Воспитателю, другу, второй матери
Логвиновой А.В. посвящаю.
Была теплая южная ночь. Ирке казалось, что над их головой раскинуто
темносинее покрывало по которому разбросаны мерцающие звезды. Этот сказочный мир притягивал и на какое-то мгновение снимал гнетущую тоску и страх с души вомьмилетней Ирки. Слез не было - плакать она давно разучилась в эти страшные годы эвакуации, когда интуитивно поняла "спасение утопающих дело рук самих утопающих" и защищала себя, Татку, и маму, как
умела только не слезами.
Война началась внезапно. Немцы уже подходили к городу Н., но тогда ей не было еще и пяти - все казалось игрой, где бегали в противогазах дяди и тети. Мама куда-то уходила шить одежку для солдат, а Ирка с бабушкой Бэллой и маленькой сестренкой Таткой оставались дома. Сидели на улице, а когда прилетали самолеты бомбить город - все спускались в погреб где
было тоже много интересного. Дедушка никогда не принимал участия в этом, у него были парализованы ноги, и он все время сидел в своей комнате.
Однажды Ирка пошла к нему в комнату - там всегда были игрушки, конфеты и еще немало загадочного. Дед всегда был ей рад, потому что на костылях ходить далеко тяжело. Дверь была заперта, и оттуда доносилось хрипение. Сначала Ирка подумала, что это игра, но хрип был такой страшный, что она с ревом понеслась к бабушке и та стала звать на помощь прохожих. Когда выломали дверь, дед висел на электрическом шнуре - он был еще жив. Его откачали и тогда он начал страшно ругать всех - зачем спасали?!
Отец Ирки работал в редакции газеты "Бугская заря" и с первых дней войны ушел добровольцем на фронт. Он - политработник и партийный ушел простым солдатом, т.к. был сын "врага народа", командарма Павлова А.В. Мама, бабушка и дедушка, родители мамы, - евреи. В город Н. уже дошли слухи, что таких немцы сразу расстреливают. Из редакции пришли сказать, что уходит последний эшелон и вся семья должна эвакуироваться - вот тогда
и решил дед никому "руки не связывать".
Трехлетняя Татка пробралась в комнату дяди. Он был художник, жена - медик, они уехали на фронт, в полевой госпиталь. В комнате тихо и Татка решила, что кукла - грелка на столе будет скучать, потому что все сегодня эвакуируются. Она прижала куклу к себе, и грелка стала ее единственной игрушкой на все это страшное время. Вечером вся семья последним эшелоном уехала из Н. Так загадочное слово Эвакуация превратилось для Ирки и Татки в реальность.......
Поезд все время бомбили на бреющем полете немецкие самолеты и все прятались по канавам. Когда кончался обстрел поезд начинал двигаться и все бросались по вагонам. Кто-то терял в толпе детей, дети теряли родителей – вокруг стояли дикие стоны и крик. Семья Ирки не выходила из вагона, ведь дедушка был парализован. Погибнем или выживем – вместе, решила мама. Ирке это было по душе, потому что было очень страшно когда терялись дети и жуткой занозой стоял в ее голове звериный крик, это было страшней ревущих над поездом самолетов и обстрелов. Так доехали до кубанской станицы и здесь беженцы расселились по домам и стали работать в совхозе. Их семью поселил у себя председатель, мама с бабушкой стали работать в поле, на току, девчонок отправили в детсад. Было очень интересно под руководством 13-15-летней "воспитательницы" гулять по всей деревне. Иногда вся детсадовская команда появлялась на току, где работали для фронта взрослые. Малыши умудрялись вдоволь покататься на горах зерра, побродить по лужайкам, побывать на речке. Вся задача воспитательницы была не растерять мелюзгу, накормить в обед до возвращения взрослых.
