Стена

     Скала вертикально уходила ввысь. Сплошная ровная стена. Без единой, на первый взгляд, выемки или зазубрины, за которую можно было бы зацепиться. Но это только на первый взгляд.
     Я вздохнул и медленно начал подъем вверх. Прижавшись телом к стене: правая рука, правая нога, левая рука, левая нога. Как ящерица. Важно было не оставить никаких следов, никаких альпинистских «костылей», лезть абсолютно бесшумно. Я старался, в буквальном смысле, приклеиться, чтобы хоть морально снять нагрузку с пальцев. Это была просто усталость. Третьи сутки непрерывного скалолазания давали о себе знать, хотя тело работало, как хорошо слаженный механизм. Разум не принимал участия в восхождении. Первое, чему учили на тренировках, и чему учил я сам, это отключить разум. Он только мешает. Тело само знает, как надо двигаться.  Лево, лево, право, право… Триста метров. Порог. Еще две таких же ступени.
     Я сел, постепенно приходя в сознание. Сознание вернулось вместе с воспоминаниями.
     Несколько последних лет я работал инструктором по восхождению в месте, где встречаются три страны: Китай, Индия и Пакистан. В принципе, я «осел» в Шарголе, недалеко от Каргила, в Индии. Но мотаться мне приходилось по всем трем странам.
     Меня интересовала предполагаемая родина ариев, я часто засиживался в библиотеках, встречался с интересными людьми, интересовался не только классическими науками, но и, конечно, оккультными. И тренировал тело. Практически все свободное время находился в зале. Толчком к интересу послужила встреча в одном из рижских кафе с человеком, историком, искренне верующим в существование ариев. К моменту нашей встречи он уже совершил несколько экспедиций в Индию, Непал и Китай. Его рассказы были удивительно красочными, создавалось впечатление полного присутствия там, на горе Кайлас, в прекрасных долинах, на перевалах. Мы стали встречаться часто. Он готовился к новой экспедиции в Пакистан. По его мнению, именно там находится родина ариев, потомки, которых до сих пор живут в штате Кашмир. С его слов создавалось удивительное впечатление, что мифические истории на самом деле, ни какие не мифические. Что история на самом деле более древняя наука, чем кажется на первый взгляд. Например, арии охотно выдавали своих дочерей замуж за скифских князей, которые по периметру охраняли государство от нападения извне. Что до сих пор сохранились сторожевые башни крепостей, в которых жили эти князья, от Маньчжурии до Кавказских гор. Естественно, мечтой этого исследователя было не столько найти потомков этой расы, в некотором роде, мы все, по его словам, несем в себе их гены. Нет, он хотел найти таинственную пещеру, в которой были скрыты знания древних ариев. Он хотел первым прикоснуться к этим знаниям, какими бы они ни были. Наши встречи были довольно регулярными. Он собирал довольно много слушателей. Это были такие же интересующиеся, как и я, и студенты, которым он преподавал историю. В последнее время появились даже то ли местные кришнаиты, то ли буддисты, которые записывали его слова как откровение. Они приходили в каких-то восточных одеяниях, в круглых шапочках. Пили неизменно имбирный чай. Это становилось похоже на общественные лекции. Все места в кафе по четвергам были заняты.
     Неожиданно, мой друг пропал. Я еще некоторое время ходил в кафе, которое считал уже нашим, в надежде встретить его. Застал там пару студентов, которые сказали, что он срочно уехал в экспедицию. Прошло достаточно много времени, и наш кружок распался. Каждый занялся своими делами, буддисты переключились полностью на цигун, а я занялся полностью собой. У меня в голове уже была четкая программа, когда и куда ехать. Приблизительно через год, когда я почти закрыл все дела, я неожиданно столкнулся с историком на улице. Вернее его подобием. На лице остались одни глаза, лицо высохло. Увидев меня, он попытался скрыться, но поняв, что поздно, неожиданно жестко сказал: «забудь все, что я говорил!», развернулся и ушел. В четверг, я заглянул в кафе. Бармен кивнул мне, сказал, что историка здесь не было. Я забегал туда еще несколько раз. Странным образом, у меня не было никаких координат этого человека. Даже номера телефона. Кроме имени, Всеволод, я, как оказалось, ничего о нем не знал. Даже названия института, в котором он преподавал, я не знал. Ни, тем более, кафедры. Немного позднее я повстречал одного из его студентов. От него я и узнал, что мой друг и учитель умер.
     Похоронен он был на Ивановском кладбище, где довольно трудно в наше время выбить место для могилы, и где практически никого не хоронят сейчас. Я нашел его могилу перед отъездом. Она была ухожена, но пуста. Никаких цветов, горящих свечей. Поймал себя на мысли, что так ярко проживший жизнь человек покоится в такой простенькой могилке. Я даже дал себе слово, что когда вернусь из экспедиции, так я охарактеризовал свою поездку, то обязательно поставлю какой-нибудь яркий памятник этому человеку. Уходя с кладбища, я зашел в церковь и заказал молебен за упокой его души. Не смотря на все его духовные и исторические метания, я был уверен, что Всеволод был православным.
