Горизонт Глава 3 Конец

Я стоял и думал. Да, это определённо была Нина. Но как её сюда занесло? Привести в чувства не удалось, Нина отказывалась приходить в себя. Прикинув, что к чему я решил, что мокрому телу опасно лежать на холодном полу и попытался оттащить её к дивану. Получилось не сразу. Мокрые руки соскальзывали, и дотащить «тело» оказалось несколько проблематичнее, чем казалось ранее. Уже подтащив её к дивану, я столкнулся с непреодолимой задачей, которую я боялся от начала.  Нужно было поднять Нину на диван. Воспитание не позволяло мне этого сделать, но положение заставило меня это сделать. Где-то внутренне я чувствовал осуждение. Два мнения не могли сойтись на одном решении. Если бы кто-нибудь видел меня сейчас со стороны, то перед ним бы предстал человек красный от стыда.  Глубоко вздохнув, я всё же решился. Хорошо, что она была  очень лёгкой, и положить её не составило тяжёлого физического труда. Осталось лишь понадеяться на то, что она в скором времени очнётся. Закрывшись в кабинете, я стал ждать.
Сначала,  мирно похаживая по комнате, заставляя полы скрипеть под собою. Потом, стоя у окна, вглядываясь в темноту.  Дождь уже прошёл, тучи разошлись, а луны не было видно. Удивление прошло, и теперь меня мучили вопросы. Много вопросов. Я ждал. Пытаясь что-то высмотреть в непроглядной тьме, этого густого непроглядного леса, где не горят уже фонари, и окна домов не намекают на проживавших за ними полуночников. Иногда казалось, то по дороге кто-то идёт. Тогда я встряхивал головою, и фантазии незамедлительно расплывались. Прошло уже много времени, и меня сильнее стало клонить в сон, а глаза всё чаще самопроизвольно закрывались.  Утомившись в борьбе с собою, я отошёл от окна, и подошёл к гостье. Та мирно сопела, иногда всхлипывая,  продолжала спать. Стало немного завидно, хотя смысла завидовать не было. Но в голову продолжали проникать бредовые мысли. Я продолжил утаптывать комнату, отсчитывая шаги. Встал вопрос. А зачем я её жду?  Скорее всего, я был просто готов помочь. Откуда мне знать, где её носило весь день. Я стал рассуждать, так как будто её ждал. Пора спать. Иначе я вообще узнаю, что она моя двоюродная сестра.
 Отсчитав ещё около ста шагов, я сел за стол и вскоре уснул. Даже при всём моём утомлении сон отказывался посещать меня. Иногда я забывался, но нахлынувшая тревога снова продолжала будить меня на протяжении всей ночи. Каждый раз, когда я вскакивал, мне казалось, что кто-то неизвестный находится совсем рядом. Но тревога проходила, и я опять засыпал. Один раз всё-таки пришлось встать. Заспанный я долго привыкал к темноте. Моё внимание привлёк неясный шорох, доносившийся из-за двери в коридоре. Стараясь не шуметь, я подкрался к двери, вслушиваясь в пустоту. Простояв так  довольно небольшой отрезок времени, я уже начал убеждаться, что всё это мне показалось. Неожиданно, для самого себя я уловил еле слышимый звук, который заставил меня опять вернуться к двери. Но…  я опять ничего не услышал.  Игра воображения. Глупая игра. За домами уже показывалось зарево. Заняв наиболее удобную позицию за столом, я, лёг на сложенные перед собою руки, снова уснул, под успокаивающее тиканье часов.
