Последний новый день

Little girl, little girl what is your way?
Little girl, little girl what will you gain?
Little girl, what’s happen when you’ll go down the drain?*

(Девочка, девочка, куда ты идешь?
 Девочка, девочка, чего ты хочешь?
 Девочка, что будет, когда ты исчезнешь?)

          


- Алекс? Алекс?! Вы, главное, не волнуйтесь! – голос, привыкший успокаивать, звучал надрывно. – Ради всего святого, Алекс, опустите пистолет!
- Нет, - человек говорил тихо, но твердо. Его резкое волевое лицо было серым и опустошенным. – Я только сейчас понял, Линда. Ничего нет. Никакого бога, никакой жизни после смерти, никаких высших сил… Удивительно, как я раньше этого не понимал! Как я мог… верить?.. О, это было безумием, но теперь… теперь я точно знаю! Нет. Ничего.
Звук выстрела потряс уютный, выполненный в мягких и успокаивающих тонах кабинет доктора психологии Линды Маерс, где президент крупнейшей в мире промышленной корпорации Алекс Финдерманн только что снес себе полчерепа.
***

Сон начинался в пятницу, а ненависть – в декабре. Зеркальные слезы дождя льются вниз и вверх, переплетаясь и смешиваясь на границе, сливаясь в хрупких кругах, недолговечных и постоянных, как людские жизни. Эти капли… их вера в гравитацию кажется непоколебимой, несмотря на вечно несущиеся им навстречу отражения – снизу вверх. Но я могу сказать им «стоп». Остановить и расплавить декабрьскую пятницу, смешав ее с ненавистью, дождем и человеческими слезами. Сделать это все разнородной, но единой массой.
Если начинать сейчас – будет поздно; позднее – абсурдно; раньше – не интересно. Я никогда не понимал время до конца; точнее, понимал именно до конца, поэтому для меня его попросту не существовало. Так что я никогда не смогу выбрать подходящий момент. Сгодится любой.
Конечно, есть враг. Он всегда есть, не следует забывать о нем, но часто блуждать по коридорам памяти печально. Слишком много усталости, и я не устаю спрашивать, откуда она на нашей стороне? Кто бы только не уставал отвечать! Так и цветем, без особой надежды, зато лишенные разочарований. Что может быть проще.
Люди со своей логикой и здравым смыслом слепы; не могут ничего сделать, да большинство и не хочет, вот и валят все на меня. Это так грустно, что хочется смеяться. Кое-кто, впрочем, додумался, что находится на другой стороне той монеты, которая станет наградой обезьянке, когда ей все-таки удастся напечатать «Гамлета». Хотя, думаю, она предпочтет банан.
Есть две стороны, на одной из которых теснятся Зло, Добро, Свет, Тьма и еще тьма аллегорий, каждый может выбрать на свой вкус, и - в этом сезоне у нас проходит акция - каждому в подарок персональная смерть; вы даже сможете заказать предварительно антураж, бесплатные боги прилагаются! 
А на другой стороне я. Не следует думать, что там грустно и одиноко; нас не успели, а точнее, поленились классифицировать как следует. И поэтому я обхожусь местоимением единственного числа. Впрочем, можно и внести немного конкретики, главное не переборщить, это острая штука и пользоваться ей следует с осторожностью.
Хаос, Безумие, Бессмертие. Нет, даже не так: Вечная Жизнь. Не та смешная штука «о-я-не-могу-умереть-но-так-устал-жить», от которой страдают красноглазые красавчики в блестящих ящичках у вас дома, и даже не та странная и страшная стагнация, которую предлагают в обмен на разные нормы поведения, «не-убий-не-укради-не-думай-о-нас-так-плохо».
Это вечная жизнь, которая предполагает вечное развитие и преобразование. Которая предполагает, собственно, жизнь. Побочным эффектом которой являюсь я.
Безумие.
Начнем?
***

- Очередная перестрелка произошла сегодня на Дворцовой Площади в городе Санкт-Петербурге. В настоящее время оставшиеся в живых участники забаррикадировались в Эрмитаже. На попытки вступить в переговоры захватчики открыли огонь. Власти пока не дают никаких комментариев. Предположительно, неизвестные  стали очередными жертвами нового вируса, так называемого «Штамма Безумия», устрашающие признаки которого ранее были обнаружены в ряде крупных городов мира, таких как Нью-Йорк, Шанхай, Москва, Токио и другие. Пока что ученым не удалось определить ни принцип действия вируса, ни способ его распространения.
- «Это действительно какое-то безумие!» - комментирует ситуацию ак…
Телевизор в баре выключился сам по себе, хотя никто из немногочисленных посетителей не касался пульта. Просто представительному мужчине средних лет, потягивающему бакарди, надоело слушать одно и то же.
- Ты даже не представляешь себе, насколько ошибаешься, - буркнул он в лицо диктора, который уже исчез в мутной сероватой пустоте. – Это – его отсутствие.
***

