Чёрта дразнить не рекомендуется... продолжение 3

    Ольгу поместили в отдельную палату, небольшую, но довольно уютную. Шторы были почти все время задернуты, так как окно выходило на солнечную сторону, а свет Ольгу раздражал. Изнуряющих физических ломок у нее больше не было, мучительно было другое: она осознала, что без дозы жизнь потеряла смысл. Юрка почти все время находился рядом, на работу только звонил.
-Оль, почему ты молчала? Когда это все началось? Если бы ты только открылась мне раньше, все бы уже было позади! Неужели ты хочешь закончить свою жизнь на игле? Ты же понимаешь, что это такое!
    Она знала! Она понимала и видела такое, о чем Юрка даже не мог представить. Вот и сейчас перед глазами стояли Вероника Савина, Эльза Штейнер, Гарик Аминосян, Коля-Рыжик, Игорек! Боже! Когда-то молодые, красивые, талантливые! Эльза выбросилась из окна с пятого этажа, Вероника умерла от СПИДа, Гарик от передозировки, Коля и Игорек гнили заживо, от их смрадных тел несло за версту. Они ходили живыми трупами и ждали смерти! Но она считала, что никогда, никогда не сядет на иглу! А вот если бы сейчас предложили укол, она не задумываясь, укололась бы. Ольга не находила себе места, ее раздражало все: эта палата, врачи, медсестры, процедуры…Юрка! По ночам ее мучили кошмары, она просыпалась в холодном, липком поту и грызла подушку, чтобы не закричать во весь голос!
    …Строптивый, неугомонный характер всегда был причиной разногласий в семье, в школе, с ровесниками. Она не ходила строем, не пела в хоре, говорила то, что думала и делала то, что хотела. Казалось, что Ольга никогда и ничего не боится! Но она боялась. Боялась быть смешной, боялась бедности, одиночества, боялась оказаться на обочине жизни, там, где оказалась ее семья. Она стыдилась того, что не имела красивых и модных вещей, стыдилась матери, одетой в старое и поношенное пальто, брата-инвалида, и скрывала этот стыд, прятала его за показной независимостью. Уже в шестом классе она дала себе слово, что станет богатой. Ольга хорошо понимала, что ее яркая внешность – это ее единственный капитал, который нужно выгодно вложить, чтобы получить солидные проценты. Она неплохо танцевала, и особых проблем с поступлением в культпросветучилище у нее не было. Катя поселила ее в своей комнате, по меркам общежития довольно уютной, охотно делилась с ней своими  вещами, но это вначале. Потом, когда Ольга познакомилась с Гариком Аминосяном, торговавшем фруктами и особо денег не считающим, который не отказывал Ольге ни в чем, надобность в Катиных вещах отпала. Гарик был красивый, богатый и Ольга решила, что нашла то, что искала. Она предусмотрительно не допускала  ничего лишнего в отношениях с потенциальным женихом и уже довольно крепко держала его на крючке. Это он свел ее с той компанией, где всегда было весело, все друг друга любили, выручали, где она была равной среди равных. Там никто от нее ничего не требовал. То, что Гарик нюхает кокаин и сидит на игле, Ольга узнала после того, как он приучил ее к "колесам". Он уже два раза пытался лечиться, но безрезультатно. Ольге казалось, что она любит Гарика, но однажды, застав его, пылко занимающимся любовью с Вероникой, поняла, что любви никакой нет. Гарик думал, что она обиделась на него, долго и нудно просил прошения, но Ольга была непреклонна. Они просто остались друзьями. Она часто бывала в этой компании, потому что с другими ей было скучно и неинтересно. Ольга, в поисках денег, стала учиться "разводить лохов", и ей это нравилось не меньше, чем ловить кайф от наркотиков. Вот так все происходило до встречи с Юрием. Конечно, она знала, где и когда его можно подцепить, но судьба ей улыбнулась, когда он чуть не сбил ее. В самом деле, чисто случайно, у нее и созрел план, как "развести" его. К своему удивлению она тоже почти влюбилась в Юрку, и оказалось, что в глубине Ольгиной души гнездилась, так называемая совесть, о существовании которой она не подозревала. Да еще беда с Катей, в которой Ольга была повинна, внесла сумятицу в ее душу. А это уже стало началом конца! И вот она уже в этой палате! Лечение, уход за ней, все оплачивает Юра, но если бы он только знал, кто она и что она!..