     Вот, с таким непонятным для меня душевным состоянием, я и поехал в Китай. В принципе, я хотел сразу очутиться в Пакистане, но визу в Пакистан получить, на мой взгляд, было трудно. Да я и не пытался. Тем более, что китайское посольство располагалось неподалеку.
     В Китае за мной как-то незаметно приставили соглядатая – сопровождающего. Дело в том, что для них я сразу показался  подозрительным.  Туристом, который не остался в Пекине, не бродил по Великой Стене, не мотнулся на юг или даже вглубь страны, к терракотовым воинам. В Тибет же, ехать было нельзя, из-за волнений в этом районе. Китай запретил посещение этого района туристам и паломникам. Поэтому, я держал  путь в Уйгурскую провинцию, город Кашгар. Когда я захотел взять машину напрокат, то мне ее практически навязали вместе с водителем. Я заполнил большую анкету с описанием цели своего путешествия, об отношении к наркотикам (это в прокате-то), и кучу другой информации.  Надо сказать, что и в Уйгурской провинции некоторые области закрыты для туристов. Здесь довольно часто происходят стычки с властями. Живут там мусульмане и буддисты. Место на самом деле интересное: прекрасные мечети, мавзолеи и пещерные буддистские храмы. Сам город, который находится на Великом Шелковом пути,  очень древний. Но особенно здесь красива сама природа. В первую очередь, знаменитая Арка Шипмана. Это гигантская природная арка, которую назвали в честь альпиниста- первооткрывателя Эрика Шипмана. Добраться туда простому туристу не просто, но и не так сложно, как это было в начале. Туда проложены ступеньки, в некоторых местах лестницы. Ничего запредельного нет. Зато вид, который открывается на долину, превосходный!  Туда, для начала, я и держал путь. Мой водитель следовал за мной по пятам со скучающим видом, а я тем временем не уставал фотографировать направо и налево. На дороге то и дело попадались летучие блокпосты, проводившие досмотр машин и людей на наркотики. Сравнительная близость Таджикской границы вынуждала местные органы постоянно устраивать проверки. Но присутствие моего водителя магическим образом позволяло избегать таких остановок.
     Я внимательно осмотрел долину. В другое время этот вид заставил бы меня замереть от восторга. Но сейчас, я только старался уловить малейший шум или движение. Ничего. Я задрал голову, до следующей ступени еще около трехсот метров. Силой воли я сосредоточился на подъеме и опять превратился в робота. Лево, лево, право, право…
     Когда срок действия китайской визы стал подходить к концу, мой сопровождающий стал напряжен. Ведь на возвращение стандартным способом мне уже не хватало времени. Он периодически куда-то отлучался, видимо для консультаций или помощью. А у меня уже давно был готов план, как незаметно уйти от попутчика и перейти границу, до которой еще было добрых пятьсот километров. Надо сказать, план был очень самонадеянный. Система охраны границ в Китае работает четко, а спецагентами кишит весь приграничный регион. Но, что делать, если бы я изначально мог здраво размышлять, то вообще не сорвался бы в такую поездку. Надо еще добавить, что знание китайского у меня ограничивалось «Здравствуй» и «Спасибо», которые я вставлял в свою жестикуляцию при любом случае. И вот, я показал «шоферу» купленный билет на самолет до Пекина. Попросил извинения, что обратно никак не могу поехать вместе с ним, и, заодно, попросил подбросить меня в аэропорт. Китаец вновь расслабился, выходивший за привычные рамки сценарий, вернулся в свое русло. Расслабился настолько, что просто высадил меня, проследил, что я зашел в здание аэропорта, и уехал, будучи уверенным, что меня там «примут» его коллеги. Это было везение. Вторым везением было то, что именно в это время прибыла группа иностранных туристов, которых у входа ждал автобус. Мне удалось незаметно слиться с этой толпой, и я уже ехал вместе со всеми в направлении города. В городе я пересел на попутку и поехал в сторону Арки. Это километров восемьдесят. И вот здесь, по моему плану, мой след должен был оборваться. Надо сказать, я был хорошо экипирован, и был готов к походу. Мне предстояло преодолеть километры горной местности в условиях холода и бесконечного ветра. Такого опыта у меня не было, зато у меня был костюм с электроподогревом, палатка, запас сушеной еды, которой должно было хватить на месяц. Мой рюкзак тянул килограмм на  сорок-пятьдесят. Немало, но, зато было все необходимое. Единственное, что я не смог взять ледоруб и кошки. Ледоруб мне удалось купить уже в Кашгаре, но кошки приобрести не удалось. И я пошел.