Дел у взрослых было невпроворот - немцы подходили к станице, были слышны выстрелы и доносился дым пожарищ. Председатель выделил их семье подводу, лошадь, немного зерна и вся семья потащилась по дорогам, сплошь забитым беженцами, в сторону Кавказа. Позади наступали немцы, впереди отступала армия и часто конфисковали у беженцев их немудреный транспорт "для нужд армии". Так однажды и они оказались безлошадными и влились в
в толпу пеших беженцев. Идти было трудней всех дедушке, иногда его подвозили, иногда он тащился, как мог на костылях.
-Дойти бы до Махачкалы, - говорили все, надеясь на конец этого безрадостного путешествия. Ирку пугали шаткие дощатые мосты через горные ревущие реки ,кружилась голова, дрожали неокрепшие ноги; но она упорно шла, держась за мамину юбку. Каким-то недетским чутьем она понимала – чувствовала, что не имеет права хныкать. Почти все время хотелось есть, но
зато теперь над головой не летали самолеты, и можно было в любом месте разложить костерок, отдохнуть и ползти дальше. Ирке нравились эти короткие привалы, уют костров и дикая красивая природа - все это ассоциировалось с миром, когда войны не было.
До Махачкалы не дошли, на пути встретился кишлак Каякент и здесь дедушку силы оставили. Он лег в придорожную канаву и сказал, чтоб его все бросили и шли дальше - здес он решил умирать. Вся семья решила остаться здесь - будь, что будет? Кишлак встретил беженцев настороженно и не очень дружелюбно. Поселились в глиняном вросшем в землю домишке, разложили свой нехитрый скарб-главное над головой была крыша.
-Иринка пойдем по кишлаку может выменяем что на продукты, -сказала мама
В котомке остался отцовский отрез на костюм и еще какое-то барахлишко.
Объяснялись как могли, в основном на пальцах, но к полудню вернулись кое
с чем съедобным - так началась новая жизнь.
Какая-никакая власть в кишлаке все же сохранилась и вскоре мама стала работать на кожзаводе, а Ирка с Татой ходить в детсад. Языка они не знали, но дети его познают быстро, и вскоре она довольно сносно лепетала на местном языке. Появились "друзья и враги" среди местных сорванцов и она почувствовала себя своей среди сверстников, защитницей маленькой сестренки и главное переводчицей при маме. Мама великолепно вязала и скоро в кишлаке заметили ее талант, стали приносить заказы, звать Сарра - мастер. Вскоре нашли дом получше, постепенно привыкли к новой жизни.
Вокруг кишлака были горы поросшие лесом и мама с Иркой ходили иногда с местными за ягодами. По ночам кишлак превращался в ощетинившуюся крепость а его кривые улочки посещали дикие звери - волки, шакалы, так что ночные прогулки особо не рекомендовались. Жители хорошо знали природные приметы, повадки зверей. Жили здесь довольно фанатично настроенные мусульмане, но, тем не менее, мир тесен, люди всегда есть люди и находят что-
-то общее, несмотря на различие веры, языка, обычаев. Постепенно привыкали к новому житию, но вскоре дедушка умер и тут начались беды. Местные жители заявили, что вырежут всю семью, если неверного похоронят на мусульманском кладбище. Похоронили на открытом месте и по утрам мама и бабушка ходили поправлять могилу, которую по ночам пытались разрыть шакалы. Как русским беженцам, им подселили ссыльную-Варьку, иногда Ирка ходила с ней в лес по ягоды и однажды даже спасла от "зверя двуногого", когда увидела что на Варьку напал какой-то страшный небритый человек, она подняла такой крик, что он от них ушел и спасла ее. Бабушка приходила каждый день в слезах от могилы деда и вскоре сама слегла. В ту ночь Ирка проснулась от страха - небольшое окошечко их домика закрыла какая-то ночная птица и большая когтистая лапа стала стучать в стекло. От крика проснулась мама, а утром местные женщины объяснили народную примету:
-В окно стучал филин и на пятый день, он стучал примерно пять раз, в доме можно ожидать покойника.
На пятый день умерла бабушка - так рядом с первой появилась вторая могила. Утром Ирка не узнала маму, которая пела плясала по комнате и никакого внимания не обращала на плачущих девчонок. Вскоре приехала арба "скорая помощь" и маму без сознания увезли в тифозный барак, у нее оказался тиф.
