Сон

Меня провели в довольно просторную комнату с тремя окнами, расположенными вдоль стены, с нелепым зеркалом без оправы и двумя письменными столами. Очевидно, один из них принадлежал секретарю, а другой предназначался для посетителей – хотя почему-то за ним не было стула. Безликие офисные шкафы и платяная вешалка у двери – вот и вся обстановка. Хотя нет, в углу стоял огромный копировальный аппарат, а справа была дверь с надписью «Директор». Я подергала за ручку – заперто.
- Она там, - послышался елейный голос из коридора. – Подождет, надо еще обсудить…
Почему-то перед моими глазами пластмассовая табличка «Директор» вдруг поплыла, на мгновение стала четкой, а когда мне наконец удалось сфокусировать взгляд, вместо фанерной двери передо мной было грязно-серого цвета двустворчатое нечто – будто в лифте – с металлическими буквами «Комендант».
- Да что же это такое? – в отчаянии пробормотала я. Вроде подобных проблем со зрением у меня не было…
Нерешительно поковыряв ботинком пузырящийся линолеум, я снова прислушалась. Тишина. Только я взялась за ручку ведущей в коридор двери, как она отворилась, и в комнату вошла обладательница елейного голоса, на сей раз завопившая так, что мне чуть не заложило уши:
- На выход!
Подгоняемая ее огромной тушей, от которой нестерпимо несло дешевыми духами и почему-то сосисками, я поплелась в коридор, по направлению к еще одному кабинету администрации. Там тетка указала мне на жесткий стул, сама устроилась в кожаном компьютерном кресле и продолжила орать.
- Ты - антисоциальная личность, которую по-хорошему надо изолировать от нормального общества. Наше учебное заведение гордится своей достойной репутацией, а ты ее подрываешь. Не смей мне возражать! Тебе не давали слова, ты не имеешь права говорить, пока тебя не спросят, ты вообще никто, поняла?
О Господи, подумалось мне, ну что ты, проголодалась, что ли? Успокойся, выпей валерьянки, а лучше пару стаканчиков серной кислоты.
- …в связи с таким беспринципным, нарушающим все правила и законы поведением ты будешь… я сообщу…
Я мысленно добавила к списку рекомендаций по лечению нервного перенапряжения ванны из кислоты.
- …на тебя найдется управа, поверь мне, закон не дремлет, здесь все соблюдают закон…
Конечно, соблюдают, естественно, ну разумеется! Поверила от всей души!
- …этот позор… все предпосылки к уголовной ответственности…
Слова администраторши стали доходить до меня с трудом, словно через прикрытую дверь, и вместо них – точнее, вместе с ними – я слышала другие слова, разные обрывки фраз, как будто внутри своей головы:
- …обвиняемый… многочисленные преступления… соблюдая все мировые законодательные нормы… приговаривается… номер шесть… номер три… номер десять… суд постановляет… незаслуживающий снисхождения…
Черт, надо бежать.
- К директору! – взвизгнула администраторша, вытащив меня из кабинета.
- …к коменданту… - шоркнул у меня в голове резкий голос.
Я рванула к лестнице, чуть не снеся по пути дверь из-за своей знаменитой уклюжести и понеслась к выходу, перепрыгивая через две, а то и три ступеньки. На поворотах, чтобы не сбавлять скорость, отталкивалась от стен. Схватив в раздевалке куртку, выбежала во двор, миновав ошалело выпучившего глаза охранника.
- Занятия не закончились, - услышала я за собой.
Задыхаясь и скрючившись в три погибели, я пошла вдоль внезапно ставшей кирпичной (вместо бетонной) стены. Холодное белое солнце бросало отсвет на красные камни, стена уходила высоко вверх, этажей на двадцать.
Почему я не удивляюсь?
Почему… Что? Снег? Был же вроде май! А мне не холодно, даже жарко… Под моими оксфордами снег стремительно тает, земля раскисает в болото.
Проклятие, я зазевалась.
На крыльце надрывается администраторша, а ко мне несется на всех парах ее верный прихвостень – тощий верткий ублюдок, которого я точно не перегоню.
И, смотря на солнце, грязь под ногами и далекие очертания тюремной клетки-крыльца, я прыгаю вперед.
Проваливаясь в воду… Чуть теплую, чистую. Я легко дышу, плыву куда лучше, чем бегу, по какому-то туннелю, похожему на пруд…
Выныривая на поверхность, я вижу домик. Вода, в которой я барахталась, исчезает, передо мной лес и полянка, вдали синеют невысокие горы. Терять мне нечего – хлюпая ботинками, я вхожу в дом, с ужасом отмечая собственное громогласное чихание.
Наконец-то у нас нет соседей – в этом домике наша квартира и дополнительный чулан.