     Первые несколько суток я двигался достаточно быстро. В сравнительном удалении от Каракорумского шоссе, параллельно таджикской границе, чтобы не нарваться на патруль пограничников. По дороге мне никто не повстречался. Огонь я не разводил, ночевал в спальном мешке, не разбивая палатку. Через десять дней, мне надо было забирать вправо, в сторону гор. Я пересек ночью автодорогу и уже через день начал восхождение. Почти сразу начались трудности. Первая трудность, с которой я столкнулся, это был все-таки лед, когда я вышел на высоту. Он был непредсказуемо рыхлым, иногда, напротив, твердым и скользким. Все это дополнялось неожиданными бесконечными трещинами. За час мне удалось пройти около километра, но сил уже не оставалось. Невольно вспоминались имена альпинистов-первопроходцев. Особенно тех, кто погиб. Ботинки без кошек постоянно скользили. Воздуха не хватало, хотя высота еще была не критичной. Кислородное голодание выливалось в причудливые галлюцинации. Приходилось напрягать всю силу воли, чтобы держать разум в руках. Это сильно изматывало. Холодно не было. Было жарко. Очень жарко. Я боялся холода. В Риге я накидывал на себя мокрую простыню, выходил на холод и сушил ее теплом своего тела. Через год тренировок мне удавалось это делать даже при тридцатиградусном морозе. Холод, это то, чего я боялся больше всего. И теперь, изнывая от жары, усталости и видя перед собой двигающиеся горы, я пытался выйти на долину, где высота была не столь экстремальной для меня. Я никогда не поднимался выше двух тысяч, здесь я впервые ощутил пять. Впереди был перевал чуть больше шести. Затем спуск в ущелье. Дул сильный ветер. Однажды, даже сбил с ног. Гималаи. Я не был фанатом скалолазания и альпинизма. Но посещал в процессе подготовки школу альпинизма при Техническом Университете в Латвии.  Технически, все было довольно просто и интересно. Многие, кто занимался вместе со мной, ходили в походы, даже сюда, в Китай. Но как же это трудно на самом деле! Конечно, мой маршрут не подразумевал восхождение на пики. Я старался проходить по склонам. От этого особо легче не становилось. Левее открылся Дапсанг – восьмитысячник. Увидев его, я даже замер от восторга. Я не особо ориентировался в названиях пиков и ледников на тот момент. Но это пик я узнал по характерной пирамидальной форме.  В горах особо холодно не было. Наверное, я оказался в удачное время. Но ветер дул постоянно. И казалось. Что дует одновременно со всех сторон. Почти всю вторую половину дня приходилось тратить на поиски безветренного места, чтобы палатку не унесло ветром. Усталость брала свое, но сон был беспокойный. Не покидало ощущение, что вокруг палатки кто-то все время бродит. Я старался объяснить это себе галлюцинациями и видениями, которыми сопровождалось мое путешествие. Если стал виден пик К2, значит, я уже находился в китайской зоне Кашмира. Я полностью погрузился в Гималаи. Высота маршрута была чуть выше шести тысяч. Не раз ловил себя на мысли, что тихо схожу с ума. Разговаривал сам с собой, слышал иногда сторонние ответы. Боковым зрением видел какое-то движение. Через несколько дней мне уже было наплевать, если я встречу индийских, пакистанских или китайских пограничников-егерей. А встретить мог любых. Холода я не чувствовал, но руки и ноги ощущал. Однажды, я почти нос к носу столкнулся с ирбисом. Он окинул меня взглядом, каким смотрят умные кошки на своих хозяев, и побрел по своим важным делам. А мне уже было все-равно. Полная апатия.
     Через пару или несколько дней я увидел людей. Они шли куда-то с корзинами и что-то собирали. Я взял в сторону, чтобы не попадаться им на глаза. Судя по внешнему виду, это были крестьяне. Но появляться на их глаза было еще рано. Скорее всего, это была спорная зона между Индией и Пакистаном. Китайская уже была позади. Я же держал путь в Сринагар. Однако, сил уже не было, еды тоже. Да и разговоры с самим собой накладывали отпечаток. Наверное, самая правильная мысль, которая появилась за последнее время, это то, что к людям все-таки пора выходить. Судя по навигации, я находился в Балтистане - части Кашмира. Зона подконтрольная Пакистану. Здесь живет народность балти. Древний народ, тибетцы, которые проповедуют ислам. Я усмехнулся, латыши были бы рады дополнить древность своего происхождения от местной ветви ариев. Начался спуск и открылся прекрасный вид на долину. Горы вдали поражали своей  разноцветностью, с синеватым и бирюзовым оттенками, словно на полотнах Рериха. Ведь, какую-то из этих гор, он  и рисовал. Сознание стало постепенно возвращаться, но усталость валила с ног. Досюда дошел Александр Македонский со своим войском. Последнее, на что я обратил внимание – это мысль о величии Александра, которая превратилась в рамку и улетела, уменьшаясь в размерах за горизонт. Осталась чернота.