Так Ирка, повзрослев за сутки, заменила всех маленькой сестренке, она решила покормить Татку, но последнее богатство-мешочек фруктовой муки, исчез бесследно. С криком и кулаками набросилась на Варьку:- "Отдай нашу муку дрянь!" От сильного удара Ирка вылетела за дверь а следом и маленькая сопливая сестренка. Вечерние сумерки сгущались стремительно, улица ощетинилась закрытыми воротами дворов, с гор доносился вой, казалось на кишлак движется толпа кричащих обезумевших людей; выделялись голоса мужские, женские, детские. Ирка хорошо знала - это шакалы, взяв на закорки плачущую Татку она с криком "мама-мамочка" что было сил понеслась к тифозному бараку. Детей обступили медики, из сбивчивой речи они сразу поняли в чем дело, но кто же решится взять к себе детей бывших в контакте с тифозной матерью. Главврач решил, что оставить на съедение диких зверей у него тоже нет морального права и вскоре девчонки поселились в тифозном бараке у кровати матери. Она металась в бреду, а Татка поднимала ей веки ручонками и звала -"мама-мамочка". Дрогнули сердца людей и все стали приносить девочкам пищу, кто что мог. Так прожили они почти месяц и сжалилась судьба злодейка - мать выжила!!! Счастливые возвращались они в свой домишко к пустому холодному очагу, но боже мой, если кто видел эту исхудавшую стриженную женщину прижимавшую к себе двух тощих девчонок понял бы, как счастливы были все трое в эту минуту. В детсад их еще не пускали - карантин, мама была совсем слаба и Ирка целыми днями ,таская за руку Татку, бродила по кишлаку и маленькому базару. Было очень приятно, что люди им улыбались - так бывает когда весь кишлак незримой нитью связало большое и доброе дело и все чувствовали себя соучастниками. Из тифозного барака арба ежедневно вывозила трупы. Многие известные и неизвестные маме люди доставали лекарства для нее и даже сумели сообщить в далекую тогда Москву ее брату-полковнику Генштаба, что в далеком неизвестном ему кишлаке умерли его отец и мать, а сестра с двумя детьми на грани смерти. Бог знает какими путями главврачу пришла радиограмма с просьбой спасти жену военнослужащего Павлова и детей. Мама потом говорила:
-Доченька, ты имена забудешь, но помни всю жизнь, что нас спасли добрые
сердца.
Однажды случилось чудо. Над кишлаком появился маленький военный самолет-кукурузник. Он стал кружиться над базаром и приземлился на рыночную площадь, используя дорогу к рынку как посадочную полосу. Сбежался весь кишлак и девчонки не опоздали. Вышел военный летчик и вдруг спросил семью Павловых. Ирка стояла перед ним худенькая, неухоженная с широко распахнутыми глазами и не могла открыть рот. Все стали ее с Таткой подталкивать вперед и объяснять чьи они дети. Добрая улыбка расплылась по лицу летчика, он взял на руки Татку и скомандовал Ирке:,-"Веди меня к твоей маме".Когда летчик вошел и увидел убожество их быта, улыбка сползла с лица, будто ее стерли губкой. Он сказал маме, что у него есть поручение после выполнения боевого задания приземлиться в кишлаке и вывезти всех троих, но нужна справка-разрешение от главврача, ведь самолет военный.
