(б), для занятия должности инструктора  Орготдела.
     Желая остаться на должности инструктора, которая по характеру работы и соответст-вию темпераменту полностью удовлетворяла Зорге,  он  6 июня 1929 года направляет в Постоянную комиссию Секретариата ИККИ записку, содержание которой  приводится у писателя Ю. Георгиева:
     «Я прошу Постоянную комиссию решить вопрос о моей дальнейшей работе, причем в том плане, чтобы  я в дальнейшем, как и прежде, использовался  в качестве инструк-тора ИККИ (выделено – Ю.К.). Одновременно  я прошу определить также партию, в которой я должен работать как инструктор, и тем самым дать мне возможность впредь работать с одной партией. Я хочу отметить, что эта моя просьба нашла пони-мание в орготделе. Далее, тов. Мануильский, к которому я определен секретарем до пле-нума, поддерживает эту просьбу. И, наконец, обращаю внимание на то, что тов. Кууси-нен сам предложил мне самостоятельно определиться относительно его желания ис-пользовать меня в Восточном отделе. Зорге. 6 июня 1929 г.». 

     В этой записке бросаются в глаза несколько моментов. Зорге понравилась работа инст-руктором настолько, что, даже прекрасно зная о резко отрицательном отношении к нему Б. Васильева, тем не менее,  он просит вновь принять его на работу в Орготдел и  факти-чески заверяет, что будет работать эффективнее, если вместо работы с несколькими пар-тиями, что  нецелесообразно, ему выделят участок с одной компартией. Весь миролюби-вый тон записки говорит о том, что Зорге призывает забыть старые обиды и с достоинст-вом выражает готовность исправить те ошибки, которые у него были до этого.
     Говоря о работе в качестве инструктора, Зорге, естественно, имеет в виду Орготдел, но не ОМС. Одновременно подчеркивает поддержку со стороны Д. Мануильского.  Вместе с тем обращает на себя внимание, что у О.Куусинена существует другое мнение об исполь-зовании Зорге. Куусинен  не рассматривает вопрос о работе Зорге в Орготделе, а пере-ключает его внимание на Восточный отдел, а это значит, что вопрос с просьбой уже тогда был предрешен.
     Но, здесь важно подчеркнуть, что внешне на тот момент Мануильский и Куусинен продолжали поддерживать его в открытую, а Пятницкий, судя по записке Зорге, даже оказал определенное воздействие на Васильева, который, по словам Зорге,  с пониманием отнесся к его возвращению в Орготдел.
     Нам неизвестно насколько искренне руководители ИККИ поддерживали Зорге, так как 8 июня 1929 г.  Постоянная комиссия, несмотря на упоминание в записке влиятельных лиц фактически отказала Зорге в просьбе, записав следующее: «перенести решение на по-сле Пленума".
     До этого момента, можно считать, всё очевидным. Но дальше появляется масса неясно-стей и даже загадок, которые дали авторам произведений о Зорге пищу для выдвижения различных суждений, разнообразных версий и  догадок.  Причем, в первую очередь это определялось и определяется до сих пор слишком малым количеством необходимых до-кументов.  В этой связи дальнейшую работу Зорге приходится излагать на основе анализа того, что имеется в наличии.
     Ясно одно, что он остался временно числящимся за Западно-Европейским Бюро.  Но, через несколько дней, последовало решение, в результате которого  18 июня 1929 года Зорге отбыл через Берлин в Лондон. Надо полагать, что он на какое-то время (ориентиро-вочно – неделю) останавливался в Берлине, так как ему надо было оформить английскую визу. При этом подчеркивают, что он не получил ни инструкции, ни денег. Отсутствие ин-струкции соответствует действительности, но деньги на поездку он имел, хотя источник финансирования неизвестен. Это решение и само пребывание Зорге в Англии привлекло внимание многих писателей. Как известно вопрос о возможной поездке Зорге в Англию поднимался еще в конце 1928 г, но тогда Б. Васильев, его непосредственный начальник по Орготделу,  выступил категорически против и до сих пор неизвестно кто решил послать Зорге в эту командировку, с какими задачами и почему в такой спешке.
     Существуют различные версии. Одна принадлежит ряду наших авторов, которые свя-зывают поездку с предстоящими событиями на Пленуме, а другая в детективном изложе-нии принадлежит английскому писателю Роберту Уайманту, автору книги «Шпион Ста-лина. Рихард Зорге и его токийская агентурная сеть».
     На следующий день после отъезда Зорге в Англию и Ирландию события развивались следующим образом.  На  Х пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И.Бухарину были предъявле-ны политические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Прези-диума ИККИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чи-стки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от не-годных элементов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Писатель Ю. Георгиев относительно причины скоропалительного командирования Зор-ге в Англию и Ирландию излагает эту версию следующим образом: «Сегодня  трудно су-дить о причинах или мотивах такого решения. Возможно, «высокие покровители» в ру-ководстве Коминтерна решили срочно отправить его на время «чистки» подальше от Москвы, чтобы сохранить Зорге в  Коминтерне и обезопасить себя лично. Возможно, наоборот, просто решили убрать его с глаз долой и решить судьбу Зорге  без нервотрёп-ки в его отсутствие».
          О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий конечно знали о предстоящих меро-приятиях по разгрому «бухаринцев» и постановке вопроса о проведении партийной чист-ки. Известно им было и  мнение Зорге против партийной чистки аппарата ИККИ, но при этом следует особо подчеркнуть, что он не выступал против чистки в ВКП(б). Поэтому в  рассуждениях Ю. Георгиева  безусловно есть рациональное зерно и эта версия может быть принята за рабочий вариант, хотя остается неясным вопрос – кто и зачем собирался по-слать Зорге в Англию ранее.
     К этому можно добавить, что решение о проведении партийной чистки возникло не на пустом месте и не в один день. Этот вопрос никого не мог оставить равнодушным и обсуждение сопровождалось яростными спорами и противодействием.  Зорге был против чистки аппарата ИККИ, считая, что ее проведение ослабит Коминтерн, и это  было с его стороны определенным отступлением от генеральной линии партии. Возможно, поэтому его и отправили срочно в Лондон, чтобы он не скомпрометировал ни себя, ни своих покровителей. Но на этом дело не закончилось и аукнулось ему в последующем,  сперва, неясными слухами и намеками о том, что он замешан в правую оппозицию, а затем в виде формулировки, что он стал «примиренцем с правыми» и «политически невыдержанным товарищем».
