Первый день на войне

Афганистан. Герат. Вот он! Только прилетели на самолете и только вывалились из него. В принципе, ничего такого, ни чем не отличается от учебки в Туркменистане, где его рота проводила последние три месяца, постоянно бегая по горам, прыгая с парашютом, отрабатывая действия по тревоге и стреляя, стреляя, стреляя. Те же горы, пыль, песок. Та же советская воинская часть. Советские офицеры и солдаты. Такое впечатление, что до них, вновь прибывших, никому нет дела. Совсем не так, как это было, когда они еще в гражданке вываливались из автобуса в самый первый армейский день в воинской части в Рязани.

 Все четыре месяца в армии для Антона пролетели как один день.

 А так хорошо все начиналось! В областном военкомате ему выпала команда № ZZZ-7, войска связи под Ленинградом. Лафа! А потом вдруг что-то где-то поменялось, уточнилось, скорректировалась, и вместо Ленинграда он уже едет в Рязань, в войска ВДВ.

 Месяц в Рязани, присяга и Туркменистан. А теперь вот Герат.

 Служба Антону давалась несложно – он был готов к ней морально и физически. КМС по боксу. Еще бы чуть-чуть и попал в спорт роту. Антон был шустрый, быстро соображал, не тормозил и не «залетал» в эти первые армейские месяцы. Кроссы и марш броски 3 км, 5 км, давались не то чтобы уж совсем легко, но уж точно он на них не умирал, и в большинстве случаев бежал вторую половину кросса с двумя автоматами, неся и свой, и более хилого товарища. Ибо бежать нужно всем взводом, и невыполнение нормативов даже одного солдата влекло за собой серьезную взъёбку всего взвода.

 В первый день в Афгане, в Герате для Антона было все как во сне. Сказали строиться – строимся, в столовую марш – пошли на обед. Снова строиться, пересчитываться. Бесконечная суета.

 Наконец, сформировали колонну для отправки в другую в/ч. Более ста км на запад от Герата. Колонну возглавлял танк с минным тралом, затем шли восемь ЗИЛ-131 с солдатами и офицерами. Завершали колонну два бензовоза и бронетранспортер. Все «молодые» были сегодня немногословны. Даже завзятым шутникам и балагурам учебки как-то не шутилось и не балагурилось.

 Снова построили, на этот раз повзводно, каждый взвод возле своей машины. Автомат, четыре рожка в подсумке, штык-нож, шинель, вещмешок, каска. Прозвучала команда «по машинам». Антон оказался в первой машине, сразу за танком. Выпало сесть слева, ближе к голове машины, поэтому практически ничего не видно, что там за бортом. Хотя, похоже, смотреть там было и не на что - камни, горы, песок, пыль.

 Ехали уже больше часа. Особо и не подремлешь, трясет и трясет машину по такой дороге. Уже изрядно надоела такая трясучка и тягомотина, затекли руки и ноги.
 И все время было чувство, что это все неправда. Нет, это не реальность, это такой сон. Нет никакого Афгана. Вот сейчас он проснется дома. Ну, или в Рязани. Но проснется обязательно не здесь.

 Однако, не просыпалось.
 Старлей у заднего борта о чем-то периодически разговаривал с сидящими рядом с ним солдатами. Антону было плохо слышно, но он и не хотел напрягаться и вслушиваться.

 Вдруг Антон услышал какой-то хлопок со стороны правого борта, откуда-то сверху, с гор. И практически тут же спереди раздался взрыв, который от неожиданности показался просто невероятной силы.

 - БА-БАХ!!

 Врыв совсем близко, там, где вел колону танк. Тут же, откуда раздался первый хлопок,  послышались выстрелы, автоматные очереди. Потом еще два таких же хлопка. И гигантской силы взрывы позади колонны.

 ЗИЛ Антона, не затормаживая, врезался в подбитый танк.

