Забытые берега Эдема. Глава 2

     Олень, едва заметный в осеннем лесу, не знал об опасности. Вскинутый карабин, готовый разбить стекло утренней тишины, так и не выстрелил, потому что раздался лай и зверь, не ставший дичью, скрылся вдали.
     – Сука, - буркнул охотник, смотря, как к нему подбегает довольная собой псина. На ее шее болтался обрывок веревки.
     Подбежав к человеку, собака плюхнулась на спину, вертясь и ерзая ради ласки. Она была довольно большой, косматая, когда-то белая шерсть с двумя черными пятнами: на правом глазу и левом боку, смялась от росы и грязи. В наличии помимо этого были уши торчком, пасть с крупными зубами и лохматый хвост. Поняв, что человек не будет идти на поводу ее виляния, не огорчаясь, собака рванула в лес, образцово прикладывая нос в поисках следов дичи. Охотник только снова вздохнул и пошел за своей питомицей. Он ведь знал, что так будет, хотя и пытался избежать подобного. Дело в том, что собака, со странной кличкой Картошка, последние пару дней выглядела приболевшей, и хозяин привязал ее у избы, чтобы та отдыхала и выздоравливала. Но вот как и раньше, Картошка не позволила уйти на охоту без себя, и теперь, как обычно, трусит впереди, тихо и радостно перепрыгивая с кочки на кочку.
     Спустя несколько часов, когда утро уступило место дню, парочка вернулась домой. Вещмешок потяжелел на три куропатки, двух зайцев и на пару лесных историй, заметок о найденных звериных местах. Громко хлебая воду, Картошка наблюдала, как разделываются тушки, с нетерпением ожидая свою часть добытого.
     Изба стояла на окраине маленького поселка, насчитывающего еще с десяток хат, великоватые пространства между которыми либо заросли, либо были заняты хозяйственными срубами. Это был один из Дальних Кордонов, где жили егеря, да располагались оленеводы, когда стадо проходило недалеко.
     – Здоров, сосед, - на невысокий забор облокотился мужик, покусывая не тлеющий бычок.
     – О, здравствуй, - ответил хозяин, поднимая глаза от работы, а псина приветливо дернула хвостом, - Когда это вы успели вернуться? Какие новости привезли?
     – Ну, уж с пару часов как. В городе все спокойно, брата твоего видел, он снова в море ушел.
     – Да, он не скучает, как погляжу, - улыбнулся охотник, - Еще что происходило, Митрофан? Как дорога через Пустошь?
     – Ох, спокойно, благодаря Небу, хотя на одну стаю мы чуть не нарвались, однако пронесло. Так что караван целехонький, мои сейчас часть на Второй повезли, так-то склады совсем пустые, - Митрофан пожевал огарок сигареты, да и выплюнул его, - Да, брат твой, Рогатый то, напугал меня, прибег средь ночи, все про Птицу интересовался.
     – Хм, а ты что?
     – Что? Что? Я же пьяный был – Город все-таки, сказал, как было. Эх, ладно, пойду я, жену то еще и не видел, дай, думаю, к соседушке зайду. Чуешь как пахнет вкусно? Вот тож, моя готовит, ради ее стряпни из любой Пустоши вернешься! Бывай, Седой.
     – До встречи, заходи шулюмом угощу, не твоей верной конечно, но тоже не дурно, хоть расскажешь побольше.
     Митрофан, улыбаясь, помахал рукой, да, подергивая бороду, пошел к себе, предвкушая горячий прием.
     – Картошка, пошли в избу, а то ветер поднимается.
     Ранняя темнота застигала поселок в аромате печного дыма, да привычном вечернем тарахтении дизеля.
     Сытая, вылизанная собака спала у потрескивающего огня. Седой же прихлебывал чай, задумчиво всматриваясь в фотографию, обычно служившую книжной закладкой. На ней, они с братом стояли возле растянутой медвежьей шкуры, молодые, довольные своей силой и удалью, еще пару десятков лет назад. Через несколько минут, мужчина достал карандаш, конверт и стал писать на обратной стороне фотокарточки, в тусклом свете настольной лампы.