     По второй версии, изложенной в книге  Р. Уайманта «Шпион Сталина», Зорге в  со-провождении жены – Кристианы поехал в Англию для того, чтобы осветить  всеобщую забастовку, положение в трейд-юнионах и в коммунистической партии, но  Р. Уаймант полагает, что истинной целью поездки  было проведение встречи с советским шпионом в Британской разведывательной организации МИ-6 для получения важной  военной инфор-мации.  По  воспоминаниям Кристианы, со слов Р. Уайманта,  эта поездка была связана с риском, так  как предполагала проведение встречи с очень важным агентом. На встречу, которая происходила на углу улицы, они прибыли вдвоем.  По предложению Рихарда она находилась в стороне от разговаривающих мужчин и должна была подать сигнал в случае опасности. Уаймант  считает возможным, что агентом был Чарльз «Дикки» Эллис, стар-ший офицер МИ-6, который передавал секреты как немцам, так и русским.
      Роберт Уаймант в примечаниях к главам своей книги ссылается на книгу Райта «Ло-вец шпионов» и пишет, что  Кристиана, проживающая тогда около  Нью Йорка, была проинтервьюирована коллегой Райта в 1966 году в ходе расследования по поводу совет-ского проникновения в британские разведывательные службы. Кристиана не смогла по-мочь в идентификации агента, с которым встречался ее муж в Лондоне. Ей показали фото-графии, включающие фото Эллиса. Она сказала, что мужчина выглядит знакомым. Но по-сле стольких прошедших лет, она не может говорить с уверенностью. Райт верит, что важным источником был Эллис, с которым встречался Зорге в Лондоне».
     В литературе о Зорге эта версия больше нигде не  встречается и это естественно, так как она полностью противоречит той обстановке, которая  была в Англии в 1929 году. 
     Характер переписки руководителя военной разведки РККА Я. Берзина с берлинскими резидентом К. Басовым относительно поступления Зорге на службу в Разведуправление свидетельствует о том, что никаких спецопераций в Лондоне он по этой линии не прово-дил. Нельзя исключать, что Зорге выполнял какое-то поручение руководства ЦК ВКП(б) специального характера и с кем-то встречался в Англии. Но эта встреча, если она и со-стоялась, была для него настолько маловажной, что он ей не придал значения. Единствен-но выразил досаду, что все было сделано «не по-человечески».
     О присутствии в  этой поездке Кристианы ничего определенного сказать нельзя, так как нет достоверных сведений. Более того, что особенно важно, в переписке с Берзиным о желании Зорге поступить к ним на службу руководитель берлинской резидентуры совет-ской военной разведки Басов, который, якобы участвовал в этой «лондонской операции», ни словом не упоминает о ней.  Также из этой переписки никак не следует заключение о близком знакомстве Берзина и Зорге в московском немецком клубе
     Если судить по одной из двух записок Зорге от 26 сентября 1929 г. на имя О. Пятниц-кого, содержание которых будет рассмотрено особо, его командировка в Лондон без денег и конкретных заданий осталась неясной для него самого. И для нас остается крайне со-мнительным то, что написал Уайтман (почему он там оказался с Кристианой, какая цель преследовалась, на что жили и чем все 6 недель конкретно занимались). Об этом нет ни слова в книгах зарубежных авторов,
     Как пишет Айно Куусинен в своей «Господь низвергает своих ангелов», существова-ла практика командирования тщательно отобранных сотрудников аппарата ИККИ для вы-полнения разнообразных специальных заданий - «Поездки держались в секрете. Человек вдруг исчезал  без всяких объяснений» и в этом отношении определенный интерес пред-ставляют изложенные ниже две записки Зорге Пятницкому.
      На следующий день после отъезда Зорге в Англию события развивались следующим образом.  На  10-м пленуме ИККИ 19 июня 1929 Н.И. Бухарину были предъявлены поли-тические обвинения и он, уже формально,  был отстранен от поста члена Президиума ИК-КИ. Вместе с тем  на этом же пленуме было принято решение о проведении «чистки». В нем, в частности, говорилось: «Постоянная комиссия Секретариата должна создать комиссию из политически ответственных товарищей и представителей бюро ячейки для проверки состава сотрудников в целях освобождения аппарата ИККИ от негодных эле-ментов в деловом отношении и от политически невыдержанных товарищей».
     Ориентировочно 9 августа 1929 г. Зорге прибывает из Лондона в Берлин, в котором он часто бывал в связи с тем, что в нем   размещался центральный пункт связи ОМС. Обычно он там готовил оперативные  и финансовые отчеты, которые отправлялись в Москву,  получал новые задания и деньги. И в этот раз он направил соответствующие документы в Москву, но на них не было никакой реакции. Прекратилось финансирование, а его прось-бы на приезд в Москву получали отказ. Сложилась неясная обстановка, изучение которой во многом запутали воспоминания Рихарда Гиптнера, изложенные в книге Ю. Мадера на странице 59:
      «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется,  в апреле или в мае. Я к тому времени стал  секретарем отдела Западной Европы Комин-терна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в  аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное рас-поряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить  к новой работе; Он ска-зал, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».
     Ознакомившись с воспоминаниями Гиптнера возникает подозрение, что он напутал не только с месяцем прибытия Зорге из Англии (апрель-май 1929 г.), но и с остальными све-дениями (нет никаких данных о том, что Зорге  просил уволить его из Коминтерна, нет ясности о какой новой работе идет речь и почему и откуда он собирался приезжать в Мо-скву). Возможно в будущем найдутся новые документы, которые разъяснят происшедшие события, но пока надо исходить из имеющихся документов.
    Опять же по ориентировочным расчетам Зорге прибыл из Лондона в Берлин 9 августа 1929 г., написал отчет о командировке и, отправив его, стал ожидать вызова в Москву для информирования руководства ИККИ и оформления отпуска. Деньги на проживание у него пока были.
     Известно, пока Зорге  находился в Берлине, в аппарате ИККИ разгорелась бескомпро-миссная борьба, связанная с решением Пленума о создании комиссии для проведения пар-тийной «чистки». При этом каждая из борющихся сторон отчетливо понимала,  кто кого будет вычищать в случае победы.
     Сталин и его соратники встретили упорное сопротивление со стороны «оппозиционе-ров».  Постоянная комиссия во главе с Васильевым в течение почти двух месяцев саботи-ровала  решение Х пленума  о создании комиссии для проведения «чистки». И этот факт говорит о том, что многое еще не было под контролем Сталина и его соратников.
     Проблема стала настолько важной, что возникла необходимость в ее рассмотрении на   заседании Делегации ВКП(б) в ИККИ. По указанию Сталина сложившееся положение  было рассмотрено на   заседании Делегации ВКП(б), которая в ИККИ имела решающее слово. О решении был проинформирован Сталин.

ПРОТОКОЛ  № 18
Заседания Делегации ВКП(б) в ИККИ от 16.8.1929

Один экз. послан т. Сталину.

