Подарок к Покрову

     Рассказ

1

Домашнее хозяйство Геннадия Федоровича было невелико: шесть белых кур и один красно-оранжевый петух. Завел он их по настоянию супруги Галины Васильевны, чтоб без дела не страдал да пореже в рюмочку заглядывал. К тому же яйца не надо покупать — экономия, особенно летом, когда внуки нагрянут. Им ведь то глазунью подавай, то омлет, а то всмятку. За завтраком в любом виде все сметут.

Для кур Геннадий Федорович сколотил из досок сарай, утеплил его сеном, сделал насест. В теплую погоду, кроме зимы конечно, по утрам выпускал их из сарая на улицу, насыпал в миску зерна, выгодно приобретенного на Бежаницком базаре.
Подкармливал кур он и днем, но по вечерам зерна не давал, чтобы не падали от переедания с насеста, а просто загонял их в сарай.

Куры привыкли к нему и стали признавать за вожака. Только он выйдет на крыльцо и прокричит по-петушиному: «ко-ко-ко», они тут как тут и про петуха забудут. Тому обидно, что не он первым их позвал, да ничего не поделаешь, приходится самому к ним при¬соединяться, а то голодным останешься.

Но однажды терпение у петуха лопнуло. Ревнивец набросился на Геннадия Федоровича, начал его клевать в ветхую джинсовую штанину, крыльями хлопать, чтобы прогнать соперника.
Пришлось Геннадию Федоровичу сделать петуху строгое внушение — малость поколотить его, чтоб знал все-таки, кто тут главный-то. С тех пор куриный султан стал повежливее. Но все разно ревновал. Это было заметно по его косому взгляду, когда он кормился и норовил клюнуть курицу, выпрашивающую у Геннадия Федоровича угощение.

2

Куры неслись исправно: ежедневно каждая по яйцу приносила и оповещала об этом своих хозяев радостным звонким кудахтанием.

Известно, что куры кудахтают лишь тогда, когда яйцо снесут или когда их напугают. Но кудахтание после снесенного яйца торжественное, звонкое, нежное и короткое. А кудахтанье от испуга тревожное, захлебывающееся и нескончаемое.
Так вот, из сарая Геннадия Федоровича по нескольку раз в день доносилось только торжественное кудахтанье.

Дом, в котором жили Геннадий Федорович и Галина Васильевна, был обнесен частоколом. Входная калитка плотно закрывалась, соседним собакам и кошкам вход был запрещен: курам пугаться было некого. Под предводительством петуха-ревнивца они вольготно разгуливали по всему участку в поисках букашек и целебных травинок. Лишь когда на грядках нарождались огурцы и начинали наливаться тыквы, место для прогулок куриной стайки сужалось до небольшой лужайки перед домом. Дело в том, что куры были заядлыми охотни¬ками за огурцами и тыквами и, наверное, считали, что хозяева без этих овощей обойдутся.

Густо заросшая спорышем и гусиной лапчаткой лужайка, конечно, была маловата для куриных прогулок, тем более, что часть ее занимал толстый дуплистый тополевый пень. Геннадий Федорович все собирался расколоть его на дрова, да руки никак не доходили.

Из-за того, что курам было особенно негде искать себе про¬питание, Геннадий Федорович с одобрения хозяйки решил их подкармливать и вечером, чтобы не перестали нестись.
Петух, видать, тоже одобрил хозяйскую заботу, перестал на Геннадия Федоровича косо поглядывать и безбоязненно ухажерские круги перед курами выделывал.

3

Все лето Геннадий Федорович прилежно ухаживал за курами, аккуратно собирал в сарае яйца. Дивился и радовался тому, что куры постоянно неслись в одном и том же месте, не то, что соседские. Те неслись, где попало. Бывало слышно, как соседка на них громко ругалась, ходила, согнувшись дугой, в поисках яиц, а по¬том от радикулита страдала и просила Геннадия Федоровича помочь приструнить окаянных хохлаток. Геннадий Федорович помогал одинокой старушке, как мог, но приструнить не то, что чужих, и своих не знал как, если бы стали своевольничать.

Геннадий Федорович был по рождению деревенским, но большую часть жизни прожил в городе. Кое-какие навыки селянина, унаследованные в детстве, остались в нем. Когда-то по бабушкиной просьбе он вот так же кормил кур. А самостоятельно, тайком, если пузо урчало от голода, выпивал сырое яичко. Бабушка догадывалась, но не ругалась, только пересчитывая яйца, лукаво поглядывала на внука и распевно произносила: «Снесла курочка яичко, а оно укатилось в брюхавичку».