Справку дать не могли -карантин не кончился. Мечта Ирки улететь на этом самолете не сбылась. Экипаж самолета оставил им все, что мог - НЗ продуктов, шоколад, гимнастерку и брюки для мамы. Летчик сказал, что по возвращении доложит обстановку и им вышлют бесплатный литер-билет для возвращения из эвакуации. Город Н. был освобожден от немцев, полуразрушенный он возрождался. Вскоре им действительно прислали документы для бесплатного проезда из эвакуации. В то время находилось немало любителей поживиться
на чужой беде и маме приходилось отдавать последние крохи, чтоб сесть в поезд. Было много пересадок, сидели на грязных забитых беженцами вокзалах - добирались почти месяц. Особенно запомнился Ирке один переезд когда за - определенную плату удалось пробиться в вагонный туалет в котором проводник уже устроил на проезд пару мешочников. Мама кое-как нашла место чтоб устроиться с Таткой на руках, а Ирке досталась туалетная полочка, задремав она все время падала на голову мешочнику и тот грозил маме: "Зарежу твоего щенка!" Мама со слезами умоляла: -" Доченька, милая не спи ,ну потерпи немного, скоро приедем." Ирка терпела из последних сил, она так боялась этих злых глаз. К утру "пытка" кончилась, поезд весь обвешанный пассажирами подходил к городу Н. Лицо мамы лучилось от счастья: -"Доченьки,
мы дома, дома!!!" Прошло два года эвакуации. Город стоит в утреннем тумане полуразрушенный с пустыми глазницами окон и надписями "квартал осмотрен, мин нет". От вокзала шли пешком с небольшими котомками, весь нехитрый скарб составляло солдатское одеяло и белье, подаренное летчиками, да кое-какие вещички девчонок - благо было лето. Очень волновались уцелел ли дом -это было частное домовладение родителей мамы, их свадебный подарок. Во дворе было три маленьких флигеля сырых и полутемных, но зато весь двор был увит роскошным диким виноградом. Вот, наконец, их квартал, клены посаженные Иркой и бабушкой перед самой войной, до боли знакомая родная калитка вся изрешеченная во время бомбежек. С замирающим сердцем открыли калитку и, о радость, два флигеля целы и только один стоит развалиной от попавшей во двор бомбы. В доме даже кто-то живет, оказалось это дед Антон со своей старухой - довоенные квартиранты. Они здесь пережили оккупацию.
Ирка их помнит, помнит как дед Антон до войны катал ее в пролетке запряженной лошадью, она даже думала, что песня которую пел Утесов была про него. Разговорам нет конца, мама расспрашивает про всех родных, знакомых, ведь она родилась в этом городе и до войны знала многих. К сожалению многих расстреляли немцы, кто-то выдал что в их доме жил политработник, да еще и жена у него еврейка, это про родителей Ирки, и тогда немцы в бес-
сильной злобе устроили в их доме конюшню - но какое это теперь имело значение. Дом частично цел и все принялись убирать мусор, обустраиваться. Для начала поселились в двух комнатах, но дед Антон наотрез отказался отдать ключи от сарая. Стены были родные, а через дорогу чудом уцелел католический костел с кирхой. Ирка помнила как сильные руки отца сажали ее на выступ стены костела и она сама себе казалась очень сильной.
Город оживал, жители всеми путями дорогами возвращались к своим очагам кто удачно, кто на пепелище; но все равно это было возвращение домой. Война еще не кончилась и каждый день почтальоны несут кому-то радость, кому-то горькие вести. Маме удалось узнать кое-что об отце, но видимо ничего хорошего - он пропал без вести, и она часто плакала, прижимая к себе девчонок:
-"Ничего доченьки, Бог даст день-Бог даст пищу."
В исполкоме сказали, что она теперь наследница и хозяйка дома, но вокруг было столько горя и людей лишенных крова, что мама решила - хватит пока двух комнат. Она дала согласие на заселение остальной площади беженцами.
Вскоре дом напоминал улей, но Ирке это нравилось, потому что появилось много друзей - Оля, Людочка, Миша, Алеша. Стали жить как в большой дружной коммуне. Мамы ребят устроились на работу, а вся орава с утра придумывала игры. В то суровое время не было ни выходных, ни больничных у матерей и все старались, как могли поддерживать друг друга. Казалось общая беда всех сроднила и если у какой-то мамы находилась кастрюля супа ,самый вкусный был затируха, то вскоре вся дворовая рать справлялась так дружно, что отпадала необходимость мыть кастрюлю.