     Присутствовали: тт. МОЛОТОВ, МАНУИЛЬСКИЙ, ПЯТНИЦКИЙ, ВАСИЛЬЕВ, ЛО-ВИЦКИЙ.
          <…>
     3. <…>
     б) О работниках З[ападно-]Е[вропейского ]Б[юро]. – Исключить из списка работников ЗЕБ т.т Зорге и Мингунина.
         <…>
      г) О чистке аппарата. Создать такую комиссию. Сейчас же предрешить вопрос об от-командировании в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КП Германии – т.т. Вурм, Шумана, Зорге и Майстера. <…>

     Имеющиеся купюры не позволяют досконально разобраться в принятых решениях. На-пример, только из последующих сведений  о прохождении «чистки» станет ясным, что Зорге был откомандирован в ЦК ВКП(б).
     Но даже то, что имеется является очень важным для понимания дальнейшей судьбы Зорге. Два положения, вытекающие из него, являются ясными. Из протокола следует, что Зорге исключается  не только из списка ЗЕБ, но и, фактически, из аппарата ИККИ, причем в его отсутствие. Но вместе с тем, в решении об откомандировании обращает на себя осо-бое внимание выражение «сейчас же» и создается, по меньшей мере, впечатление, что указанные товарищи выводятся из-под «удара» создаваемой комиссии путем безотлага-тельного их откомандирования в распоряжение  ВКП(б) и  ЦК КПГ.  . 
     Из этого документа не следует, что указанные товарищи «вычищаются» из аппарата ИККИ как активные «бухаринцы». Возможно, они все были против чистки в ИККИ и по-этому убирались из Коминтерна, чтобы не мешали.
     Здесь нельзя не обратиться к мнению Ю.Георгиева: «Интересен в этом плане один из пунктов протокола заседания Политсекретариата 19 августа 1929 г. Обсуждалось «Предложение  о распределении работ в ИККИ». Параграф 4 касался состава Западно-европейского бюро. Там было записано: «Помимо новых  инструкторов, которые должны быть предоставлены в распоряжение ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера  (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ) [и т. Зорге, которого ос-тавить до тех пор, пока он находится в Ир.]». Так вот, часть этого параграфа, постав-ленная в квадратные скобки,  была жирно вычеркнута чернилами. (РГАСПИ,   ф. 495, оп. 3, д. 153, л. 312).               
 Этот эпизод наталкивает на мысль о том, что предпринимались  попытки спасти Зор-ге. Однако участь Зорге была решена двумя днями раньше — на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 16 августа 1929 г.». К слову Зорге в Ирландии не был.
     Мысль Георгиева, по меньшей мере, не является убедительной, так как в сложившейся ситуации в соответствии с решением от 16 августа не было никакой надобности защищать Зорге. А вот действие Постоянной комиссии, которая «24 августа 1929 г. «вычистила» группу активных «бухаринцев»: Вурм, Шуман, Майстер, Абрамович и Зорге, указав в по-становлении о том, что «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение  соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ»  является показательным и требует особой оценки.
     Наглядно видно, что Постоянная комиссия во главе с Васильевым, которая бездейство-вала в течение двух месяцев, продолжая не выполнять решение Пленума и игнорируя также решение Делегации ВКП(б), пошла на то, чтобы перехватить инициативу, взяв на себя самовольно функцию комиссии по «чистке», с тем чтобы убрать своих противников, спешно навешивая ярлыки активных «бухаринцев» на отсутствующих товарищей.
     Пока решения Делегации и Политической комиссии проходили процедуру Зорге, надо полагать, узнал от того же Гиптнера о том, что идет оформление его увольнения из ИККИ. Он, исходя из того, что не было никакой реакции на его отчет, ни указаний на дальнейшие действия, ни разрешения на приезд в Москву понял, что надо предпринимать какие-то экстренные меры для трудоустройства.  Положение усугублялось безденежьем. В начале сентября Зорге начал зондировать через К.М. Басова, резидента советской военной разведки в Берлине почву о возможности поступления на работу в разведку. Одновременно он продолжал настаивать на получении разрешения ИККИ приехать в Москву.
     Для Зорге эта поездка являлась очень важной, так как безразличием к его командировке в Англию, увольнением из ЗЕБ, а тем более из аппарата ИККИ было затронуто его само-любие и только на месте можно было разобраться в обстановке. Умом он понимал, что против него ополчились влиятельные силы, но сердцем он надеялся на то, что увидится с Куусиненом, Мануильским и Пятницким и все проблемы они помогут решить. Кроме то-го, ему надо было решить вопрос с партийной принадлежностью, с прохождением пар-тийной «чистки». Он запросил Москву «разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу»,
Не получая никакого положительного ответа из Москвы, во второй половине сентября он вновь вступает в контакт с К.М. Басовым и уже твердо предлагает свои услуги.
     Попутно можно также отметить, что,  Зорге не терял бодрости духа, несмотря на все неприятности. По словам его старой знакомой Геды Массинг, встретившей его в 1929 го-ду в Берлине, он нисколько не изменился, прожив четыре года в Москве. Он был крайне сдержанным в  рассказе о своей работе, но в тоже время был красноречив и занимателен.
          А теперь небольшое отступление:
     Приход Рихарда Зорге на службу в IV-е управление Штаба РККА (Разведуправление) связано в определенной степени как с революционным движением в Германии, так  и с работой в ИККИ.
     Дело в том, что в подготовке революции 1923 года принимали активное участие совет-ские военные разведчики. Они работали военными советниками по созданию нелегальной боевой организации КПГ,  «красных сотен» в Саксонии и Тюрингии, сети скрытых скла-дов и баз оружия, разведки КПГ. Но Гамбургское восстание было подавлено, революция в Германии не состоялась.    
     После этого ряд немецких коммунистов - преданных и опытных бойцов,  охотно были приняты в советскую военную разведку для ведения разведывательной работы с неле-гальных позиций. С некоторыми из них Рихард Зорге был знаком лично и его даже звали присоединиться к ним. В частности, в «Тюремных записках», опубликованных в журна-ле «Новая и новейшая история», № 2, 1995, страница 92 он писал: «…давно, еще в Герма-нии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навещали меня в Рей-ланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление».  Но в то время эта работа не представляла для него интереса.  В целом сложилось убеждение, что Зорге никогда не был искателем приключений. Его всегда увлекала работа в качестве журналиста и поприще ученого. Здесь следует подчеркнуть одну важную деталь в биографии Зорге, которая бу-дет учтена впоследствии при определении степени риска при его направлении на работу в Японию.
     Во многих произведениях необоснованно превозносится революционная деятельность Зорге  в 20-х годах в Германии. Об этом уже упоминалось в главе II. Работа в ИККИ и мнение его руководителей только подчеркивает эту мысль. Мануильский считал, что Зор-ге силен как пропагандист. Пятницкий в письме на имя Освальда пишет, что «… опыта практической работы  у него почти нет..», Васильев, говоря о командировке Зорге в Англию, высказывает свое мнение: «… Он слишком слаб для Англии…». 
     Поскольку деятельность военной разведки  и Орготдела в каких-то моментах пересека-лась, особенно в Берлине, К. Басов, как резидент,  был известен Зорге.   
     Только в связи с тем, что  отношения в ИККИ не сложились по причинам изложенным  выше (фактически все шло к окончательному оформлению его увольнения из аппарата ИККИ) он вспомнил о прежних предложениях своих  товарищей по партии и прозондировал возможность поступления на службу в Разведуправление. Об этом К.М. Басов немедленно доложил в Москву. Прежде чем продолжить следует  сказать несколько слов о самом Басове.
     Басов Константин Михайлович (Аболтынь Ян Янович, «Рихард»), в РККА и член ком-партии с 1919, полковой комиссар (1935), в военной разведке с 1920, резидент в Германии (1927-1930). Сообщил в Центр Берзину о желании Зорге поступить на службу в разведку и дал положительную характеристику. В 1930-1931 гг. был на должности помощника на-чальника 2-го отдела IV Управления и принимал участие в подготовке Зорге в Китай.
     В апреле – декабре 1931 года – резидент в Австрии. В декабре 1931 года  награжден орденом «Красного Знамени» за боевые заслуги, выдающуюся личную инициативу и без-граничную преданность интересам пролетариата, проявленные в исключительно трудных и опасных условиях. Учился в военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина (1932-1935). С 1935  по 1937 гг. в распоряжении Разведывательного управления.
     Арестован 2 декабря 1937 и расстрелян 15 марта 1938. Реабилитирован в 1956 году.

