Жёлтые листья на дне пруда

В один из тёплых декабрьских дней 1913 года на восточном берегу Канала севернее Суэца, примерно там, где сейчас располагается паромная переправа "Фэрри роуд" сидела кучка феллахов, закутанных с головой в бурнусы, и курила длинные папиросы.

Один из феллахов, самый длинноносый, самый смуглый, в самом грязном и рваном бурнусе, с самой длинной папиросой в тонких сильных пальцах, длинно сплюнул в мутную воду, едва не попав на дощатую палубу старой щелястой фелуки со спущенным парусом, пришвартованной к берегу.

Плескалась вода о борта фелуки. Легкий ветерок из пустыни сносил в сторону канала серый вонючий конопляный дым. Тонко и длинно, всё тянул и тянул грустную мелодию песни голос одного из феллахов:

тик тики тик йа умми сляйман
тик тики тик джаузик уайн кан
тик тик тик кан би ль хакли
ам йакТуф хаух у римман
йа ситти йа ситти бдур
шуфи ль камар киф бидур
уе н на Тура бадда шамс
уи ш шамс би акди ль мирджан
амми йа амми ль хуТТаб
халина ниль аб аль баб
уи ль джара бадда камха
уи ль камха инди ТТаххан
йа жедди йа жедди ттальдж
лихийтак гаТТит аль мардж
уи ль хауа бадду хайми
уи ль хайми бадда хиТан
уайнани джжмаль йахнани би ль канТара
шу Тамайна:хун камх у дара
шу сакайнахун майи муаТара
йа амми ль граб жаууизн бинтак (с)

Канал далеко просматривался в обе стороны с того места, на котором расположились феллахи. А потому нельзя было не заметить два больших корабля, плывущие по каналу в кильватерном строю, строго соблюдая положенный между ведущим и мателотом интервал.

С высоты крыла ходового мостика плывущего на юг военного корабля, вахтенный офицер младший лейтенант Борзиг, поднеся к глазам бинокль, разглядывал в упор пришвартованную к берегу фелуку и кучку аборигенов, расположившихся на берегу.

-Вроде бы ничего подозрительного, -подумал Борзинг. Но бдительность прежде всего... Лейтенант высвободил из держателя на леерной стойке жестяной рупор, обернулся, приложил узкий конец рупора ко рту и прокричал команду.

Первый номер левобортного пулеметного расчёта тут же навел на арабов ствол MG 08 (Maschinengewehr) и держал их под прицелом пока корабль проплывал мимо.

Первому номеру пулеметного расчёта показалось, что арабы не обратили внимание на движущуюся мимо них высокую длинную стену из брони, окрашенную в ослепительно белый цвет, продолжая кейфовать. Но это было не так.

Тот, самый длинноносый и смуглый, внимательно и цепко рассматривал проплывающие мимо корабли, пряча лицо под низко надвинутым капюшоном бурнуса.

Если бы младший лейтенант Борзинг узнал этого длинносого, то несомненно он бы дал приказ расстрелять из MG всех сидящих сейчас на берегу. Но лейтенант не узнал в этом грязноватом худом аборигене того человека, чью фотографию им показывал в кают-компании старший офицер корабля перед отплытием из Вильгельмсхафена.

А лейтенант британской королевской армии Т. Э. Лоукост, более известный под прозвищем Лоукост Ливийский, опознав боевой корабль, переключил своё внимание на следующее за ним в кильватере транспортное судно.

Двенадцать часов назад SMS (Корабль Его Величества») легкий крейсер "Hamburger" (Гамбуржец), выкрашенный в ослепительно белый цвет вошёл в Канал. В Порт-Фуаде местный Резидент был введён в заблуждение фальшивой судовой ролью, где лёгкий крейсер германского флота "Hamburger" был назван как лёгкий крейсер итальянского королевского флота "Сардинелла".

Впрочем, накануне Резидент провёл бурную ночь в заведении с кальянами и танцовщицами, к тому же утро на рейде Порт-Фуада выдалось туманным. Лишь к полудню Резидент понял, что в Канал зашли корабли, которые старались скрыть свою принадлежность и предназначение.

В панике он послал шифрованную телеграмму британскому послу в Каир. И уже оттуда, с радиостанции Mk II, было послано распоряжение в резидентуру Суэца, с требованием опознать и установить принадлежность двух кораблей двигающихся по Каналу на юг.