    Ольга заплакала. Она плакала очень редко, может быть только в детстве, а теперь слезы неудержимо лились, не принося облегчения. Ей впервые захотелось, чтобы рядом была мама.
-Оля, здравствуй! – в палату тихо вошла Настя.
-Здравствуй, Настя! Сестренка, милая, заберите меня отсюда, я лучше дома буду лечиться! – взмолилась Ольга.
-Нет! Мы же договорились, и ты согласилась!
-Тогда почему нет мамы, я хочу, чтобы она приехала.
-Я ей ничего не сказала. Это убьет ее, я считаю, что с этим мы должны справиться без нее!
-Нет! Я хочу, чтобы мама была рядом!
-Ты всегда думаешь только о себе, хочу, хочу! Разве можно быть такой эгоисткой? Мы же маму в могилу сведем!.. Перестань голосить! Это надо же, к наркотикам она пристрастилась! Ничего умнее не придумала!.. Не реви, сказала! Ну ладно, не плачь, Оля, я буду приходить каждый день.
-Разве ты не едешь домой?
-Я поживу с недельку, меня Юра попросил. Любит он тебя, дурочку! – Сестры обнялись. Настя гладила Ольгину, прижатую к груди, голову.
-Все будет хорошо, вот увидишь, все образуется!
    Через неделю Ольге стало полегче, правда, в этой притихшей, бледной девочке, трудно было узнать прежнюю Ольгу. Настя разговаривала с лечащим наркологом, спрашивала его, есть ли надежда спасти ее сестру.
-Надежда всегда есть! Только беда-то в том, что мы лечим тело, а у наркоманов больны души! А с этим она должна справиться сама! Будем надеяться, кстати, вы бы остались еще хоть на неделю, вы на нее очень хорошо влияете.
-Не могу я, у меня дочка маленькая дома,   а муж постоянно на дежурствах, он тоже врач, мне нужно домой! Ничего, здесь Юра с ней, он ее поддержит. А я буду звонить, узнавать о ней…
*  *  *

    Настя приехала домой рано утром. Еще не было семи часов. Дверь ей открыл Иван, заспанный и какой-то виноватый.
-Настюша, милая, здравствуй! Ну, как там Ольга?
-Пока трудно сказать, но лечат. А Марина спит?
-А у нас дядя Паша совсем перебрался к Татьяне Андреевне с вещами. Говорит, что комнату его мы можем занять.
-Иван, Маринка, спрашиваю спит? Не болеет?
-А… это, нет ее дома.
-Как это нет? Где же она? В садик еще рано. Она что, у мамы?… Иван! В чем дело? Где Маринка?
--…Вадим забрал…я…я.., ты же знаешь, он отец по закону…
-Что? Что ты сказал? Вадим Маринку забрал? Как забрал? Куда?!
-Ну успокойся! Сядь, сейчас все объясню. Иди сюда… В общем, когда ты уехала к Ольге, назавтра приехал Вадим, Маринка очень обрадовалась, а он, узнав, что ты..., что тебя нет, сказал, что заберет дочку с собой, ну что он отец и имеет полное право! И Маринка согласилась. Он сказал, что ненадолго, что скоро привезет ее Они, наверное, у бабушки Шуры…, ну что ты так смотришь на меня? Он родной отец, у него документы, все бумаги…
-Господи! Ну, когда же все кончится? Я скоро с ума сойду! Собирайся, поехали к Стороженко, может быть она у них. Да не сиди ты, заводи машину!
-Настя, время только семь, они еще спят! Давай сначала позавтракаем. – Иван едва уговорил Настю подождать хотя бы до восьми.
    Всю ночь моросил дождь, а утром солнышко ярко светило, отражаясь бликами в лужах, которые их старенький "Москвич" разбрызгивал по дороге к Стороженко. День обещал быть жарким, у ворот громко залаяла собака и хозяйка вышла навстречу ранним гостям:
-Настюша, Иван! Проходите. Мариночка еще спит, вчера долго не могла угомониться, проходите… Полкан, на место. Не бойтесь, не укусит.
    На крыльцо вышел Вадим в одних легких шортах, взъерошенные волосы. Он вовсе не был важным. Крепко пожал Ивану руку, кивнул Насте.
-Не обижайся! Я Маринку забрал пока тебя не было, ты же знаешь Ивану с ней некогда, пусть, думаю, у бабушки побудет, молочка парного попьет, да и мне с дочкой охота побыть.
    Настя тихо прошла в спальню, где спала заваленная мягкими игрушками Маринка. Злость у нее уже прошла. Баба Шура, почти заискивающе, позвала их пить чай.
