Izabella фрагмент-052

И вот Мишель пришёл с целебной латокой и прямо в её комнате занялся массажем. Он раздел её сам, потому как она артачилась и набивала себе цену, но после сеанса массажа, она поняла сама, до чего показала ему свою слабость в противостоянии и ей требовался психический реванш с разрядкой. Мишель прогнал её в душ и открыл воду оставив её там. Душ её остудил и привёл нервы в порядок. В последний раз, и она этого не знала, что это последний, Мишель попробовал делать из неё девчонку, но кончилось это тем, что она стала сильно капризничать и ломаться, видно он сильно уж достал её своим упрямством, и тогда он пошёл на крайний шаг. Когда она в коротком халатике нагнулась перед тумбочкой с нижним бельём, и оказалась голым задом против сидящего неподалеку Мишеля, он решил поставить точку на её представлениях на мальчишке и дать ей прочувствовать, что она должна быть девчонкой. Он подошёл сзади и бросил Лею подхватив сзади за груди на стоящую рядом кровать, так что она оставалась в согнутом положении и раздвинув ей пошире ножки своей ногой, грубовато и с напором вошёл в её влагалицу, откинув подол халатика до самых плеч и крепко стиснув руками её бёдра. Этот половой акт был похож на насилие и он жёстко держал её в своей власти не давая ей расслабиться и она не выдержала и первой сдала сама измотанная собственным протестом, наполовину с безумным желанием и дошла до оргазма, раньше Мишеля. Она стонала, билась и металась грудями по постели, кусала зубами и безумно целовала подушку. Выгибалась спиною в немыслимой дуге, её и било и трясло изнутри, прошибало п;том и слезами из глаз, разжигало кровь и леденило нервами и она выложилась вся, что с ней такого ещё не бывало. Мишель отвёл её в душ и омыл ей промежность и оставив её там, ушёл. Её били и стыд и совесть, но его уже не было. На следующий день прилетел вертолёт и её увезли в профессору на обследование. Она думала что вернётся, но Антори отправил её к себе домой. Через неделю после этого к ней вернулась плодовитость матки и она могла теперь зачинать ребёнка. Мишель творил чудеса, которые не могла объяснить наука. Подруги и друзья не узнавали порой Лею и она быстро выросла в цене как невеста, но никому ни словом не обмолвилась про Мишеля, ей было просто стыдно перед ним. Она стала более женственная, чуткая и трогательная в отношениях с парнями и это им  кружило голову. Что за такой оборотень, тихоня Мишель, который вдруг впадает почти в насилие с девицами? Профессор Антори гадал о таком методе возвращения бесплодной Леи на материнскую стезю.
- «Не знаю профессор, просто думаю, что грубость и насилие активизирует главное, - инстинкт самосохранения. Девицы более духовно гибки. Но главное всё же в том, что когда на неё не подействовали обычные мои методы, то у меня не оставалось выбора и я сделал то, что смог, переродив её с самого начала женщины – пещерной праматери. Я полагаю, что такое качество живо в любой девице нашего времени, но его надо пробудить. Так я однажды победил и Симону. Насилие, не всегда для девиц и особенно молодых, является – насилием. Они к этому относятся как-то иначе, но срабатывает главный рефлекс, - мужчина лидер и его необходимо признавать, чтобы выжить и выжить, как деве. Она сама провоцирует на это, но скорее как раз чтоб победить мужа».
- «Значит Лея не признает своего поражения, хотя бы для самой себя. И это придаёт ей стимул её значимости, но мне кажется, она стала осторожнее?», - выдал своё простое резюме профессор.
- «Я не знаю женской психологии. Пока у неё нет какой-то ярко выраженной идеи или парня, ради которого она готова на всё, это просто промежуточное или выжидательное состояние. Может она стала более избирательна в своём выборе, но это до того парня. Потом время покажет что у неё осталось в связи с ранней историей», - Мишель был апатичен к своим диагнозам, он был не её парень. И профессор решил ждать тоже результатов.
 Берри гонял на мотоцикле Симоны и уяснил одно, у неё, как и у Изабель – карма, ибо они словно бессмертны и застрахованы господом от любых несчастий. Это состояние психики.
Пока раут телился, народ стал расцветать всё ярче в городе и опять стали работать студии духа и образа.
Самюэль стал пропадать на имении Изабель и каждое утро целовал ей ручку, не теряя надежды на большее.
- «Мне без разницы, что обо мне говорят на рауте. У нас нет раута. Мы какие-то там старые друзья, именно старые, а не молодые. Всё молодое пытаются связать только с троицей, остальные сверстники записали себя сами в старики. Я молод и рядом с такими как Изабель и Симона, а остальное меня не интересует», - сказал как-то Самюэль на рауте.