  А далее события развивались следующим образом. 4 сентября 1929 г. Постоянная ко-миссия рассмотрела просьбу Зорге. «Постановили: Принять. Оплатить дорожные рас-ходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону (выделено – Ю.К.)».  Работники аппа-рата  и здесь не обошлись без мелочного укола, сообщив в телеграмме о том, что Зорге  придется возвращаться в Германию за свой счет. Это значит, что кто-то уже заранее по-считал, что  с Зорге сумели «покончить», так как его не только увольняют из ИККИ, но и исключат из ВКП(б), лишат советского гражданства и ему придется вернуться в Герма-нию.
     Зорге всё прекрасно понял  и принял окончательное решение, независимое от результа-тов его предстоящей  поездки в Москву. Это подтверждается содержанием переписки ме-жду Басовым и Берзиным.
     9 сентября 1929 года К.М. Басов докладывает в Москву:
        «Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серь-езно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него не очень опре-деленное  положение, и уже почти целый месяц, как [он]  не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег. Он достаточно известный ра-ботник <…> и нет надобности останавливаться на его характеристике <…>. Владеет нем., анг., фр., русск., языками. По образов. – доктор эконом. Если его положение ре-шиться в пользу нас, т.е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от неко[торых]  здешних изда-тельств поручение по научной работе. <..>
     Получив сообщение из Берлина,  Я. Берзин быстро реагирует на него, связывается с соответствующим отделом ЦК ВКП(б) и получает принципиальное согласие на возмож-ный переход Зорге в военную разведку. Одновременно он узнает о положительном мне-нии руководства ИККИ.
     14 сентября  из Москвы уходит в Берлин письмо следующего содержания:
     «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 9.9.29 г. со всеми приложениями. 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим. <...>
     Кого имели в виду Басов и Берзин, трудно сказать, так как последним «хозяином» Зор-ге перед его отъездом в Лондон был Мануильский.               
     К. Басов отвечает буквально через день - 16 сентября:
     «Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем, обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, все знающие  его товарищи отзываются о нем хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет – послать в Китай. <…>
     По этой шифровке Басова можно отметить, что многие в ИККИ не испытывали никако-го желания лицезреть Зорге  в Москве.  Но деваться было некуда, так как было получено согласие на приезд Зорге.
      Дальнейшие события развивались следующим образом. По прибытии из Берлине в Москву, Зорге, пройдя партийную «чистку»,  встречается с Я. Берзиным  и тот после бесе-ды посылает в Берлин  К.М.Басову письмо:
    «1. Подтверждаем получение Вашего письма от 16.9. с.г. 2. ЗОРГЕ  у нас был. Ведем переговоры об его использовании на Востоке. <…>
     К сожалению, здесь продолжение письма отсутствует, оно заменено купюрой архива ГРУ. В тоже время в книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»   в сноске 1 к этому письму на странице 45 автор книги – А. Фесюн дает развернутое пояснение, кото-рое, за исключением одной фразы, документально не подтверждается и поэтому ряд суж-дений вызывают большие сомнения в его правоте.  Чтобы было ясно, о чем идет речь, за-бежим немного вперед и ознакомимся с содержанием примечания:
     «Письмо Центра К. Басову от 21.09.29 г. Зорге хотели уволить из Коминтерна из-за его связи  с «право-троцкистскими элементами» (или из-за личной неприязни со стороны  вышестоящих сотрудников). Представляются вероятными оба варианта: Зорге был че-ловеком незаурядным, ищущим, что всегда раздражает начальство. За  5 лет работы  в Коминтерне он, несомненно, хорошо узнал его внутреннюю кухню, познакомился со мно-гими деятелями компартий и рабочих движений. Сильный характер и горячий темпера-мент, безусловно, не способствовали его превращению  в «винтик» партии, орудие прове-дения ее «генеральной линии».
     Однако 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюци-ей «считать проверенным» (РЦХИДИИ, ф.546, оп. 1, д.112, л. 54, 60-63).
Во вступительном слове Зорге признает свои некоторые временные  «колебания», но за-являет, что «активно боролся в немецком клубе против троцкистов», «не был во фрак-ции [Рут Фишер], а только голосовал вместе; не понял», «не был близок к Самуэльсону», «против выступления Эверта». Совершенно очевидна подчеркнутая лояльность Зорге режиму и готовность признать все свои мыслимые и немыслимые  грехи. Считал ли он тогда такую позицию оправданной и безусловной или просто играл по общим правилам, ясно сознавая, что ему может грозить в противном случае?».
     При всём уважении к А.Г. Фесюну не могу не высказать свое мнение относительно вышеизложенного.  Сноска не помогает разобраться в обстановке относительно Зорге и его позиции на партсобрании, так как нет четкого разделения где текст письма, а где рас-суждения А. Фесюна. Более того, последняя фраза фактически представляет Зорге в каче-стве лицемера, что полностью противоречит его характеру.
     19 сентября Зорге приехал из Берлина в Москву. 20 сентября он прошел партийную «чистку». И в тот же день беседовал  с Берзиным. Нет точных данных, но можно полагать, что в ИККИ он в первую очередь встретился со своим прежним «хозяином» Мануильским и возможно с Куусиненом и Пятницким. Не исключено, что Зорге в беседах с ними про-должал отстаивать свою отрицательную позицию в отношении «чистки» в Коминтерне. Результат мог быть только один – его никто из них не поддержал, что естественно, и не стали возражать против его увольнения из ИККИ.
     В течение недели он познакомился с обстановкой и написал 26 сентября 1926 г. две записки своему бывшему руководителю по Орготделу, одному из руководителей ИККИ Пятницкому, но не о «чистке», как отмечает Ю. Георгиев, а о своей поездке в Англию и мнении о работе аппарата ИККИ.  Обе записки представляют из себя большой интерес, как по содержанию, так и своеобразному изложению их содержания.
   «В Узкую комиссию, лично тов. Пятницкому
После расспросов и бесед относительно моей последней  командировки и связанных с ней вопросов я должен констатировать следующее:   
1. Что товарищи, отправлявшие меня в командировку, совершенно не представляли, куда они меня посылают;      
2. Что,  по-видимому, не было никаких решений послать меня в Англию с посещением Ир-ландии (только Мануильский еще хорошо припоминает это);
3. Что во время моей работы в  сравнительно тяжелых условиях меня целых шесть не-дель держали в неведении относительно здесь задуманного и затем частично осущест-вленного увольнения, хотя ранее в отношении меня высказывались другие намерения; в результате я пытался несколько недель работать в Англии без инструкции и средств, будучи убежден, что я обязан  это делать по поручению Коминтерна;  в конце концов  я был вынужден уехать в Берлин, не получив на то указания, и напрасно ожидал там офи-циального,  четкого разъяснения, которое я получил наконец здесь, в Москве, лишь при решении вопроса об отпуске, о котором я просил;
4. Что, несмотря на тяжелое положение, в котором находится  Коммунистическая партия Великобритании, мои неоднократные просьбы, а также просьбы ЗЕБ о том, чтобы мне разрешили прибыть сюда с докладом, были отклонены. А теперь, оказывает-ся,  есть потребность в моем докладе. Я констатирую все это потому, что рассматри-ваю происшедшее не просто как случайное стечение обстоятельств, а как характерное проявление того положения, в котором в настоящее время находится аппарат Комин-терна. Поэтому считаю своим долгом указать на эти факты. Р. Зорге».