-Пойдем, Настюша, у меня медок свеженький, душистый. Пусть поспит, рано еще.
    Стол был накрыт на веранде, Вадим уже поливал Ивану на руки, накинув на плечо полотенце. Настя с удивлением смотрела на мужчин, о чем-то оживленно беседующих и улыбающихся, как давние друзья.
-Пойдем, дочка, чай стынет, - тронула ее за плечо тетя Шура.
    За столом все оживленно разговаривали, кроме Насти. Она почему-то чувствовала себя неловко. В дверях появилась заспанная мордашка Маринки.
-Золотко мое, проснулась, разбудили мы тебя, ну иди ко мне, сладкая моя, - запела баба Шура, подхватывая девочку на руки.
-Теть Шур! Ну зачем, она же уже большая и тяжелая, - попыталась спустить на пол дочку Настя.
-Ничего не большая, да и своя ноша не тянет, - чмокнула бабушка розовую со сна щечку.
-Мама приехала! Ура! – обрадовалась Маринка.
-Ой, она стала выговаривать букву "р", - удивилась Настя.
-Я уже взрослая, мама!
-Взрослая, а по рукам ездишь! – засмеялась Настя.
-Маринка, пойдем, умоемся, - Вадим забрал дочку у бабушки, подбросил ее вверх и, хохочущую, понес к умывальнику.
-Тетя Шура, а жена Вадима..., она не против того, что он..., ну к Маринке?..
-Ушла она от него! Я ему говорю, бросай ты свою Америку, сюда перебирайся, а он мне: "бизнес", вот и катается туда - сюда! Ты, Настенька, не серчай на него, любит он дочку-то, сильно любит! Да и мы на нее с дедом не нарадуемся!…
…..Обескураженная и притихшая Настя ехала в машине молча, зато Маринка трещала всю дорогу.
-Папа Ваня, а мне Колька Сидоркин говорит, что двух пап не бывает, он все врет, у меня же два папы, значит бывает!
-Конечно, врет. Не слушай его, Маринка, он просто тебе завидует!
-У него-то один папа и тот днями дома не ночует, вот он и злится! А у меня-то два, правда же, мамочка?
-Правда! – соглашалась Настя.

 ***

    Олег все же уговорил Катю спеть и записать на кассету несколько песен ее собственного сочинения, так что ехал в Москву он не с пустыми руками. Сейчас Олег работал в частном охранном агентстве вместе с Лешкой Березиным. Поездка предполагала закупку оборудования, снаряжения и их сопровождения. И вместе с тем Олег хотел навестить Евгения Петровича, чтобы тот помог ему пробиться к какому-нибудь известному  человечку для прослушивания Катиных песен. По Москве пришлось покрутиться достаточно, пока дела агентства были сделаны и только на третий день он смог позвонить своему знакомому. Тот не сразу понял, кто зачем ему звонит, наконец вспомнил:
-Олег! Это ты? Здорово! Какими судьбами?
-Евгений Петрович, мне нужно с вами встретиться.
-Какой разговор, Олег. Давай подгребай вечером, адрес у тебя есть, с женой познакомлю. Сможешь часиков в семь?
-Неудобно как-то, может быть где-нибудь в другом месте?
-Ничего не хочу слышать, я твой должник по гроб жизни, жду вечером у себя.
    К указанному времени Олег с тортом, цветами, бутылкой коньяка "Наполеон" уже подходил к дому Евгения Петровича. Дверь ему открыла миловидная, улыбающаяся женщина.
-Здравствуйте! Я Олег…
-Знаю, знаю, проходите, Женя уже ждет вас. Женя, твой друг пришел. Да не стойте, проходите.
-Вот, это вам! – подавая цветы, засмущался Олег.
-Спасибо, проходите в зал, Женя еще в ванной умывается.
    Олег прошел в просторную гостиную, которая своими размерами напоминала теннисный корт, сел в мягкое кресло, огляделся. Картины в дорогих рамках, напольные вазы, статуэтки – все было произведением искусства.
-Ну, Олег, еще раз здорово! – улыбающийся хозяин крепко пожал ему руку. – Долго не звонил, видимо без надобности я тебе был, а тут видать понадобился, а? – он хитро подмигнул Олегу. – И зови меня просто Женькой, не на много я тебя старше. Давай, выкладывай, зачем пожаловал, пока Милена закусь готовит.