 - ВСЕ НА ПОЛ! ИЗ МАШИНЫ! – неистово заорал противоречащие друг другу команды сидевший у заднего борта офицер, выкрикивая каждое слово отдельно, и тут же замертво упал лицом вперед. Антон успел увидеть у него в затылке рану от пули, и в то же мгновение сам бросился на пол машины.

 Вот оно! Ну как же так? Всё? Сейчас убьют? Даже одного дня не пробыл в этом проклятом Афгане, и сразу вот такое.

 Антон понял, что их колонну сейчас расстреливают душманы. Кругом стоял шум, грохот, стрельба. Тент с правого борта прошивали пули, еще и еще. Так, что в машине становилось светлее от дыр. Солдаты падали на пол, друг на друга. Антон услышал, как кто-то стал кричать. Ранен. Еще один застонал.

 Нет, в машине оставаться нельзя! В каждую секунду сейчас сюда могла прилететь либо граната, либо еще одна противотанковая ракета. Да и просто расстреляют к черту машину из автоматов. Машина – не укрытие. Машина – это мишень, как бы страшно ни казалось сейчас там снаружи.

 Антон вскочил, протолкнулся к заднему бору, стараясь как можно меньше наступать на других солдат, выпрыгнул и спрятался за колесом ЗИЛа. Им так говорили в учебке – когда идет обстрел, нужно спрятаться за колесом. Это самое безопасное место. Лучшее укрытие.

 Мельком глянув по сторонам, он понял, что танк спереди подбит. Похоже, водитель машины, в которой ехал Антон, был убит сразу, поэтому они и врезались в танк, не тормозя.

 Позади всей колонны было огромное черно- красное пламя. Точнее два гигантских факела – обе бензовозки были взорваны ракетами. Колонна в ловушке. Четко у душманов.

 У колес других машин тоже кучками прятались солдаты. Все по науке.

 Еще хлопок, и соседняя машина аж подпрыгнула от взрыва. Душманская ракета прилетела точно туда, где самое безопасное место, унося с собой жизни восемнадцатилетних пацанов, укрывшихся там.

 - Чччерт! За колесом, говоришь? Это ж смерть! – Антон грязно выругался восьмиэтажным матом, проклиная знатоков учебки.

 Ни секунды не мешкая дальше, Антон бросился вверх по горе со своей стороны дороги,  противоположной атаке душманов. Отсюда не стреляли. Похоже, почему-то духи прятались в засаде только справа.

 Антон высмотрел большие камни и побежал со всех ног к ним, надеясь найти там укрытие.
 Хоть расстояние было метров пятьдесят, и он преодолел их за считанные секунды, эти мгновения он прочувствовал всем своим спинным мозгом, каждой клеточкой кожи спины и затылка, ожидая, что сейчас должна прилететь пуля и сразить его.
 Но его пуля не прилетела.
 Его пуля еще не вылетела из душманского автомата.

 Добежав до заветных камней, Антон свалился в окоп укрытия. Пальцы обтерты в кровь. Колено болит.
 Он лежал на спине и очень сильно и громко дышал открытым ртом. Как будто плохо подготовленный пловец проплыл пятьдесят метров под водой, задержав дыхание. И вот сейчас он вынырнул и не может никак отдышаться.

 - Ы-ГЫ-Ы-ГЫ! - тяжело и очень громко дышал Антон, все никак не приходя в себя.
 
 Ему казалось, что его ыгыканье сейчас слышно далеко. Так же как и стук бешено молотящего сердца.
 Он лежал и ждал, что сейчас к нему забросят гранату, или просто выйдет душман из-за камня и убьет его.

 Но граната не прилетала. И душман не появлялся. Антон начал приходить в себя, начал слышать звуки боя. Стреляют. Значит он не единственный русский остался на всем белом свете. Кто-то отстреливается. Он внимательно, не поднимаясь, осмотрел себя. Руки, ноги, весь цел. Есть автомат и каска. Вещмешка и шинели нет, ну и черт с ними, зато есть четыре рожка с патронами. Крови, кроме как на пальцах, нет. Жив! Цел!

