Просто такая непростая штука-жизнь...

Красивый сибирский степенный парень женился  на кубанской симпатичной молодой девчонке   Лидии, когда получил майорские погоны. Лида тогда работала телефонисткой в их секретной части, находившейся прямо в лесу, в самом живописном месте на берегу сибирской реки… Свадьбу сыграли прямо в части, в столовой, где солдаты весело отплясывали чечетку и спели любимые песни командира. А через два года семья Федора Прохорова с двумя маленькими дочками - Оленькой и Танечкой после рапорта майора об отставке уезжали на Кубань, где жили постаревшие родители Лидии. Акулина была неродной матерью Лидочки, но вырастила её, как самую любимую родную доченьку, лелея и оберегая с самого рождения, потому что мать девочки умерла у Акулины на руках, когда та приняла по-соседству роды. Отец Лидии вырос в казачьей семье, где росли пятеро мальчишек, которые с утра до вечера трудились в поле, пока после службы в казачьих войсках не женились на работящих молодых казачках. Мать Лидочки Василь Назарович любил, но здоровье не позволило ей стать счастливой  женой и матерью… После большой кровопотери она умерла при первых  родах. Акулина, с детства  тайно любившая симпатичного кудрявого парня, осталась с ним до конца жизни, тем более что маленькую Лидочку после смерти Евдокии – сводной сестры Кули - воспитывать было некому. Семья у них получилась добрая, работящая и набожная. Акулина часто посещала сельский храм, куда водила и хорошенькую Лидочку, а Василь Назарович после нескольких лет армейской службы  любил повозиться с большим домашним  хозяйством, где хрюкали свиньи, кричали утки и гуси, блеяли многочисленные бараны, мычали две коровы. У Василия всё могло быть в жизни иначе, если бы он остался служить в армии Корнилова, где все предрекали ему хорошее офицерское будущее. Статную веселую Кулю подгонять не надо было, она успевала всюду, лишь бы Васенька смог обнять её покрепче и приласкать  на пуховой перине, которую по пёрышку собирала ей умершая мать. А еще Акулина вязала носки и теплые кофты, которые заказывали ей горемычные старушки, жившие неподалёку.
       Когда Лидия вернулась домой и представила родителям сибиряка-мужа с майорскими погонами, Василь Назарович на радостях прослезился: именно о таком зяте он всегда и мечтал. Сразу пошли к председателю совета. Тот без промедления выделил участок земли, помог в оформлении ссуды на строительство дома и сам лично пришел месить глину вместе с односельчанами… 
  Добротный саманный дом построили всего за два месяца, как раз перед ноябрьскими праздниками, когда на улице еще вовсю цвели хризантемы и пахло яблоками в сельском саду. Входины сделали пятого ноября, чтобы посидеть за праздничными столами шестого и седьмого, но наутро после дождей  воды бурной горной реки, что текла в двухстах метрах  от новой усадьбы майора, буквально слизали новое строение, смыв и роскошный яблоневый колхозный сад. Прохор, схватив в охапку детей, выпрыгнул в темень  с Лидией через окно, а утром на месте дома текли воды  грозной и грязной горной Лабы, показывая всем, кто здесь хозяин…
       В плачевном положении оказалось  в шестидесятых годах двадцать семей. Им сразу выделили участки под строительство и бригады строителей… На первомайские праздники все семьи пострадавших были с жильём.
Федор долго сидеть, сложа руки, дома не смог, пошел работать в автотранспортное предприятие, где вскоре его поставили на руководящую должность. Днями пропадая на работе, он не сразу стал замечать, что Лидочка переложила заботу о детях на свою маму, которая этому была только рада, и с удовольствием соглашалась быть с девчушками, когда Лидочка в очередной раз ездила на курорты. О том, что у его жены многочисленные романы на стороне, Федор узнал совершенно случайно, когда Василь Назарович «воспитывал» свою взрослую дочку  в сарае колхозными вожжами, а та орала на всю округу.
Именно с тех пор Федор запил. Он пил больше года, пока тесть и ему  не подвесил увесистого «леща» после баньки в конце огорода. Майор на месте не устоял, рухнул, как могучий дуб. А поднявшись во весь сибирский рост, вдруг присел и заплакал…       Василь Назарович растерялся: «Я ж по-свойски… Внучек жалко… Страдают…» Федор тихо ответил: «Ей Богу, не буду… Честное офицерское… Просто не знаю, что делать… Не бить же мне Лидку?!»   «А ты не бей. Покрути перед мордой наганом. Пригрози, мол, пристрелю… Наган я тебе свой для такого дела дам. С Гражданской припрятан. Потом отдашь…», - Василий Назарович перекрестился. На том и порешили…
    Дочка прибежала уже на следующий день. «Федька угрожал пистолетом. Сказал, что убьёт, если заикнусь хоть раз о курорте. Приказал сидеть дома и рыла не высовывать…  Что делать?»- Лидка заголосила и заплюхала носом. «Вот, дочь, и сиди… Дочери твои уже  большие… Куля им вместо тебя была… Сейчас об их судьбе подумать надо… Тебе на Федьку молиться надо…Ты из себя ничего не представляешь особенного. Только рожей и вышла… Ни ума, как говорят, ни фантазии. Разве что задом крутить научилась… Узнаю что, сам пристрелю, если у Федьки духу не хватит… Ни копейки не получишь, когда помру. Всё Федьке отдам. Он – золотой мужик!»- Назарович чертыхнулся…
     Старшую Олюшку отправили в сибирский городок на учебу в кинотехникум,  где вскоре она вышла замуж и родила мальчика, очень похожего на своего деда Федора - её отца.