-Евгений… Женя, тут вот какое дело, надо бы мне попасть к знающим людям по части музыки, пения, ну всякое такое, кто прослушать может…, ну в общем свести с кем-нибудь…
-Так, понял, это не сложно, только кто петь-то будет, никак у тебя голос прорезался?
-Да ты что, мне еще в детстве медведь на ухо наступил. Девушка одна, хорошая девушка!
-Так что же ты свою хорошую с собой не привез, или уже здесь в Москве какую соплюшку подцепил?
-Нет, Женя, не подцепил. Привезти  я ее  пока не могу, а вот кассету с записью привез.
-Мальчики, все готово, идите за стол, - крикнула Милена.
-Идем, идем, дорогая! Пошли, а то она сердиться начнет. 
-Милая, познакомься, это мой давний и хороший друг – Олег.
-Женя, ты мне уже все уши про него прожужжал. Олег, садитесь, у нас все просто, по-семейному.
-Миля, где у нас магнитофон, принеси-ка сюда, - попросил Женя.
-О, еще не выпил, а уже на музыку потянуло. Сейчас опять включит свой блатной шансон, а я его на дух не переношу.
-Нет, Милечка, не шансон и, кстати, музыку не переносят не на дух, а на слух, - съязвил Евгений.
-Все равно, гадость ужасная.
-Давай, давай, неси. Ну, где твоя кассета? Давай, послушаем.
    Когда столовую наполнили чистые, хрустальные звуки Катиного голоса, лица хозяев приняли удивленно-восхищенное выражение. Они были явно потрясены.
-Слушай, Олег, это где же ты взял эту птичку? Это же умереть можно! Ну почему ты ее не привез? – возмутился хозяин.
-Не мог, во-первых, по делам ехал, к тебе это уже так по пути, а во-вторых… не может она ехать, у нее  ... в общем пока не может. Ей пальцы на ногах отняли. Отморожение… в общем долго рассказывать.
 -Да, дела. Видишь ли, Олег, голос у нее есть, конечно, таких очень мало, но шоу-бизнес предполагает еще и внешность, ведь ей на сцене петь!
-Подожди, ведь еще есть радио! Там внешность не нужна, да она, кстати, очень красивая, - перебил Олег Женю
-А кто она тебе? Родственница?
-Невеста она моя, хотя еще слово "да" не сказала.
-Ладно, Олег, что-нибудь придумаем. Сиди, я сейчас позвоню Витюше. – Евгений ушел в свой кабинет.
-Витюша – Бог на радио, - сообщила Милена Олегу.
    Евгений вернулся довольно быстро.
-Порядок, сейчас едем к Витьку, дадим ему послушать кассету, посмотрим, что скажет!
    Витюша, а так звали его все, оказался немолодым, полным, невысокого роста, с всклоченными кудрявыми прядями, обрамляющими блестящую лысину мужичком, с зычным голосом. Он пригласил Олега и Евгения Петровича в свой кабинет, угостил их каким-то рубиновым вином.
-Подарок друзей из Грузии. Божественный напиток. Эликсир жизни и молодости! Выпейте, не пожалеете.
    Звуки Катиного голоса заставили Витюшу забыть обо всем, даже об эликсире. По щекам его катились слезы.
-Господи! – повторял он шепотом, - Господи! Я оставляю эту кассету у себя! – сказал он Олегу, когда вышел из состояния ступора. – Ты привезешь ее сюда, ко мне… Знаю, мне Евгений все сказал. На руках принесешь. Боже! Какой голос, какой голос! – Витюша вытирал слезы…
-Спасибо, Жень, я знал, что ты мне поможешь, - благодарил Олег друга по дороге к гостинице.
-Ну, о чем речь, Олег! Приезжай в любое время, всегда буду рад тебя видеть и помочь всем, чем смогу…
    Груз был отправлен по назначению, пора ехать домой. Как-то Катя встретит его? Обрадуется ли? И только увидев сияющие ее глаза, успокоился.
-Катюша! Ждала?
-Ждала, Олег! А ты не передумал? Хочешь еще жениться на мне?
-Я-то не передумал. А вот ты надумала?
-Надумала! Скучала я без тебя…
    Олег легко взял ее на руки, закружил по комнате. Катя обняла его за шею.
-Кать, я отвез в Москву кассету с твоими песнями, теперь должен отвезти тебя туда. Ты должна петь, но сначала мы с тобой поженимся, ты ведь согласна?
-Я согласна, Олежка! А ты потом не пожалеешь, что женился на калеке?