Глаза не открывались. И только после того как я их протёр, я смог оглядеть залитую светом комнату. Вскочив, я не сразу понял, где нахожусь. Затёкшая спина больно ныла, а кровь била в голову.  До меня не доходило, сплю я или нет. Постепенно я стал вспоминать кто я, где я. Никак не могу привыкнуть к экстремальному образу жизни. Часы указывали на то, что проспал довольно долго, но чувствовал  себя я отвратительно. Уже собравшись утолить голод, я встретился лицом к лицу со вчерашней проблемой.  Точнее проблема продолжала спать, тяжело вздыхая и издавая судорожные стоны. Я решил подождать ещё не много. Ни в коем случае нельзя было оставлять человека одного. Мой поезд ушёл, поэтому выбираться надо вместе. Пережёвывая печенье и запивая его холодной водой прямо с горла, я ждал, пока Нина проснётся, чтобы задать ей пару вопросов. Шло время. Мне неприятно было это ощущать, но время шло.  Мало того что я проспал, теперь я был  вынужден  ждать. Но вместо злобы в душу закрадывалась тревога. Почему она не просыпается? Тревога росла. Пока я сидел, рассуждения приходили раз за разом в мою голову. Возможно, многим это покажется странным, но даже при всём прогрессе, где философские  умозаключения твердили обратное моему, я верил в существование Бога. Не просто верил, а старался понять, зачем и для чего он нас создал, и что от нас требуется. Больше всего не хотелось изливать душу самому себе именно сейчас. И в первую очередь я стал потихоньку обращаться к Нему с просьбой, чтобы всё обошлось. А время шло. Необратимо быстро, относительно моего положения. Следующим моим решением, чтобы успокоить собственную тревогу, было самому разбудить девчонку. И первое что я заметил, она была огненно горячая, а иногда из горла вырывался хриплый кашель.
Потихоньку тревога начала перерастать в панику. Откровенно говоря, я даже не знал, что и делать. Болезнь, могла быть, какой угодно. Я всегда был критичен к экстремальным ситуациям, но сейчас критичность переходила все границы. Не было ни лекарств,  запасы воды и еды на исходе, а до катастрофы оставалось три-четыре дня, Положение ставило перед фактом, что ни сегодня, ни завтра уйти не удастся.  Нахлынуло неприятное мерзко-холодное ощущение. Я постарался успокоиться и обдумать ситуацию. Хорошо, что я жив, ну Нина жива. Вода не закончилась, да и еды хватит до вечера, на двоих. Ещё была надежда. Надежда на то, что она очнётся. А плохое… о плохом даже думать не хотелось. Единственным выходом было заставить себя идти искать аптеку, надеясь, что там хоть что-то осталось.
 Вдохновлённый этой мыслью я стал постепенно освобождать свой большой рюкзак. Но тут, же в ответ пришла мысль. А что если Нина очнётся. Если она испугается, она может убежать. Ладно, дверь я закрою, но как предупредить её.  Ждать ещё, определенно нельзя. Можно написать записку, но, ни ручки, ни карандаша у меня не было. Были схемы, но писать было нечем.  И я стал искать в столе, что служил мне этой ночью кроватью.  Скотч, клей, тетради, и, наконец, в самом дальнем углу замызганный огрызок карандаша.  Кое-как нацарапав сию грамоту, я налепил её скотчем на дверь. Дверь я всё-таки закрыл.
Не вдаваясь в подробности, особенно в те, которые были связанны с тёмными коридорами моего нынешнего дома,  я уже на улице. Один только взгляд на этот ландшафт вызывал возглас. Вот эта жуть! Асфальт уже высох, но в воздух был ещё сырым.  Концентрация пустого города и мокрой атмосферы давала страшное сочетание. Когда-то я увлекался чтением книг, в которых события происходили в подобных условия. О, как сильно я сейчас жалел об этом! Фантазия рисовала страшные картины,  а нервы ждали подлости в  тёмных углах.  Волнение, вместе с моим возбуждением, перерастало в страшное душевное месиво, которое кипело рвотным комом в моём горле.  Я кожей ощущал свой страх, и  своё зло. И всё это росло с каждой секундой, пока я ходил кругами в поисках… спасения?
 Окончательно потеряв бдительность, я закричал в пустоту:
 -Вы хотели конец света? Так получайте!
 И тут в голову ударило. Страхом. Сильным страхом. Пока эхо резало уши, злость исчезла. Пропала. Уползла, как хитрая змея. И в этот самый момент я ощутил себя таким жалким, таким беспомощным. Как обиженная маленькая девочка. Мне стало стыдно за себя. Я психанул тогда возле ларька, психанул сейчас. Внутренне я старался успокоить себя, обещая, что больше такого не повторится.  Я обещал быть сильнее. Твёрже. Я думал.  Опять убитый своим поведение, собственной трусостью.