В глубине души каждого верующего есть крошечная частица, отвечающая за мысль: «А что, если это все не так?». Эта частица Порядка. Люди называют ее Сомнение. В глубине души каждого атеиста живет другая частица, ответственная за ту же самую мысль. Это частица Хаоса. Обычно ее называют Антинаучный Бред.
Если в неком метафизическом пространстве слепить их вместе, получится круглый блинчик, вроде монетки. Подбросим ее вверх.
***
 
Он выглядел усталым, как отсыревшие угли, и тусклым, как вчерашние мысли. Наверное, он сиял, но я так редко даю себе труд видеть внешнюю оболочку, тем более, что такие, как он, никогда меня не интересовали. Со старыми богами мы дружили, по крайней мере это самое близкое по смыслу слово, которым можно описать наши отношения. С новыми я не поладил сразу же. Всегда подозревал, что их создала Смерть, чтобы досадить, - мне или всему мирозданию, кто знает?.. Хотя о чем это я, «создала»? Ну-ну. Просто иногда забавно обвинять своих врагов во всех бедах.
Конечно, много старых богов еще живут, но, откровенно говоря, они давно отчаялись и прекратили бороться. Поэтому я не проливаюсь жалостью и не рассыпаюсь в извинениях. Сдавшийся – проигравший. Знак равенства.
- Женщины тебе идут больше, - хмыкнул он, окинув меня взглядом. Должно быть, в прошлый раз я… когда же это было? Впрочем, не важно.
- Я пришел попрощаться.
- Что?.. - он запнулся. Я ощутил, как его обжигающе острый упорядоченный разум бога раскаляется, прокручивая и анализируя во все стороны времени сказанные мной три слова. Щелк! – новый узор сложился, и он нахмурился, сомневаясь в сделанных выводах. – Но ты ведь не можешь просто так уйти!.. Это… это же безумие!
- Да, это я, - киваю. – Ты ждал кого-то другого?
***

Факт в том, что нет людей хотя бы без одной… другой частицы. А теперь уберем один вид частиц из всех людей и посмотрим, что будет.
Монетка вращается, обезьянка печатает.
 ***

- Простите меня… Я так верил. Я так ждал его! Но все встало на свои места. Мы ошибались две тысячи лет. Подумать только! Все напрасно. Не будет никакого апокалипсиса. Не будет никакого Второго Пришествия. Не будет Царства Вечного. Вообще ничего не будет. Это все, знаете ли, такая чушь! – старик в нарядных красно-белых одеждах чуть ли не плачет. Осознает ли он, сколько людей слушает его сейчас?
– Какая теперь разница, кто проживет лучше, а кто - дольше? Когда точно знаешь, что потом ничего не будет… в этом нет смысла!
Так рассыпался крест.
***

Старые боги тоже были моими конкурентами, но, по крайней мере, враг у нас был один. Мы могли вместе объединяться против Смерти, за людей, за интересную вечность! Кто-то уходил к ним, другие – ко мне, и нас иногда даже считали одним и тем же.
Да, их жизнь после смерти все равно не являлась вечностью, но хотя бы предполагала выбор. Все, что людям оставалось - сделать его. Это было справедливо.
Новые… Я так и не понял, как они появились. Что-то я упустил, увлекшись, заигравшись с людьми, чудными, волшебными, прекрасными думающими людьми. Время не имеет для меня значения и обижается; вот и сыграло со мной злую-презлую шутку. Я и оглянуться не успел, как монотеизм расползся по всему миру, как плевок по пепельнице, и Смерть обрела себе миллионы преданных сторонников.
Нет, серьезно? Вечная жизнь? Да будь я человеком, я б предпочел умереть навсегда, чем сгнить в этом ихнем Раю! Да и с адом тоже напортачили, хотя следует признать, что второй все-таки старался. Интересный дизайн, сложная структура. Поначалу даже сделали возможность выхода, но халява долго не продлилась. Отличный концепт, загубленный решением.
Помнится, тогда я так разозлился, что всерьез взялся за их пророков, пока не понял, что это бесполезно. Нескольких из них удалось спасти, хотя самые харизматичные и популярные все же достались Смерти. Все из-за их чрезмерно непоколебимой веры. Они ведь и впрямь полагали, что способны прожить вечность, ни разу не изменив своих убеждений.
 Все равно это мало помогло, в глубине души люди становились стеклянными и трусливыми от этой мишуры, им только и хотелось, чтобы все закончилось, а как – неважно. Вот именно когда неважно, как, Смерть и будет твоим последним вздохом. Настоящее, абсолютное, тотальное ничто. Порядок не может быть другим.
Забавно, однажды я получил чудного человека, который вышел на меня, пытаясь представить Смерть как она есть. Счастливчик не задержался в этом мире, но, кажется именно после его ухода прихвостни моего врага стали утверждать, что абсолютного ничто не существует.
***

