Отчаянные

Мы с ней проходили мимо центрального парка, когда она вдруг воскликнула.

- Ах! Смотри-ка - гостиница "Отчаянные". Странное название, не правда ли?

Смысл ее слов не сразу дошел до меня. Я на несколько секунд задумался, затем медленно обеpнулся, посмотрел направо и окаменел. Я не был в этом городе много-много лет и думал, что этого здания давно уже нет. Я не знал, что ей ответить, как ей рассказать. Да и стоило ли оно того? Она смотрела на меня своими любопытными глазами и была удивлена отсутствием улыбки на моем лице.

- Не странно, - наконец сказал я. - Если я не ошибаюсь, это прекрасное место.

Я не был готов рассказать ей об этом. А если точнее, не был уверен, что она поверит мне. Я бы тоже не поверил, если бы мне рассказали такую небылицу.

Это произошло давным давно. Мне было двадцать. Сначала умер папа, потом через несколько месяцев - бабушка. Мама жила в деревне, а мне надо было получить образование. Я переехал в единственно возможное место, в этот город, потому что здесь жил мой дядя. Я поселился у него и поступил в университет. Дядя очень много пил и все свое время проводил в барах. Иногда он появлялся поздно ночью с одной из своих спутниц, брал кое-какие вещи и уходил. Я делал вид, что не замечаю этого. Он когда-то был художником, но что-то у него произошло в жизни, и он перестал рисовать. В последствии я узнал, что именно. Лучше бы не знал.

Так однажды он ввалился домой в полчетвертого и попросил у меня денег. Сказал, что это очень важно. Я подумал, что он хочет купить выпивку, но он только горько засмеялся в ответ на это и сказал, что я гадкий мальчишка. Минут пять я уговаривал его рассказать мне, зачем ему деньги, но он не сказал ни слова.

Через несколько дней после этого события меня выгнали из университета за непосещаемость. На самом деле, я даже ждал этого, потому что мне было неинтересно. Я с детства мечтал заняться музыкой, но папа запретил, сказал: "Надо играть деньгами, а не нотками". Это было достаточно цинично, но я почему-то ему поверил.

В ту ночь я пошел в бар, чтобы что-то выпить. Под утро я уже не помнил, где мой дом и как меня зовут. Тогда ко мне подошел мужчина, взял за руку и куда-то меня повел. С этого момента у меня провал в памяти, я ничего не помню. Проснулся я в маленькой комнате, где была одна кровать, магнитофон и несколько стульев. Через несколько секунд ко мне вошел тот самый человек, сказал, что я нахожусь в кафе-баре "Отчаянные" и попросил спуститься к обеду. Я посмотрел на часы, увидел, что уже полвторого и спустился вниз. Там оказался огромный зал со столиками, диванами и разнообразными пуфиками. Музыканты играли рок-н-ролл, многие танцевали. Да, там было очень много людей. Причем все они здоровались со мной, как с давним знакомым.

Я познакомился с некоторыми из них. Певица Дженна, экономист Альфред, писатель Берк. Мы сразу же стали друзьями. Мужчину, который привел меня сюда, звали Альберт. Насколько я понял, он был директором этого заведения. Но по нему нельзя было догадаться об этом: одет он был скромно, тепло общался со всеми. В свою очередь и люди вели себя с ним очень свободно. Они танцевали с ним, предлагали поесть, показывали свои рисунки. Кажется, что я попал в огромное семейство, где отцом был Альберт. Меня покормили самым вкусным в мире яблочным пирогом, который приготовила Сильвия. Она была женой Альберта и готовила прекрасно, просто восхитительно.

Альберт сказал, что я могу оставаться сколько угодно. Я спросил: "А где мы территориально находимся?". Он отмахнулся, сказав "где-то на нашей планете", но я захотел узнать об этом поподробнее и спросил у друзей. Дженна сказала мне, что это место находится на главной улице. Я удивился, потому что знал все заведения на этой улице, как свои пять пальцев. "Судя по тому, сколько тут комнат, это просто огромное здание. Я просто не мог не заметить..." - сказал я. Берк объяснил мне, что это место могут видеть только избранные. Это было сделано для того, чтобы власти не могли его закрыть. К тому же, такая строгая конфиденциальность позволяла Альберту не платить никаких налогов. Но можно себе представить, сколько он тратил за день. Люди, которых он приглашал, заказывали все, что угодно, оставались у него сколько угодно. Мне даже рассказали, что особо нуждающимся он помогал материально, покупал лекарства для болеющих. Тут уже не до налогов.