 Пока я блуждаю по улицам, немного подумаю о себе.  У меня нет времени рассказывать обо всей моей жизни, хотя в ней было много чего интересного. Пожалуй, что наболело:
 Я люблю думать, люблю считать, просчитывать, предполагать. Поэтому у меня с раннего детства сложился неуверенный характер. Я очень болезненно переживал неудачи, считая, что поступая правильно, нередко ошибался. Последнее время  я всё чаще стал замечать, что получаю удовольствие от мыслей. Семья, особенно папа,  сильно переживал за мою замкнутость. Но я чувствовал, что  относится с каким-то… одобрением?
В школе ничего не происходило. Да, у меня были и друзья, и хорошие знакомые.  Я  старался быть дружелюбным. Но было заметно, как все относились ко мне с подозрением.  Я видел, как одноклассницы пытались привлечь внимание одноклассников. Или наоборот. Я был вне интриг. В этом возрасте я уже занимался другими интересными для меня делами. Единственный человек, с которым мне было интересно,  был сын папиного друга. Он был на два года старше и интересовался окружающими и насущными вопросами не меньше моего. У нас было много общих тем. Часто происходили интереснейшие дискуссии. Его папа был большим бизнесменом, занимался инвестициями и вложениями в различные проекты. Интересно где они сейчас…
 Наконец-то в поле зрения попалось здание с надписью «Аптека». На душе стало легче, настроение улучшилось. Следующая проблема была решена приступом вандализма. Так как я не мог открыть запертую дверь, я разбил окно и проник в помещение.  Набросившись на прилавки, я набирал таблетки, которые казались мне наиболее нужными. Не забывая про бинты, вату, уколы. Забравшись в комнату похожую на склад, я  продолжил усиленно набирать лекарства. Когда я отвлекся, меня посетило ощущение дежавю.  Знакомые стеллажи,… когда я здесь был?  Обратив внимание вглубь комнаты, я ощутил, как холод, скользкими щупальцами, пронизывает мою кожу, а мурашки разбегаются по спине. Три кадра промелькнуло перед глазами.  Тёмный пустой подвал… Пустые деревянные стеллажи… Железная дверь…
Именно такая же дверь сейчас была передо мной. Боясь лишний раз  пошевелиться, я потихоньку попятился назад, к выходу. Передвигая затёкшие ноги, я старался как можно меньше шуметь. Осматривая дверь, я обратил внимание на замочную скважину. Из неё торчал ключ!
Опять два мира, опять два мнения. И ни одно не хотело уступать другому. Безумие вперемешку с  авантюрой, вот что хлынуло в меня.  В память врезалось моё обещание самому себе. Второй, более разумный мир, отступил, решив, что он пригодится в более подходящий момент, где уже не проиграет моему безумию.  Страх. Меня будоражили мысли о том, что уже произошло. Кто знает, открыта дверь, или нет? Я продвигался к двери. Всё ближе и ближе. Сзади что-то скрипнуло, а у меня что-то екнуло и отдалось слабостью в ногах. В комнатку задуло немного свежего воздуха.  Вдохнув поглубже, я подошел к двери. Кадры сменялись одни за другими. Вчера было любопытство, но сейчас… Осторожно вынув ключ из скважины, я исполнил своё последнее глупое желание. Я прислонился к двери. Тишина. Опять предательская тишина.
 И тут же, как по команде, её прорезал вой. Пронзительный вой. Отскочив от двери, я стукнулся об косяк спиною, и съехал на пол. Проглотив тяжёлый ком, я начал понимать, что звук исходил не из-за двери, а с улицы.
Выбежав из здания, я встряхнул головой и быстрым шагом направился в обратный путь.
 День намечался быть страшно тяжёлым. Но к приятному удивлению я обнаружил супермаркет, который решил «обчистить». Одобряете вы мои действия или нет, не знаю. Подумайте сами. Если я решил задержаться, тогда надо запастись. Пока я занимался транспортировкой запасов, день подходил к концу.
Приключений не было, да и особого желания их переживать не появлялось. Опуская подробности, я громил магазин в поисках еды. Еда была единственным стимулом, которая двигала мною в данный момент. Единственным механизмом, который работал в моём теле. Уже потом, когда я закрылся на замок, я задумался о Нине. Да, она продолжала лежать без чувств. Легкий испуг растворился после того как из её горла вырвался кашель. 