 Антон не знал, сколько прошло времени за камнями. Нужно что-то делать, высунуться, посмотреть. Не вечно же здесь сидеть. А вдруг враги идут сюда?
 Он надел каску, и осторожно выглянул. Прямо перед ним, как на ладони, в метрах двадцати-тридцати, внизу, лежали друг возле друга три духа в своих полосатых халатах. И стреляли в сторону других советских машин.

 - Хап! – опять перехватило дыхание у Антона. Он снова плюхнулся на спину, вжимаясь в камни, опять задышал как марафонец, только закончивший дистанцию. Снова почувствовал, как невероятно быстро и громко стучит сердце.

 Ему казалось, что сейчас-то его точно услышат. Его шевеление, дыхание. Насколько возможно, он тихонечко достал из подсумка магазин с патронами и присоединил его к автомату. Щелк. Потом снова отсоединил. Щелк.
 Он лежал и щелкал магазином – то присоединяя его, то отсоединяя, не отдавая себе отчет, что и зачем он делает.
 Однако это монотонное действие начало успокаивать его. Он начал вспоминать свой любимый бокс. Как испытывал страх, перед выходом на бой с сильными соперниками. Как волновался, боялся, дрожал. Однако всегда умел победить страх в себе, подчинить его. Выйти на ринг и драться. Даже если не выиграть, то провести бой достойно! … Провести бой достойно… Щелк, щелк…
 Антон почувствовал буквально физическую необходимость размять нос, брови, уши, шею, размять руки и ноги, продышаться, провести бой с тенью. Подготовиться к боксерскому поединку и выйти на ринг. Весь внимание! Скорость! Техника! Все, что знает и умеет, что доведено до автоматизма. Использовать страх в свою пользу. Выйти и нокаутировать соперника!

 Щелк, щелк. Надо выйти на ринг и выиграть! Антон пристегнул магазин. Выложил три оставшиеся рожка рядышком один возле другого, справа от себя. Ровненько, как под линеечку. Проверил не уползла ли мушка, не сбит ли прицел автомата, настроил его на ближний бой. Все также, лежа на спине, резко прицелился вдоль туловища в носок своего ботинка. Убрал автомат. Снова попробовал вскинуть его и прицелиться.

 «Так. Сейчас я снимаю предохранитель. Передергиваю затвор. Резко, но невысоко, приподнимаюсь над камнем. Стреляю короткими очередями по четыре-пять патронов. Быстро меняю магазин. Затвор. Снова стреляю по четыре-пять. В укрытие.»

 Антон как заклинание повторил еще раз свой алгоритм вслух. Взглянул на красивые магазины с патронами. Снял предохранитель, передернул затвор и набрал полную грудь воздуха, чтобы вынырнуть…

 Антон вскочил чуть ли не по пояс из своего укрытия и начал стрелять в спины душманов. Он видел, куда летят его пули. Два три метра мимо цели. Он не мог убрать палец с курка, не в силах побороть свои нервы и стрелять точнее. Душмны быстро развернулись.
 Вместо того, чтобы стрелять короткими очередями, как Антон задумал, у него получилось две длинные. Причем он отпускал не слушающийся палец с курка, только потому, что его начинало сильно трясти от отдачи автомата, и пули начинали лететь уж совсем далеко мимо.

 Все-таки до них было слишком близко, чтобы все время стрелять и не попадать. И Антон начал попадать. Духи задергались, получая пули, не успев толком сообразить и что-то предпринять.

 Первый рожок готов. Отстегнул, выбросил. Второй пристегнул. Затвор. Быстро, как молния. «Нааатееее, сууукииииии!» - снова неправильные две длинные очереди. Автомат аж ходил ходуном. Каска Антона сползла ему на глаза, ему пришлось смотреть в маленькую щелочку между его собственным задранным к небу лицом и непослушной каской.

