Сотрите, пожалуйста, кровь. Глава 15

Леня в гробу лежал на сцене, вместо лица была синяя раздутая шишка с фиолетовыми пятнами, и какими- то чёрными полосами в висках. Волосы были Лёни, а лицо не его, так оно было изуродовано. Гроб стоял на двух табуретках в том клубе, где Гурам Бакерия показывал солдатам по субботам кино, а после кино перекручивал фильм назад и бежал в самоволку. Солдаты сидели на сиденьях, на сцене сидела Александра Матвеевна на стуле возле головы Лёни и гладила его иногда по волосам. Другая рука с протезом в чёрной перчатке висела вниз. У неё то текли слёзы из глаз, то она переставала плакать и сидела неподвижно, задумавшись, как–бы что то вспоминая. Она наверно вспоминала: как Лёню маленького привели в детдом в первый раз, как она ему мыла голову зажав под мышкой своей культёй, как он был рад гитаре и репетировал сидя на постели в её комнате. Он ей наверняка рассказывал свои мечты, как он будет ездить по всей стране гитаристом выступать, а может быть и по другим странам. Как он, потом забёрёт её к себе жить, то есть станет ей сыном, а она ему мама, будет только его мама, а детдом будет ей только работой. Она опять начинала плакать и гладить Лёню по волосам.

Возле, стоял Виталик, он, конечно, знал, что Александра Матвеевна сильный человек, но на всякий случай стоял рядом со стулом, чтоб не упала. Офицеры и прапорщики стояли и сидели тут же. Замполит прочитал речь. Плакали женщины все, работающие в части, плакала я, даже Гейша плакала. Наверно Лёня брал в её библиотеке книги, а может быть, и ей играл на гитаре. Потом встали солдаты с первого ряда, поднялись по лестнице, пошли на сцену, проходя медленно у гроба, прощались, приостанавливаясь, каждый и сходя со сцены, тут же выходили на улицу. Солдаты, его друзья по роте, взяли гроб, подняли на свои плечи и несли на плечах, а все шли за гробом, командир с Александрой Матвеевной и Виталиком, подошли к казарме, потом к штабу.

Возле дверей казарм и штаба висели чёрные ленты, из штаба вынесли три солдата знамя части, встали впереди гроба. Заиграл оркестр, процессия развернулась и тронулась назад мимо казарм, на дорогу, где стояли безымянные могилы, яма уже была выкопана. Могилы были в два ряда, параллельно дороге. Я шла с женщинами. Нужно было перейти дорогу, могила Лёни была напротив входа. Я сразу всё поняла, что это могилы наших солдат, что броня БТРов пробиваема и Цинкалов мне наврал. Солдаты построились в строй, офицеры тоже, у всех были сняты головные уборы. День был сухой и холодный. Дул холодный ветер со стороны степи. Он продирал насквозь, но никто этого не замечал. Шинели солдат и офицеров прижимались от ветра к ногам. Александра Матвеевна закричала:
- Лё – ё – ё – ё –ёня – а - а!!!

Гроб накрыли и начали забивать прапорщик Цинкалов и Буянов. Она рванулась к гробу, но её задержал в своих руках командир. Медсестра Мария Петрова подскочила с ваткой нашатыря.
- Лё – ё – ё – ё – ёня – а – а -!!!
Плакали все. Плакали солдаты, которых самих через три месяца отправят на войну в Афганистан, многим придётся здесь, на этом кладбище рядом с Лёней Голиковым лежать, но их уже похоронят не так торжественно, а буквально тайком, чтоб никто не видел и не знал. Плакали офицеры, навзрыд плакали женщины. Я солдат не видела и салюта не ожидала, эти четыре солдата стояли сзади нас, женщин, салют раздался, земля содрогнулась под моими ногами, и я упала на колени. Я стояла на коленях и ревела в голос, повторяя:
- Лёня! Лёня! Лёня!

Кто–то из женщин меня поднял с колен и поддерживал руками, это была Любаша, она сама вся обливалась слезами. Рядом с могилкой был вбит маленький колышек, куда прикрепили – привязали проволокой венок. После похорон все пошли в солдатскую столовую. Там были при входе развешены чёрные ленты, на столах белые салфетки, перед каждым стулом стоял пустой стакан, поставили ещё один стол для офицеров и женщин. Дежурные по кухне стали разносить полные тарелки с пельменями, которые Сан Саныч купил в большом количестве на мясокомбинате. Каждому налили четверть стакана водки.

На следующий день, мы с Виталиком пошли на могилу Лёни и там видели, на уже замёрзшем песке могилы, который стал как бетон, кто–то из солдат выточил гитару так искусно, как–будто гитара эта лежала на могиле и была настоящей. Когда мы пришли в кабинет, нас ждал солдатик из роты Лёни Голикова. Он держал в руке Лёни гитару, подошёл ко мне и подал её мне в руки:
- Лёня хотел Вам подарить её, потому, что его зимой должны отправить в Афган, а он так не хотел, чтоб её там расстреляли. Она ваша, ваша гитара, Лёня так хотел...

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/12/05/2046