Британский агент опознал "Белый лебедь Востока", как немецкие моряки называли "Hamburger" за изящество силуэта и обводов. Вот что он припомнил из данных, когда-то прочитанных в военно-морском справочнике "Janes"...

Класс - бронепалубный крейсер. Полное водоизмещение - 4268 тонн. Двигатель - 12 котлов, 2 паровые машины. Два винта. Максимальная скорость - 24 узла. Вооружение состоит из 10-ти 105-мм орудий главного калибра 8-ми 52-мм орудий противоминного калибра. Два минно-торпедных 450-мм аппарата. Экипаж состоит из 360 человек, в том числе 18 офицеров.

Вторым шёл траспорт. Грузовой транспорт водоизмещением, примерно, в 9000 тонн. С неопознанным палубным грузом под брезентом.

По документам он назывался "Сайда". Но если "Сардинелла" оказался "Hamburgerом", то и "Сайда" - это не "Сайда"...

Дождавшись, пока после прохождения обоих судов волны перестали накатываться на берега канала, Лоукост Ливийский подал команду. Арабы моментально выбросили недокуренные папиросы в воду и кинулись к фелуке. Ещё через минуту вверх по мачте пополз кое-как залатанный треугольный парус. Лоукост посмотрел на солнце клонящееся к горизонту, и спрыгнул на палубу фелуки.

-В Суэц! -скомандовал он.

А "Сардинелла" и "Сайда" (так будем называть дальше крейсер и транспорт) без остановки в Суэце вышли в Красное море и с наступлением сумерек застопорили ход.

На Красном море и в Аденском проливе совершенно отсутствует навигационная обстановка, нет маяков, нет вех, не обозначены фарватеры и опасности.
Лоция весьма приблизительная. Коралловые отмели разрастаются хаотично, едва различимы, на картах не обозначены.

Солнце зашло в 1650 РМ и почти сразу стих восточный ветер, который дул целый день нам в корму. Резко похолодало. Вахтенные надели шинели, всё же не май месяц, даже на этой широте.

Командир крейсера, капитан цур зее Ульрих фон Зееаал, распорядился выставить усиленную вахту сигнальщиков-наблюдателей и держать давление в котлах с возможность дать ход в любое время.

Оба корабля дрейфовали на слегка бликующей в свете звёзд поверхности заштилевшего моря. Ночь была безлунная. Луна должна была взойти на десять минут позже восхода солнца.

За ночь ничего не произошло. В 0553 АМ начало светать. Вахтенный офицер распорядился дать пар на машины и с восходом солнца, в 0620 АМ, крейсер начал набирать ход, ложась курсом на юг. Вслед за ним двинулся в плавание и транспорт.

Солнце весело светило в безоблачном небе. Броня крейсера, несмотря на то что была покрашена в белый, отражающий тепловые лучи свет, очень быстро нагрелась.

Свободные от заданий подвахтенные матросы курили на корме крейсера, укрывшись от солнца под натянутыми над палубой тентами. Поднявшийся с восходом солнца ветерок поднял легкую рябь на синей поверхности моря.

Как водится, оберматрос Кляйнштиммель, известный всей команде весельчак и балагур, травил байки.

Особенно внимательно его слушали молодые матросы, безусловно принимавшие его слова на веру.
Кляйнштиммель рассказывал о рыбах, которые водятся в Красном море. Сначала он рассказал "молодым" про рыбу-гвоздь, которая осенью огромными стаями движется вдоль берега. Местные рыбаки крепят один конец сети на берегу, а второй конец сети заводят в море с помощью лодки.

Стаи рыб-гвоздей попадают в сеть, и рыбаки вытаскиваю руками сеть на берег, где уже стоят пустые деревянные ящики, куда и раскладывают улов. В удачные для рыбаков годы доход от продажи рыбы-гвоздя для нужд строительства кормит рыбацкие семьи весь год, до следующей путины.

Ещё в Красном море водятся и другие опасные для людей породы рыб. Во-первых рыба-сабля, известная своими свирепыми повадками. Именно поэтому аборигены никогда без особой нужды или несчастного случая не заходят в море даже по колено.