-Катя, прекрати так себя называть. Я люблю тебя, очень сильно люблю, такую, какая ты есть. Меня никто к этому не принуждает, только мое сердце, - он прижал ее к себе и поцеловал. Сначала Катя несмело ответила на его поцелуй, но Олег был настойчив, и она перестала противиться ему. Ушли сомнения и боль, сердца заполнила волна нежности. Олег перебирал пушистые волосы, целовал губы, васильковые глаза, нос и вдруг засмеялся:
-Катька, да у тебя весь нос в веснушках! Боже! Прелесть-то,  какая!
    …Свадьба Олега и Кати состоялась через месяц, счастливый жених нес ее на руках и сиял, как начищенный тульский самовар. А среди гостей были приехавшие Аллочка Суханова и Наташа Медянская. Обе были потрясены до глубины души. Конечно, родители писали им обо всем, что происходило на родине, но увиденное настолько взбудоражило их, что они почти все время плакали и от горя и от радости. Так получилось, что с момента отъезда приехать в родные пенаты случилось им впервые. Алла, окунувшаяся с головой в столичную жизнь, даже не помышляла о возвращении в свою провинцию, тем более, как и предрекала ей когда-то Ольга, познакомилась с иностранцем. Правда, до африканца он не дотяивал, так как был голубоглазым, высоким блондином. Родился и вырос Эрик в Финляндии, проживал же в Голландии, в Москве бывал часто по делам фирмы  по производству осветительных и обогревательных приборов и другой электробытовой техники. По-русски Эрик говорил не хуже Аллочки и был серьезно настроен на то, чтобы предложить ей руку и сердце. Наташа уже успела побывать замужем за ну о-очень гениальным компьютерщиком – программистом. Только не очень поняла, для какой цели послужила ему она сама. Генчик, так звали Наташкиного мужа, сутки напролет сидел за монитором, ел и спал тоже, не отходя от компьютера, время от времени ероша всклокоченные волосы, пренебрегая правилами личной гигиены, оставляя возле крутящегося стула кучи мусора, окурков, объедков. По ее мнению Генчик даже не успел заметить, когда и как она ушла от него, разве только после того, как крикнул ей, чтобы она принесла кофе и бутерброд, а в ответ не услышал привычного: "Может, сядешь, поешь нормально". Наташа долго удивлялась тому, как это Генчик умудрялся красиво ухаживать за ней, теряя столько драгоценного для него времени, которое сразу же после женитьбы решил сторицей наверстать.
    Девчонки долго не могли наговориться, расспрашивали, перебивая друг друга, плакали, обнимались, смеялись и снова плакали. И, конечно же, были очарованы Настиной дочкой Маринкой, которая ни за что не согласилась оставаться у бабушки Тани. А так как Настя была свидетельницей у Кати, Ивану приходилось не спускать глаз с маленькой проказницы. Маринка с удовольствием рассказывала маминым подружкам о том, что у нее два папы, которых она очень любит, и которые любят ее, и что бабушка Таня "женилась" на дяде Паше, а она, Маринка, никогда не "женится" на Кольке Сидоркине, потому что он вредный. Еще она тихонько на ушко каждой из них сообщила, что папа Вадим живет в Америке и скоро она поедет к нему в гости, только мама почему-то сердится и плачет, а папа Вадим хороший и мама сердится совсем зря…
    Домой Маринку привезли уже спящую. Она даже не слышала, как ее раздевали, укладывая в кроватку.
***

    Ольга прошла курс интенсивной реабилитационной терапии от наркозависимости. Внешне на ней это не отразилось, единственное, что ее отличало от прежней Ольги, это необычная молчаливость и задумчивость. Юрка изо всех сил старался ее развлечь, покупал ей дорогие красивые вещи, но она словно потеряла к ним интерес. Она могла часами сидеть перед включенным телевизором, не вникая в смысл мелькающих кадров. Юрка консультировался по этому поводу с психоаналитиком, тот его успокоил, объяснив, что у нее произошла ломка всех систем организма, и это не могло отразиться на ее душевном состоянии, что нужно просто подождать, все перемелется и образуется.
    Но время шло, а Ольга становилась все безразличнее ко всему, что ее окружало. Зато, однажды, вернувшийся с работы Юрка, застал ее мертвецки пьяной, спавшей на полу у кресла, а рядом лежала пустая бутылка из-под водки. Он попытался поднять Ольгино безвольное тело, она проснулась, дохнула на него мерзким перегаром и, осклабившись в пьяной ухмылке, пробормотала:
-А денежки-то я твои тю-тю!… а ты меня не узнал, не узнал!  - и захохотала.
