Голубка

Утро выдалось прозрачным и свежим. Летний дождик умыл сонный город. По небу неспешно плыли белые облака. Радуясь обновлению, гомонили воробьи да перешептывались блестящими листочками старые липы.

Ромка запрокинул голову и, приоткрыв рот,  любовался стаей турманов. Поднявшись ввысь, птицы    описывали большие круги над голубятней. От  чёрно-пегих, жарых голубей отделилась белая голубка и лодочкой заскользила в потоке воздушной струи. Оказавшись выше всех, она застучала крыльями, подогнула хвост и, кувыркаясь, полетела вниз. Казалось, ветер трепал каждое ее перышко, а она, раскрывшись над крышами домов, вновь взмыла вверх догонять стаю. Пока она летела, из поднебесья сорвалась еще пара голубей, но они не рискнули кувыркаться, - скользя на хвосте, они спускались по воздушной горке  вниз.

Скрип тормозов отвлек внимание Ромки. Он опустил глаза. Во двор по-хозяйски въехала новенькая BMW. Заглушив мотор внедорожника, водитель неуклюже выбрался из кресла и,  спрыгнув  с высокой подножки, скрылся за машиной. В водителе, лысеющем человеке лет пятидесяти, Ромка узнал Марка Захаровича. Вот уже полгода зычный голос этого маленького круглого человека, просачиваясь в приоткрытую дверь квартиры, где безумолку жужжала дрель, стучали отбойные молотки, да матерились мужики, - отдавал команды: переклеить, перекрасить, переставить. После его ухода мужики сквернословили еще жарче, молотки стучали еще громче. А две недели назад все затихло. Марк Захарович появился лишь однажды, в сопровождении большой машины престижного мебельного салона.

К вечеру, опустошенные коробки заняли нижнюю площадку первого этажа. Захламляя проход, они день за днем выслушивали чертыхания соседей, пока однажды,  дворничиха Катерина Ильинична не перетащила их  к мусорным бакам.
Сколько Ромка себя помнил, баба Катя мела двор, полола клумбы, да подрабатывала уборкой подъездов.   Ромка не без жалости представил как тяжело дыша, пожилая женщина таскала эту груду мусора. Он  ругал себя  за то, что слоняясь  в соседнем дворе, упустил возможность облегчить  участь Ильиничны.

Приветливая пожилая женщина за последние полгода изменилась: при встрече, ее губы  по-прежнему вытягивались в улыбку, но глаза не лучились  тем мягким сиянием, что окутывало теплом нежного объятия.  Грустила ли она от того, что ей приходилось каждый день отмывать следы ремонта; или ей было больно признать, что в погоне за «женским счастьем» дочь «подкинула» ей внучку, — Ромка не знал. Чтобы как-то скрасить жизнь бабы Кати, он развлекал ее интересными историями, играл  с ее пятилетней внучкой, - Оленькой.

 С позволения бабушки, Оля, вслед за мальчиком, ловко забиралась по деревянной лестнице на голубятню и, весело гомоня и улюлюкая, гоняла птиц.  А однажды, отважная малышка, отбила у рыжей дворовой кошки Джинджер белоснежную голубку.

Оля стояла внизу, когда соскользнув с руки Ромки, молодая птица начала кувыркаться. Вертясь словно колесо, она упала прямо в лапы  Джинджер. Девочка кинулась вслед за бегущей кошкой и, настигнув, ухватила ее за хвост. Припадая на лапку, голубка отскочила в сторону, а острые крючки кошачьих когтей впились в нежную кожу детских рук. Лишь убедившись, что птица спасена, Оля разжала ладошки. Стряхнув кошачью шерсть, она подхватила голубку и взволнованно прижала ее к груди. Девочке еще ни разу не доводилось держать  в руках  птицу. Поглаживая белую розочку хохолка, Оля любовалась  белым пушистым  комочком с двумя бусинами темно-вишневых глаз. Тепло и биение маленького птичьего сердечка рождали в ней неизведанное до сих пор чувство …

К счастью, тогда все обошлось, голубка не пострадала. В знак благодарности Ромка назвал голубицу именем ее спасительницы,  — Оленька.


***

Марк Захарович спешно обогнул машину, открыл заднюю дверь и услужливо подал  руку. На его влажную квадратную ладонь опустилась тонкая ухоженная кисть молодой женщины. В ярком всполохе ее рыжих волос заиграли лучи солнца. Качнувшись на высоких каблуках, она поймала равновесие,  поправила коротенькую юбочку и протянула руку в глубину салона. Ромка от неожиданности приоткрыл рот, - из машины вышла ее маленькая копия. Волосы девочки огненным каскадом ниспадали с  плеч. Копируя маму, она поправила юбочку, приподняла головку и, грациозно выпрямив спину, мягкой походкой направилась к подъезду. Ромке показалось, что эта красивая девочка  кого-то ему напоминает.
Перебирая в памяти знакомые образы, он завороженно следил за незнакомкой и, лишь когда за ней закрылась дверь,  пришел в себя. Теперь Ромке было не до голубей. Он сел на крышу и стал ждать появления рыжеволосой девочки.