Особую опасность для людей и деревянных лодок, и кораблей с деревянным корпусом представляет местная разновидность рыбы-пилы. Она отличается от океанской рыбы-ножовки тем, что острые костяные зубья у неё располагаются с двух сторон пилы, а не с одной.

Для судов со стальным корпусом рыба-пила не представляет опасности. А деревянные суда ниже ватерлинии приходится обивать медными листами.

Кроме этого в глубинах Красного моря многотысячными стаями плавают рыбы-молоты. В обычное время они безобидны, но в декабре месяце каждого года у них наступает сезон брачных игр. И тогда приходится опасаться выходить в море даже стальным кораблям.

Едва оберматрос Кляйнштиммель успел докурить свою вересковую трубку, как раздались множественные глухие удары. Корпус крейсера задрожал. Испуганные матросы бросились к леерам и осторожно заглянули вниз. В прозрачной воде метались десятки разъярённых огромных рыбин со шкурами серого цвета. Рыбы яростно мотали головами-молотами и колотили ими по броне.

С мостика раздалась отрывистая команда вахтенного офицера Лангерманна. Тут же команду отрепетовали боцманнмааты, засвистав в свои pfeife (дудки). Подвахтенные бросились по палубе к люкам в надстройки, а навстречу им уже бежали матросы с карабинами наперевес.

Подбежав к бортам крейсера, матросы перегибались через леера и открывали огонь по рыбам-молотам, но те продолжали наносить удары по корпусу. Лишь после того как боцманмааты начали бросать за борт ручные гранаты удалось отбить атаку стаи взбесившихся "фишхаммеров".

Капитан цур зее Ульрих фон Зееаал распорядился увеличить ход до 14-ти узлов, и просемафорить на "Сайду", запросив её команду о повреждениях.

Вскоре с мостика "Сайды" замигал прожектор. Действуя ратьером сигнальщик с транспорта передал азбукой Морзе о поврежденнии рыбами-молотами корпуса в районе второго трюма. О том что в этот трюм поступает забортная вода. О том что аварийные партии начали откачку воды и заводят временный пластырь на пробоину.

Капитан цур зее приказал уменьшить на транспорте ход и ремонтироваться во время движения.
 
Наш же крейсер начал описывать вокруг идущей прежним курсом "Сайды" циркуляцию. Сбросив с интервалами семь глубинных бомб вокруг транспорта удалось отбить нападение рыб-молотов. Десятки оглушенных и разорванных в клочья рыбьих туш заколыхалось на поверхности моря.

Наш кок Кохманн не растерялся и с помощью наряда на кухню забросил несколько раз за борт тросы с крючьями, зацепив ими и подняв на борт несколько огромных рыбин.

На ужин экипажу была предложена жареная рыба-молот, которая оказалась превкуснейшей, особенно с майорановым соусом, который непревзойдённо готовил наш кок.

Ночью в матросском кубрике не спали. По сложившейся традиции оберматрос Кляйнштиммель развлекал публику страшилками. В этот раз он рассказывал о встречах людей с русалками.

Вот летом в Балтийском море видели моряки, как какое-то существо долго плыло параллельным курсом рядом с учебным судном "Астролябия". Моряки утверждают, что это была не рыба. Да и кто из вас видел волосатую рыбу с ластами, жутко напоминающими человеческие ноги? Длина пловчихи составляла примерно 1 м 70 см.

«Русалка» выглядела крепкой, мускулистой бабенкой. На концах «рук» — перепонки, волосяной покров на голове темно-зеленого цвета. Красотой она не блистала, так как нижняя её губа, плавно переходила в шею над жабрами.

А в Аргентине, говорят, русалку выбросило после шторма на берег, и её даже успел сфотографировать какой-то газетчик, да снимок оказался передержанным. Так что толком ничего разобрать нельзя... Эх, хвост - чешуя, не поймал я ничего!

А вот один смотритель маяка в Датском море, рассказывали, даже жил с одной такой русалкой как с бабой. Она к нему каждый день на маяк приплывала. И, говорят, у них даже от такой любви были дети. Ага! Мальчик, и мальчик... И что интересно...

Так, под эту чепуховую болтовню полусонного Кляйнштиммеля, и заснули тем вечером свободные от вахты матросы.

Оба судна опять всю ночь продрейфовали.