Однажды ночью на улице раздались пальба и крики. Мама выглянула, но в дверь уже стучали соседи с криком:-"Вставайте все! Война кончилась! Война кончилась!" Это было действительно единодушное ликование, все люди кто в чем целовались, обнимались, на улице был стихийный фейерверк - палили из всего, что могло стрелять, взлетали ракеты. Улицы города превратились в ликующий человеческий поток. Это было еще трудное послевоенное время, но мирное. Победа!!! Одна на всех!!!
Во дворе всех ребят интересовал сарай деда Антона, но на нем висел замок и было "табу"; тогда ребята, не в меру повзрослевшие в военное лихолетье решили:
-"Наворовал гад при немцах, вот и от людей прячет." К деду все остыли и игры переключились на территорию разваленного флигеля. Старший Миша уже умел читать и прочел ребятам "Дети подземелья" Короленко, а дальше сработала богатая фантазия Ирки и она всегда с затаенным страхом заглядывала в затянутые паутиной подвальные окна костела, почему-то ей казалось, что пан Тыбурций обитает именно там. В городе было неспокойно, особенно по вечерам, да и детей оставлять одних небезопасно. В такое время все дерьмо выплывает и конечно родители ,как могли поощряли ребячью дружбу. Однажды дети заметили в развалинах торчащую тряпку и стали ее откапывать, несмотря на строгий запрет, т.к. в развалинах часто на неразорвавшихся снарядах подрывались ребятишки, -оказались немецкие кальсоны набитые деньгами. Видимо кто-то решил, что немцы обосновались прочно. Игры стали интересней, пошел обмен валютой с ребятами соседних домов. Мама устроилась работать в инфекционную скорую помощь, машин пока не было и больных санитары на себе таскали в подводу и на лошади отвозили в больницу. Что было в избытке - крыс, инфекции и прочей "прелести".Вскоре во дворе появился новый жилец - дядя Эмиль, он с женой уговорили маму Ирки продать им развалины и вскоре отстроили дом ,привезли семью, у них было трое детей.
Их дети стали претендовать на роль дворовой элиты, тем не менее дружили, хоть и часто им доставалось от остальной компании. Детские драки всегда кончаются миром, ох могли бы так взрослые. Однажды Ирка заболела корью.
Есть было нечего, хлеб уже получили по карточкам, пенсия за отца была 240 рублей, он оказывается действительно пропал без вести в мае 44-го, а булка хлеба на рынке стоила 450-500 рублей. В день пенсии мама устраивала праздник, к этому дню скапливалась недостающая сумма и покупали на рынке каравай белого хрустящего хлеба. Сегодня мама дала Ирке немного меда, который бог весть каким путем умудрилась раздобыть, и на целый день заперла одну в почти бессознательном состоянии. Больничных по уходу не полагалось.Ребятам было приказано не входить - болезнь инфекционная. Укрытая серым солдатским одеялом Ирка грустно смотрела на голые стены. Сначала ей показалось, что это от температуры и бреда шевелится одеяло и смотрят на нее десятки глаз - бусинок. Потом она стряхнула с себя оцепенение и тут поняла, что по одеялу к лицу подбирается стая голодных крыс. Неописуемый ужас охватил Ирку и поднял с постели, с криком бросилась она к двери, но дверь заперта, а испуганные твари разбежались по углам и выжидают. Не помня себя
она выбила все стекла в окне и выскочила во двор, все руки были изрезаны.
Больше мама не запирала дверь, вызвали женщин из Санэпидстанции травить .
Они рассказали, что это не единичный случай, на город напали полчища голодных крыс:
-"Счастье, что ваша девочка пришла в сознание". С тех пор у Ирки
осталось к этим тварям чувство страха и омерзения, вскоре она поправилась
и после всего случившегося почувствовала себя "героиней". Маме уже тру-
дно было обуздать ее так рано проявившуюся независимость и самостоятельность во всем.