А младшая Танюшка начала вдруг страдать о женатом красивом непутевом парне, который был женат уже третий раз. Федор с тестем быстро собрали Татьяну и отправили в Томск, учиться в медицинском… Оттуда она вернулась через год под руку со своим красавцем и большим животом… Федор схватился за сердце впервые…
Когда в Танюшкином семействе прибавился темноглазый мальчуган, Федор с тестем построили им дом, где вскоре появилась и прекрасная маленькая курносенькая  девчушка…
    А потом беды стали приходить одна за другой.
Осенью после продолжительной болезни умерла баба Куля, трогательно попрощавшись со своим Назаровичем… Он пережил Акулину всего на сорок дней… Поговаривали, что этот замкнутый и немногословный старый казак не покинул Россию в Гражданскую только из-за Акулины, которая вцепилась за его ноги и бежала за конем до околицы села за любимым, где его ожидали боевые друзья-офицеры генерала Корнилова, покидавшие Россию на корабле из Новороссийска… Брат Назаровича - Михаил не смог бросить своего любимого коня, а Василь – пышногрудую сельскую Акулину, из глаз которой потоком текли крупные, как градины, слёзы…Братья дружили всю жизнь… Ссорились только из-за политики…
   Федор ушел из жизни через год… Его, почерневшего от обширного инфаркта, привезли прямо с работы…
    Лидия на похоронах  выла больше всех…  Она даже не представляла, как теперь жить…, ведь   она привыкла к комфорту и заботе мужа. Старшая дочь была далеко… Работала директором большого кинотеатра… Младшая Татьяна не высыхала от слёз. Её писаный красавец без конца менял возлюбленных, уходя из дома бесконечно.
После десяти таких долгих отлучек, Татьяна решительно взяла развод, с помощью матери выплатила мужу за половину дома… Тот в очередной раз женился сначала на одной, потом на другой… Еще у двух женщин появились симпатичные дети. Сын Танюшки начал покуривать травку, потом перешел на наркотики…  Дочь Тани получив образование, вышла замуж…  Татьяна пыталась как-то устроить личную жизнь, но, как у мамы, у неё не получалось… Лидия в свои пятьдесят пять  зажила на широкую ногу… У неё не было ограничителей… То влюблялась в Толю, то в Колю… Она в «любовь бросалась, как в море, с головой…» Ни Таня, ни Оля ей тогда не были нужны. На неё еще обращали внимание мужчины. И какая разница, женат он или холост… Она опомнилась, когда не смогла самостоятельно ухаживать за собой… А Танюшка, буквально выстрадав своих детей, очнулась только тогда, когда сына удалось вырвать из рук наркоманов… Он женился, родился здоровый малыш. Восемь последних лет жизни Лидии за ней ухаживала младшая дочь Татьяна…  Дважды приезжала старшая дочь Ольга. Присматривать за больной матерью она не собиралась…Конечно, она бы от наследства не отказалась, но ухаживать… Нет-нет, это не её удел… Таня рядом… Пусть это удовольствие достанется  ей…
   Татьяна продала свой дом. Купила квартиру…
Дом матери бросить на произвол судьбы она не могла. Красавец – мужчина раза три приезжал с очередными требованиями к бывшей жене. Сначала Танюшка плакала… Было обидно за свою судьбу. Потом относиться стала скептически…,  а потом немного с насмешкой к самой себе: « Боже, какой была дурой… Подарила ему юность и красоту. Родила детей. Не оценил… А я всё ждала счастья…»
 Когда на Новый год медленно кружился красивый снегопад, а подруги подливали шампанское в хрустальные бокалы, раздался тревожный звонок телефона. Уже подходя к тумбочке, на котором лежал сотовый, сердце Тани почувствовало что-то страшное…
     Её ненаглядный, став в очередной раз папой в Пятигорске, от счастья перепил сорокаградусной, в результате чего не выдержало его ретивое…
 Красивая в прошлом Лидия умерла почти в девяносто лет. Маленькая неузнаваемая старушка лежала в бархатном дорогом гробу перед порогом уютного собственного дома, который трогательно строил её Федя, а потом Татьяна делала евроремонты… За полгода до кончины, с еле зажившей сломанной рукой, Лидия почти ежедневно заставляла дочь перевешивать с места на место шторы…Шестидесятилетняя Таня выполняла все прихоти своей капризной больной старой  мамы…
Она  без конца делала маме дорогостоящие уколы, заботливо приходила к ней ежедневно, чтобы накормить старую Лидию из своих рук…
    Ласково светило полуденное солнце, немногочисленное общество старушек несло к гробу Лидии последние цветущие хризантемы…
Таня, в черном платье, оттеняющем её миловидное уставшее лицо, смотрела прямо в глаза троюродной сестре - внучке деда Михаила и со слезами на глазах говорила той: «Что мне с домом-то делать? Жить тут я не смогу. У всех всё есть. Когда мама жила, я еще старалась… Ольга даже на похороны не приехала… Ты как думаешь? Ведь ты у меня одна единственная из всех наших рядом… У детей свои семьи… свои заботы…»
    В темных прекрасных глазах  седой Татьяны застыл вопрос и ответ одновременно… И её жизнь перешла на другую половину, где берег надежд уже был виден с временного плота, несущегося по реке времени с невероятной силой, когда старость уже не за горами, а счастья так и не было видно ни позади, ни впереди… А осуждать ушедших никто не имеет права…  Не судите и не судимы будете… Просто такая непростая штука-жизнь…

      6.12.13