     Прежде чем перейти к содержанию второй записки целесообразно сформулировать то, что следует из  первой:
• Записка написана Зорге в Москве, а не где-то заграницей.  Обращается он в ней к одному из высших руководителей ИККИ и в то же время по непонятной причине соблюдает правила конспирации (пишет в завуалированной форме о тех лицах, ко-торые его отправили в командировыку, не раскрывает где проводились беседы и расспросы и главное, ничего конкретно не говорит о тех, кто их проводил);
• Пишет туманно о товарищах, которые послали его в Англию. Мануильский, хотя и помнил об этой командировке,  от разъяснений уклонился. По переписке резидента Басова и Берзина можно утверждать, что к этой поездке советская военная разведка отношения не имела и к этому вопросу мы еще вернемся. Известно, что в свое вре-мя против такой поездки Зорге был заведующий Орготделом Васильев, но кто и почему решил его послать, неизвестно,  кто выступал перед Зорге по поручению Коминтерна и почему это не сделал ни один из руководителей ИККИ. Возникает предположение, что это могли быть представители  одного из отделов ЦК ВКП(б) или  ИНО ОГПУ, но с какой целью – это нужно выяснять;
• Почему об этой командировке  кроме Мануильский  никто не помнил;
• Почему Зорге был послан без задания и за шесть недель его пребывания туда так и не пришли ни инструкция, ни деньги, хотя такая возможность через Берлин была.  Он жил в Англии 1,5 месяца и  на что существовал непонятно, но все же его кто-то финансировал;
• Кто его смог убедить в том, что он не просто, выезжает в командировку,  а обязан ее выполнить по поручению Коминтерна;
• Почему его держали в неведении вплоть до приезда в Москву о задуманном и час-тично осуществленном увольнении;
• Зорге лично и при поддержке ЗЕБ просил разрешения приехать в Москву для док-лада, так как  у него, по-видимому, все же было что доложить. Но ясно, что он там, в период обостренной борьбы, был не нужен и, естественно,  получал отказы;
• Из записки следует, что Зорге не упоминает ни «чистку», ни «бухаринцев». Он об-ращает внимание на  разболтанность аппарата.
     Можно полагать, что обращение к Пятницкому не дало результата. Отношение к себе Зорге посчитал оскорбительным настолько, что в тот же день появилась вторая записки, но уже без обращения «лично к товарищу Пятницкому». Ультимативный тон и ее содер-жание говорят о том, что он уже принял к сведению решение ИККИ об увольнении и  не позволил напоследок испортить ему отпуск:
«В Узкую комиссию   
Ко мне обращаются с просьбами отчитаться о моем пребывании в Англии. Поскольку меня вызвали в Москву лишь в связи  с отпуском и поскольку мои неоднократные прось-бы, как и просьбы ЗЕБ, о том, что бы меня вызвали в Москву для доклада, были катего-рически отвергнуты, я вынужден отказаться от отчета, пока не будет особого  реше-ния просить меня об этом. Обращаю внимание на то, что отлучение меня от ОМС, вы-яснение удивительных обстоятельств, связанных с моей командировкой, и, наконец, на-чавшаяся  «чистка» (выделено мной, - Ю.Г.); это слово написано в немецком тексте по-русски) сделали для меня использование отпуска  совершенно невозможным. Поэтому я только тогда смогу заняться отчетом, когда вместе с решением по данному вопросу со-ответственно будет продлен мой отпуск. Р. Зорге».
     Вся записка пропитана отрицательной реакцией на хамское отношение к нему и под-черкивается высказываниями «лишь в связи с отпуском», «неоднократные просьбы», « категорически отвергнуты», « отлучение меня от ОМС» и «удивительных обстоятельств», которые   не требуют комментариев.
     В записке есть также очень важный момент, который требует особого выделения. Мно-гие авторы ошибочно рассматривают факт «отлучения от ОМС», как доказательство рабо-ты Зорге в ОМС. На самом деле, попросту говоря, одновременно с увольнением Зорге из ЗЕБ его не только лишили «допуска» к секретной работе через главный узел связи ОМС в Берлине, но и  одновременно  прощупали «на благонадежность» в связи  с не-обычностью командировки.
      Зорге после командировки  в Англию многое понял. Его преданность, идейная убеж-денность, ум, работоспособность и другие положительные качества были нужны «святой троице». Они его ценили, использовали максимально и даже защищали пока он был ну-жен. Но для борьбы в ИККИ на верхних эшелонах он был слишком мелок, непригоден. Его самого надо было защищать, а на это не было ни времени, ни целесообразности. По-этому они от него отдалились.
     На этом факте, ни в коем случае,  не надо строить никаких теорий, так как ничего не-обычного не произошло. Так было, есть и будет в изощренной политической борьбе, где порядочность, совесть, преданность и другие добрые человеческие качества, как правило, не ценятся совсем, а даже наоборот. Для доктора наук Рихарда Зорге это был хороший жизненный урок.
     А теперь, использовав все имевшиеся в наличии документальные данные, как и обе-щал, возвращаюсь к тому, чтобы попытаться немного разобраться, зачем все же Зорге по-слали в Англию, чем она была так  интересна руководству СССР именно в 1929 году.
     Прежде всего, возникают несколько естественных вопросов: первый – почему появи-лась такая срочная необходимость в поездке в Англию, второй – кто выбрал именно  Зорге и «благословил» его в дорогу.
     Для рассмотрения данного вопроса имеется небольшой материал – на английском: кни-га американского генерал-майора Ч. Уиллоуби “SHANGHAI CONSPIRASY.THE SORGE SPY RING”, (b) Division Espionage Agents   и на русском:  «Тюремные записки Рихарда Зор-ге», раздел первый, глава I, подраздел «Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела». Перевод с английского на русский язык у нас практически сделан один к одному даже в тех отдельных местах, где генерал предпочитает использовать слово “intelligence”  в значении «разведка», соответствующее его профессии, а  не в значении «информация», что, полагаю, искажает написанное Зорге. 
     В «Тюремных записках» Зорге по каким-то соображениям  скрывает, что он приехал в Англию из Москвы. По его словам,  «…перед возвращением домой (из Норвегии – Ю.К.) пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить  (выделено – Ю.К.) состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и эко-номическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информа-цию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моими личными намерениями и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.
     Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел  (в Информационный от-дел – Ю.К.) свое очередное  сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и до-ложил все, что оказалось не  совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в  странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые суще-ственные  предложения. В частности,  предлагал, чтобы фундаментальная и всесторон-няя программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных ком-партий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и ча-стных партийных проблем следует посыла специальных эмиссаров, способных  если  и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области эконо-мики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости  и по  военн-ным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще опреде-леннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображения секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначились некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее,  отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следую-щей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В тоже время  претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контакти-ровавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.
