Тыква во мгле

Из  сборника «Полёты во сне и наяву»Борис Кирьяков.Изд.   Altaspera Publishing; Канада.2014г

 Заказ. *
 
             ТЫКВА ВО МГЛЕ.
       Тесная ожидаловка поселковой бани забита мужиками. Подходят ещё, но, открыв дверь, не сумев втиснуться, матюгаются, захлопывают дверь и  уходят обратно. Горячая вода и пар после месяцев проведённых в промороженной тайге, долго не отпускают счастливчиков, попавших в парилку и моечную.
      Разбившись на кружки, зажав между ног, на полу,  сумки с бельём и вениками, ждущие мужики стоят, курят толкуют об удачах и обломах  на   рыбалке ,  охоте , скорых: Рождестве, новом годе, морозах  рождественских и крещенских.
«А, там, разбив на промежутки зиму, глядишь, опять весну дождёмся! ».
  Хотя, якутская зима уже месяц не отпускает столбик термометра далеко  от  -40.
   Вдруг звучит негромкое, почтительное «Здравствуйте», после которого в мужицком уплотнении возникает коридор к двери на улицу из кочегарки, и по нему пролетает Шурик. Копию киношного героя, схваченную взглядами поселковой ребятни, не может спрятать даже наряд кочегара бани. В одной   руке он держит   меховые рабочие рукавицы. В другой  - свои  очки, которые он вынужден  каждый раз снимать при выходе и возвращении с улицы.
Правое  плечо  Шурика с силой ударяет и  распахивает большую скрипучую дверь бани на улицу. В  белых  облаках промороженного воздуха, мгновенно  растворяются серые  на толстой подошве валенки,  ватные штаны , старая,   не его размера большая  телогрейка,  всклоченная  кроличья  шапка.
С улицы  некоторое время доносятся  звонкие  удары колуна. Потом слышится  стук  дровяных  швырков,  падающих  через дыру в стене  в кочегарку.
    Стук прекращается, и  мужицкий коридор  позволяет  Шурику  пролететь  обратно к лестнице, спускающуюся  в кочегарку. Очки  в  его руке,  мороз   оштукатурил,  как стену дома. Три ступеньки наскоро сколоченной лесенки спускаются  от двери кочегарки к  сердцу бани – двум  громадным  печам. По одной стене с чугунной дверцей для пара от  каждой печи,  размещено в парилке. Пока одна печь , раскалившись, хищно, с треском, пожирает выбеленные  морозом  тяжёлые лиственничные  швырки, другая, -  ублажает  счастливчиков в парной. Оттуда слышатся хлопки и шлёпанье веников, в сопровождении   кряканья, оханья, стонов, пения. А то,  вдруг, врезается,   чей ни будь  дикий вопль: «О- о  - ох, хорошо! Молодец штурман!». Это Шурику!
           В кочегарке хозяйничает  бывший, учитель, рассорившийся с директором школы, завроно, поселковым главой и ещё какими то начальниками, которые из школы его выгнали, и другой работы  не дали. Однако, родители учеников, все  поселковые ребятишки продолжают видеть, в  Шурике  учителя. Причём учителя,  более  любимого и уважаемого, чем любой из учителей, оставшихся в школе. К нему, в кочегарку, или домой,  когда у него выходной, бегут все, кому грозит двойка. Причём предмет может быть любой.  Вообще - то Шурик из физиков. Но, часто  ребятня ,  прибегает к нему,  за помощью   по истории, обществоведению, литературе, географии, биологии.  Бегают  те, кто хочет знать больше, чем предлагают уроки в  школе, кто намерен  учиться дальше, поступать в  институт, а то -  желающие попробовать себя  на олимпиаде.  При нём, когда он работал в школе,  ребятишки начали ездить на эти олимпиады, и привозить награды. До него лет сорок, отдалённая, у чёрта на куличках, школа и ребята в ней,  для начальников виделись лишь обузой. Потому  Шурика они  и  сделали  изгоем, что не владел он главным для них умением, умением ладить с ними.