-Ольга, иди спать, ты пьяна! Где ты взяла эту гадость?! – Юрка был в бешенстве.
-Ты не узнал меня! Не узнал, черт тебя побери!  - заорала Ольга.
-Ну, чего тебе еще надо! Чем ты не довольна?!
-Всем, всем довольна! Только у Катьки-то пальцы на ногах не отрастут!… Не отрастут и все тут! Понял ты?!
-Причем тут Катя? Иди, проспись! Смотреть на тебя противно! Пошли, давай!
-Не трогай меня, ты мне никто! А я  твои денежки-то тю-тю! Да, тю-тю!
-Ну, чего ты заладила! Одно и тоже, не хочешь спать, сиди здесь!
-А почему ты меня не узнал? А? И дружки твои лохи! Не узнали… ха-ха-ха!
-Да, сейчас тебя трудно узнать! Напилась как извозчик!
-Нет, не сейчас! А там, на кассете!
-На какой кассете? Чего ты несешь?
-Ничего я не несу. На кассете была я! Я! Понял ты?! Это я взяла твои деньги! Мне нужны были деньги! И я взяла их! У тебя взяла!…Их!…А ты меня не узнал…
-Как ты?…Когда?…Где? – Юрка ловил ртом воздух как выброшенная на берег рыба.
-А,…так, и Катька тоже…вот! – и она свалилась как подкошенная.
    Юрка тряс ее, шлепал по щекам, но ничего больше добиться не смог. "Кассета!" – пронеслось в его мозгу – "надо еще раз просмотреть кассету!" Он побежал в свой кабинет, достал из ящика стола видеозапись и стал медленно ее прокручивать. Теперь он уже не следил за особями мужского пола, а очень внимательно рассматривал женщин всех возрастов и комплекций. Вот, наконец, его внимание привлекла сгорбленная бабулька, суетливо перебирающая свои авоськи и старомодный баул. Вот бабулька что-то уронила на пол, кряхтя, попыталась поднять, вот молодой парень стал ей помогать…, и камера отвернулась от старухи в сторону удаляющегося молодого человека. Юрка отмотал запись и снова стал присматриваться к старухе. Ничто в ней не напоминало Ольгу, только рука, потянувшаяся за упавшим жетончиком, юная, нежная ручка с тонкими девичьими пальчиками была Ольгиной!…
    Юрка почувствовал, как земля уходит у него из-под ног и мир рушится. Ну, как она могла! Нет, ему не жаль было потерянных денег, он не смириться с тем, что Ольга просто пользовалась им, что никогда не любила его! Юрка не мог найти себе места, он ходил по комнате, как загнанный в клетку зверь, метался, скрипел зубами, сжимал кулаки. Наконец, решил, что нужно позвонить Насте, что один он не справится с тем, что узнал.
-Настя! Здравствуй! Извини, уже поздновато, но я хочу с тобой поговорить. Нам нужно встретиться, я не могу говорить об этом по телефону. Ты не могла бы приехать к нам, ты же знаешь, я не могу оставлять Ольгу надолго.
-Юра, что-то случилось?
-Кажется да! Может быть, ты успеешь на вечерний поезд?
-Сегодня не смогу. Иван на дежурстве, Маринку не с кем, а утром я сразу же на вокзал…
-Хорошо! Я буду ждать.
    Сердце у Насти сжалось в предчувствии беды. Утренний поезд отходил в 8-30, но, во-первых,  до него нужно было добраться, во-вторых, Иван возвращался с дежурства только к десяти часам, а Маринку оставить было не с кем, ведь дядя Паша окончательно перебрался к матери. Звонить им было нельзя, мать впадет в панику и наломает таких дров, что страшно подумать. Но ехать необходимо, без особых оснований Юра бы не позвонил. Настя долго металась по комнате, не зная, что ей предпринять. Решение пришло внезапно. Она набрала номер телефона:
-Тетя Шура?! Здравствуйте! Я не очень поздно? Да, это я, Настя. Нет, нет, с Маринкой все в порядке! Тетя Шура, у меня к Вам просьба – утром я срочно должна уехать, с Ольгой что-то случилось! А маме я сказать не могу, может быть ничего серьезного, а я напугаю ее зря!… Вы бы не могли утром к 7-30 подъехать к нам присмотреть за Маринкой?!