     Способы моей связи с орготделом (выделено – Ю.К.) Коминтерна в период моей раз-веддеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспон-денцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрально-го берлинского отделения связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обес-печить  отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собст-венными средствами связи».
     В этой связи пришлось немного копнуть историю. Знакомство с событиями 1929 года оказались связанными с некоторыми событиями предыдущих лет. Так, по инициативе ВЦСПС (Всесоюзный центральный  совет профессиональных союзов) и англо-советской профсоюзной  конференции, состоявшейся  6-8 апреля 1925 г. в Лондоне, был создан Анг-ло-русский комитет единства. Причем Сталин поддерживал его создание.
     В 1926 году в Англии возникла всеобщая забастовка, в том числе английских горняков, которые продержались 7 месяцев. Советские профсоюзы оказали им материальную по-мощь  в размере 20 миллионов рублей и в этой связи 12 июня 1926 года правительство Англии выступило с протестом.  23 февраля 1927 г. МИД Англии предъявил Советскому Союзу ноту, но СССР отказался выполнять ее условия.
     12 мая 1927 г. полиция ворвалась в помещение англо-советского акционерного общест-ва «Аркос» и изъяла в нем много компрометирующих документов о разведывательной деятельности советских спецслужб. 27 мая 1927 г. английский МИД передал ноту об ан-нулировании торгового соглашения и о прекращении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Об этом времени Сталин сказал, что «период мирного сожительства отходит в прошлое» и в стране у советского народа было ощущение надвигающейся войны. Но в связи с международным экономическим кризисом политическая обстановка в Англии стала постепенно меняться. Это отразилось и на отношении к Советскому Союзу. Весной 1929 года в СССР приехала делегация английских промышленников в составе 84 человек, представляющих  общий капитал в 700 млн. фунтов стерлингов. Им было заявлено, что мы готовы разместить заказ на 200 млн. фунтов стерлингов, если отношения между двумя странами нормализуются.
     30 мая 1929 г. прошли выборы в английский парламент и победили лейбористы. Со-ветскому Союзу было важно знать планы нового правительства, но возможности на тот момент у внешней и военной разведок отсутствовали из-за событий 1927 года.
     Здесь попробуем выдвинуть версию. Исходя из того, что известно достоверно о той  поспешности, неподготовленности, несогласованности с руководством ИККИ, с которыми была организована поездка Зорге в июне, можно полагать, что указание поступило от от-дела ЦК ВКП(б), а  может быть и от более высоких «инстанций». Но кто встречался с Зор-ге «под прикрытием интересов Коминтерна» сказать невозможно.
     Пока Зорге по приезде разбирался с обстановкой на месте, в конце июля 1929 г. нача-лись переговоры с целью восстановления отношений для чего в Англию приехал полпред СССР во Франции Довгалевский В.С. 
     29 и 31 июля  переговоры были прерваны, но стала ясной позиция  английского прави-тельства и требовалось проявить выдержку.   
     10 сентября  английское правительство предложило возобновить переговоры. 24 сен-тября  советское правительство приняло предложение, а 3 октября 1929 г. был подписан протокол о немедленном возобновлении дипломатических отношений между СССР и Англией.
     Таким образом, если перед Зорге была поставлена задача ознакомиться и оценить по-литическую обстановку в отношении Советского Союза, то из этого ничего не получи-лось, так как англо-советские отношения стремительно развивались и его доклады в Мо-скве были никому не интересны, как и он сам. В этой связи он покинул Англию и приехал в Берлин.
       Можно подвести некоторый итог.  Еще будучи в Англии, а затем после возвращения в Берлин Зорге обнаружил, что он никому не нужен. Из телеграммы Басова следует, что Зорге сидит в Берлине без инструкций и без денег. На основании содержания  переписки с Берзиным можно полагать, что  Басов был знаком с Зорге поверхностно и ему пришлось собирать о нем первичные сведения. Ни о какой вербовке Зорге Басовым нет и речи. Басов докладывает о полученном от Зорге предложении перейти на работу в разведку и пишет о сложившейся обстановке, положительно характеризует Зорге. Он за переход Зор-ге в разведку, но не уверен, отпустят ли  Зорге из аппарата ИККИ  (Басов не знает, что Зорге уже в августе был исключен из состава ЗЕБ).  К тому же, существовал определен-ный порядок снятия с партийного учета и перехода в другую организацию. Поэтому Я. Берзин, сперва, прозондировал мнение в  ЦК ВКП9б) и в ИККИ. Только получив от руко-водства согласие на переход Зорге  в разведку он  встретился с Зорге. Более того, никаких обязательств с его стороны Зорге не давалось.
     В тексте письма Басова, есть две маленькие, но интересные, на мой взгляд, детали. Од-на из них характеризует реальную степень активности Зорге в партийной жизни  КПГ – «он достаточно известный работник». Это замечание  воспринимается как характеристи-ка преданности, надежности и честности Зорге, но в то же время ограниченности масшта-ба его партийной деятельности и можно полагать, что это  было впоследствии  учтено Я. Берзиным при направлении Зорге на разведывательную работу в Китай и Японию под своей фамилией. Вторая - показывает в определенной степени отношение аппарата ИККИ к Зорге.
    В беседах К. Басова с Р. Зорге безусловно прикидывалось возможное использование Рихарда для выполнения разведывательной работы. Здесь и всплыла китайская тематика, как наиболее актуальная. До 1927 г. в Китае существовала действенная разветвленная сеть советской разведки (внешней и военной). Наряду с разведчиками-профессионалами и их агентурной сетью в Китае было много наших политических и военных советников, специалистов.    
     Но в  1927 г. в Китае произошел переворот и к власти пришел Чан Кайши, который не только занял враждебную позицию  к советским представителям, но и потребовал их вы-езда из страны. В этой связи произошло резкое ослабление деятельности советской раз-ведки в Китае в целом и, особенно, в его южных районах.
     Обращает внимание то, что все действия и переписка относительно Зорге происходят в ускоренном темпе, показывая заинтересованность Я. Берзина в привлечении Зорге к рабо-те в Разведуправлении..
      Узнав о содержании телеграммы, полученной Зорге из ИККИ, К. Басов естественно удивился такому отношению к Зорге и стал наводить справки. Оказалось, что кроме наме-ков недоброжелателей Зорге,  которые пытаются его опорочить в политическом плане, ничего нет. Ни Басова, ни Берзина   не смутил намек на то, что Зорге вроде «замешан в правую оппозицию». Поэтому Зорге  получает согласие на его встречу с начальником Раз-ведывательного управления Я.К. Берзиным. Здесь есть один важный момент, который на-глядно показывает, что намеки и обвинения в адрес Зорге совершенно беспочвенны. Дело в том, что в 1927-1929 гг. в военном ведомстве (наркомат по военным и морским делам) работала совершенно секретная комиссия «по просмотру личного состава Центральных управлений» в том числе и в Разведуправлении. Председателем комиссии был назначен Я.К. Берзин, который прекрасно представлял, кто относится  к оппозиционерам.
  Зорге окончательно уволился из ИККИ 31 октября 1929 г. и по приблизительной при-кидке уже с ноября того же года приступил к работе в Разведуправлении в качестве воль-нонаемного сотрудника.
     Рассматривая в целом работу Зорге в аппарате ИККИ в 1925-1929 гг. можно сделать некоторые обобщающие выводы:

