Плагиат

      В основу опуса положены полуреальные события. Любые       совпадения с чем-то, написанным кем-то ранее, считать случайными.

Ефим! Ефимка! Ефимушка! Друг ты мой хороший! Только с тобой мы могли в любое время говорить о самых сокровенных делах, мечтах… Зачем ты так рано ушел? Ты видишь, я пришел к тебе снова… Так сложилось, что я в городе, а ты так и остался в своей родной, прекрасной деревне навсегда… Пришел без единого цветочка. Обычаи твоих родичей не разрешают ни венок, ни цветок положить рядом с тобой. Откуда я знаю, хорошо это или плохо… Я только плачу… Рядом с тобой… Больше у меня нет такого друга. А пришел я к тебе по делу.  Прости, расквасился. Совсем… И за то, что я нарушил твой покой… Сердчишко тормозит. Часто думаю - а смог бы я, как ты, поднести ствол ружья ко лбу? Хотя… и ружья-то у меня, с которым, помнишь, мы все горы облазили? Нет его, отдал племяннику. Он вроде фермера. А мне оно уже ни к чему. Не  пью, не курю, не браконьерничаю… Жалко, что в нужный момент никто не протянет мне для последнего дела своё ружьё… Остается веревка. Этого добра много.
… Вот уж больше пяти лет ты тут… Извини, редко мы теперь видимся… Но ты-то знаешь, что для меня ты всегда живой… А какой я для тебя - не знаю. Ежли можешь – махни вон той веточкой березки, что за оградкой… Не разобрал… Вроде качнулась…, а вроде бы и нет…
Так вот какое дело тут… у меня к тебе. Обидели меня. Вором назвали… в интернете… Ты, Ефим, может, и не знаешь о таком. Мама бы конечно не поверила, будь она живой. После войны отец через год умер… От множества ран незаживших, да и вообще он без всякого здоровья вернулся. Ей пришлось растить четверых сыновей. Старшему было 11, а мне, младшему – 18 месяцев. Ну, об этом можно много чего навспоминать. А у твоей матери ты старшим был, из восьми детей. Отец тоже рано ушел… А ты помнишь, хоть раз мы что-то чужое брали, воровали? Да нас бы не только домой не пустили с такими подарками, а…, даже страшно представить… Мой старший брат, уже за сорок ему было, а не мог даже мешок зерна из бункера своего комбайна осенью взять. Мать, бывало, даже обижалась, мол, все тащат, а ты? На что брат отвечал, что сама же с детства вдолбила в нас, что воровать нельзя. Теперь вот и маюсь…
Что я-то украл? Э-х, Ефимушка, сказать стыдно! Сюжет я украл. Нет, не специально… Я этот сюжет, по которому был написан рассказ, никогда нигде не видел и не слышал даже о нем. Написал рассказ, где каждая буковка – моя! В газете взяли да и напечатали мой рассказ. Даже хвалили. А горе такое – оставил один товарищ в интернете свой отзыв. Мол этот рассказ – плагиат,  надо опус сей стереть и вообще я – чуть ли не враг народа… Объявил человека вором во всемирной паутине! Главное-то в том, что мне доказать нечем, что я никаким образом не знал про написанные ранее рассказы по такому же сюжету. Доказать, что я не виноват - не смогу, да и кто сможет? Плюнуть на все переживания вот тоже не могу, рад бы забыться…
… Прости, Ефим, но сам-то ты смог доказать, что ты не вор, когда все тащили всё подряд? А ты ведь всегда горел для других. С детства надо всей ребятней деревенской атаманил. Тебе еще 17-ти лет не было, а уже доверила дирекция совхоза руководить кормозаготовительной бригадой. Далековато от деревни, жили с ночевкой. Потом в комсомол пошел работать. А кто тебя туда благословил? Ну да, я… Я же постарше тебя. Дал тебе ориентир – работай с народом, в тебе – божий дар вожака. Я - нет, больше один побыть люблю. Потом ты в Армию ушел, а после – карьера руководителя. Я видел, какой ты радостный был в то время. И жена любимая, и дети… Сам рассказал про себя случай, как вздремнул ты однажды  днем, после обеда.  Разбудить было некому, а в конторе совхоза идет партсобрание. Где парторг? Сбегали, разбудили… Потом директором совхоза был… Начались 90-е годы, под тебя подкопали, ну и спихнули. Раздавили за то, что ты и здесь остался честным и не загорелись твои глаза на зеленые купюры, которые лезли изо всех карманов посредников-купцов маральих пантов. Помнишь, я тоже заикнулся однажды об этом? Ты оказался мудрее. Через несколько лет ты сказал, вспоминая прошлое: «А если б начали мы тогда дело с рогами, то не сидели бы сейчас вот так, за столом…» Снова комок у горла… Ефимка! Ты ведь, фактически, спас меня тогда. Убедил: «Да, нету работы у тебя сейчас, но и эта – не работа!»
