Дом, который построит... 7

НАЧАЛО http://www.proza.ru/2013/11/24/1667
ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА http://www.proza.ru/2013/12/06/2011

7

Джамал Нурбаев когда-то учился на филолога. Переквалифицироваться в строителя ему пришлось двенадцать лет назад, когда на родине  с работой стало совсем плохо.  Два европейских, русский и арабский языки не помогли ему найти даже место сельского учителя. Среди своей родни он все больше чувствовал себя чужаком. Соседи по привычке здоровались с ним, но все больше обходили стороной: он так и не заставил себя ходить в мечеть и совершать намаз.

Он вернулся в родной  Намаган  по распределению в 1990 году. А через год, уже после развала Союза, в городе стали заправлять «стражи исламского порядка». Ему, выходцу из почтенного семейства, поначалу предлагали поступить в религиозную школу и даже стать редактором исламского издания, но он все время отказывался, говорил, что не готов. На самом деле, он просто боялся, что его сознание в один прекрасный момент раздвоится. Исламские брошюры никак не уживались на полке рядом с книжками Сартра и Камю. 

Джамал  привык говорить и думать по-русски. Один раз, когда он завел беседу с владельцем чайхоны -  выпускником Бауманки, в низенький зал  вошли стражи справедливости -  религиозный патруль «Адолат». От этой встречи у него остался шрам на левой щеке, который он стал закрывать бородой.  Из-за этой черной, как смоль, бороды в России его то и дело принимали за террориста.

Джамала изгнали сначала с базара, а потом и из родного города, и ему пришлось  перебраться в Ташкент. Там на мардикор-базаре  – рынке поденщиков - он постоял две недели, но так и не смог продать себя.  Жена то и дело звонила ему из Намагана, но он отмалчивался. Он не мог привезти своей семье ни рубля, ни сума.
- Давай, работать буду я, - предложила ему Гюзаль, когда он в очередной раз позвонил, чтобы спросить о детях.
Она была скрипачкой, и ее временами приглашали на свадьбы и похороны.
- Нет, - отрезал Джамал. – Кормить семью - обязанность мужчины.
Взвесив свои шансы заработать на родине, он решил податься в Россию.

На последние деньги он купил билет до Москвы в один конец.


Когда-то, почти тридцать лет тому назад, он также садился в московский поезд. Но тогда он ехал в столицу своей страны поступать в университет, чтобы вернуться образованным человеком. направление на учебу ему вручил сам секретарь обкома.

 Это было, как будто, в прошлой, а еще точнее - в чужой жизни. В своей нынешней жизни  Нурбаев отправлялся в столицу чужого государства как шабашник, гастарбайтер, нелегал. Вместе с ним в вагоне ехало еще пятьдесят таких же лишних людей. Всего в московском поезде было шестнадцать плацкартных вагонов. 

То, что он стал чужим и на своей второй родине, Джамал понял сразу, как только русские пограничники перетряхнули весь его скарб:
- Наркотики везешь, признавайся.
У него с собой были только сигареты, но ребята в зеленых кителях на всякий случай их конфисовали.

Уже на подъезде к Казанскому вокзалу опытные соотечественники посоветовали ему сразу отправиться на местный «мардикор-базар»:
- Ты, главное, не говори, что у тебя образование есть. Скажи, что всю жизнь был  строителем, строил дома.

Невольничий рынок располагался на Ярославском шоссе неподалеку от рынка «Дружба». Романо-германская филология была тут самым бесполезным товаром. Джамал набрался храбрости и сразу пообещал парню, который предложил устроить его на стройку, половину заработка. Парень взял у него паспорт и подвел к солидному мужчине, который вручил ему анкету и пообещал сделать вид на жительство. 

Его взяли разнорабочим на стройку нового района небоскребов, который по-английски назывался «Сити». Возвращаясь в свой вагончик рядом с высоковольткой, Джамал встречался глазами со сталинской  высоткой, в которой он когда-то прожил пять лет.
- Ее когда-то возводили силами зэков, - просветил тогда сосед по комнате, аспирант из Туркмении.
Тогда Джамал лишь пожал плечами в ответ: какая разница, кто строил? Теперь он понял, что разница между им тогдашним и им сегодняшним выросла по самый шпиль. Он все больше чувствовал себя расколотым надвое. 

Двенадцать лет промчались в пыли, жаре и холоде.  Стеклянно-бетонные небоскребы переросли сталинские высотки. Расколотым надвое оказался и сам город, который раздался ввысь и вширь  от невольничьего труда. Изменился и несостоявшийся национальный кадр Джамал Нурбаев. Он сгорбился, высох, поседел, стал немногословен и недоверчив. Он с трудом мог припомнить пару фраз по-французски, зато теперь теперь регулярно посещал мечеть. На ураза-байрам он не ел и не пил при свете дня.
 
Случайные заработки тем временем утекали ручейками денежных переводов, штрафов и взяток. Наверное, он, Джамал Нурбаев,  стал слишком осторожным, чтобы вкалывать, как рисковая молодежь. Хотя, - кто знает? - может быть, именно это и сохранило ему жизнь.

Три год назад он вызвал сюда младшую сестру, а в прошлом году - старшего сына.  Молодежи повезло больше, чем ему, аксакалу.  Их сразу взяли - одну уборщицей, другого - перевозчиком тележек. Джамал был спокоен за родственников: им были не страшны московские морозы. Он уже прикидывал, когда ему лучше перевезти скрипачку Гюзаль с младшими детьми.

ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2013/12/08/2185