    1. Зорге за пять лет проработал на различных участках аппарата ИККИ, но  большую часть своей деятельности осуществлял как штатный работник Организационного отдела.
     2. Зорге не работал в Отделе международных связей, как об этом пишут многие авторы, касающиеся его деятельности. Изучение характера заданий, которые выполнял Зорге в Скандинавии,  сравнение положений об Организационном отделе и Отделе международ-ной связи, а также изучение содержания документальной переписки  подтверждают этот вывод. Вместе с тем нельзя исключать, что, работая за рубежом по линии  Орготдела, ему, приходилось попутно выполнять отдельные поручения, связанные с деятельностью ОМС.    
     3. О. Куусинен, Д. Мануильский и О. Пятницкий  являлись не только руководящими деятелями в  ИККИ, но и «ударной силой» Сталина в борьбе с его политическими против-никами. Проводя работу в Коминтерне на самом высоком уровне (среди руководящих деятелей коммунистических партий, в руководящих органах ИККИ) им в тоже время тре-бовались активные помощники на среднем уровне и они при случае их искали и привле-кали к работе в аппарате ИККИ..
      Занимаемое ими положение, безусловно, сыграло определенную роль в жизни Рихарда Зорге. Но не стоит обольщаться мыслью, что за  несколько дней пребывания в 1924 г. в Германии такие люди как Куусинен, Мануильский и  Пятницкий  сразу же приняли Зорге в число своих друзей, хотя способность быстро завоевывать симпатии у него была.  Дело даже не в том, что  между ними и Зорге была разница в возрасте, главное заключалось в разном масштабе их работы и в занимаемом положении. Они восприняли Рихарда как талантливого молодого человека – эрудированного, обладающего большой работоспособностью, обаятельного и самое главное беззаветно преданного коммунистическим идеям, революционной борьбе. Он им очень понравился и, как перспективного работника, они пригласили его для работы в Москве в аппарате ИККИ как «талантливого пропагандиста» и активного проводника своей линии. В ходе работы они не оставляли  его без внимания, помогали, направляли  и поддерживали в различных ситуациях. Активная работа Рихарда, его предложения и критические замечания, принципиальная поддержка сторонников Сталина в борьбе с оппозицией не могли не вызвать положительной реакции. Более того, их отношения стали носить дружеский характер. Если  кто-то продолжает придерживаться сомнений в политической позиции Зорге, приписывая его в той или иной степени к «бухаринцам», явно ошибается, так как опытные, практичные и осторожные Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не только не давали бы рекомендации Зорге, если бы было замечено его малейшее положительное отношение к оппозиционерам, но и не поддерживали бы с ним дружеские отношения.
     Нам неизвестно о каких-либо выдающихся делах Зорге в области работы с компартия-ми. Он добросовестно старался выполнить задания, проявляя инициативу и настойчи-вость. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы завоевать благосклонность таких лю-дей как Куусинен, Мануильский и Пятницкий. Остается одно: Зорге еще в Германии был рекомендован им как исключительно надежный товарищ. Причем эта рекомендация, можно с уверенностью сказать, впоследствии была подтверждена  руководителем КПГ Э.Тельманом, который знал Зорге лично и являлся членом Президиума ИККИ. В ходе ожесточенной борьбы с противниками Сталина – троцкистами, зиновьевцами, бухарин-цами Рихард проявил себя  стойким и последовательным бойцом и именно это повысило его авторитет в их глазах и способствовало закреплению дружеского расположения. Вме-сте с тем, следует иметь в виду, что в той напряженной обстановке политической борьбы даже они не всегда могли оказывать Зорге действенную помощь. В каких-то ситуациях приходилось отступать, выжидать. Зачастую ситуация осложнялось и тем, что в адрес Зорге поступали жалобы от его непосредственного руководства на своевольничание, на-рушение им установленного порядка.
     4. На протяжении всей работы в аппарате ИККИ Рихард Зорге был последовательным борцом против оппозиционеров, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Нет никаких достоверных данных о его отношении к Бухарину.
     Однако из-за личной неприязни со стороны вышестоящих сотрудников Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «политически невы-держанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохождением как члена  ВКП(б) партийной «чистки», реакцией Я. Берзина, связанной с приемом на службу в военную разведку.
     В «Тюремных записках» Зорге подчеркивает особый характер отношений с  руково-дящими деятелями Коминтерна: Куусиненом, Мануильским, Пятницким. Более того, из отдельных документов следует, что он искренне верил в истинность этих отношений. Но так ли это было на самом деле. Многие факты говорят о том, что Зорге в определенной мере заблуждался.То, что «великолепная троица» симпатизировала Зорге  и в отдельных случаях серьезно поддерживала его практически на протяжении всей его работы в ИККИ, не вызывает сомнений. Забота об их безопасности в Германии, личное обаяние, эрудиция, докторское звание, его трудолюбие, коммунистическое мировоззрение, надежность, уме-ние держать «язык за зубами», выступление против оппозиционеров  все это говорило в его пользу.
     В яростной борьбе, полной интриг, Куусинен, Мануильский и Пятницкий крайне нуж-дались в таких преданных, талантливых людях, как Зорге. Если кратко суммировать, от-сюда и вызов его в Москву на работу в ИККИ, рекомендации в ВКП(б) и в Орготдел, и поддержка переходов из отдела в отдел, и выдвижение на должность заместителя заве-дующего Информационным отделом и доверенным лицом Делегации ВКП(б) в ИККИ в качестве контролера исполнения решений Секретариата,  защита его во время работы в качестве инструктора Орготдела, и явные попытки защитить его от увольнения из аппара-та ИККИ.