-Ну, о чем речь! Не переживай, ты же знаешь, мы с дедом рано встаем, он меня привезет!
-Спасибо Вам! Иван часам к десяти…
-Да не волнуйся, собирайся!
    Уже в поезде Настя опомнилась, что не написала Ивану даже записки. Тетя Шура, конечно, скажет ему, куда она поехала, но все равно, ей было как-то неуютно от мысли, что она не предупредила Ивана. На вокзале ее встречал Алешка Березин, взял у нее сумку, засунул в багажник и открыл дверцу машины. Настя влезла в салон и увидела там Наташку Медянскую. Та улыбалась и, видя, что Настя от удивления открыла рот, сказала:
-Ну не уехала я! Осталась! Меня Лешка не отпустил!
-И давно это он тебя "не отпустил"?
-Да со свадьбы Катькиной! Рот-то закрой!
-Вот дела! И молчат, как партизаны!
-А чего говорить-то? Я, может быть, еще уеду!
-Я тебе уеду! – встрял Лешка.
    Настю они подвезли к Юркиному дому. Лешка помог занести ей сумку, но не остался, вернулся в машину. Юра провел Настю в свой кабинет.
-Садись! Даже не знаю с чего начать.
-Юр, а где она?
-Лежит в спальне, молчит, отвернулась к стенке и лежит.
-Ну, давай, рассказывай, что произошло?
-Видишь ли, Настя, это она сама придумала свое похищение.
-Не поняла, какое похищение?
-Помнишь, тогда я еще выкуп заплатил.
-…Помню…
-Ну, так вот, это она сама себя похитила, ей нужны были деньги на наркотики.
-Юра! Что ты несешь?
-А ты сама посмотри!…- и он включил видеомагнитофон. – Смотри, вот видишь…
-…Старуха какая-то!…
-Ты внимательно смотри! На руку, на руку ее!
-Рука, как ру…О! Боже! Юра, что все это значит?! – Она уже знала, что он ей скажет, но боялась услышать.
-А то и значит! Наркотики! Ей нужны были деньги. Она меня никогда не любила! Никогда!!! Она развела меня как последнего лоха!…
-А Катя! Как же Катя?!
-Вот это уже другой вопрос. Это ты сама с ней разговаривай! Может быть, тебе что-то  скажет!
-Это о чем вы тут шепчетесь? Может быть, со мной поделитесь? – в дверях стояла Ольга в длинном вечернем платье, в туфлях на высоких каблуках, с замысловатой прической. В одной руке у нее была длинная тонкая сигарета, в другой – стакан со спиртным. – Сестрица приехала! Воспитывать меня решила? Поздно! Поздно меня воспитывать, - она отхлебнула из стакана
-Где ты это взяла? – Юрка был в бешенстве
-В баре, дорогой, в твоем баре! Кстати, очень не дурной коньячок! – нагло улыбалась Ольга.
-Как ты его открыла? Ключ спрятан! – у него дергалась левая бровь
-Ха-ха-ха! Юрочка, милый! От меня ничего невозможно спрятать! Уж кому как не тебе этого не знать!
-Ольга, что за комедия, – закричала Настя.
-Почему комедия? Это не комедия, дорогая сестренка, это мой образ жизни!…Ах, я и забыла, что тебе это никогда не нравилось! А мне – нравится! И я буду жить так, как хочу! Понятно тебе, дорогая сестрица? И не стоит мне морали читать! – с вызовом крикнула Ольга и залпом выпила остатки спиртного.
-Ольга, это ты здесь на кассете? – тихо спросила Настя, но этот голос не предвещал ничего хорошего.
-А кто же еще! Конечно, я! У меня талант великой актрисы!
-Значит вот эта…
-Да, эта старуха – я! Ха-ха-ха… это я! А что? Не похожа? Юрочка! Неужели ты не можешь меня узнать в этом божьем одуванчике?…
-Выходит, что это ты подстроила это похищение и … нападение? – едва проговорила Настя.
-Ну, конечно! Юрочка! Солнышко! Это я обула тебя на десять тысяч  долларов! А вот интересно, если бы я запросила сто тысяч, ты бы отдал?… а, Юр? Ну, что ты молчишь? – Ольга пьяно икнула
-Замолчи! А то я тебя убью! – закричала Настя.
-Ха-ха-ха! Ты – убьешь? Да ты вообще ни на что не способна! Неудачница! Синий чулок! Монахиня с ребенком! Ты – никто! Ноль! Пустое место! – издевалась Ольга.