Ни в этот, ни на следующий день Ромка так и не увидел новую соседку. Зато, он слышал, как перешептываясь, старушки называли ее Златой. Ромка узнал, что Марк Захарович, отчим девочки, что он большой чиновник и  работает заместителем у Льва Иосифовича  Верховского, деда Златы.

Два дня ожидания тянулись томительно долго. У Ромки пропал аппетит, он забросил чтение, даже времяпровождение в голубятне не доставляло прежней радости. И вот, она появилась…  Вытягивая носочки, Злата мягко ступала по асфальту. Девочка катила перед собой игрушечную коляску и, то и дело, наклонялась, чтобы дать своему крохе бутылочку или завлечь погремушкой. Ромка не разбирался в девичьих играх, но по лицам и шушуканью местных девчонок понял, что в коляске кукла, обладать которой мечтает каждая девочка.  Проявляя  заботу к малышу, Злата окончательно завоевала сердце мальчика.

— Она плохая! – Ромка почувствовал, как его кто-то дергает за рубашку и, оторвав взгляд от прекрасного образа, перевел глаза на виновницу беспокойства. Перед ним, нахмурив брови, стояла Оля.

— Много ты понимаешь,  —  он улыбнулся маленькой подружке и игриво щелкнул ее по носу.

— Она плохая! –  упрямо повторила девочка и нахмурила лобик.

Ромка присел перед Олей и заглянул в ее сверкающие от слез глаза.

—  Да чем же она плохая? Посмотри внимательно, она очень хорошая!

—  А я говорю плохая! — Оля топнула ножкой и побежала прочь.

Ей хотелось, чтобы Ромка побежал вслед за ней, и тогда она бы непременно рассказала ему, как эта девочка, презрительно фыркая, не разрешает даже одним глазком взглянуть на куклу. Ромка не побежал, он остался на своем месте, в тени липы, и еще долго не сводил глаз с красивой девочки.

Злата редко выходила на улицу. Подруг она не заводила. Зато она заговорила с Ромкой. Девочка  приметила своего обожателя и однажды, поманив пальчиком, сказала:

—  Завтра мой День рождения. Придешь, мальчик?

—  Приду! —  торопливо согласился  Ромка, — А во сколько?

—  Часа в два. Смотри, не опаздывай.

Ромка закивал.

Всю ночь он не сомкнул глаз: ворочался, думал, что надеть и что подарить Злате. Лишь под утро он твердо решил, что наденет костюм, белую рубашку с «бабочкой», и подарит самую красивую голубицу — Оленьку. Осталось дело за малым: объяснить свое решение родителям. Проваливаясь в сладкий сон, Ромка представлял, какое впечатление произведет на Злату его праздничный костюм, как она обрадуется  Оленьке.


***

Новый день встретил Ромку прохладой и отзвуками далеких раскатов грома. Казалось, небо провисло под тяжестью сверкающих серых туч, готовых пролиться на сонный город. Маме идея с Днем рождения не понравилась. Она была удивлена и озадачена, почему соседская девочка из всей детворы остановила свой выбор на Ромке. Отец хмурился и молчал, в его отстраненности читался немой укор горячности в выборе подарка. Не смотря на недовольство родителей, Ромка остался при своем, уж больно ему хотелось угодить красавице Злате.

Около часа по полудню рокот грома прокатился по квартире. Подняв белое кружево занавески, в комнату ворвался вихрь холодного ветра.
Ромка бросился к окну, чтобы закрыть хлопающую форточку, и краем глаза зацепился за щеголеватого парнишку лет десяти. Мальчик вышел из джипа, притормозившего у дома и, обхватив обеими руками огромный букет белых роз, направился в подъезд, где поселилась Злата.

Следом подъехала еще машина и еще,       — нарядные дети несли большие красочные коробки, украшенные яркими  лентами и бантами.

—  Мам, гости уже собираются.

—  Ты время не перепутал?

—  Да нет, все точно, я как сейчас слышу ее голос: «Часа в два. Смотри, не опаздывай».

Мама нахмурилась:

—  Часа в два это во сколько?

Ромка пожал плечами.