Геннадий Федорович и сейчас любил сырые яйца, считал, что они укрепляют не только мужскую силу, но и сердце, которое в городе иногда его подводило, потому и перебрался снова в деревню. Неспешная работа по хозяйству, чистый воздух, впитавший в себя целебные запахи трав и цветов, укрепили его тело и до того пришлись ему по нраву, что озолоти его сейчас, он бы не поменял село на город.

4

Приближалась осень. Геннадий Федорович прикидывал какой урожай нынче будет с огорода да сколько придется купить зерна на зиму для кур. Если их сытно кормить, с января уже начинают яйцами одаривать. Не каждый, конечно, день, а по яичку в неделю от каж¬дой курицы получалось. Не весть что, а радость-то какая!

Зимой Геннадий Федорович куриные гнезда не всякий раз и осматривал, когда корм задавал, зато уж летом ни дня не пропускал, чтобы не проверить. Насобирает целое блюдо сияющих белизной яиц и с радостной улыбкой перед Галиной Васильевной похвастается. А та еще больше его рада, потому что сама нынешних кур в позапрошлом году цыплятами покупала.
Как-то Геннадий Федорович не заходил в курятник два дня под¬ряд: ездил с соседом на рыбалку на озеро Алё, где был такой жор, что пришлось заночевать. В его отсутствие Галина Васильевна кур кормила, но яйца не собирала, ей из-за болезни нельзя было нагибаться, а гнезда свои куры устроили на подстилке из сена на земле.

Когда Геннадий Федорович вернулся с рыбалки, он первым делом пошел в сарай. Собрал там яйца. Показалось маловато. Стал считать и двух не досчитался. Полез снова в курятник, внимательно не то что гнезда, все уголки осмотрел, а яиц так и не нашел. Хозяйка не собирала, так куда они могли деться? Воровать тут, вроде, некому. Неужели какая-то курица нестись перестала? Не должно бы. По¬года еще теплая, корм что надо. Решил пересчитать кур. Насыпал в миску зерна, покококал. Куры тотчас прибежали: все шесть на месте, а петух и без счета заметен.

Вечером, загоняя кур в сарай, одной несушки не досчитался. Успокоил себя: поди сама на ночлег уж устроилась.
На другое утро все курицы во главе с петухом дружно постукивали клювами о дно миски, вылавливая из нее пшеничные зерна, а одного яйца все равно не хватало. В голове Геннадия Федоровича промелькнула неприятная мыслишка: уж не рыжий ли кот Филька, которого недавно сплавила им дочка, взялся за воровство.

Попервости кот пытался заглянуть в курятник, но не за тем, чтобы яйца воровать, а чтобы осмотреть нет ли там мышей и крыс и, в случае чего, принять меры, ну и заслужить расположение новых хозяев. Но петух решил, что кот домогается кур, и прямо на глазах Геннадия Федоровича так отдубасил Фильку, что у того рыжая шуба поредела. С той поры кот стал обходить сарай стороной. Но все те¬чет, и все меняется. Филька обжился, поднабрался хитрости и мог передумать быть честным.

Геннадий Федорович стал приглядывать за котом, устраивал за¬саду. Только застукать Фильку ни разу не удалось. А яйца пропадали. И кур, странное дело, то шесть, то пять, то снова шесть. Наваждение какое-то. Несколько дней подряд Геннадий Федорович считал и пересчитывал своих хохлаток. Галине Васильевне о своем сомнении не говорил, чтобы не подумала, что где-то бутылку припрятал да спьяну околесицу загородил. Иногда водился за ним такой грешок, но сейчас-то он чист и непорочен был.

5

Галина Васильевна свой счет яйцам вела и однажды заметила, что каждый раз их становится меньше.
— Яичками закусываешь? — съехидничала она. — Но почему втихомолку-то? Разве я тебе не даю?
Тут Геннадий Федорович и выложил все начистоту, попенял на свою голову, хотя и оговорился, что несколько дней подряд в одно и то же время вряд ли может происходить с головой неладное.
— Может, — внимательно выслушав супруга, убежденно сказала Галина Васильевна. — По себе знаю. Но сейчас у меня с головой все в порядке. Пойду кур посчитаю.
Галина Васильевна насыпала в миску зерна, вышла на крыльцо и ласково поманила:
— Ти-ти-ти, мои хорошие. Ти-ти-ти, мои кормилицы...

Вся стайка вместе с петухом тотчас прибежала. Пока куры клевали зерно, Галина Васильевна несколько раз их пересчитала для убедительности. Как и должно — получалось шесть кур и один петух. Про себя подумала: «Уж и в самом деле, не свихнулся ли мой мужик-то? Или подшучивает надо мной?»

