Сердце

Это так странно, сидеть на скамье за решеткой, куда ты сам садил стольких людей. Но ведь они были виноваты, а я совершенно не при чем. Я всегда только хотел помочь. Только помочь – ничего большего. Разве я сделал что-то дурное?
Эта женщина была сумасшедшей, и это не значит, что, убив сумасшедшую, я тоже стал таким же, как она. Я не маньяк, я справедлив и делаю то, что должен делать любой порядочный страж закона. Я истребитель заразы, я борец!
Был когда-то хорошим знакомым этой девушки, а она всегда это отрицала и не хотела признавать меня. Она визжала, что не знает меня, но как же! Разве не она совершила эти страшные преступления? Кто бы ей поверил?
Я впервые увидел эту мадам на похоронах ее сестры. Страшное и странное дело похороны.  Но она тогда думала далеко не о коченеющем теле ее ближайшей родственницы. Скорее о прекрасной фигуре одного из присутствующих на прощальной церемонии мужчин. Девчонка жадно пожирала этого человека глазами так, словно раньше вообще никогда не видела мужчин. Я подметил это сразу же – работа такая, все замечать.
Вскоре в доме девушки была еще одна смерть. Эта сумасшедшая убила свою тетку. Я лично арестовывал ее.
 Сколько непонятной жестокости было в действиях этой маньячки. Сначала она напоила свою тетю чаем со снотворным. Когда размякшая, сонная и совершенно инертная тушка тетушки упала на пол, девушка начала действовать. Она связала руки и ноги своей родственницы и положила ее на стол. Ее рот она забила какими-то грязными тряпками. Тетка проснулась, а сумасшедшая уже ждала ее с ножиком в руках. Она играла им, вертела лезвием, а то поблескивало при свете лампы.
Наконец, она сделала первый надрез – чуть выше груди. Кровь потекла струей. Ровной и тонкой струей. Затем, насладившись сладким запахом алой жидкости, девчонка сделала второй надрез. Она пронзила сердце тетки и разрезала ее до пупка как вишневый пирог. Результат был такой же: по белой скатерти потекло красное варенье, которое пахло смертью.
Но еще больше был я шокирован не ее манерой убийства, а ответом на мой вопрос о цели проделанного. Она сказала,  что просто хотела увидеть того молодого человека и на следующих похоронах в ее семье.
Я не выдержал этих слов, но я не сумасшедший, клянусь. Что-то во мне щелкнуло, и я начал тянуться к своему столу, где хранил финский нож. Я шел медленно, не забывая смотреть в глаза девчонке. О да, я смотрел в ее полные безумия черные глаза и шел к столу, и шел, и шел. Мои ноги меня почти не слушались, но я мог переставлять ими как тумбами.
Момент, я был возле того ящика, где лежал мой любимый друг ножик.
Я улыбался. Помню. Улыбался. А она, моя глупая подсудимая, смотрела на меня и ничего не могла поделать. Ее ручки были такими маленькими. О да, я помню их: такие крошечные и нежные, они до сих пор хранятся в кабинете одного из анатомов. А ее глаза?! Таких чертовски глубоких и ненормальных глаз я не видел в своей жизни ни до ни после. Их я не тронул, больно красивыми они мне показались. Но кое-что я и взял на память.
Распоров ее живот и выпустив таким образом из девушки жизнь, я наклонился над ее телом. В руках я держал нож, острый нож, а в голове крутилась идея. Я вырезал кожу на груди девчонки в форме сердца, такого, как его обычно рисуют детишки.
И вот я увидел круглую мышцу с множеством трубочек и ниточек, которые когда-то несли жизнь. Мне ничего не стоило вырвать этот маленький кусок мяса из груди моей бывшей подсудимой.
Теперь эта дама точно была мертва. Мертва, как камень.
Был ли я рад? Я рад и сейчас! Каждый раз, когда я прижимаю это мертвое сердечко к своему, я чувствую что оно родное для меня, такое же, как и мое. Но в отличие от моего оно сумасшедшее. А я не сумасшедший. Запомните это раз и навсегда!