А на закате Советской власти ты стал Первым секретарем райкома партии. Какое еще выше доверие нужно? А потом и партию объявили вне закона. Ты, Ефим, наверное, так и остался последним коммунистом в районе. Покинул тонущий корабль последним… Оказался последним Первым…
Да… Ты хотел жить и трудиться. Но – переживания, думы, почти как сейчас, у меня… Говорят, что когда тебя даже управляющим фермы не поставили, ты, наконец, сломался. У тебя были свои планы как сохранить производство на селе, ты жил и горел для людей. Но то ли они не поняли тебя, то ли увидели какую-то выгоду без тебя, но… ты оказался ненужным. А ведь кто-то, наверное, был и заводилой в тогдашней чехарде? Жаль, меня не было тогда рядом. Хотя бы стоя сбоку, но я постарался бы утешить тебя. Но… Сперва у тебя начались сильные головные боли, начал заговариваться, неожиданные приступы потери рассудка… А однажды, придя в себя, ты не нашел другого выхода… Навезли отовсюду с района венков разных, но мама твоя сказала: «Не надо…», и лежали они на последнем твоем пути, как игрушечные хомутики, которые так и не сумели на  тебя и здесь накинуть, как последнее ярмо… Умны мы всегда задним числом… Но  сумели тебя крепко обидеть… Почти как меня сейчас…
… Что? Закачалась ветка березы? Ветра не было… Да, я слышу тебя! Ефимка, дорогой! Говори! Говори!!! Откуда-то сверху или снизу – не понять, начали доноситься отрывистые, часто с проглоченными окончаниями, как у плохого сотового, звуки. Они были такого же тембра, как у тогдашнего голоса Ефима. Игнат замер от этих звуков и почти окаменел:
«Я всё слышал, всё понял. У меня-то безвыходное положение было – или дурачком по деревне прыгать, или уйти, как положено, достойно…» «Да, я знаю…» - вырвалось у Игната.
«А тебе, Игнат, хочу посоветовать – перестань так переживать! Из-за чего? Из-за кого? Рецензента тоже не суди… У него такая работа, к тому же он наверное,  – настоящий писатель, а ты кто такой? Ведь многие не верили и Шекспиру, и Шолохову, пытались доказать, что эти писатели - не великие люди, а воры, плагиатчики…  «Но я-то не Шекспир, и вообще не писатель, а все равно задело…, не привык к таким обвинениям» – объяснял Игнат. «А с другой стороны, он тебе рекламу сделал. Люди прочтут, и им захочется узнать – какой такой плагиат ты, Игнат, написал…» «Мне не доказать, что я даже не слышал, что есть такой рассказ. Как объяснить тут людям, что я не вор…»
«Не поверят – не надо… У меня в райкоме тоже всякие коммунисты были, времена-то – сплошная смута была кругом. Один такой же вот, тоже все время строчил жалобы. Что ни бюро райкома – то жалоба на меня. То я то сделал не так, то – другое. На меня уже и коситься начали, секретарь обкома приехал… Шибко долго не стал ковыряться – и так  все ясно, что и кому это выгодно. Так вот, этот секретарь обкома партии вызвал перед отъездом «писателя» и сказал ему в лицо: «Запомните, (такой-то)! Есть старая, как мир, народная поговорка: «Если свекровка – бл…ь, то снохе она – не верит! Понял?» … Видать, тоже из простого народа был тот секретарь!.. Ну, а теперь – прощай, Игнат! Меня тут тоже ведь дела ждут… По партийной линии»… «Ты такой же юморист, как тогда!» - крикнул Игнат, но… Вокруг уже было тихо… как на кладбище. Он хотел шагнуть, но ноги его подкосились. «Лишь бы догнать Ефима…» - пронеслось где-то вверху, а неведомая сила развернула Игната и уложила головой на могилку друга…
Полуденный ветерок, вздрогнув, нечаянно всколыхнул ветки березки за оградкой и взмыл вверх, не в силах пережить увиденное… .

P.S. Написал опус, думаю: А вдруг это тоже плагиат?

                Иван Чичинов,    июнь 2013 г.,      Горно - Алтайск