 Безотказная эффективная помощь поселковой ребятне,  Шуриком всегда заканчивалась шутками, и всякими придуманными им словечками, которые  потом  вся поселковая ребятня с хохотом  повторяла.
      Спиной к кочегарке, и двери туда  сидит кассирша бани Галина.  Руки её лежат на ящичке, выдвинутом, из, почерневшей от копоти  синей, тумбочки. Там лежит рулончик с билетами, да выручка  -  копеечная  мелочь. На тумбочке, спиной к матери,  сидит верхом   сын, первоклассник  Мишка.
   Дремлющая  голова Галины   лежит на левом плече, глаза закрыты. Она нехотя изредка, приструнивает сына, чумазого круглолицего первоклассника Мишку: «Не болтай». «Помолчи», «Уймись, ты ….» . Сонная  голова иногда  перекладывается с одного плеча на другое, словно произношение  каждого слова  – невыносимо тяжкий труд.
Мишка взвизгивает, хохочет и встревает в один, другой, третий разговоры, которые ведутся в каждом из мужицких кружков,  вокруг него.  Иногда ему  удаётся перекричать  мужицкий  ровный басовитый гул предбанника.
    На единственной коротенькой скамеечке предбанника, спиной к промёрзшему до самого  верха,  окну, сидят дед и внук Яшины. Михаил Петрович, невысокий, но крепкий и стройный, сидит  выпрямив спину.   в шубе, положив шапку на сумку с веником.  Внук, одноклассник крикуна с тумбочки, тоже Мишка, сняв шапку, подсунул белокурую головёнку под шубный рукав деда, прижимается щекой к его груди, жмурится  и прячет в ладошку свои глазёнки. Потом шепчет: «Дедушка, темно. Страшно».
     Вдруг, тусклая пыльная лампочка под потолком ослепительно вспыхнула, и потухла. Кто из мужиков,  стоял ближе к двери  кочегарки , увидели лишь дикую пляску огня  в открытой  на время печной пасти.
 Галина в сердцах,  выговорила: «На кочегарил, электричество сгорело!». Словно довесок к непосильному грузу,  тьма отняла у людей силы вести разговоры. Кто – то, произнёс: «Кочегар – то причём ». Только треск поленьев да гул огня в низу, где стояли  побелённые, словно призраки во тьме, громадные печи, пытались порушить повисшую тишину.
    Тут  вспорхнул с лавочки от окна бархатный весёлый  яшинский басок: «Эвон, сколько Мишек сразу мыться собралось, какая лампа выдержит. Вот и сгорела».
    Заливистый хохоток подпрыгнул с тумбочки, и  тут же стих. Остальные молчали.   А дед, Михаил Петрович,  как  стоявшие на горе санки неторопливо,  покатил: «Ох, и тыкву  видел  я  минувшим летом у нас в Чагде. Да на всём Учуре, таких  тыкв ещё никто не видел. Тыква  больше таза, в каком Мишку моют. Такую тыкву  никакой мужик не подымет».
   В упавшую на миг тишину, с тумбочки вспорхнуло:  «Дак, я её  укатил!».
    Никой  милиции не  пришлось, наверное,    так ловко найти воришку!
    Гром мужицкого хохота едва не унёс крышу хлипкой баньки. Стёкла единственного окна в предбаннике задрожали. Даже  вопли восторженных    мужиков, за стеной в  парилке,  испуганно  замер.
    Несчастную великаншу – тыкву видели все неравнодушные к огородам жители посёлка. Также с лета,  думали – гадали, кому она понадобилась. Семья Шурика,  учителя – кочегара,  изловчилась вырастить у себя в парнике  арбузы. Семечко тыквы попало туда  видно случайно. В солнечной, укрытой  благодати парника, тыква вымахала невиданно громадная. Семья выискивала в книгах рецепты блюд из редкого на Севере Крайнем овоща, но они не пригодились.
   Бахчу обчистили, когда семья уехала за брусникой на моторной лодке. Уехали  с ночевкой ,  на два выходных дня  . 
     Об учительской  тыкве, арбузах, народ  в посёлке пошутил, наговорился, и забыл.
Надо же было так, кстати,  обчистить  да своровать всё, что бы скрасить  тьму предбанника  поселковой бани. 
2003 г.