Мгновение

На горизонте солнце, укрываясь серыми тучами, опускалось и уходило вдаль, оставляя какую-то часть планеты замирать во мраке и готовиться ко сну, чтобы вновь проснувшись, люди встречали его, такое же обжигающее, такое же яркое, какое было всегда, но, единственное, солнце на какое-то время утратило способность согревать. Была зима. Небо принимало темные оттенки, приобретало темную синеву, где-то вдали слышались гудки быстрых машин, гулкий топот проходящих людей с сумками и теплыми шубками. Если прислушаться, замереть на одну секунду, до последнего выдоха – услышишь, как ровно начинает идти снег. Без ветра, падающие крупные снежные хлопья напоминают некое волшебство, которое вновь погружает тебя в детство. Они ложатся тебе на ресницы, укрывают дороги, укрывают деревья, убаюкивая и давая возможность застыть, умереть, отдохнуть…
Двенадцатый этаж. Мы стояли долго. Мы разговаривали. Вспоминали некоторые моменты, от начала до конца – сегодняшнего, последнего дня, когда мне предстоит уехать в неизвестность, в другой город, где все чужое, где не найти старых воспоминаний, где грядут новые, а с ними – жизнь. По телу пробежала дрожь. Где-то вдали виднелась Сосновка – большой лесопарк. В нем часто гуляют люди всех возрастов. И мы тоже там гуляли. Ходили по тропинкам, усеивая звонким смехом и болтовней, от которой потом на душе становилось тепло. И было не важно, о чем именно мы болтали, куда ходили, что делали. Все это приносило нам радость, ощущение чего-то нового и безграничного. Терялись и снова находили друг друга, если ссорились, почти всегда закрепляя походом в Сосновку, где сосны возвышались над небом, словно упираясь в него, готовые проткнуть своими верхушками. Ты словно попадал в другой мир, где нету ни высотных зданий, ни магазинов, ни ярких светофоров с трамваями и автобусами. Я верила в это. Зимой, вечером, когда мы отправлялись в лесопарк, то обнаруживали там тишину. Ни лая собак. Ни людей. Тишина, деревья и груды снега вокруг. Единственное, когда идешь, под ногами хрустят замерзшие лужицы. Пожалуй, этот треск был единственным звуком среди парка. Темнота окутывала его, иногда играя в воображении. Становилось жутко и мы боялись заходить слишком далеко, в основном, были рядом на знакомой тропе.
Теперь этого не повторится. Я знала это, но в душе оставался осадок, разъедающий и терпкий. Воспоминания нахлынули волной и я осталась бессильна перед ними. А вот мы в школе. Урок английского языка. Мы пришли на него сразу после столовой. В одной руке – шоколадка, в другой – молочный напиток за двадцать рублей, в картонной коробочке с надписью «Чудо». Сели за парты. Учительница о чем-то там говорила, что было совершенно не важно. Мы дурачились. Когда дурачишься, все остальное кажется совершенно отстраненным. Нас распирал смех, отчего приходилось зажимать рты руками и сдерживаться изо всех сил. Стоило учительнице отлучиться – мы залились смехом на весь кабинет, а наши одноклассники не понимали, что с нами происходит. Это было действительно круто, может, даже кому-то покажется идиотским или ребячеством, но на тот момент, да и сейчас – это было одно из самых чудесных и самых дорогих занятий. Это меняло нас, меняло меня, когда в моей жизни случился переломный момент. Все это, все – заставляло забывать, заставляло не думать о плохом, не давало совершать ошибки, на исправление которых шанса не давалось.
А теперь остался только закат, двенадцатый этаж и снег. Это все так въелось в разум, что теперь, вспоминая прошлое, я вспоминаю и снег. И крупные его хлопья, медленно падающие вниз, когда я шла домой после очередного дня, проведенного с ней. Я выходила из подъезда, а передо мной – снежинки, много снежинок, которые бесшумно летели сверху, из набитых, холодных серых туч. На улице торжествовала тишина. Лишь мои шаги нарушали ее и в этот момент мне казалось все таким ненастоящим…Это сон. Такого быть не может. Я сплю. Тело наполнялось безмерным спокойствием, я ловила эти большие хлопья руками и они мерцали у меня на варежке при свете уличных фонарей, забавно переливаясь. Я помню их узоры, я помню их блеск. Это было здорово.
Я посмотрела на нее, она на меня. Солнце уже скрылось по ту сторону и теперь мне пора было уходить. «Все будет хорошо» - сказала она, будто насильно выдавила из себя эту короткую фразу. «Да» - мы замкнулись в объятьях. «Мне пора идти» - произнесла я, после чего мы спускались вниз по лестнице. Не стали пользоваться лифтом – это было ни к чему в данный момент. Лестничные площадки заливал тусклый свет, на иных вообще света не было, поэтому мы достаточно пошумели, издавая крики, будто нас кто-то преследует. «Называй теперь меня Фокс! Хорошо?» - Крикнула она, соскакивая со ступенек, несясь вниз на всех парах и разливаясь во смехе. «Хорошо!» - Ответила я и рассмеялась в ответ.
Первый этаж. Ее добрая улыбка. Ее взгляд, который не говорил о том, что мы расстаемся – не на всегда, но на долгое время. Ее взгляд был такой, словно моя поездка была шуткой, никак иначе и завтра мы снова увидимся. Я приду к ней и мы выпьем горячего кофе с молоком, заедая халвой или печеньем. Я обняла ее. Где-то далеко, в разуме, откликались самые лучшие минуты, проведенные именно с ней. Я из всех сил старалась не пустить слезу. Пущу слезу – она тоже. Я не хотела этого. Не хотела запомнить ее рыдающей. Ведь я знала, что возможно, уезжая на каникулы, я обратно не вернусь, впрочем, так все и вышло. Мы стояли. Мы смотрели друг другу в глаза. Вновь объятья. И я ушла…
Вновь падали снежные комья. Царила тишина. Все повторялось, все. На какой-то момент я нажала на кнопку перемотки и оказалась в том воспоминании, которое больше всего доставляло мне удовольствие. Снег. Уличная пустота. Фонарь и видневшаяся луна наверху, в небе, среди звезд и темно-розовых туч. Как все быстро прошло. Как все быстро исчезло. Теперь во мне больше не живет та жизнь, та моя прежняя жизнь, теперь переживаемая мной в воспоминаниях, длиной в одну секунду.