Не потерять себя-14

                (Продолжение)

   Гололёд исправно трудился на дорогах без выходных и отгулов за сверхурочные. Он ежедневно прибавлял автосервису работы, которой и  без того всегда невпроворот — все гаражи забиты под завязку. А тут ещё у Артёма коттедж "дозревал", и присутствие хозяина там было просто необходимо. Так что весь автосервис вместе с его филиалами лег на плечи Сергея. Даже сорвались две поездки в сауну. Рабочий день начинался с семи и заканчивался за полночь. Частенько Сергей и ночевал в офисе. Всё это немного отвлекало его от мыслей об Алёнке.
   А в пятницу позвонил Артём и пригласил на субботний "мальчишник" по случаю завершения всех работ. С дедом, разумеется, пригласил. И то правда - какой же "мальчишник" без Силантия?
 
   Силантий, две недели терпеливо ожидавший от внука добрых вестей об Алёнке, очень обрадовался предстоящей поездке — наконец-то, он увидится с Полканом! Да и по Петровичу уже скучать начал. И по тем "кастрабайтам", которые у Артёма работают, с ними он тоже "свёу знаёмство", переросшее в дружбу.
 Правда, на вопрос об Алёнке внук ответил как-то уклончиво, но старик не стал лезть ему в душу. Кто их, молодых, разберёт? Вдруг и взаправду она его сама спокинула? Внуку и так больно, Силантий же не слепой, видит, а тут ещё он будет ему живую рану колупать.

   Полкан свою радость от встречи выражал сдержанно. Нет, он не обижался на хозяина за его долгое отсутствие, он всё понимал, этот умный друг человека. Солидно, как и подобает уважающему себя мужчине преклонного возраста, дал им с внуком лапу, но всё-таки не удержался и лизнул хозяина в лицо. Потом почувствовал неловкость (не щенок ведь уже, чтоб так себя вести!), смущённо  отвёл взгляд и улёгся возле конуры.

   Артём позвал Сергея оценить его дачу, Силантий отправился с ними. Осмотрели. Остались довольны. На вечер  хозяин рабочим организовал что-то вроде отвального банкета, а утром пообещал подкинуть до электрички. Бригада отправлялась на найденный бригадиром по объявлению в интернете новый объект, где они будут выполнять отделочные работы.  Артём с Сергеем пошли готовить сауну и ожидать приезда остальных завсегдатаев "субботника", а Силантий остался с бригадой, справедливо решив, что внука с его другом он часто видит, а с этими хлопчиками вряд ли когда судьба сведёт.
 — Силантий Игнатьич, — обратился к нему Никита, — по говору ты, вроде, белорус. А откуда?
 — З Гомельщыны. З Палесся.
 — И я оттуда. Правда, только родом. Всю свою сознательную жизнь прожил в Брянске.
 — Неужели? —  обрадовался старик. — Таксама з Палесся? А з якого району?
 — Из Лоевского, —  перебирая документы, конверты и бумаги ответил Никита. Перед ним стояла уже собранная походная сумка с нехитрыми пожитками.
 — У меня у Лоеуским районе двоюродная сестра жила. Яна после войны туды замуж пошла. У  Дамамерки. Можа, слыхал? —  голос старика вздрогнул и чуточку подсел от волнения: надо же, где земляка-то встретил!
 — Так и моя мать родом из Дамамерок.
 — Я-то там был всего один раз, это коли Хведьке пятнадцать годов исполнилось. У Параски дочка была, Аринка. Яна молодше Хведьки года на четыре ... или на пять буде. Муж Параскин, Яков, конюхом у колхозе працавал. Симененко  его фамилия. Можа, знаешь? — старик пожевал губами, подумал и добавил:
 — Тольки не, ты не можешь их знать. Сам же сказал, что всю жизнь прожил у Брянску.

   Ударившийся в воспоминания, старик не сразу заметил, как побледневший Никита дрожащими руками пытается собрать выпавшие из потёртого конверта фотографии.
 — Что с тобой, унучак? Тебе плохо? — встревожился старик. — Сердце прихватило? Я  сейчас  позвоню. Да где же той телехвон? А, от ён!
   Вместе с телефоном Силантий извлёк из кармана  нитроминт спрей —  он сам пользовался этим препаратом при сердечных приступах.
 — От дурень старый, у меня  же лекарство есть! На, прысни у рот, яно у кровь хутка попаде, сразу должно полегчать.  А можа, "Скорую" вызвать?
   Никита стиснул зубы, отрицательно покачал головой и сгрёб всё: документы, бумаги и фото — в одну кучу. Потом начал эту кучу разбирать.

 — Ну, тады эту фукалку, нутропрэй, с собой возьмешь. От я  тебе у сумку яе кину. У меня еще есть.
 Старик положил мобильник опять в карман и стал ему помогать складывать фотографии.
 — Унучак, а это фото у тебя откуда? Это же моя сестра! —  Силатий показывал ту самую фотографию, где  шестнадцатилетняя девочка стояла с парнем под цветущей вишней. — От и плетень у хаты. И вишню я памятую.

   Забыл старый Силантий до- и послевоенную моду — не могла его сестра носить такие короткие платьица и развевать волосы по ветру. Шестнадцатилетняя Параска носила сподницы ниже колен, а волосы под платком прятала. Да и кто бы позволил ей фотографироваться с парнем, если он не муж её? Что же касается плетня, они  везде из лозы плелись.
   А вишня... Так вишня в Белоруссии всегда одинаково цвела: и до войны, и во время её, и после.
 Никита взял из рук Силантия фото, долго смотрел на него, потом произнёс еле слышно:

 — Это, дедушка, не сестра твоя. Это моя мать. Симененко Ирина Яковлевна.

   Он рассказал Силантию всё. И про своё незаконное рождение. И про изверга отчима, постоянно избивавшего мать за него, за это его проклятое  рождение.  Про сроки свои тюремные тоже не утаил.  Вот перед этим стариком раскрыть душу можно: он поймёт и ни за что не осудит.
   А на прощание подарил Никита ему то самое фото, на котором  мать так похожа на сестру этого доброго человека,  неожиданно оказавшегося его дедом. Пусть и двоюродным. Самого же Никиту дед сфотографировал "на  памьяць" камерой мобильного телефона, и со словами "Даст Бог, ещё свидимся!", они обнялись и распрощались навсегда.
 
                (Продолжение следует)
http://www.proza.ru/2013/12/07/2001  15