По-утру подняли пары и дали экономичный ход. К 1300 РМ прошли, пардон, Баб-эль-Мандебский пролив, вышли в Аденский залив и изменили курс. Теперь крейсер и транспорт двигались на восток, держа направление на мыс Гвардафуй, если угодно правильно услышать это название.
 
К ночи эскадра должна была прибыть к западной оконечности острова Сокотра.

Там у нашего флота была тайная угольная станция, где мы должны были пополнить запасы угля, воды, продуктов и боеприпасов.

Сокотра, в переводе с санскрита, означает остров Счастья. Об этом всем стоящим на ходовом мостике поспешил сообщить любимец офицерской кают-компании крейсера, оберлейтенант цур зее Нойманн.

Нойманну предстояло самому высадиться на остров, чтобы разыскать на складе станции оптические линзы к объективам дальномера. При переходе через Красное море линзы были разбиты летучими рыбами.

Конечно, если бы перед попаданием в объективы летучие рыбы не охотились на рыбу-гвоздь, всё бы обошлось. Но на нашу беду в желудке каждой летучей рыбы оказалось по пригоршне рыб-гвоздей, которыми и было расколото стекло объективов дальномера.

По выкладкам нашего штурмана, оберлейтенанта цур зее фон Шульца, на горизонте давно должны были показаться горные вершины острова Сокотра, но перед кованным форштевнем крейсера висела стена густого тумана сиреневого цвета.

Капитан распорядился передать семафором на транспорт приказ сбросить ход и увеличить дистанцию между кораблями до двух кабельтовых. Винты крейсера перестали вращаться, и крейсер по инерции приближался к клубящемуся прямо по курсу туману.

Вот нос крейсера, а затем и мостик исчезли в густом как кисель тумане. Видимость была нулевая. Только низковисящий, над невидимым теперь горизонтом, солнечный диск у нас за кормой просвечивал сквозь туман. Все, кто стоял на мостике, тщетно вглядывались в цветную пелену.

Командир крейсера распорядился подавать звуковые сигналы и крейсер теперь двигался под тревожный бой рынды.

Внезапно обстановка изменилась. Туман разорвался в клочья порывами свежего ветра. В нескольких кабельтовых перед носом крейсера обнаружился идущий в крутом бойдевинде, огромный четырёхмачтовый парусник с оранжевыми парусами и высоким деревянным корпусом, покрашенным в синий цвет. Корпус был богато украшен резными украшениями в виде незнакомых нам растений. На мачтах реяли затейливой формы и расцветки флаги.

Ещё в кабельтове от парусника обнаружился берег, уходящий уступами к горной гряде. На уступах раскинулся большой белокаменный город. Огромные башни и дворцы, террасы и широкие лестницы, висячие сады и величественные колоннады. Зелень садов и парков. Блеск полированной бронзы на шпилях башен. Огромные цветные полотнища стягов. Звуки далёкой могучей и прекрасной музыки.

Подобного прекрасного города никто из моряков крейсера никогда в жизни не видел.

Капитан цур зее Ульрих фон Зееаал распорядился дать ход. Из всех труб крейсера в небо поднялись клубы черного дыма, на мостике запахло серой. Кто-то из сигнальщиков чихнул. Взгляды всех моряков были прикованы к приближающемуся паруснику.

В бинокли было видно, что палубы парусника заполнены необычно одетыми длинноволосыми людьми. Многие из них держали в руках луки. У всех на поясах можно было различить холодное оружие.

Одна группа людей, стоящих на верхней палубе парусника особо обращала на себя внимание богатством одежды и украшений. Среди них стоял высокий седой старик в развевающемся на ветру белом плаще. На голове у него была высокая шляпа с широкими полями. На поясе в ножнах висел длинный меч. В руке старик держал длинный деревянный посох.

Рядом с ним стояли ещё две высокие стройные фигуры в белых, блестящих от серебряных украшений, нарядах. Одна из этих фигур была женщиной необыкновенной и гордой красоты. Ещё двое каких-то карликов стояли рядом с ней, держась руками за резную балюстраду, ограждающую палубу.