- Да, Бога нет! – кричит на залитой солнцем площади закутанный в длинный шерстяной плащ человек. Ему внимают тысячи уже бывших последователей некогда созданной им секты. – Что это значит, ребята?
Ответом ему был сомневающийся гул.
- Правильно! – человек подпрыгнул и махнул рукой в приступе эйфории. – Это значит, что наказания не будет! Никакого, братья и сестры! Мы вольны делать все, что захотим, потому что живем в последний раз! Да!
- Да!!! – отвечало ему многоголосое эхо.
***

- Эй, ты слышишь меня? – новый бог требовательно встряхнул меня за то, что ему казалось плечами. Мне не всегда удается антропоморфный облик, а сегодня особенно не было настроения. – Ты хоть понимаешь, что ты наделала?
Несколько посетителей подозрительно покосились на нас; действительно, теперь я вспомнил нашу последнюю встречу. Теплая дикая страна. Много настоящих людей, а не смертопоклонников. Он рассказывал мне о расколе своей церкви на секты и об увеличивающемся количестве своих почитателей, а я в образе знойной сеньориты улыбался одному смешному черноволосому мальчику, который потом уйдет со мной, оставив миру несколько действительно хороших книг.
Это было чудом, так как людям, предназначенным вечности, редко удаются внятные руководства.
***

- Этот кошмар прекратится… прекратится, если я запущу их!
- Господин президент, вы не можете! Наша страна так же окажется под ударом! Погибнут люди!
- Люди? – налитые кровью глаза были глазами загнанного зверя. – Люди уже погибли! Как вы не понимаете!
- А и правда, - вдруг сказал министр обороны, тот, что последние полчаса столь рьяно пытался убедить главу страны обратиться к принципам гуманизма и не позволял ему вскрыть чемоданчик. – Возьмите мои ключи, господин президент, - с этими словами он выстрелил в грудь старшему помощнику. Тот упал, выронив из рук пистолет. – И его тоже! И, знаете что? Давайте отключим всю связь!
***

У метафизической монеты нет ребер. Можно увидеть только одну сторону. Всегда только одну. Просто надо выбрать.
***

- Ведь весело же! – я вру, мне совсем не весело, мне печально, одиноко, горько, отчаянно, но уже все равно. То есть, мне все равно, что я все это испытываю. Дорога назад всегда будет другой дорогой, и обычно… это просто очень скучная дорога назад. Двигаться вперед куда веселее. Даже когда за твоей спиной сгорает реальность.
- Весело? Это же конец мира!
- А ты наблюдательный. Всего лишь людей. Ты видел когда-нибудь сумасшедшее растение? А курицу, верующую в Бога?
- Ты хочешь уничтожить нас всех! – в его глазах мелькают отблески былой ярости. Ах, новый бог догадался, на чьем принципе была основана вера в него и его оппонента. Выпростался из человеческого тела и пугает теперь меня своими тысячами обличий. Но этого недостаточно.
- Истинное безумие не ведает страха, – я опять вру и улыбаюсь. - Ты тоже устал, приятель. Мы все устали, а мой конец света, по крайней мере, забавнее твоего.
- Но ведь умрут все! Без тебя…
- Без меня нет веры и у вас? Без меня никто не верит в Боженьку? И в тебя любимого? Вот и чудненько. Вы меня достали. Я устал биться о стену из трусости, слабости и лицемерия.
Раньше он всегда вдохновлял меня. Единственный из новых богов, который любил заставлять людей думать. Благодаря ему и его адской пропаганде я получил множество прекрасных, сияющих как роса и легких как блик людей. Нежных и сильных, как цветы. Жестоких и полыхающих, как огонь. Кричащих и разноцветных, словно ураган. Темных и текучих, как ночные горные реки. Угрюмых, мерцающих точно звезды в бездне неба, вечно в водовороте собственных дум и грез. Все они обрели истинное бессмертие только потому, что им не нравилась конечность имеющихся на основном рынке предложений.
Но сейчас… новые боги отжили свое. Я спас всех, кого смог. То, что осталось – разлагающаяся, перешептывающая одни и те же слова стагнация. Это не годится. Мало кто из людей доживал до мысли о том, что религия тоже имеет срок годности.
***