 Приготовь таблетки на случай если  она придёт в себя. Я сел и задумался.
Нудный парень…
 Я начал читать маленькую рукописную брошюрку, которую случайно загрёб в аптеке. Сделана она была чьим-то ребёнком, и посвящена теме о первой медицинской помощи. Написано было до смеха по-детски наивно. Но хоть что-то помогало освежить мне  память. Потихоньку я начал вспоминать, как меня лечила мама.
 Закрыв глаза, я попытался расслабиться. Меня  манила дверь в соседнюю комнату, которую я заметил совсем недавно. За ней находилась небольшая коморка с большим количеством столов. Свет сюда почти не проникал, поэтому здесь царил мистический полумрак. Занявшись привычным делом, я нашёл рабочий кран. С водой! Удивительно.
 На вкус она была немного хлорированной, но само её существование было большим облегчением.
Но скоро на смену радости пришла скука. В окне стояла та же панорама. Единственные её обитатели, которые не хотели стоять на месте, были облака. Гонимые ветром они образовывали причудливые фигуры, и меняли свои цвета от серого до ярко красного. Такую цветовую гамму дарило им солнце, которое, скрываясь за крышами домов, лишь только усиливало чувство одиночества. С этим чувством я уже давно смирился.
 Услышав громкий стон, я рванул в соседнюю комнату. Моему взору предстала следующая картина: Нина, во сне, хваталась за воздух и стонала. Пользуясь моментом, я растолкал её и дал таблетки. Часто моргая, она попыталась что-то сказать, но опять впала в бессознательный бред. Температура не оставляла её…
 Череда следующих событий отличалась своей однообразностью. Две ночи подряд я сбивал температуру таблетками и мокрой тряпкой, поил и кормил её с рук. Моё сочувствие заставляло меня стоять около неё до поздней ночи, спать всего два часа, и опять следить за её самочувствием. Всё это время она лежала в страшной горячке, которая в любой момент могла смениться  сильным ознобом.
 Лишь только болезнь оставляло ее, я выходил на поиски приключений. И не зря. За это время я потихоньку изучал это здание. Нашёл кухню, туалет, небольшой спортивный зал. И это опуская подробности о множестве кабинетов, классов, и других комнат непонятного назначения.
Пару моментов всё-таки можно выделить.
На следующий день, я опять всматривался в окно. На сей раз за ним красовалось лишь синее безоблачное небо, полная небесная противоположность вчерашним видам.
 Но это занятие сильно наскучило и я, решив, что меня уже ничем не удивить взял свой топор, ради безопасности, закрыв дверь, направился вперёд по коридору.
 Здание состояло из пяти частей. Правого и левого крыла. Трёх этажей и подвала. Первую часть составлял третий этаж. Вторую третью делил второй этаж в левом и правом крыле. А остальные части находились на первом этаже и попасть туда можно только через второй этаж.
Об этой небольшой хитрости говорил мне план этого здания. Изучив его, я отправился дальше. Мой путь лежал к первому этажу к локации 4А, так я мысленно назвал все части, для того чтобы было легче ориентироваться. На карте он был обозначен жирной точкой, и по легенде расшифровывался как кухня.
Внизу меня ждала столовая. С множеством начисто убранных столов. Сама столовая находилась в необычном полумраке и хоть в её стене были большие окна, из-за низкой кроны рядом растущих деревьев свет сюда почти не проникал. В самой кухне ничего интересного не было, кроме пустого холодильника, и небольшой деревянной двери с огромным замком. Двери, двери, двери,…наверное, мы никогда не узнаем, что было за теми загадочными железными дверьми. С каждым разом появлялась всё новая и новая загадка, которая будоражила мой ум. И за этой дверью пряталась опасность. Или у меня развивалась паранойя. Лучшим решением было покинуть это место.
За всё оставшиеся время я натащил в свою комнату все, что казалось мне нужным. Особенно мне понравился огромный сундук, куда я складывал всю макулатуру, которую я хотел пересмотреть.