— Сынок, может, не пойдешь? — женщина оторвала взгляд от шитья. Она отпускала подшивку брюк, которые за лето стали малы ее вытянувшемуся сыну.

— Пойду! — упрямился мальчик. Он сел на диван, скрестил на груди руки и вытянул длинные тонкие ноги. Нетерпеливо наблюдая за иголкой в руках мамы, где-то, в глубине души, Ромка и сам начал сомневаться в правильности своего решения, но  желание угодить Злате, перевешивало всякое сомнение.

Через полчаса, удерживая за пазухой волнующуюся голубицу, он нажал кнопку домофона. Сквозь гомон детворы послышалось тяжелое дыхание Златы:

— А, это ты, ну заходи!

Ромка поднялся по лестнице и постучал в дверь.

— Чего стучишь, сказала же тебе, заходи!

Разгоряченная беготней, с алым румянцем на щеках, Злата  затащила в комнату смущенного Ромку и громко представила:

—  Знакомьтесь, —  это Ромео!

— Я Рома, — тихо прошептал девочке Ромка. Он вдруг вспомнил, что вчера она даже не спросила его имени.

— Ромео влюблен в меня и сделает все, что я ему скажу. Правда, Ромео? — промурчала Злата.

«Рыжая бестия Джинджер!  Ну, конечно! Как я сразу не догадался, кого она мне напоминает?» — подумал Ромка.

Голубка впилась ему в грудь. Ромка понимал, что уже не хочет дарить Оленьку этой коварной девочке. Отступая назад, он наступил на куклу, которую еще вчера, так заботливо нянчила Злата. Раздался жалобный детский плач.

Ромка начал извиняться. Хотел было поднять малыша, но Злата засмеялась:

—  Пустяки!  Мне десять и я выросла из кукол! Покажи нам, Ромео, что ты принес?

Сердце Ромки учащенно забилось. Во рту пересохло. Шесть пар горящих глаз выжидательно уставились Ромку.

—  Ну?!  — требовательно повторила Злата.

Ромка вытащил голубицу. Ему казалось, ее трепещущее сердце вот-вот выпрыгнет.
Дружный хохот наполнил комнату. Злата свела брови.

— Ты… зачем…  Этот белый воробей твой подарок?  — негодование и осуждение, на мгновение застыв на красивом лице девочки, сменились презрением. — Арсений, покажи ему подарок!

Крупный узколобый мальчик с туго натянутой рубашкой на круглом животе, был отражением Марка Захаровича. Переваливаясь с ноги на  ногу, он спешно  вышел  и вернулся с большим интерактивным попугаем. Попав на свет,  птица заморгала. Злата улыбнулась и погладила искусственный мех. Попугай захлопал крыльями, и, переступая лапками, задвигал головой.

—  Глупый Ромео!  — смеясь, сказала  Злата.

— Глупый Ромео!   — повторил попугай.

Заливисто хохоча, Злата захлопала в ладоши. Компания гостей и пластмассовая птица подхватили ее смех.

***
Глумление  сопровождало Ромку до самой двери подъезда. Даже сидя в голубятне с прижатыми к раскрасневшимся ушам руками, Ромка слышал  эти издевающиеся голоса, этот разрывающий сердце смех. Слезы брызнули из мальчишечьих глаз.
Привычное голубиное воркование успокаивающе действовало на горе Ромео. «Оленька… ты со мной…», - шептали его пересохшие губы. Спустя четверть часа  Ромка  подложил под голову руку, свернулся  калачиком и крепко заснул.

— Рома!

Сквозь сон мальчик слышал шуршание опилок и чей-то знакомый голос, зовущий его по имени.

Он подскочил и, озираясь по сторонам, требовательно спросил:

—  Кто здесь?

—  Это я, Оля…

Ромка опустил глаза: льняные кудряшки, вздернутый конопатый носик, ямочки на пухлых детских щечках, стружка,  прилипшая к платью и коленкам, — перед ним стояла его маленькая подружка Оленька.

— Ты как тут? —  удивился Ромка.

— Тебя искала. Смотрю, дверь открыта, тебя не видно.

 Ромка обнял девочку и сердце его радостно запрыгало:

— Пора выбираться, — заботливо придерживая Олю за ручку, Ромка спустился с голубятни.

***
Баба Катя собирала сучья, покрывшие землю после грозы, когда перед ней выросла неразлучная парочка.

— Бабуля, я его нашла! — Оля кинулась к бабушке и радостно закружила ее по двору.

Ромка почувствовал, как в глазах  Ильиничны вспыхнул теплый огонек.

Стащив «бабочку», он виновато почесал затылок и запрокинул голову: в небе лодочкой скользила белая голубка.