- Мы живем последний день! Делай, что хочешь, ведь больше у тебя все равно ничего не будет! Да здравствует последнее безумие!
Крики раздаются на улицах разных городов; полуразрушенных и тех, что еще уцелели. Мир погрузился в животную анархию; трех дней оказалось достаточно. Трех дней без веры во что бы то ни было и без возможности хотя бы сойти с ума от этого.
***

Смотрите, как крутится! Скоро она упадет.
Орел или решка?
Вынужден разочаровать, но в метафизическом пространстве отсутствует гравитация. Поэтому победителей не будет.
***

- Но Я в себя верю! – возмутился он.
- Прости, детка. Это работает только с людьми.
- Подожди, - он схватил меня за руку. Такой человеческий жест! – Скажи, тогда… когда я пал… Это был ты?
Конечно, как я мог забыть! Все время нашего знакомства он сомневался…
- Я никогда не касался твоего разума.
- Вот как, - он вздохнул с облегчением, которое показалось немыслимым даже мне. – Мне всегда хотелось, чтобы это был ты. Наверное, я просто хотел попасть… на другую сторону.
- Ты все еще можешь обрести свободу воли, - говорю я без особой надежды. Слишком мало времени оказалось у того, кто считал себя бессмертным. У людей есть легенды о безумных богах, но в тех случаях мы имеем дело с простой подменой понятий. Я не свойственно богам; они, в отличие от людей, изначально конечны, так как лишены свободы выбора.
- Знаешь, - Его кривая усмешка - последняя вспышка агонии умирающего бога. - Если бы мы были людьми… Если бы ты… Я думаю, мы с тобой могли…
- Да, - отвечаю, – но я не если бы.
***

Почти пустоту. Такой пустой, розовато-серый, как подтухшее мясо, мир. Мне больно, так жутко от того, что столько чудесных людей погибло в этом огне. Скорчившаяся горелая фольга, сломанные ветки, вытоптанные кусты, воткнутые в пенек окурки, ошметки, использованный презерватив, бумажки, бутылки, забытая кем-то кепка – остатки нашего пикничка. Почему-то всегда кто-нибудь забывает кепку или перчатку. Эта тайна достанется в наследство новым людям.
Мне больно, несмотря на то, что все, что я сделал, было правильным. Но я могу позволить себе боль и печаль. Могу позволить себе все, что угодно.
«Гамлет» закончен, господа. Тьфу, то есть, млекопитающие! Одна грань – это все равно, что никакой грани. Получите награду, и, молю вас, для следующего эксперимента возьмите произведение повеселей!
***

Их осталось немного. Выживших, исковерканных, отчаявшихся, но не сдавшихся. Последние пульсирующие угольки. Мне нужно только бережно их раздуть. Пару минут я раздумывал над новым обликом, а потом столб черно-фиолетовой тьмы врезался в реальность, и на фоне манящей мириадами звезд черноты появился я.
Они отпрянули, наставив на меня автоматы.
- Чё за хе%ня, мать твою?!
- Успокойтесь, воины, - кажется, мой голос звучит почище трубного, хотя я никогда не слышал, чтобы трубы говорили. – Я принес благую весть в вашей изнуряющей борьбе со Смертью!
- Чё?
Кажется, я выбрал неверный тон. Мне-то все представляется куда величественнее, чем им.
- То, %ля! – находящееся здание рядом тихо осело пылью. Признаться, я слегка лукавил, когда говорил, что безумие свойственно только людям. Я, как и Смерть, свойственно всему. Включая молекулы и прочий стройматериал. - А ну слушать сюда, раззявы недоделанные!
***

Конечно, появятся другие боги. Настоящие, порожденные человеческой энергией и силой. Сколько из них сохранит мое слово о Вечной Жизни? Слово Безумия. Сколько исказит его до полной, катастрофической, смертельной неузнаваемости? Почему-то людям необходимы боги, а я совершенно не подхожу для этого дела. Поэтому  Смерть найдет для себя лазейку. Но никто не посмеет сказать, что в последний новый день я не старался.


2011 г.
___________________
*Какая-то песня, которую автор когда-то где-то слышал. За достоверность англослов не ручаюсь.