 Этого оказалось достаточно.
 Расстреляв второй магазин, Антон на секунду задержался, чтобы убедиться, что они мертвы, и снова плюхнулся в свое укрытие.
 Страха уже не было. Было только жуткое возбуждение. Адреналина три килограмма! Не меньше. Первый раунд за мной.

 Мысли полетели еще быстрее, чем пули. Сейчас придут другие духи. Увидят, что «их» убиты в спину. Отсюда. И лови гранату. Здесь оставаться нельзя. Он пристегнул новый магазин и передернул затвор. Второй целый рожок вернул в подсумок на поясе, и снова выглянул из-за камня, приставляя автомат к плечу и целясь, еще не зная в кого, только подозревая, что там кто-то может быть.
 И не зря. И в самое вовремя. Уже в шагах десяти еще двое духов карабкались в его укрытие. Наверное, не просто посмотреть и поздороваться.

 Кто быстрее тот, и выиграл. На этот раз получилось все четко, очередями по четыре-пять пуль. Антон расстрелял своих новых гостей, просто опередив их. Прямые в голову. Все, нокаут. Хватило одного рожка.

 Обратно в укрытие Антон не стал уже прятаться, а побежал вниз, на ходу меняя магазин. Точнее не побежал, а споткнувшись покатился вниз. Тормознул возле ближних двлих убитых. Быстро обшарил их. Еще пять магазинов с патронами. И как здорово - четыре штуки РГД-1, ручных гранаты десантника! «Суки! я вам покажу, в кого эти гранаты бросать!». И Антон дальше покатился вниз к первым трем душманам. Обшарил и их. Еще три гранаты и еще три рожка.

 Антон развернулся в сторону танка, спрятавшись, за одним из убитых нападавших – скорее всего оттуда вылезают духи.
 Взял душманский автомат, и хотел было его тоже подготовить к бою. Мгновение подумав, Антон е оттолкнул его как прокаженного, и крепче сжал свой: «Мой! Я тебе не изменю! Ты мой спаситель! Ты – счастливый!»
 Антон обернулся и увидел, что бой шел в полном разгаре. Он понял, что его видят свои. И уже к нему ползут, кажется, офицер и четыре солдата на помощь, помогать держать оборону его фланга.

 Антон посмотрел под машину в сторону атаковавших. Были видны чужие, не советских солдат, ноги. Они крадучись, перебежками приближались, чтобы обойти горящий танк на эту же самую позицию. Антон тупо стал снимать кольца с гранат и, не глядя на результат, швырять их туда, бегущим духам. Взрыв. Два. Три. Четыре. Пять. Антон снова высунулся посмотреть. Никого. Попал? Не попал? Никого!

 Приползли, наконец, свои, тяжело дыша. Капитан и четыре таких же, как Антон, молодых. Антон узнал их. С третьей роты, с которой его Антона вторая рота, постоянно задиралась в учебке в столовке. Сейчас они были такие свои! Такие родные.

 - Ты! Молодец! - только и сказал капитан, не находя больше слов, покачал просто головой, хотя было видно, что его переполняют чувства благодарности. - Наши вертушки уже на подлете, - наконец добавил он.

 И действительно, стал слышен гул приближающихся вертолетов. Бой стал удаляться и утихать. Душманы поползли опять в горы, откуда вылезли в эту атаку.

 Вскоре бой затих совсем.

 Наши стали считать двухсотых и трехсотых. Убитых и раненых. Антон снова ощутил боль в колене и увидел, что у него все руки и ладони сбиты в кровь. Это когда падал с укрытия. Или когда бежал туда. Ладошки к тому же обожжены от того, что он в пылу боя хватался за горячий ствол своего автомата. А также он только теперь почувствовал очень болючую гематому под глазом от отдачи автомата. Потому что неправильно целился. Как это все было сейчас неважно!..