У Изабель уже было с десяток женихов из света не считая Берри, право у последнего шансов было мало.
- «Вы не видите что вокруг происходит? Двора нет, раута нет. Весь двор как частные собственники. Какие ещё тут женихи? Я не принцесса из Америки или Африки, я – дворянка Франции. И я буду столько в обете воздержания, сколько потребуется времени, хоть десятки лет. Иначе я перестану быть дворянкой и Мишель меня не пустит к себе за порог. А Мишель это не игрушка из народа, это моя – душа девицы. Я скорее подамся в монастырь, чем предам свою душу, ради какой-то политики и рейтинга. Всё, что я пока вижу от двора, это попытка и меня столкнуть в частные собственники», - сказала Изабель в рауте.
- «А что, я ещё молодая и в соку! Мне может любовников мало, потому как нет из них стоящих. Пусть Берри американец, но он свой парень и не пропагандирует тут Америку. Но кто-то хочет, чтобы я тут разожгла революцию и потом сам сыграть на этом. Я уверена в том, что вернуть свой баланс и рейтинг двору, понадобиться ещё десяток лет. Я не буду ждать все эти годы и пусть черти не забывают, - я Симона! Не трогайте двор, иначе я покажу ещё, что такое дворянка! Мне всё одно что меня с Изабель спихнули в какой-то там центр, ибо я сама по себе. А Изабель тут только моя кузина. Народ сделает сам всё лучше, его ничему учить не надо. Но только если это по-настоящему народ, а не сброд и не наёмная шушера каких-то там королей прячущихся по тёмным пыльным углам. Такой народ может сделать двор», - это была отнюдь не пламенная речь Симоны, а не более чем, мелкая досада и пространная надежда. Однако её заявление сделало ей хороший рейтинг в массе горожан.
- «Конечно Изабель может держать десятки лет воздержания и Симона выступать, ни с кем не считаясь, раз у них есть Мишель! Очень удобная позиция, притом, что Мишель их духовная тайна. Много ли деве по природе надо? Был бы свой мальчишка. Симона и Изабель похоже всё соперничают из-за Мишеля не уступая друг дружке, что и ему на руку. Замкнутый треугольник. Бермудский треугольник», - выступил герцог Адельштам на собрании старожилов раута.
- «Герцог, ваше мнение самое великое перед всем нашим кругом, но мнение частника. Мы их сами загнали в эту осаду и не хотим в том признаваться себе. Вот признала бы ваше мнение та же Изабель, я молчу про Симону! Нет же, вы старше, опытнее и мудрее, что вам признание какой-то молодой пигалицы при дворе. Ибо она обязана бесприкословно признать ваше мнение если она достойная дворянка. Так? Мы не даём дороги молодым. А вы подумали, своим чёрствым умом в защиту шаблонов этикета, сколько Изабель уже выстрадала из-за нас, вместо поддержки? Что лошадку себе нашли, ставки делать? В её речи тоже говорит досада. И зачем ей дали ещё привилегии только? Это что прихоть её папочки маркиза? Очень удобная позиция быть в вынужденном воздержании, когда старый и опытный двор недееспособен? Это, дорогой вы наш, называется; если и не себе, так и не другим людям. Или позиция типа, мол, кто её там зажимает в рауте, пусть раскручивает свою молодость. А сколько ей сразу сядут на шею, вы не подумали? Она то как раз за весь двор переживает и знает уже толк в чести. Нет, нельзя ничего доверить молодой!», - дал отповедь барон Панжеран. И всё собрание загудело. - «Господа! Не стоит так реагировать. Барон, конечно, может по-своему и прав, но перегнул палку. Зачем так накалять страсти? Кто вообще сказал, что двора – нет, раута – нет!? Изабель? Симона? Это только фактически один род с ветками Лепрассанж и Депардо. И они сами кстати не знают, что им делать с таким наследством. Во-вторых, какая бы это прелесть ни была, - это женское племя, а рода ведут как правило мужи, за исключением редких случаев. Надо просто нам переговорить с девицами и им можно пойти на уступки и дать фору, поверьте, что такое сделать для дам не зазорно. Молодые и неопытные всегда так реагируют, несколько сгущая краски и возводя в крайности, это защитная реакция, и более, но не агрессия. Но всё же и из нас, кто-то хочет раскрутить эту агрессивность и особенно у Симоны! Молодые всегда отчасти по духу – бунтари, но это не страшное определение и так было всю историю человечества. Двор – дело тонкое и тут нельзя ни недооценивать и не перегибать. Надо найти консенсус и все дела! Подумайте лучше об этом, чем сыпать суждениями типа за и против!», - выдал своё резюме граф Ришелье.