Вернувшись, пристально посмотрела Геннадию Федоровичу в гла¬за. Никакого помутнения или отсутствия мысли не заметила, лишь уловила вопросительную усмешку. Значит, подшучивает, паразит такой!
— Ну, чего? - спросил Геннадий Федорович.
— Чего?.. Чего... Все на месте.
— А ты вечером еще раз посчитай.
Вечером Геннадий Федорович пошел на свой прудишко, выкопанный им  в огороде, ловить карасей для Фильки, а Галина Васильевна решила загнать птиц в курятник и снова пересчитать их. В начале взялась за петуха, чтобы он сам кур в сарай зазвал. А он без своих красоток ни в какую не хотел заходить. Побилась, побилась, но так и не смогла его заманить, плюнула с досады и принесла зерна.

Куры мигом собрались. Она их сосчитала: их было шесть и седьмой петух, как и утром.
— Порядок или как? — спросил Геннадий Федорович, довольный уловом. Еще бы не быть довольным: пятерых карасей, каждого величиной с ладошку, из пруда высадил, одного пожертвовал на ужин Фильке, остальных решил поджарить в сметане.
— Не понимаю, зачем понадобилось меня разыгрывать? — снисходительно проворчала Галина Васильевна.
— Странно!..— взметнул седые брови Геннадий Федорович. — Получается, у меня крыша поехала?..
— А кто тебя знает!.. — рассмеялась Галина Васильевна.

6

Следующим утром Геннадий Федорович опять не досчитался од¬ной куры, но промолчал, чтобы не вызвать насмешки. Не досчитался и вечером. И на другой день недостача повторилась. А что еще ху¬же: ровно наполовину меньше яиц собрал. Галина Васильевна на это отреагировала по своему:
— Чему ж тут удивляться, куры старые, рано прекращают нестись, пора их менять.
Менять так менять. При наступлении холодов решили пустить их на мясо, а весной купить две дюжины инкубаторских цыплят.

Чтобы не испытывать больше наваждения, Геннадий Федорович дал себе слово, что больше не будет пересчитывать кур. Но все же иногда по привычке как-то само собой считалось: картина была все та же, то шесть, то пять.

7

Наступил октябрь. Зачастил прохладный балтийский ветер. По утрам засеребрилась трава от инея. На грядках растолстела белокочанная капуста. Пришла пора ее убирать: какие кочаны на хранение в подпол, какие на засолку, а какие на продажу в цыплячий фонд. Капусты народилось много. Управиться бы с ее уборкой до Покрова, чтобы без лишних забот этот праздник отметить.

Сельские жители Покров обязательно отмечают, хотя религиозного смысла в него и не вкладывают, а просто по традиции собираются на застолье и старинные песни поют. Хорошо на душе в такие минуты: уютно, тепло и чуточку печально.
К Покрову, как и намечал Геннадий Федорович, все успели: капусту убрали, землю на огороде перекопали, яблони и сливы по¬белили, пива наварили и гостей уже позвали.

А куры совсем перестали нестись. Одна, так и вовсе пропала: то ли кто ее украл, то ли объелась и подохла, Геннадий Федорович искать не стал, все равно скоро всех придется ликвидировать. Подкармливал хохлаток понемножку, чтобы очень спортивными перед ли-квидацией не сделались, выпускал гулять, теперь уже по всему огороду.

8

День на Покров выдался солнечный. Не успевшие опасть с деревьев листья светились золотом. Почуяв тепло, из курятника выпорхнула яркокрылая бабочка-адмирал, уселась на тополевый пень, что был перед домом, и занежилась на солнышке.

Галина Васильевна накрывала на стол, а Геннадий Федорович, стоя возле крыльца с полной миской зерна, покликал кур: пусть и они порадуются празднику, принимая щедрое угощение. Хлопая крыльями и оттесняя друг дружку, куры принялись за праздничный обед. Но не было рядом с ними петуха.

Геннадий Федорович поглядел вокруг. Его взгляд, скользнув по нежившейся бабочке, задержался на петухе, который стоял возле пня с задранным кверху клювом, подергивая красной бородкой. А рядом с петухом призывно квохтала толстая белая курица. Вдруг из отверстия в пне, будто  желтые шарики, завыпрыгивали цыплята.

— Мать честная!.. — изумленно воскликнул Геннадий Федорович.- Какой подарок к Покрову!..
На голос хозяина петух разразился звонким кококанием. Клуша же, продолжая квохтать, собрала всю свою семейку и торжествен¬но двинулась в сторону Геннадия Федоровича, как бы говоря: не зря я пропадала. Принимай, хозяин, пополнение!