В тот момент, когда из труб крейсера повалил дым, высокий старик выступил вперёд, широко развёл руки и громовым голосом (его услышали даже на мостике крейсера) начал произносить странно знакомые и непонятные слова:

Ду цалст нихт арибейн! Икх бин Хитер фун ди суд Фейер, ди хар фун ди Флам фун Анор ди помсн флам фун Удун фет нихт хелфн ир, тсуриккумен тсу ди финтстерниш! Ду цалст нихт арибергейн! (с)

Едва старик произнёс эту фразу, как из машинного отделения крейсера доложили о том, что огонь в топках погас.

Крейсер всё медленнее двигался по поверхности моря, тогда как парусник двигался очень быстро, подойдя к крейсеру на дистанцию ста метров. Лучники на борту парусника натянули тетивы, подняли луки вверх и на крейсер обрушился ливень стрел. Скорость с которой лучники выпускали одну стрелу за другой показалась нашим морякам чрезвычайной.

Из находящихся на мостике крейсера стрелами было убито трое - один офицер и двое сигнальщиков. Остальные получили ранения и бросились под защиту брони.

На палубе крейсера несколько моряков также были ранены. Пулеметный расчёт левого борта, не ожидая команды, занял места по боевому расписанию и открыл огонь из MG 08 по паруснику.

Первый номер успел расстрелять только одну пулеметную ленту, скосив метким огнём несколько десятков лучников на борту парусника. Но тут, всё тот же старик громовым голосом произнёс непонятную фразу и пулемёт замолчал. Расчёт перезарядил пулемёт, но его механизм отказал, и огонь открыть не удалось.

Когда первые убитые на борту парусника начали валиться на палубу и за борта, на паруснике поднялся громкий крик. Язык на котором разговаривали люди на паруснике был певучим и мелодичным, но ни одного слова понять было нельзя. Судя по обращениям людей друг к другу и к небу, можно было догадаться, что произносятся имена или названия стран и городов.

Звучание этих слов иногда походило на звучание слов английского или славянского языков, в представлении немецких офицеров и матросов, естественно.

В воздухе слышались странные слова:
Рохляндия, Гондурас, Мордовия, Пендальф, Сарумян, Электродрель, Голый, Гемлер, Логоваз, Агроном сын Агропрома, Баралгин, тётя Соня Шелоб, Меррин, Бульба Сумкин, Димедрол, Эффералган, Бандерлог, Сервелат, Сеня Гаджубас, Пипи, агент Смит и прочая словесная чепуха и непонЯть...

А в это время парусник развернулся и двинулся в сторону крейсера, явно имея целью взять последний на абордаж.

И тут выстрелило 105-мм носовое орудие крейсера. Молодцы комендоры! Выстрел был удачный. Снаряд срезал три мачты из четырёх на паруснике. Падающими мачтами порвало паруса на четвёртой мачте. Парусник потерял ход. И опять старик воздел к небу руки и прокричал свои странные слова. Результатом его слов стало то, что на крейсере стало невозможно выстрелить ни из пулемета, ни из пушки, ни из карабина, ни из пистолета.

На крейсер обрушился град стрел и камней. Абордажная команда из отборных воинов уже сгрудилась у борта парусника.

Старик кричал им, указывая посохом на крейсер:

Мусарон! Ах назг дурбатулук, ах назг гимбатул. Аш назг тхракатулук агх бурцум - иши кримпатул! (с)

Положение спас расчёт торпедного аппарата. Не дожидаясь команды офицеров боцманмаат Келлер и матросы расчёта зарядили аппарат и выпустили торпеду в сторону приближающегося парусника. По-счастью торпеда попала-таки в среднюю часть парусника и взорвалась, муттер не горюй!

К небу вознёсся фонтан из воды, обломков, дыма и тел бывших на паруснике. Когда дым рассеялся, на взбаломученной поверхности моря плавали деревянные обломки парусника, порванные флаги и паруса, листки бумаги, чернильные строки на которых медленно смывала морская вода. Ещё там плавала сломанная арфа и фиал с отбитым горлышком.

Жёлтые листья на дне пруда -
В сражениях с осенью потоплен
Флот лета, и нет надежды на чудо…,

-прошептал капитан цур зее Ульрих фон Зееаал пришедшие откуда-то из глубин памяти неожиданные слова.

Капитан ощутил, как окружающий мир вдруг поблек и в нём стало чего-то нехватать.
__________________