Боль

***

- Как давно вы не виделись?
Мне казалось, что его взгляд видит каждую часть меня, каждый закоулок моей души.
- Два года.
А может и больше, я уже точно не помнила. Помню, была зима, был снег, затем он растаял и наступило лето. И опять наступила зима, которая сменилась ручьями, солнцем и расстегнутыми куртками. За ними, через какое-то время вновь вернулась зима. Вернулась зима – вернулся он.
- Зачем вы пришли к нему?
Зачем можно придти к человеку? Что бы его увидеть. Мне хотелось посмотреть на то, отголоском чего он стал. И увидела.
Он все так же красив и величав. Наглый хам, ублюдок и трус!
Да, он остался прежним. Я помнила в мельчайших подробностях все дни и все ночи. Все его прикосновения, его шепот. Хриплый, вибрирующий…
- Зачем вы пришли к нему?!
Опять этот взгляд пытается прочесть меня. он думает – он знает. Но это не так.
- Я захотела его увидеть.
Вспомнить, как его глаза раздевали меня одним только взглядом; вспомнить, как его малейшее прикосновение заставляло мое тело дрожать…
- И что бы вам дала это встреча?
О, я бы вспомнила. Вспомнила его горячее дыхание на своей шее, вспомнила, как он водил своими большими пальцами по моим бедрам…
- Ничего, наверное. Я не знаю.
Я уже ничего не знала, стоило ему дотронуться до моих  губ, прикусить нижнюю и позволить впустить его язык. Как же он был нежен! Не единого резкого движения, ни малейшего дискомфорта. Только мягкие, нежные, завораживающие прикосновения.
И он брал меня…
- Вы хотите сказать, что вами руководило нечто иное, чем просто желание его увидеть?
Мною руководила страсть.
То, как он брал мою грудь, как целовал мой живот, как переходил к бедрам и возвращался обратно к губам, заставляло терять разум. Можно было только хотеть, желать и требовать. Требовать, что бы он не останавливался.
- Я не знаю.
Не знаю, был ли у меня шанс сбежать от этого. От него.
Его поцелуи покрывали все тело. Глаза, брови, нос, шею. Особое внимание он уделял ключице. Он целовал выступающие кости, спускался ниже к соскам. ..
- Могли  бы вы предположить, что получится такой исход?
Исход всегда был один. Он брал меня, прижимая меня к себе все сильнее, что гнало кровь внутри меня. Я дрожала от возбуждения и от предвкушения. Я уже чувствовала его, уже его ощущала…
- Нет.
Остановиться уже было невозможно. Темп нарастал, темп падал. Мы били едины. Двигались как одно. Были одним. Его поцелуи обжигали, ощущения вводили в состояние экстаза. ..
- Во сколько точно вы были у него?
Разве я могла помнить?
Я могла помнить в то время только то, что он уничтожил меня. погубил меня. завладел, овладел и выбросил. Я могла бы ему дать то, чего не смогут дать другие. Я бы дала ему его и моего ребенка. Нашего. Никто бы больше не смог бы ему дать нашего с ним ребенка…
- Где-то около трех.
Около трех раз я пыталась уговорить его. Но он был настроен решительно. Ему был не нужен наш ребенок. Ему вообще не нужны дети.
- И он уже был мертв?
Да, наш ребенок мертв. Он убил его. Но он убил еще и меня, ведь у меня уже никогда не будет нашего с ним ребенка. Да и моего с кем-либо  другим ребенка у меня тоже не будет.
- Да.
Он даже не захотел знать. Он исчез зимой. Уже два года, а может и больше…
- И вы никого не видели?
Я видела лишь свою боль, что принес мне этот наркотик в его лице.  Ведь тогда я видела лишь сладость, горькую сладость. За что и поплатилась. Жизнями. Своей, ребенка, и жизнью будущего, которого у меня уже не будет.
- Я видела лишь тело с прострелянными яйцами и лбом.
Он вскинул бровь. Не ожидал такого ответа. Но мне уже было все равно на того человека, чье тело сейчас лежало в холодильнике морга. Мне было все равно уже два года. А может больше…
- Кто мог такое совершить, на ваш счет?
- Знаете, комиссар, если бы я не опоздала, я бы сделала то же самое. Но увы, меня опередили.
- Что же произошло между вами?
- Он лишил жизни ребенка. Не родившегося, но все же ребенка. А еще, он уничтожил существование целой семьи. Ведь я единственная дочь у мамы, которая тоже была единственной. И теперь не будет продолжения нашего рода. Ведь он убил ребенка. Тоже единственного. Больше детей в семье нет. И не будет, комиссар. Разве может жить женщина, зная, что после себя ей некого оставить? Что никогда не поймет, что испытывали её родители, её тети и бабушки… дайте мне возможность, и я убью его. Еще раз. Зачем жить женщине, у которой не будет детей комиссар?
Я не проронила не слезы, когда он ушел. Уже два года, а может больше. И сейчас не пророню. И, всаживая пулю ему в лоб, я тоже не плакала.
- Уведите её.
Да, комиссар, ты меня понял. Я видела это по твоим глазам. Ты тоже  лишил кого-то вашего с ней ребенка. Я надеюсь, ты понял меня очень хорошо. Так что теперь молись, ведь женщины не прощают.