Я тоже тебя люблю

Пошёл сегодня в магазин купить курева и хлеба.  На полпути сообразил, что бумажник-то дома остался.  Ну, у меня привычка есть: я сдачу по карманам распихиваю, забываю в бумажник положить.  И у меня по всем карманам обычно лежат какие-то деньги. Стал шарить в куртке. Денег не нашёл, зато в нагрудном кармане нашёл свисток.  Свистнул как следует и вернулся домой.  Это свисток из клоунады «Кнопка», она несколько сезонов была у моих студийцев в репертуаре. 
Я всегда любил клоунаду.  Года три мне было, когда впервые попал в цирк.   В программе был Карандаш, мама с трудом достала билеты.   Я очень смутно помню содержание реприз -  про какой-то агрегат, который превратил человека в колбасу. Ерунда какая-то, в общем. Зато прекрасно помню, что клоунов я сразу принял за своих.  Просто в доску своих! Которых всю жизнь искал и нашёл наконец! Мама рассказывает, что с трудом меня поймала, у самого барьера – я вскочил и поскакал  к этим замечательным смешным людям.  Потому что моё место явно было среди них – ну, если попытаться выразить словами, что я чувствовал тогда.
Но сознательно я никогда не хотел быть клоуном. Актёром хотел, а клоуном – нет. Даже Енгибаровым и Полуниным. Просто любил, и всё.
 И только когда мне было уже за тридцать, надел однажды широкие штаны в клетку, тельник, косынку пёструю на шею повязал. На голову – рыжий паричок и берет с помпоном.
 Это было, пожалуй, самое гнусное время в моей жизни – без жилья, без работы, безо всякого смысла. Сына не видел года два. Попивал. Да что там попивал – пил!  Причём всякую дрянь.  Друзья-актёры подрабатывали аниматорами на детских праздниках, ну и меня подписали. Десять долларов за выступление. 
Да, это была единственная причина, по которой я стал клоуном – десять долларов.
Друзья же помогли подобрать какой-никакой костюм. Иришка дала тельник, штаны и берет, Кешка – парик, Эд подогнал коробку грима и поролоновый носик.
 Гримироваться-то я умел. Ничего сложного, обычная «классика» - забелить глазные впадины и низ лица –  от скул до подбородка, обвести белое чёрным ободком, глазные круги  перечеркнуть вертикально чёрными полосками,  губы – маленький красный бантик.
А вот что делать дальше, я совершенно не представлял. Что говорить этим детям, во что с ними играть?  Вся надежда была на партнёршу – у неё клоунского опыта тоже никакого, зато по професии Наташка была воспитательницей детсада.
 Праздник походил в каком-то кафе,   пока дети сидели за столом, мы с Наташей гримировались в туалете – только там было зеркало. Вот там это и произошло.  Намазался, надел нос и парик и вдруг увидел в зеркале не себя, а кого-то другого.  Очень знакомого – того самого, родившегося, когда я, маленький, бежал на арену к Карандашу,  - но забытого на три десятка лет.
 Он смотрел на меня серьёзно и чуть испуганно моргал. А потом тоже, видимо, узнал. И улыбнулся! Наташка увидела из-за моего плеча его улыбку и расхохоталась.  И я -  мрачный, злой, похмельный мужик, с промокшими в ноябрьской слякоти ногами – тоже не выдержал и засмеялся! Внутри у меня заплясали какие-то горячие, весёлые искорки, тело стало лёгким, прыгучим,  и даже, кажется, немножко подлетело над грязным коричневым кафелем.
И я полетел в зал, к детям.   Не  вспоминается сейчас, что мы там вытворяли. Какие-то хороводы, игры с шариками, у меня вдруг вырос почему-то тряпочный хвост, и дети меня за этот самый хвост ловили, а я не давался, нет. Это был мой хвост, и я дорожил им. И все смеялись – и дети, и родители, и официанты, и Наташка, и я.  Да, и я! Гремел изумительный,живой, глупый, счастливый хохот – самый лучший на свете звук.
Когда закончился заказанный час, на мне нитки сухой не было, грим потёк, нос на щёку съехал…
 - Ну вы да-а-али – сказал заказчик, расплачиваясь с нами. Но мне было уже как-то всё равно. Я устал…
Потом я несколько лет так подрабатывал.  Бывало весело, бывало не очень.  На импровизацию больше не полагался, готовился заранее. Придумал несколько неплохих клоунад. 
Потом всё это кончилось – вся та жизнь. Я всё бросил, уехал, начал всё сначала.
Деревня, работа в музее, переводы,  и как подарок судьбы – детская театральная студия. Театр «Скарамуш» - лучшее, пожалуй, что я сделал в этой жизни.
Однажды вдруг вспомнил свои давнишние придумки:  «Кнопку», «Скакалки», «Шарики», «Поединок», «Чемодан». Доработал, и получился спектакль-пантомима из пяти клоунских новелл.  Спектакль называется «Я тоже тебя люблю».  Никакой прямой связи между названием и содержанием нет. И публика,  думаю, недоумевает, почему спектакль так называется.  Ну да ладно. Я-то знаю, почему.