                * * *

     Остался последний участок стены. Подул сильный ветер. Ступень, на которой я сидел, занимала всего метр. Но и это было большой роскошью. Я поднялся и вновь прижался к скале. Оглядевшись напоследок, я вновь начал восхождение. Вновь отогнал все мысли и сосредоточился на подъеме. Это на первый взгляд стена была гладкой, на самом деле у нее был свой неповторимый узор. Как отпечатки пальцев. Бугорки, ямки, куда можно поставить ногу, трещины. Лево, лево, право. Право…
     В итоге, я поднялся вверх почти на километр. За несколько лет жизни в Гималаях я перестал реагировать на высоту. Разве что, на восьмитысячниках  начинала кружиться голова, но я научился и с этим бороться. После перехода перевала, когда я шел из Китая, меня подобрала местная семья. На полную реабилитацию у меня ушло почти полгода. Благо, не было никаких обморожений. Но без дела я не сидел. Я усиленно изучал местный, дардский, язык. Помогал, а потом уже самостоятельно собирал хворост и дрова с низин. Перестроил дом и хлев так, как это делалось в Латгалии, в Латвии. И тренировался. Овладевал навыками передвижения в горах. Во время переходов, пару раз я снова встретил ирбиса. Может быть, того же самого. В обоих случаях он презрительно фыркал и уходил. Местные жители почитали его и боялись.
     Горы приобрели для меня знакомый рисунок. Несколько раз сходили лавины неподалеку. Тренируясь, я обнаружил родник с небольшим озерцом в леднике. Не знаю, по какому наитию, я начал в нем купаться. Вернее, вскакивать и выскакивать из него. Местные говорили, что этот родник облюбовал один из многочисленных горных духов. Я начал тогда спрашивать разрешение у духа перед каждым купанием. 
     Я к духам относился с почтением. Это они незримо сопровождали меня через перевал, это их движения улавливало мое боковое зрение. Духи не питали никакой неприязни к людям, но жалости также не испытывали. И жестко наказывали за нарушение их принципов и правил.  Они сбрасывали непочтительных альпинистов  резкими порывами ветра, заваливали камнепадами или засыпали лавинами. Были и такие духи, которые выполняли поставленные им свыше задачи, не пускали в запретные места. Такие, обычно давали предупреждения о смертельной опасности. Впрочем, это мало кого останавливало. Так, на одной горе были уничтожены практически все экспедиции вермахта. Последней экспедиции, повезло, их взяли в плен англичане.
     Я пытался научиться у местных жителей жить в гармонии с природой. Главным открытием для меня стало представление, что мы живем в большой «общаге», с огромным количеством «сожителей». Даже в таком безлюдном месте, как здесь. В «общаге» наверняка есть комендант и правила, которые соблюдаются всеми без исключения.
     Перезимовав, таким образом, я дождался весеннего праздника. В селении неподалеку начался карнавал. Люди в масках чудовищ построились в очередь и танцевали ритуальный танец. Кругом все дудели в дудки и били в барабаны. На мероприятии присутствовал шаман с соседнего поселения. Этот день считался официальным открытием весны. На голой от снега земле начали появляться редкие цветы. Становилось тепло. После праздника я стал собираться дальше, в Сринагар. Я простился с семьей, которая меня приютила, и двинулся в сторону Индии.
     Индия. Я всегда представлял ее как нечто запредельное и фантастическое. При мысли об Индии, сразу возникал образ Тадж Махала, многочисленных храмов, Инда с Гангом, нищих Калькутты, или фильмы Болливуда, наконец.
     Но нет. Ничего романтического не произошло. Несколько километров пути, и я уже в Индии. Те же горы, тот же пик К-2 на горизонте, те же люди. На удивление, переход прошел гладко, без нежелательных встреч.
     Но одна встреча у меня была, которая предопределила мою дальнейшую судьбу. По пути я наткнулся на палаточный лагерь чешской экспедиции. По какой-то причине, они не взяли сопровождающего. Место для лагеря было выбрано неправильно.
     Неожиданный порыв ветра сорвал и унес палатку. Люди были заняты спасением остальных палаток и вещей. Потому что, вокруг собрались местные жители, которые с удовольствием оттаскивали брошенные без присмотра рюкзаки. Следуя внутреннему импульсу, я бросился помогать горе-альпинистам, одновременно крикнув местным, чтобы они убирались. Те, нехотя, растворились в темноте. Постепенно нам удалось взять ситуацию под контроль. Как-то незаметно, я уже давал указания, чтобы лагерь переместили в другое место, которое я заприметил по дороге.