-Заткни рот немедленно! Смотреть на тебя противно! Иди, проспись! Уходи отсюда!
-О, это уже что-то новенькое! А кто же здесь за меня останется? Может быть ты, а? Так Юрка зануд не любит, он, таких как ты, терпеть не может! Юрка без ума от меня, так ведь, миленький?!…ха-ха-ха!
    Юрка, едва сдерживая гнев, вышел из кабинета и стал спускаться вниз по лестнице. Ольга шагнула вслед за ним, перегнулась через перила:
-Юр, ну скажи ты ей! Ведь тебе не жаль этих денег? Юра-а-а!
    Настя дернула ее за руку:
-Ты ничего не сказала про Катю! Отвечай, Катя тоже твоя работа?
-А…Катька…Ну, с ней… в общем так получилось… случайно… я не хотела… не думала я, что… Да не смотри ты на меня так! Я даже не знала! – испуганно забормотала Ольга. – Это кто-то из этих придурков постарался, я не велела, это они сами! – звонкая пощечина обожгла Ольгину щеку.
-Ты что, с ума сошла? – она пыталась закрываться, а Настя хлестала ее по лицу, голове, рукам. Ольга пятилась от разъяренной сестры и вдруг, высокий каблук подвернулся, она покачнулась и, теряя равновесие, кубарем полетела вниз по лестнице…
-Оля-я-я!!! – истошный Настин крик раненной птицей забился по  дому. – О-о-о-ля!!!
    Юрка выбежал из столовой и обомлел. Ольга лежала на полу, раскинув руки, в неловкой позе, с широко открытыми глазами, в которых застыло недоумение и страх. Юрка боялся поверить в то, что видел. Он, словно ища поддержки, поднял глаза на Настю, а та прислонившись к стене как-то странно скулила. Он на непослушных ногах медленно двинулся к распростертому Ольгиному телу.
-Оля! – Юрка присел на корточки, приподнял ее. Ольгина голова безвольно откинулась назад…,  она не дышала.
-Оля! Олечка! Девочка моя! – затряс ее Юрка. – Миленькая! Ну, пожалуйста! Не надо-о-о! О-о-о-ля! – и он зарыдал, прижимая к себе впервые покорное ему тело! Глухой стук заставил его поднять залитое слезами лицо наверх. Настя без чувств лежала на верхней площадке.
А-а-а-а! – закричал Юрка. Он стоял на коленях перед Ольгой и стонал как смертельно раненый зверь. Ни он, ни Настя не видели как домработница Любочка, прибежавшая на шум и крики, в ужасе взирала на страшную картину, как, опомнившись, вызвала скорую помощь и милицию. Настю подняли, напоили лекарством, сделали укол, она плохо соображала, что происходит. Пока она приходила в более-менее осмысленное состояние, тело Ольги уже осмотрели, констатируя смерть от удара при падении, увезли в морг. И тут она услышала:
-Ну что, парень, колись давай! Ты сбросил девчонку с лестницы?
-Нет, я не знаю, я ничего не видел… - голос Юрки изменился до неузнаваемости.
-Да что ты говоришь? А следы побоев на лице? Тоже не знаешь? Что она, сначала по лицу себе хлестала, а потом упасть решила?
    Настя поднялась с дивана и прошла в кабинет. Белый как мел, Юрка сидел сгорбившись, не совсем понимая, что от него хочет долговязый следователь.
-Это не он! Это я! – внятно произнесла Настя… Он здесь ни при чем… Это я ее … убила!
    Дальше все происходящее Настя помнила смутно. Любочка подтвердила ее слова, что Юрий Борисыч в это время был внизу в столовой, что Настя и Ольга громко ссорились, что она слышала угрозы в Ольгин адрес, но та вела себя очень отвратительно и что скорее всего у Насти просто сдали нервы…От убитого горем Юрки вообще ничего нельзя было добиться.
    Настя находилась в состоянии ступора. Её безучастную, безвольную увели в отделение, где она провела остаток дня и ночь в камере предварительного заключения. "Я убила! Убила Ольгу! Олечка…сестренка моя! Я тоже должна умереть! Сейчас, немедленно! Я теперь не смогу жить, не имею на это право!" – такие мысли жгли ее воспаленный мозг и она обдумывала разные способы, как свести счеты с жизнью, но ни один из них не был приемлем здесь, в этой камере. А перед глазами стояли лица то Ольги, то Маринки. Одна звала за собой, другая изо всех сил старалась удержать…

 ***