     Более того, Зорге с женой неоднократно бывали в доме Отто Куусинена, Зорге давались отдельные поручения деликатного характера особенно от Пятницкого, который в конце дал Берзину положительную характеристику Зорге. Защищая Зорге Мануильский брал его к себе под защиту. Всё это так.
     Но при этом, надо иметь, прежде всего, очень большую разницу в иерархической лест-нице между упомянутой «троицой» и Зорге. Имела отношение и разница в возрасте - ме-жду Куусиненом и Зорге -14 лет, с Мануильским – 12 лет, с Пятницким -13 лет.  Несмотря на их влиятельную поддержку, он в течение пяти лет так и не достиг успеха в карьерном росте, оставшись одним из «винтиков» в этой ставшей бюрократической организации. Безусловно, Куусинен, Мануильский и Пятницкий были опытными, изощренными в «ап-паратных играх» людьми. Они знали, где надо наступать, а где и временно отступать. Та-кими же были и многие работники ИККИ.
Вообще, Зорге, поступив на работу в аппарат ИККИ, попал «как кур в ощип», так  до это-го он ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Его откровенные  оценки тех или иных событий и решений, нелицеприятные высказывания играли против него. Борьба шла на высоком уровне и судьба Зорге была как бы оселком, на котором оценивались силы сторон. И в деле с Зорге пришлось отступить.
      То, что он был сторонником Сталин, нет никаких сомнений. Это подтверждается мно-гими фактами. Такие опытные, прожженные политики, крайне осторожные люди, как Куусинен, Мануильский и Пятницкий никогда бы не поддерживали бы Зорге с такой на-стойчивостью, как об этом свидетельствуют документы – не давались бы рекомендации, не выдвигался бы контролером исполнения решений.
     Однако в 1929 г. он выступил против партийной чистки в аппарате ИККИ, так как счи-тал, что это нанесет вред Коминтерну. Но по убеждению Сталина и его сторонников это мероприятие являлось одним из важнейших на том этапе борьбы. Именно в этой связи Зорге могли приклеить в ИККИ ярлык  «примиренца с правыми» и создать имидж «поли-тически невыдержанного товарища». То, что это было ложью подтверждается его прохо-ждением как члена  ВКП(б) партийной чистки, реакцией О. Пятницкого и Я. Берзина, приемом на службу в военную разведку. Но какие-то слухи и мнения могли осесть  среди других членов ВКП(б) и всплыть в годы «Большого террора».
     5. О. Пятницкий одно время был заведующим Отделом международной связи. Но на момент прихода Зорге на работу в аппарат ИККИ Пятницкий наряду с многочисленными  руководящими постами в Коминтерне был заведующим одного из ведущих отделов  - Орготделом.
      6. Если суммировать результаты этого периода,  то  можно сказать, что работа Рихарда Зорге в ИККИ, несмотря на поддержку со стороны Куусинена, Мануильского и Пятницко-го, не сложилась. В аппарате ИККИ Зорге «не пришелся ко двору», если очень коротко, по нескольким  причинам. Он никогда до этого не работал в коллективе, где есть начальники и существует жесткая дисциплина. Работа под руководством его друга профессора К. Гер-лаха в счет не идет. Зорге привык к самостоятельности в своих действиях и к прямому вы-сказыванию своих оценок. Это не могло не привести к неприязни и конфликту. Во-вторых, у Зорге не было опыта аппаратной работы, которая имеет свою специфику, связа-на с кабинетной деятельностью и часто с местными интригами. Более того, непосредст-венные руководители Зорге невысоко ценили его опыт работы в КПГ. К тому же на тот момент внутренняя атмосфера  в Коминтерне  характеризовалась взаимной подозритель-ностью и подспудной ожесточенной политической борьбой. Она противоречила кипучей деятельности, заложенной в характер Зорге. Но самой главной причиной явилась та, что Зорге занимал четкую позицию в борьбе против оппозиционеров всех мастей, твердо при-держиваясь курса, проводимого в ИККИ Куусиненом, Мануильским, Пятницким и други-ми  убежденными сторонниками Сталина.
     7. В целом для Зорге работа в ИККИ, хотя и дала большой жизненный опыт, но не принесла радости  как в служебном, так и в личном плане.  И это стало причиной его самостоятельного решения о поступлении на службу  в советскую военную разведку. Причем  ушел  работать туда вполне зрелым, опытным, самостоятельным человеком со сложившимися взглядами на жизнь.
8. Рихард Зорге поступил на службу в военную разведку как гражданин Советского Союза и член Всесоюзной Коммунистической партии  (большевиков) о чем некоторые ав-торы забывают и делают совершенно необоснованные выводы.    
     9. Английские писатели Дикин и Стори правильно подчеркивают, говоря о работе Зор-ге в Коминтерне и его поездках в разные страны, что в хронологии существует путаница. Можно считать, что  первая зарубежная командировка Зорге формально продолжалась с декабря 1927 г. по сентябрь 1928 г. Тогда он выезжал в Данию, а также посещал Швецию и Норвегию. Фактически же Зорге вернулся в Москву значительно раньше, так как принял участие в VI Конгрессе Коминтерна, который открылся 17 июля и завершил работу 1 сен-тября 1928 г. Вторая командировка продолжалась с 5 октября 1928 г. по 4 апреля 1929 г. На этот раз Зорге выезжал в Норвегию, где помогал готовить 3-й съезд КПН, который прошел 1 февраля 1929 г., и в Данию. И, наконец, третья командировка состоялась в пери-од с 18 июня по 9 сентября 1929 г. Зорге выезжал в Англию.
     Во время своих командировок в Скандинавию и на Английские острова Зорге часто бывал в Берлине, где находился центральный пункт связи, принадлежащий ОМС.
10. В ходе «Большого террора» (1937-1939 гг.), проводимого по указанию Сталина, в числе многих других работников ИККИ погибли А. Абрамов, Б. Васильев, М. Грольман, О. Пятницкий, Э. Прухняк, Г. Реммеле, Г. Смолянский, П. Шубин.












 



 

. 
.
.


 












 



 

. 
.
.


 












 



 

. 
.
.


 












 



 

. 
.
.


 












 



 

. 
.
.


 












 



 

. 
.
.


 












 



 

. 
.
.


 












 



 

. 
.
.


 












 



 

. 
.
.