     Разбив новый лагерь, мы собрались у костерка из собранного хвороста. Предложение о включении в команду поступило, как само собой разумеющееся. Они держали курс на вершины Нун и Кун. Обе вершины семитысячные. За время пребывания в Пакистане я старался избегать подъема на вершины, но сейчас, имея все необходимое оборудование и разрешение индийских военных на восхождение, я решился возглавить группу. Кроме того, мне были предложены неплохие деньги, а у меня их не осталось совсем на тот момент.
     И наш совместный дебют удался. Чехи оказались послушными и дисциплинированными.  Они соблюдали все указания. Их не смущало мое серьезное отношение к духам. Они не шумели там, где я не разрешал, соглашались на значительные обходы, чтобы не идти по закрытым местам. Собирали хворост по дороге. В день мы проходили не более пятнадцати километров, двигались мы в обход ледников. Так мы добрались до места восхождения. Надо было подняться на отметку свыше шести тысяч метров. Подъем был достаточно трудным. Угол составлял больше сорока пяти градусов, склон был покрыт снегом. В стороне торчали из снега перила, но мы рассчитывали только на свою страховку. На этой отметке мы разбили лагерь. Теперь расстояния измерялись не километрами, а метрами. До следующей точки надо было подняться всего двести метров, но за ночь выпало много снега. Подниматься становилось все труднее. Через пару дней мы вышли на хребет двух гор. Угол подъема стал уже градусов семьдесят. Снегопад усилился, и в скором времени мы передвигались по пояс в снегу. Но, несмотря на трудности, группа целенаправленно двигалась к цели. И, через несколько часов борьбы с самими собой, мы добрались на вершину Кун. Высота ее чуть больше семи тысяч. Нам открылся прекрасный вид на другую вершину – Нун. До нее было около пяти километров заснеженного плато. Но, учитывая обильный снегопад, группа решила туда не добираться. Вершина представляла собой ледовый купол. Пока чехи просматривали оставленные здесь флаги, вбивали в лед свои, фотографировались и отслеживали высоту по спутниковой навигации, я обдумывал маршрут спуска. Там, где мы поднимались, была вероятность спуска лавины. Да и погода ухудшалась. Пришлось спускаться западнее. Это заняло больше времени, ровно на один ночлег больше. Но к базовой точке на шести тысячах мы вышли вовремя, вершину накрыл ураган.
     Когда мы спустились до высоты пяти тысяч, за нами приехали машины, которые отвезли нас в Сринагар. Так неожиданно, я, наконец, добрался до  конечной цели своей экспедиции. Здесь я и обосновался, сняв достаточно просторные для этих мест апартаменты, в здании, оставшемся еще со времен английского владычества. Воодушевленный успехом, я стал предлагать свои услуги иностранным группам. Попутно, обучал новичков основам альпинизма и скалолазания. Кроме того, я проводил собственные исследования, из-за которых, я и приехал сюда. Мой альбом был полон зарисовок и записей. Я не пользовался фотоаппаратом: однажды, горные духи недвусмысленно запретили мне это. Неведомой силой фотоаппарат был выброшен в расселину по невероятной траектории.
     В такой работе и пронеслись два года. Мне удалось заработать авторитет за это время в среде альпинистов. В моих группах не было ни одного несчастного случая. Несколько раз я даже принимал участие в поиске и спасении групп, вместе с местными военными. Но в деле моего исследования я нашел только отпечаток босой ноги на скале. Но как «приклеить» это к своей теории, никак не смог придумать.
     Хотя, были встречи с монахами. В некоторых монастырях монахи просто записывали посетителей в специальную книгу, ведя зачем-то такой учет. В некоторых делились знаниями, подчерпнутыми из преданий. Такими, например, как сказание о великой Уйгурской империи, центр которой располагался в пустыне Гоби, и которая существовала до Великого Потопа около четырнадцати веков назад. Или, например, о том, что следы этой цивилизации находятся не только в Гималаях, но и в Эквадоре, у Байкала и в других местах. Про таинственную пещеру также приходилось слышать. И о том, что ее охраняют стражи высокого роста в огненных одеяниях. Но, кроме мифов, ничего существенного я найти не мог.