Она становилась грубой и неуправляемой девчонкой, если обижали сестренку или говорили что-то плохое в адрес мамы - дралась со сверстниками с недетским ожесточением, могла оскорбить и броситься с кулаками на взрослого. Она решила, что нет у мамы и Татки более надежного защитника. Со стороны это выглядело смешно-худенькая тщедушная девчонка и только
глаза серьезные и совсем не детские, глаза - зеркало в которых отразилось
все то, о чем старалась забыть детская душа.
Город утопал в зелени, цвела акация и улицы казались мягкими душистыми
лабиринтами. Ирка довольная возвращалась из хлебного магазина, сегодня удалось отоварить хлебные карточки в первый завоз; правда ей достался последний кусок с большим довеском, но не беда, зато осталось время поиграть и почитать книгу. Она уже окончила первый класс, даже без троек, учиться в школе так интересно, кажется открылся новый мир и теперь не нужно никого умасливать почитать ей и мелюзге. Мурлыкая под нос песенку она дошла до кинотеатра "Пионер",посмотрела что идет - может мама даст денег на билеты.Вдруг в одном из домов открылось окно, высунулась старческая рука и стала махать Ирке: "Девочка, подойди ко мне пожалуйста". Старушка протягивала ей елочного серебряного слоника и булавочку с головкой - жемчужинкой. Ах какое это было дивное богатство, какой соблазн. Кроме Таткиной куклы-грелки у них не было игрушек, казалось слоник тянулся к ней в руки из какого-то сказочного мира. "Девочка, дай мне эту горбушку довесочек, а я дам тебе слоника и булавочку. "-ворковала старушка, видя зачарованный взгляд Ирки.
Обмен состоялся, она шла счастливая сжимая в руке сокровище и прекрасно понимая, что сейчас будет "буря". Мама была дома:
-Почему тебе дали так мало хлеба?
-Я очень хотела есть и съела довесок
Врать она явно не умела и мама прекрасно это знала.
-Ты не могла съесть половину пайки, зная что дома маленькая сестренка голодная. Теперь и я заболела, что мы будем делать?
Ирка виновато опустила голову и тут взгляд мамы упал на ее карман:
-Что у тебя в кармане?
Мама вынула бесценное сокровище и все поняла, ее взгляд стал удивительно добрым и мягким:
-Ничего доченька, как-нибудь проживем, Бог даст день-Бог даст пищу.
Она гладила вздрагивающие плечи Ирки, на которых, как на вешалке висело платьице.
-Доченька милая, ты вернись в магазин ко второму завозу и попроси дать тебе хлеб на завтра. Скажи, что заболела мама и вам с сестренкой есть нечего. Только поаккуратней с хлебными карточками, чтоб аферисты не выдурили, если потеряешь мы погибнем.
Обратный путь в магазин казался долгим и унылым ,хоть и пройти то было всего три квартала. Ирка заняла очередь и понурив голову стала ждать.
-Девочка, что ты такая грустная? -голос был добрый обволакивающий, Ирка подняла голову; перед ней стояла пожилая женщина с приятной улыбкой.
-У нас заболела мама и нужно отоварить карточки на день вперед.
-Так что ж ты стоишь, ведь так тебе хлеба не хватит. Давай твои карточки я постараюсь пробиться к прилавку и попрошу тебе помочь.
Ирка судорожно сжала в руке хлебные карточки и насупилась.
-Вот дурочка, -тем же ласковым голосом продолжала женщина, -я хочу тебе по-мочь, а ты меня боишься. На вот держись за подол моего платья и ничего не бойся, давай мне карточки.
Ирка отдала каточки и двумя руками вцепилась в подол женщины.
-Держись крепче,- улыбнулась женщина и ринулась в толпу со словами,-
пропустите ребенка, у нее мать заболела.
На всякий случай Ирка решила временами подергивать за подол для проверки, но несколько раз женщина оборачивалась,- "Ну что ты милая я тут, тут".
Когда она в очередной раз дернула за подол то услышала злой голос:
-Девочка, ты что тут хулиганишь, что ты меня за подол дергаешь?