Следующий день обозначился походом на третий этаж, локацию 1В. После того как я поднялся до моего слуха донеслись еле слышимые звуки, похожие на невнятную человеческую речь сопровождаемые непонятным рычанием. Перехватив любимый предмет поудобнее, я, стараясь не дышать, шёл на звук. Чуть погодя я всё же решил, что это игра воображения из-за моей переутомляемости. Расслабившись, я пошёл спокойным шагом в другой конец коридора.
И тут снова рычание, похожее больше на шипение , и две фразы «ем…ем» Неприятное ощущение . На выдохе я ещё потом понимающе произнёс:
-Ест…
И мне как будто в ответ что-то прорычало и повторило два слова «ем…йом» . Стало действительно страшно. Но ещё не веря своим ушам, там как человеческой речью за эти два дня служили мне кашель и хрипы. Если что-то и могло говорить, ещё ничего страшного, но тогда фраза «ем»  пугала до ужаса, а две буквы кричали режущей уши вопрос: Что оно ест? Или кто…
Проверяя комнату за комнатой, моя рука коснулась следующей ручки. И тут же из-за неё кто-то так зло прошипел…
 Сердце ушло, куда-то, вниз в пятки по пути чуть не вываливалось через задницу, решило туда не возвращаться. Сглотнув тяжёлый ком, я приоткрыл дверь, чуть отошёл…и с разбегу влетел в уютную, но… пустую комнатку, где вообще никого не было. Удивительно… не кажется мне это? Оглядевшись я не нашёл ничего кроме не большой рации с большой антенной. Решив, что всякая вещь в хозяйстве сгодится, взял её, и напоследок сказав:
- А вообще это было глупо - и ушёл дальше изучать этаж.
Вечером Нина очнулась. Запинаясь и сбиваясь с мысли, я старался ей объяснить, что произошло. Но её не хватило надолго, и она опять провалилась в беспамятство.
Следующая ночь прошла спокойнее, чем первая. С утра я планировал ещё раз навестить кухню и мастерскую, которую нашёл на третьем этаже. Для этого лечь пришлось  позже, а встать раньше. Нина спала, спала она около часа. А я не нашёл ничего интересного. Возвратившись, я стал свидетелем удивительной картины. Открыв дверь, я первым делом встретился с взглядом Нины. Та сидела на диване видимо в сильном шоке. Пропуская формальные объяснения, действия перенесли нас за стол где мы молча совершали трапезу.
Уныло смотря куда-то в стакан она не произнесла не слова. Я сам был некоторой растерянности. Просидев так некоторое время я постарался разрядить обстановку и собравшись мыслями спросил:
- Ну и как твоё самочувствие? - из-за волнения сказать получилось очень низко и грубо. Она вздрогнула от неожиданности и удручёно покачала головой. Я оказался в неловком положении. Стараясь как-то замять свою смущённость, я занялся рассматриванием лежащего на столе печенья.
Нина произнесла первые слова за это утро, и этой фразой стал вопрос:
- Что у тебя со щёкой?
- Я сбивчиво и неровно от волнения начал пересказывать события прошедших дней. Нина хмурилась, думала и старалась уловить каждое слово. Когда я закончил, было видно, что ей было очень тяжело и она, играя скулами, сдерживала себя от чего-то. Проглотив тяжёлый ком, она небрежно кинула:
- День сегодня, какой?
 - Честно сказать, не знаю. Ты пролежала два дня.
Я хотел спросить, что же с ней произошло, но решил, что лучше не затрагивать эту тему до более удобного момента.
И опять молчание. Сам я немного  расслабился  за рассказом и чувствовал себя более комфортно. Тоже самое происходило и с собеседницей, немного раскрепостившись, она принялась за еду.
- И что теперь делать? – с какой – то надеждой спросила она.
- Мне хотелось пешком идти из города, но тут оказалась ты и всё накрылось. Теперь остаётся только ждать. Я просто надеюсь, что после катастрофы, которую нам обещали, появится возможность сбежать отсюда. Кстати, о ней ты, что-нибудь слышала более подробно?
- Скорее всего, не больше твоего – ответила она.
Признаюсь, я настолько сильно устал, что решил, что лучше будет отдохнуть и сделать последнее, что я хотел за следующую неделю. Раз у меня появился вынужденный напарник. Я решил сразу обратиться к нему:
- Слушай, я немного посплю, разбудишь меня через часа, через 2, и мы пойдём нарушать закон – говорил я, Нине отдавая ей наручные часы.