                *  *  *

     Однажды, в туристическом центре Сринагара ко мне подошел по-европейски одетый человек и предложил круглую сумму за сопровождение в закрытые районы Занскара. После пограничных конфликтов с Китаем, этот район был закрыт для посещения иностранцами. Иногда, некоторые туристы обходили посты военных. Но и сесть в тюрьму шанс был тоже велик. Странно, но я не смог определить его национальность. Черты лица были европейскими, но из какой страны – определить было трудно. Глаза светлые, но пустые, нос был сломан. Тем более странно, так как он сказал, что у него научная экспедиция, он исследует миграцию монов в этом регионе. Но с такими пустыми глазами исследователей не бывает. Я бросил взгляд на его руки. Это боец. Костяшки пальцев были увеличены, как результат отжиманий на кулаках. Да и передвигался он  легко, словно в некоем танце. Но я согласился. Миграция, так миграция. Боец, так боец. Мы договорились встретиться у них в отеле, чтобы познакомиться с остальной группой и просмотреть необходимые вещи для похода. Рядом со стола неожиданно соскользнул стакан с водой. Человек не отвлекаясь от беседы, подхватил его и поставил на место. Боец. Представился он Крисом. Наверняка, это было не настоящее имя.
     Занскар – это буддистская страна в стране. Расположена она в труднодоступном районе. Место малолюдное, небольшие поселения расположены вдоль реки с таким же названием. Попасть туда считалось возможным обычно до октября, когда открыта дорога. Так как уже наступила зима, то единственным способом был пеший переход. Но, с другой стороны, когда река замерзала, это была единственная возможность обойти посты военных прямо по реке. Еще одним плюсом была довольно низкая высота местности. В среднем около трех – четырех  километров. Мне самому там побывать еще не приходилось, поэтому было достаточно интересно пройти этот маршрут.
     Через несколько дней нас довезли на джипах до Каргила. Оттуда пришлось продолжить путь пешком. Но группа была в отличной форме, хорошо подготовлена. Судя по всему, все военные. Экипировка также была на высоте. За первые три дня нам удалось пройти почти шестьдесят километров. Затем, мы свернули немного севернее, и тут начались первые трудности. Первая, не смотря на отличную физподготовку, у некоторых людей стала проявляться горная болезнь. И это на трех с половиной тысячах! У одного неожиданно начался приступ эпилепсии. Идти дальше было нельзя. Акклиматизации они не прошли совсем. Пришлось разбить лагерь в одной из многочисленных пещер. Руководитель группы нервничал и что-то долго обсуждал со своими людьми в стороне. На третий день у нас неожиданно пропал человек. Его палатка оказалась пуста. Никаких следов не осталось вокруг палатки. Я с их командиром и еще парой человек пробежался по окрестностям. Ничего! По правилам мне надо было вызвать по связи спасателей. Но командир неожиданно направил на меня пистолет и заверил, что так делать не надо. С этого момента, я стал заложником. Особо меня это не расстроило, я подозревал, что этим закончится. Поиски мы прекратили, и по возвращении стали собираться дальше. Я ломал голову, что интересного может быть в этом районе для таких путешественников, как они? Здесь интереснейшие места, но ничего сакрального, никаких кладов, да и как военный объект, тоже ничего. Но мои попутчики явно что-то искали. Мы выдвинулись в обед, погода была хорошей, несмотря на мороз. Лица людей были напряжены. С меня не сводили глаз. При прохождении перевала на долину Лунгнак, мне неожиданно был предъявлен знак духов о запрете для прохождения этой территории. Надо сказать, что у меня давно уже был выработан свой язык для общения с духами. Но, сейчас, никто и думать не собирался идти в обход. И наказания не заставили себя ждать. Повалил сильный снег, вперемешку с вьюгой. Видимость стала нулевая. Идти дальше было нельзя, пришлось забиться в ближайшую пещеру. Но она оказалась занята медведем. Группа открыла огонь, но зверя только ранили, и пришлось бежать обратно наружу. Половина вещей была потеряна, также  пропали еще два человека. К моменту, когда мы нашли другую пещеру, сил практически ни у кого не оставалось. Принято было решение остаться пару дней в пещере для отдыха. Ночью нас всех посетили кошмары. Все поочередно просыпались. Наверняка,  моим попутчикам было сложнее, они поочередно дежурили. Следили за мной. Наутро я проснулся от беспорядочной стрельбы. Погода наладилась, и все активно стреляли по ирбису, который бодро дефилировал в двухстах метрах выше нас. Когда все поняли бесполезность этого занятия, все приступили к ревизии оставшихся вещей. Самое обидное, пропали рюкзаки с провизией. Еды оставалось совсем мало. Еще через три дня пути нам встретился индийский патруль. Мои солдаты не придумали ничего лучшего, как вступить в перестрелку с опытными горными стрелками. Тут я осознал, что настало самое время предоставить группу самих себе. Кого-то подстрелили, возможно, кто-то сбежал, кого-то наверняка схватили. Я не знал. Мне удалось скрыться по верхнему ярусу скалы незамеченным. Чтобы оторваться от возможной погони, я двигался без остановки около суток. Усталость валила с ног, но двигаясь на юг, мне к ночи удалось добраться до небольшого селения, где я остановился на ночлег. Несмотря на то, что в зимний период у местных жителей каждый кусок еды на счету, меня сносно накормили, и я немедленно погрузился в долгожданный сон.
     После этого случая, вернувшись к себе, я прекратил сопровождения. Ограничился только обучением и тренировкам начинающих. Сам я ходил в собственные экспедиции и, как обычно, ничего не находил. Меня никто не разыскивал, жизнь вернулась в спокойное русло. Так прошел еще один сезон.

                *  *  *

     Прошло два года. Была очень снежная и холодная зима. Мне пришлось участвовать в нескольких спасательных операциях. Круг моих знакомых значительно расширился. Особенно среди военных. Весной я наведался к знакомым в Пакистан. На обратном пути я сделал круг, чтобы обойти лавиноопасный участок, и наткнулся на очень интересное поселение. Первое, что бросилось в глаза, это то, что мужчины в поселке были рыжеволосыми и светлоглазыми. Женщин не было видно вообще. Но когда я надумал остановиться на ночь, то обнаружилась еще одна особенность: женщины здесь были, но их было очень мало. Видимо поэтому в селении царил абсолютный матриархат. Причем, у каждой женщины было по несколько мужей. Женщины были красивыми. С длинными волосами, повязанными косынкой особым способом, со слегка поднятыми скулами и чуть раскосыми глазами. Цвет глаз был серо-зеленый, светлый. Фигуры были стройными, с прямой осанкой. Грациозная, слегка замедленная походка. Трудно было отвести от них взгляд. Язык не был похож ни на один из выученных мною в этих местах. Пришлось объясняться жестами. Одна из таких укрупненных семей, где было четыре мужа, пригласила меня на ужин. 
     Мужчины накрывали на стол, а хозяйка показывала мне ковры, которыми были устланы не только пол и стены, но и потолок. Я не специалист, но ковры показались мне изумительными по красоте. Я нигде раньше не встречал ковроделия в этих местах. Когда еда была на столе, меня усадили в окружении мужей. Женщина села напротив, буравя меня своим взглядом. Затем, красивым певучим голосом с низким тембром начала что-то говорить. Мужчина слева от меня пытался переводить мне ее слова на санскрите. С горем пополам я понял, о чем речь,  это была какая-то молитва или стихотворение:

     Замкнула тела своего я девять окон и дверей.
     К моей душе подкрался вор, — позвать на помощь ли скорей?
     В темнице сердца я его связала и, воскликнув: «Ом!»,
     Спустила шкуру я с него святым заклятьем, как бичом.