Ирка подняла глаза и обомлела - она держалась за подол совсем другой женщины а та добрая словно растаяла. Тут в магазине раздался такой отчаянный крик, что толпа расступилась." Что случилось?" - спрашивали все друг друга, наконец поняли что аферистка украла хлебные карточки. Со всех сторон старались утешить, но для Ирки "мир рухнул",так явно она представляла как умрут с голоду мама и сестренка, ведь умерли же в эвакуации бабушка и
дедушка -ее горю не было границ. В то время хлебные магазины работали до 12-ти часов ночи. Ее ноги не могли повернуть к дому и она все стояла в магазине горестно опустив плечики. Кончился хлеб, разошлись покупатели и продавец аккуратно щеткой смела в пакет все хлебные крошки:
- "Вот девочка все что можем тебе дать, иди домой ведь мама волнуется." Ирка стояла
и беззвучно плакала. Уже перед самым закрытием в магазин вошла женщина в чине майора, хлеба ей не досталось.
-А это что за ребенок у вас, - спросила она, заметив в углу скорбную фигурку
-Да вот плачет в магазине с часу дня, у нее аферистка хлебны карточки украла и она домой идти боится, она нам тут уже всю душу перевернула.
-Пойдем домой, - сказала майор и ласково взяла Ирку за плечи,- я все рас-
скажу твоей маме и она тебя не будет ругать. Пойдем я тебя провожу.
Когда они пришли домой на маме лица не было, она уже поняла что что-то случилось, но опасалась худшего. Она просто не представляла как они проживут месяц." Я ведь питаюсь в воинской части, - сказала майор,- так я вам отдам свою хлебную карточку, уж как-нибудь продержитесь ведь и не такое вынесли."Так и спасла их даже не назвав своего имени.
Мама болела долго. Ирка иногда ходила к тете Клаве, маминой приятельнице, и та делилась с ними сухарями, потому что была стоматолог и с ней часто больные рассчитывались хлебом. С самолюбием Ирки это было мучительно, но что поделаешь - этот хлеб поддерживал силы мамы и Татки. В один из дней маму все же увезли без сознания в больницу, она заразилась от своих инфекционных на "скорой" и теперь сама была в тяжелом состоянии. Ирка целыми днями старалась отвлечь Татку, немного подкармливали соседи, но так не могло продолжаться долго и соседи обратились в Горисполком.
Ирке не понравились женщины-члены комиссии, они сказали что не могут оставить одних двух малолетних девочек:
-Мы отвезем вас в хороший детдом, там много детей, вас будут кормить, учить
это будет ваш второй дом. Маме скажут где вы и когда она поправится то заберет вас.
Вскоре девочки вымытые и подстриженные стояли перед женщиной - кастеляншей которая пыталась подобрать им одежку, а их домашняя сиротливо валялась в углу, но по сравнению с мешковатой и не по размеру новой она казалась Ирке одеждой принцессы. Глаза женщины были неласковые, усталые, а у Ирки к горлу подступали горечь и бессильная злость, ей казалось что со старой одежкой сейчас уйдет воспоминание о маме, тепло ее рук и собрав в комок
все эмоции она швырнула новое платье в лицо женщины: "Отдай нашу одежду шакалка..."
-Сопли сначала научись вытирать хулиганка, -беззлобно ответила та и ловко натянула на Ирку серое неуютное платье. Татка стояла уже причесанная, умытая и испуганно хлопала глазами.
-Потерпите немножко, -сказала сестра-хозяйка, -врач один на весь район, он приезжает раз в неделю, после осмотра вас определят в группу, а пока придется побыть в изоляции - нужно пройти карантин. Она отвела их в комнату где было еще несколько ребят их возраста. На полу была постлана постель из соломы покрытой одеялами - дверь заперли. Их хорошо покормили и когда остальные отдыхали пришла воспитательница и отвела их на прогулку. Она сказала, что
им повезло, они попали в лучший детдом для детей погибшего комсостава. Все равно тоска у Ирки не проходила, она вспоминала такую короткую но вольную жизнь дома, маму с ее неограниченной добротой и ощущала себя в тюрьме. Наступила ночь, мягкий лунный свет освещал комнату и спящих ребят, а ей хотелось тоскливо повыть на луну и тут она решилась:
-Вставай, -тихо стала она тормошить спящую Татку, -мы сейчас с тобой к маме уйдем. Помнишь как в Каякенте, мы же тогда жили все вместе в тифозном бараке и мама поправилась.