- Как? Нарушать?- её это напугало.
- За одеждой тебе пойдём – устало произнеся, я упал на диван.
Глаза сами закрывались, а от радости с умиротворением, было так спокойно, что снились мне прекрасные сны, о том, как я оказался дома. В новом доме. Счастливые родители, сестра…
Картины сменялись одна за другой. Я шёл по родному городу. Сгущались тучи, и от этого всё было серым и унылым. Лёгкая дымка, которая стелилась по земле, начала сгущаться. Я входил в туман, складывалось чувство, что туман оживал. Отдельные сгустки перемещались с места на место. Иногда солнце пробивалось через густоту тумана, но всё это ненадолго. Видно там, на небе, туч уже нет, или они спустились для того чтобы перекрыть мне путь?
Я проснулся. Странная концовка хорошего начала.
Вычищая рюкзак, я обратился к Нине:
- Сколько времени прошло?
Взглянув на мои часы, которые теперь находились на её руке, ответила:
- Полтора часа,- и стала торопливо их снимать.
- Нет, нет – попытался остановить её – оставь себе пока – и глядя на её неуверенность продолжил – потом отдашь.
C какой-то неуверенностью она оставила часы, и встала в выжидающую позу. Я тем временем, чувствуя в себе хозяина положения, неторопливо продел все мои ключи в найденную цепочку и одел её на шею. Решив, что обойдёмся без оружия, чтобы не испугать Нину, направился к выходу. 
По пути Нина предложила сходить в одно место. У меня не было аналогов, поэтому мы пошли именно туда. По пути я уверял её, что в городе мы одни, и кого не эвакуировали, в страхе разбежались.
Перед нами предстал гипермаркет «Gold». Огромное двухэтажное здание с огромными золотистыми буквами, означающие благородный металл. Единственное что я знал про него, это то, что он стоял на самом людном перекрёстке в городе. На мой вопрос, почему именно он, спутница лишь пожала плечами.
Огромная прозрачная дверь открылась, и мы оказались в зале, вокруг которого стояли витрины с ювелирными украшениями. Нинины глаза заблестели и приобрели алчный  отблеск. Но после того как я шепнул ей, что мы пришли не за этим, сразу же отвернулась и приобрела прежний безразличный вид. Здание было с самыми разнообразными товарами, поэтому здесь могли приобретать различные украшения и одежду все слои населения. Вся стена на первом этаже была из стекла и поддерживалась колоннами. Почти все витрины были вплоть до потолка и закрывали вид с улицы на ту часть здания, что была за ними.
Нина вела меня, предварительно объяснив, что отдел одежды находился на втором этаже. Нырнув в небольшой проём между витринами, мы сразу увидели эскалатор, который не подавал признаков жизни.
Я обратился к Нине с предложением, что одежду выбирать пойдёт она сама, а я останусь здесь, чтобы не мешать. Она, промолчав, отобрала сумку и бесшумно направилась к эскалатору.
Я же тем временем устроился около витрины и сквозь щёлку стал наблюдать за дорогой. Обзор был очень маленьким, и поза была не очень удобная. Я быстро устал так стоять и осмотрелся в поисках места, куда можно сесть. Но, не отыскав подобного, я вновь прильнул к витрине. Ветер гнал обрывки газет, а солнце уже не так припекало. День становился короче. Осень стояла в самом разгаре и была в этом году удивительно тёплой, несмотря на то, что дожди были почти каждую неделю. Небольшие, но все же были.
Потерявшись в этом каламбуре, я забыл свою главную цель. Жаль, но похоже мне так и не узнать что было там на самом деле. Уже второй раз я вспоминаю об этом, но не могу удовлетворить своё любопытство. Возможно, я только сейчас догадываюсь, что под землёй мог, находится подземный источник пресной воды. Чуть раньше мне могли бы дать очень хорошую премию за подобное открытие, так как в нашем городе была сильная нехватка воды.
Перед отъездом у меня состоялся разговор с отцом. Возможно, лишь по этой причине я нахожусь здесь, а не с ними. Он объяснял мне, что к людям с взглядами подобными нашим, относятся очень озлобленно и агрессивно, как и люди, так и государство.