     После ужина меня совсем разморило. От ее голоса я находился словно под гипнозом. Заметив мое состояние, она замолчала и организовала мне место для ночлега в углу комнаты, на чьих-то шкурах.
     Глубокой ночью я проснулся от ощущения, что кто-то лижет мои веки. Открыв глаза, я убедился, что это происходит на самом деле. Рядом лежала хозяйка дома и водила языком по моим округлившимся зрачкам.  Я было дернулся, но она схватила меня рукой внизу и продолжила это занятие. Ощутив мое возбуждение, женщина издала одобрительный возглас, залезла на меня сверху и начала медленно двигаться. Я хотел поймать губами ее губы, но она заткнула мой рот рукой. Ее волосы упали на мое лицо и при движении головой приятно щекотали меня. Они пахли свежим хлебом. Неспешно двигаясь, она дождалась моего оргазма, после немедленно встала и ушла.
     Утром меня растолкал один из ее мужей и жестом указал  на выход. На улице стояли, выстроившись в ряд, еще трое. Хозяйки не было видно. Молча кивнув на прощание, я направился к горной гряде. Сверху бросил последний взгляд на долину, с грустью вспомнил Всеволода и пошел прочь.
     Вернувшись к себе в Сринагар, я обнаружил, что моя квартира взломана. Беспорядка внутри не было. На столе лежала карта с воткнутым ножом в районе Занскара. Видимо, вернулись события двухлетней давности.
     В туристическом центре сказали, что меня разыскивала какая-то женщина, руководительница группы. Что ж, решил я, если за мной началась охота, то пусть она будет происходить на моей территории. Я сообщил в центре, что направляюсь севернее Каргила, затем собрал вещи и выдвинулся, наняв джип из центра.
     На следующий день в нужное место прибыла группа в количестве пятнадцать человек. Значит, мои планы были переданы полностью. Состав группы был такой же, как и предыдущий: военные и бандиты. Одного я даже узнал.
     До отметки в четыре тысячи я их вел, не выдавая свое осведомленности об их передвижении. Я оставлял за собой метки в виде потухших костров, костылей, мусора. На высоте около шестисот метров над их лагерем я развел дымный костерок и дал себя обнаружить. Женщина в группе что-то приказала, указывая на меня пальцем, и двое мужчин немедленно открыли по мне огонь из карабинов с глушителями. Похоже, я поторопился, выдав себя: пули ложились совсем рядом от меня.
     Группа рассредоточилась и начала восхождение. Я старался соблюдать дистанцию, передвигаясь все то время, когда двигалась их группа. На ночлег мы тоже остановились одновременно. Мои преследователи изрядно вымотались, но я явно недооценил их физическую подготовку.
     Так мы добрались до пятитысячной отметки. Несколько человек не смогли продолжить путь. Судя по всему, из-за горной болезни. Остальные начали восхождение. Утром погода внесла коррективы. Начался сильный ураган. Дистанция между нами сильно сократилась. В меня постоянно стреляли. Правда, еще двоих сдуло ветром со скалы. Преследователей осталось восемь вместе с женщиной.  Одна пуля задела мне ногу по касательной. Сразу за поворотом я пошел на отчаянный шаг, полез на почти вертикальную стену без страховки. Пальцы замерзли, рюкзак тянул вниз. Пару раз я чуть не свалился, но поднявшись, мне удалось значительно оторваться. Наверху я пересмотрел свои планы относительно преследовавшей меня группы. Мне опять захотелось скрыться от их внимания. Но на этой высоте уже лежал снег, и мои кровавые следы были видны издалека. Поэтому я принял решение двигаться к Пакистанской зоне, где высоты были ниже, и снега не было.
     Погоня длилась уже несколько дней. Я гонял команду по высотам Каракорума. Они, то отставали, то неожиданно появлялись у меня практически за спиной. Горы вносили свои коррективы, и их становилось все меньше и меньше. Мне удалось разглядеть лицо женщины. Она смотрела на меня с ненавистью, и гналась за мной так, словно эта ненависть давала ей дополнительные силы. Что интересно, она иногда сама стреляла в меня из арбалета. Чем был вызван такой выбор, для меня было тайной. Как и сама охота и ненависть ко мне. Но выбора у меня не было, я убегал. Убивать и охотиться самому, у меня не было никакого желания.
     Стена. Я поднялся вверх почти на километр. Любой обходной путь позволял мне выиграть почти сутки от преследователей. Здесь, наверху, прокрутив в голове всю историю своей путешествия, мне, вдруг, очень захотелось вернуться назад, в уютную квартиру в Риге. Проведя несколько лет здесь, в горах, я понял, что найти истину за тридевять земель практически невозможно. Здесь живут люди с похожими проблемами, как и везде. Их мифы и легенды пересекаются с нашими мифами… Рядом со мной упала стрела от арбалета. Это невозможно! В трехстах метрах ниже меня стояли уцелевшие преследователи! Им удалось повторить мой маршрут по отвесной скале! Меня от них отделяла лишь последняя ступень стены.
     Я развернулся и рванул по прямому участку в сторону горного массива, где находилось много пещер, где я мог бы укрыться. Я уже пожалел, что не носил с собой оружия. Не отдавая себе отчет, где нахожусь, я обнаружил, что заблудился. Мой навигатор уже давно сел без подзарядки, а места оказались совсем незнакомыми. Вылезая из одного горного кармана, я попадал в другой. Я даже не представлял, где находится следовавшая за мной группа. Наступила ночь. Но позволить спать я не мог себе позволить. Чтобы не уснуть, я все время двигался. Утром я очутился в еще более сказочном месте. Скалы вокруг имели причудливые очертания. Были переплетены, словно каменные кружева. Я находился в окружении скал, словно в каменном мешке. Место напоминало огромный кратер. С одной стороны зияла огромная дыра пещеры. С другой, замаячил силуэт женщины с арбалетом в руках. Кроме как бежать в пещеру, другого пути не было. Странное дело, никаких эмоций я не испытывал. Не было ни страха, ни ненависти.
     Все произошло внезапно. При приближении к пещере меня словно пронзил электрический ток. Я даже подумал, что кто-то из группы все-таки достал меня своим выстрелом. Но нет, я неожиданно очутился в каком-то другом мире. Пещера была гигантской. Вокруг меня шли какие-то полупрозрачные люди высокого роста. Они были все одинаковые и черного оттенка. Меня они не замечали, а двигались куда-то вглубь пещеры. Мое сознание визуально стало уменьшаться, превратилось в точку и тоже направилось вслед за ними. Я отчаянно пытался удержать его в себе. Разум то отлетал метров на десять вперед, то возвращался обратно, кружа на высоте полуметра надо мной. Неожиданно краски вокруг поменяли свой цвет. Все стало фиолетово синим. В пещеру пробралась женщина. Одна. Она не сводила с меня своего ненавидящего взгляда. Пространство вокруг нее светилось красноватыми оттенками, временами даже искрилось. А сама она стала белой, причем тело ее приняло какие-то угловатые формы. Я отвлекся на мгновение, чтобы вернуть свое улетающее сознание. Увидев ее вновь, я обнаружил, что она уже стоит на четвереньках и медленно кружит вокруг меня, как акула перед нападением. Неожиданно появилась мысль, что это мое искаженное восприятие так ее представляет под воздействием каких-то полей. Наверняка, ее сознание тоже рисовало какие-то необычные представления относительно меня. С каждым ее приближением, тело женщины начинало светиться все сильнее. Неожиданно, я увидел шарик ее сознания, мой шар соприкоснулся с ее, и мне стала понятна причина ее ненависти. Это была жена погибшего руководителя той группы, которую я вел на Занскар. Она считала, с подачи выживших членов группы, что я был виновен в его смерти. С целью мести она и приехала сюда. Мое сознание пыталось остановить и предостеречь ее. Здесь нельзя выражать никаких эмоций! Но она уже видела мою смерть. В этот момент ее тело почернело, словно перегорело, и поплыло вглубь, вместе с остальными тенями. Ее шар сознания потух. Мое же сознание стремительно направилось к выходу. Все вокруг исчезло. Я погрузился в темноту.

