Кургутум. 6

6

Иван Степанович вернулся домой весь взволнованный.
- Ну что? Они тебя не тронули? – спросила Николавна.
- Так, все вопросы потом. Витёк, ну-ка, пошли, поговорим, – серьёзно сказал Иван Степанович.
- Да-да, конечно, – отец Севастьян вскочил и последовал за дедом на улицу.
- Значит так. Есть две новости, плохая и хорошая. Хорошая, то, что они испугались приезда рабочих и хотят отсюда сбежать. А плохая, то, что тебе придётся отдать им свою лодку и балахон твой поповский.
- Так разве это плохая новость? Мне ничего не жалко! Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Господи, прости им их прегрешения! Ведь не ведают, что творят…
- Да, хватит тебе тут проповедовать! Отдаёшь – молодец! Узнаю Витька. Ты всегда был шабутной, но добрый парень. Тогда так, пошли, всё в лодку положим, надо им ещё бак заправить. У тебя, видать и капли не осталось, на парах приплыл…
- Ну, почему же, литра три осталось.
- Именно! А у тебя ряса то одна, или ещё есть?
- Есть. И для праздников тоже есть.
- До праздников нам ещё дожить надо! Пошли.

Серая туча заволокла полнеба и начала плакать мелкой моросью. Но не Иван Степанович, не Отец Севастьян не обращали внимания на непогоду, и только изредка протирая лицо рукавом, разгоняли по щекам зависшие на бровях и ресницах капли. Отец Севастьян забрал из лодки оставшиеся вещи и столярный инструмент, аккуратно запакованный в целлофан. Вместе с Иваном Степановичем наполнили в сарае бензобак, там же набили один из мешков старой соломой, а в освободившийся целлофан Севастьян сложил свою черную рясу. Дождь разошёлся не на шутку и хлестал уже толстыми струями, подгоняемыми порывами ветра. Отнеся всё в лодку, они вернулись домой.
- Так можно в конце концов рассказать, что происходит! – набросилась на них Василиса Николавна.
- Вася! Ты меня знаешь! Не приставай сейчас! Дай лучше сухую одёжу.
- Ага! Значит, не приставай! А я тут с ума схожу!
- А ты не сходи! – резко отрезал дед.