А сейчас я начал убеждаться, что город оказался покинут не всеми. Постепенно из-за витрины выплыл человек в военной форме. Громоздкая каска закрывала половину лица, с прикрепленными к ней прозрачными, видимо из-за толстого стекла, пластинами.
Остальная одежда состояла из лёгкой военной формы, с камуфляжной раскраской сероватого оттенка. Весь этот эпический вид приправлял висящий на спине автомат. Моё удивление переходило все границы, но благоразумнее требовало просто наблюдать из укрытия.
Оглянувшись, он вытащил из грудного кармана чёрный предмет похожий на рацию и проговорил в неё:
- Командир, сектор чист.
Из рации послышался скрип, и искаженный помехами голос ответил:
- Отлично, рядовой, запускайте собак.
- Командир, собаки отказываются выходить из лагеря.
После небольшой паузы скрипящий, до боли в ушах голос произнёс:
- Что прям так и отказываются?
Солдат опять оглянулся, осмотрелся по сторонам и начал объясняться.
- Скулят, поджав хвосты, двух силой вытащили ещё вчера, так они так начали рваться и выть, что одна так вырвавшись, забежала опять в лагерь, а другая, как сумасшедшая,  убежала в город. И выла до самого вечера.  А потом перестала. Или заткнул кто-то. Дон, и тот хвост поджал.
В ответ звучала лишь тишина.
- Отказываются, значит – голос явно начал приобретать нотки раздражения – так сами прочешите! Да единого подъезда! Операцию начинайте через час.
- Так точно! – упавшим голосом ответил солдат и, сняв шлем, вытер выступивший пот,  опять молвил в рацию:
- Командир, разрешите обратиться.
- Разрешаю.
- Что делать если найдём кого-нибудь?
- Стрелять на поражение.
Когда я это услышал, у меня внутри всё похолодело и упало куда–то вниз. Стараясь не дышать, я наблюдал за его действиями.
 А он тем временем снял автомат и, передёрнув затвор, направился вглубь улицы. Осмотревшись, он вернулся назад, снова вытащил рацию, что-то покрутив, сказал:
- Вась, встречайте, иду обратно - и скрылся из поля зрения.
Из–за спины вышла Нина. Хмурая, как никогда.
- Видела?
Молча кивнув, вручила сумку и пошла прочь из магазина. Её поведение было очень интересно. Угрюмая, хмурая, не разговорчивая. Что же с ней произошло такого, что из жизнерадостной девчонки она превратилась в то, что я вижу сейчас.
Придёт время всё узнается, всё откроется. Мы шли. Шли быстро. Быстро пришли.
Оставалось только ждать. Однажды она сказала, что очень сильно хочет к маме. Это то, что мне запомнилось. Отчаявшись я мог лишь только развести руками, и отвернувшись, долго думать над ответом. Потом всё забывалось, и я, тупо смотря в окно, переживал накатившую апатию. Ночью Нина плакала. Завтра нас уже не станет. Что с нами случится? Не знаю.
Ночь прошла без сна. Настал рассвет нового дня. Последнего дня в моей жизни. Солнце, ядовито-жёлтое, смертельное горячее, поднималось из-за горизонта.
Здание находилось на большой горе, поэтому мне и открывался вид на пустой горизонт.
Нина почти весь день сидела на диване смотрела на стрелки моих часов, которые я так и не забрал.
И снова вечер. Днём ничего не произошло. Совсем ничего. Даже намёка на взрывы, ураганы, наводнения, смерчи и другие атрибуты наступающего конца.
Засыпая на подоконнике, я немного поговорил с Ниной и решил, что умирать лучше во сне.
Оставляя эти записи, я лишь хочу показать тому, кто их найдёт, как сильно нас обманывают. Думаю, он поймёт. Это было давно. Год? Может скоро пройдёт год. Нас обманывают все, да и мы обманываем, кого можем. В то утро мы долго не могли понять, что ещё живы.  И лишь по белому лицу Нины, я мог понять её шок.
В лучах восходящего солнца на крыше трёхэтажного здания  стояли два человека. Один сильно, хотел к маме, другой всеми силами пытался осмыслить происходящее.
Ярко красный, почти алый, конь нёс новый день, не спеша скользя по горизонту.