Мои дети, дети Афганца

Яичницу поджарить или  картошечки соорудить? Может в гости кто заглянет, вместе и позавтракаем.   Как Высоцкий пел:
«Небось, картошку все мы уважаем,
Когда с сольцой ее намять!».
   
Вчера зашел в аптеку, что-то сердце прихватило, а там аптекарем   Юрка мой. Окончил институт на фармацевта и уже работает. Красивый парень, высокий, в очках. Я росточком не особо вышел и мать его  невысокая, а сын вымахал метра под два.
Юрка  Иванов - в нашей роте был такой, раны хорошо умел перевязывать. Тот был тоже высокий. Говорил, что когда вернется на Большую землю, пойдет в медицинский учиться, чтобы людей спасать. Аптекарь – не врач, но тоже с медициной связан.

Мать Юрки   на много старше меня.   Любил ее? Не знаю. Но  знал, что эта  женщина обязательно хорошего сына вырастит. Правда, не совсем приветлив он со мной вчера был, ну та ладно.
Вот Серега, мой старший сын  – совсем другой. Звонит часто, здоровьем интересуется. Всегда спрашивает: «Батя, может что надо, ты говори, не стесняйся». Когда я в больнице лежал, приходил ко мне не раз.
Серега Хворостов -  был мой лучший друг. В техникум вместе поступили, в одной комнате жили.  И когда нас в Афган призвали, даже  в колонне парой с ним стояли.

Не хочешь вспоминать, а оно само вспоминается. Погода пасмурная и настроение сегодня какое-то. Что тут у меня в холодильнике стоит? Да ладно. А хорошо, что я дом родительский не продал. Моя  «база». Есть куда в любое время  вернуться. 
 
Геннадий Петрович. Не нравится мне такое обращение, хотя по возрасту уже положено.  Просто Гена, Геня, Генька – так ребята называли. А жены как говорили на меня? Баламут. Залетный ветер.  Были, конечно, и другие слова, но их я   не помню.

  Дочка говорит: «Папка, ты Казанова». Единственная дочь, остальные парни. Елена прекрасная, на меня очень похожа. Волосы кудрявые и глаза большие карие. Невеста необыкновенно  красивая была.
Вера приготовила тогда костюм, рубашку белую и галстук. Вот только еще галстук я не одевал! Думала, что на свадьбу мы втроем пойдем: я, она и Виталька. А я  заявился туда один, в старом джинсовом костюме. Еще деньги тогда на подарок у Славки занял. Старый проверенный друг, тоже из наших, афганских. Тот мне еще ни разу ни в чем не отказал.
А сколько наших не вернулось домой! В самолете, когда летел, посмотрел на землю нашу круглую, вспомнил друзей погибших и представил, сколько не родится детей на земле из-за этой войны никому не нужной.  Страшно стало. И решил тогда для себя: буду жениться, сколько смогу, и оставлять женам детей за ребят  не вернувшихся.

В обиде большой женщины на меня, и это понятно. Леночкина мать, когда проходит мимо, голову поднимет и не смотрит даже в мою сторону.
А Вера хорошая, добрая, уютная, домашняя. Имя красивое. Ухожу от нее, и опять к ней тянет. С такой  женщиной старость хотелось бы встречать. Получу деньги, Витальке ботинки теплые на зиму купить надо.

Жорика жалко очень. После моего ухода мальчик замкнулся в себе и ни с кем не разговаривал. Мать с бабкой даже по врачам его возили. Батя его такой же обидчивый был.
 Какой батя, это я о чем? Они же все мои дети. Где тут,  в дверках холодильника? А может не нужно?
О, солнце выглянуло и кто-то, кажись, пришел.  А, это Павлуха.
– Доброе утро, папа! Я только на минутку, забежал  поздравить. У тебя сегодня внучка родилась.