     Мгновенье пришло — я поток увидала бегущий,
     Мгновенье прошло — нет уже ни воды, ни мостков.
     Мгновенье пришло — и я куст увидала цветущий,
     Мгновенье прошло — нет уже ни шипов, ни цветков.
     Мгновенье пришло — вижу: пламя горит и дымится,
     Мгновенье прошло — нет ни дыма уже, ни огня.
     Мгновенье пришло — и пандавов я мать, я царица!
     Мгновенье прошло — и горшечник простой мне родня.

     Я понимал, что говорила женщина, которая сидела на корточках рядом со мной. Я лежал на коврах, укрытый шкурами. Тело болело так, словно тысячи иголок вонзились в меня. Но я не обращал внимания. Я слушал певучий слог женщины с рыжими волосами. Ее пение убаюкало меня, и я погрузился в сон.
     Когда я открыл глаза, рядом стоял рыжеволосый мужчина и жестом указывал мне на дверь. На улице стояли трое остальных, выстроившиеся в ряд. Я молча кивнул им на прощание и направился в сторону гор. Поднявшись на скалу, оглянулся. Это время сделало виток и вернулось обратно? Или, напротив, меня выбросило в какую-то новую реальность? Я с грустью вспомнил Всеволода. Бросив еще раз взгляд на долину, я заметил женщину в косынке с ребенком на руках около дома. Она что-то шептала, а я слышал каждое слово ее певучего шепота:
 
     Иные бодрствуют, хотя вкушают сна отдохновенье,
     Иные крепко спят, хотя являют бдения черты.
     Иных нечистыми зову, хотя свершают омовенье,
     Иных несуетность я чту, хотя живут средь суеты.


Рецензии
Спасибо. Заворожили. И в очередной раз убедили, что для познания неизведанного не стоит забираться столь далеко. Оно вокруг нас.

Наталья Чаплыгина   04.05.2015 17:26     Заявить о нарушении
Спасибо )

Михаил Жиляк   04.05.2015 18:42   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.