Время тянулось. Каждая минута казалась вечностью. Плотные серые тучи сократили день. Вдруг в сенях скрипнула половица. Дверь открылась и на пороге появился Пётр Ильич.
- Я сразу к делу, – тяжело дыша сказал Академик – Шнек что-то заподозрил. Хочет забрать рацию и ружьё. Если я через пять минут не выйду с этим на улицу, то он придёт сюда сам и церемониться не будет. У него есть нож, которым он виртуозно владеет. С момента, как он надумал им воспользоваться до смертельной раны проходит не более двух секунд. Что делать будем?
- Да уж. И что вы сюда препёрлись! – вымолвил дед.
- Господи Иисусе Христе, отведи от этого дома горе, не дай погибнуть в руках злодея… - тихо молился Отец Севастьян.
- Я хоть мужик и сильный, но нет у меня такой реакции. Если он поймёт, что я против него, то несдобровать нам всем. – продолжал Академик.
- Да что же это теперь с нами будет-то! – запричитала Василиса Николавна.
Настины глаза налились слезами и она прижалась к бабушке.
- Хватит сопли жевать! Настя, ты стволы спрятала, как я велел?
- Да, деда.
- Хорошо! Но у меня ещё одно ружьё есть за третьей доской над кроватью. Там ещё дырка от сучка есть. Настя. Хватит реветь! Ступай, дёрни на себя эту доску, она едва прибита, и принеси ружьё. Быстро! Теперь так, все уходят в спальню, мы с Петром остаёмся.
- Не по-человечески это! Я тоже останусь! – отвлёкшись от молитвы промолвил Севастьян.
- Не надо это! – ответил дед.
- А я всё равно останусь! – спокойно и уверенно сказал Севастьян.
- Да, чёрт с тобой! Некогда сейчас пререкаться. Настя! Ну, где ты?
- Не чёрт, а Господь наш! – тихо поправил Севастьян.
- Хоть Бог, хоть чёрт, лишь бы уцелеть! – огрызнулся дед.
- С Богом уцелеем, а с чёртом пропадём, – опять тихо сказал Севастьян.
- Послушай, Витёк! Не доводи до греха! А то я тебя…
В этот момент появилась Настя с ружьём. Её заплаканное лицо, испуганные глаза и худые трясущиеся руки подействовали на всех магическим образом. Замолчали все и разом. Только дед ещё больше посерьёзнел и велел исчезнуть Насте и Василисе Николавне. Он проверил ружьё, лихо обходясь одной рукой, снял с предохранителя и опустил стволом вниз, держа палец на спусковом крючке.
- Две секунды, говоришь… Посмотрим, кто из нас ловчее… - загадочным тоном произнёс дед.
- Прямо, вестерн какой-то, – вырвалось из уст Академика.
- А ты не ругайся! Встань слева от двери за занавеской и полено возьми на всякий случай. Усёк!
- А мне что лучше делать? – спросил Севастьян.
- А хрен тебя знает… Молись, чёрт с тобой…
- Не чёрт, а Господь наш Спаси… - не успел он продолжить, как дверь резко открылась и в избу молнией ворвался Шнек.
- Что, сука! Я так и знал, что ты предатель. Жаль, что поздно врубился, – прохрипел Шнек, выхватил нож и с разворота, даже не глядя на Академика, вонзил в него свой нож. В тот же миг раздался выстрел. Оба беглых ещё мгновение стояли и смотрели на деда ошеломлёнными глазами, потом разом рухнули на пол друг на друга. Всё стихло. Дед и Севастьян стояли в немом оцепенении, оглушённые выстрелом и поражённые случившимся.
- Они что, мертвы? – спросила появившаяся в дверном проёме Василиса Николавна.
- Ещё не знаю, – обречённо ответил дед.
Отец Севастьян бросился к лежащим на полу, припал на колени и стал прислушиваться.
- Кто-то из них живой, – радостно воскликнул Севастьян. Он осторожно стащил Шнека с Академика.
- Этот агрессивный человек мёртв, – констатировал Севастьян, – а второй без сознания, но ему срочно требуется медицинская помощь. Рана открытая и кровь хлещет сильно.
- Ой, батюшки! Сейчас принесу воду и бинты, – тихо произнесла Николавна и поторопилась на кухню. Уже через полминуты Николавна была уже возле Академика и занималась его раной.
- Ну, что, Пётр Ильич, очнулся? – спросил дед у зашевелившегося Академика.
- Вроде, да, – простонал он. – Только уж очень больно.
- Терпи, боец. Рана глубокая, но несерьёзная. Скажи спасибо моему мужу, что вовремя подстрелил этого гада и не промахнулся, – не отвлекаясь от дела, сказала Николавна.
- Спасибо вам, Иван Степанович! Я вам теперь жизнью обязан! И как это вы так, не целясь?! – благодарил Пётр Ильич.
- Да уж, прям… Ладно, ладно. Ты давай, держись, – произнёс дед задумчиво, и добавил, – А что же теперь делать то? Надо Владленычу сообщить. Всё тайное рано или поздно станет явным, поэтому считаю нецелесообразным скрывать данный инцидент.
- Николай Степанович! Постой! Может не надо! Они же вас загребут за убийство и меня снова посадят. Ой-ёй-ёй… - застонал Пётр Ильич от боли.
- В чём-то он прав, – добавил Севастьян.
- Значит так, Петра мы сейчас отвезём к остякам к Прасковье. Она его на ноги быстро поднимет, да и спрячут они его так, что мать родная не найдёть. Севастьян, поможешь мне. Николавна, а ты прибери здесь всё за Петром, а этого гада даже не трогай, пускай лежит. Настя, помоги бабушке. Нечего мёртвого бояться, живой он был куда страшнее… А я пошёл вызывать Владленыча. Пока они доберутся, мы успеем Петра увезти, – серьёзно произнёс дед.
- Иван Степанович, я так думаю, у нас проблемы будут, – неожиданно произнёс Севастьян.
- Почём знаешь? – спросил дед.
- Сами посудите, на ноже кровь Петра, на полу тоже, – пытался вразумить Севастьян.
- Смоем, – непреклонно отвечал дед.
- Не-а, не получится! Нынче такие технологии, что они мигом вычислят.
- Хорошо, скажем – сбежал.
- Куда сбежал?! А следы где?  Да ещё с ранением! Подождите, давайте подумаем.
- А ведь дело говоришь, святой отец. Что же это я сразу не додумался. Вот старый осёл! И что теперь делать? – растерялся дед.
- Вы говорили, что ваш этот участковый… Почему я его не помню? Но это не важно. Человек с пониманием и с глубоким уважением к вам, – продолжил Севастьян.
- Допустим, – согласился дед.
- Мы сейчас Петра увозим для оказания медицинской помощи, – даже и не лукавим.
- Так, и что?
- Как что? Участковый приезжает, осматривает место, вы его в сторонку отводите и всё ему объясняете, может он как-нибудь расследование своё пустит по иному направлению…
- Хотелось бы верить… Но он знаешь какой?! Анискин отдыхает, всю душу вымотает, а честь мундира не посрамит… Да уж. А ведь другого варианта похоже и нет. Ладно, будь по-твоему, а там поглядим. Иду сообщать, а ты лодку готовь, – распорядился дед.

«Кургутум вызывает участкового. Кургутум вызывает участкового» - из комнаты доносился голос Ивана Степановича. «Да. Феликс Владленович, я тут за тебя работу сделал. Приезжай срочно. Что говоришь? Не понял. Повтори. Что? А-а, беглого на тот свет отправил, окаянного. Жду! Конец связи.»
- Так, одно дело сделано, – сказал дед, возвращаясь к Петру. – Ну, как? Переезд осилишь?
- Попробую, – хрипло ответил Пётр.
- Тогда в путь. Всё, девчонки, ждите. Мы скоро. Давай помогу встать.
- Я пока и сам справляюсь.
- Добре, пошли скорее.
Севастьян приготовил в лодке лежанку для Петра. Пётр улёгся. Его лицо дёргалось и перекашивалось от боли, но он терпел и не издавал не звука.
- Поехали, – сказал дед, оттолкнув лодку от берега и ловко, но неспешно запрыгнув в неё.
- С Богом! – прошептал Севастьян, завёл мотор и помчались они, взрезая водную гладь.