Вскоре я узнал, что он приглашал только тех людей, которые нуждались в этом. А как именно он понимал, что они нуждаются, я так и не узнал. Интуитивно, скорее всего. Он приводил их сам. А те люди, которые сами где-то узнавали об этом месте и хотели прийти, бросали свои письма в ящик рядом со статуей, которая находилась в центральном парке. В письме рекомендовалось написать свою биографию, описать свои чувства. Или же просто написать то, что первым пришло в голову. Не знаю, каким образом эти письма попадали к Альберту, но он читал все, что люди писали и сам выбирал, кого пропустить, а кого нет. Только с его согласия они могли увидеть это место.

Почти пять месяцев я жил в этом баре, хостеле или как это назвать. К дяде я почти не ходил. Позвонил однажды, сказал, что снимаю квартиру. Он наверное поверил.

Мой дом был там, где мне было хорошо. За это время я очень привязался ко всем ”постоянным клиентам”. В любое время дня и ночи было с кем поговорить, поделиться своими мыслями. Меня научили играть на пианино, и я выступал, аккомпанируя Дженне. С ней у нас сложились особые отношения, и в конце четвертого месяца моего пребывания там мы решили пожениться. Радостные и смущенные, мы пошли к Альберту, чтобы рассказать ему об этом. После нашей речи о том, что мы собираемся сыграть свадьбу, он нахмурился. Сказал, что ему надо расстаться с нами.

И тогда мы с Дженной все поняли. Это заведение было только для людей, которые отчаялись. То есть люди, которые стали счастливыми, должны были уйти, чтобы освободить место для новых. "Мне очень жаль, - сказал тогда Альберт, - я с самого начала решил, что так будет честно. Мы помогаем людям, возвращаем им веру в себя, веру в любовь, а потом отпускаем их в свободное плавание. Вы должны жить, должны любить и пропагандировать - какое ужасное слово - но да, пропагандировать доброту. Как только вы выйдете отсюда, вы забудете обо всем, что здесь было. Так нужно, иначе все разрушится. Но у вас останется добро, которое вы здесь впитали и любовь, много любви. Желаю вам удачи, счастья и... помогайте людям, пожалуйста".

Альберт прослезился, да и мы тоже. Тем же вечером мы покинули это заведение. С тех пор мы с Дженной много лет ходили по этой улице и ничего не помнили, не замечали. Потом мы решили уехать, я нашел хорошую работу в другом городе. Там мы купили дом, и вскоре у нас родилась дочка.

Сегодня мы с дочерью гуляли по той самой улице, когда она задала мне вопрос. Вид этого здания потряс меня. Вечером, ничего не сказав ни дочери, ни жене, я пришел в эту гостиницу. Зашел в приемную и спросил девушку, не знает ли она владельца этого заведения? Она пожала плечами. Я спросил всех, кто там был: официантов, грузчиков, менеджеров - никто ничего не знал. Убедившись в том, что эта гостиница не имеет ничего общего с тем местом, о котором я думал, я вышел оттуда на перекресток и стал озираться по сторонам в поиске такси. Взляд мой случайно остановился на пожилой женщине в красном пальто, которая только что вышла из черной машины. Черты ее лица показались мне знакомыми, я был готов даже обнять ее, но вовремя взял себя в руки. Следом за ней вышел мужчина, и я не смог сдержать улыбку. Это был он - Альберт. Они пошли в сторону гостиницы о чем-то беседуя. Я побежал к ним и, задыхаясь от волнения, спросил: "Альберт, неужели это вы?". Старик недоуменно посмотрел на меня. Я еще раз спросил, но он сказал только: "Я вас не знаю". Я обернулся, чтобы уйти, но заметил маленький ящик у входа. На нем была надпись: "Для благополучия гостиницы". Я подошел и положил туда все деньги, которые были у меня с собой. Я глубоко вздохнул и решился посмотреть на Альберта. Он глядел на меня странным отцовским взглядом. Я не посмел ничего сказать. Мы так и простояли несколько секунд, смотря друг на друга. Сильвия, очевидно, не вспомнила меня. Она удивленно смотрела то на меня, то на Альберта. Я был немного не в себе, но, клянусь, до того, как он повернулся и ушел, он мне подмигнул! Я засмеялся.

Вечером я рассказал об этом дочери. Она улыбалась своей ангельской улыбкой, думая, что я все выдумал. А Дженна с интересом слушала, не помня ничего из того, что было. Я улыбался, много улыбался.

Вернувшись в город, где я работал, я открыл такой же хостел, но уже на окраине города и даже нашел похожую статую с ящиком, куда можно было бросить письмо. Дженна, сам не знаю как, научилась готовить такой же пирог с патокой, какой когда-то готовила Сильвия. И можно ли сказать, что в мире стало немного больше добра? Да, определенно.