Полусонная Татка покорно поплелась за сестрой. Открыть окно для цепкой худенькой Ирки труда не составляло, в окно она еще днем заметила место в заборе где недоставало звена и скоро они вдвоем оказались на темной безлюдной улице. Она крепилась недолго и вскоре поняла, что они окончательно заблудились. Сидящая на закорках полусонная Татка стала хныкать.
-Ну потерпи немножко, - умоляла Ирка, -вот скоро увидим наш костел, а там и дом рядом.
Костела все не было, не было.... у нее уже мелькнула мысль вернуться но было поздно, она заблудилась. Вдруг на безлюдной улице мелькнула тень мужчины. "Дяденька"- с надеждой закричала Ирка. Мужчина остановился,
-"Вы откуда?" "Дяденька, нам нужно найти костел на улице Декабристов, там недалеко наш дом, знаете такой высокий костел из красного камня"
Мужчина был не местный, не знал где костел и даже улица Декабристов.
-А сюда вы как попали?
Ирка с детской наивностью сообщила, что они бегут из детдома.
-Пойдемте со мной, -сказал мужчина и скоро он звонил сторожу у ворот .
-Спасибо вам, -сказал сторож,- это ж надо шпана сопливая в колонию бы тебя, а не в детдом, скажи спасибо что доброго человека встретила, а то убили бы тебя и сестренку или чего похуже.....
Вскоре измученные девчонки отогрелись и заснули на соломенной постели рядом с другими узниками карантина. Утром приехал врач и осмотрел новеньких.
Татку определили в младшую дошкольную группу, а у Ирки нашли чесотку на руках и отправили на лечение в детдомовский изолятор. Ей сказали что когда она поправится то сможет навещать сестренку. В изоляторе было уютно и чисто. Здесь хозяйство фельдшера Марии Михайловны, она недавно вернулась- демобилизовалась и решила посвятить себя осиротевшим ребятишкам, чтоб оттаивать вместе с их сердцами. Младшие-Шкеты, как величали их старшие детдомовцы, искренне тянулись к ней, можно тысячу раз обмануть взрослого но никогда ребенка, дети чувствуют искренность интуитивно от природы-матушки. Ирке здесь понравилось, ей отвели кроватку у окна, быстро смазали руки какой-то вонючей мазью. "Не беда, -сказала Марья Михайловна, - за неделю вылечим и отправим в группу." Она дала Ирке гематоген похожий на сладкую ириску.
Ребята рассказали, что завтра придет воспитательница Графа, Аграфена Васильевна, с ней интересно, что она недавно вернулась с Урала куда был эвакуирован находящийся здесь до войны детдом. Воспитатели почти всех ребят спасли с невероятными трудностями и вот теперь ждали их возвращения.
Она приехала раньше все подготовить к их приезду и ее попросили пока поработать в изоляторе, т.к. здесь не хватало воспитателя. Ночью Ирка проснулась оттого что кто-то приглушенно всхлипывал. Она осторожно сползла с кровати и пошла прислушиваться вдоль всего ряда. Всхлипывания доносились из-под одеяла Ванечки шестилетнего мальчика цыганенка которого вчера привезли из горбольницы, он сирота и идти ему было некуда.
-Что ты хнычешь? - шепотом спросила Ирка.
-У меня болит пятка. Я когда был в больнице пошел в туалет и меня за пятку укусила крыса, теперь там ранка и все время болит.
Ирке не нужно было объяснять что такое крысы, она все поняла и предложила
сделать холодный компресс из носового платочка, который ей подарила сестра-хозяйка. Ванечка рассказал ей, что отца не помнит -он погиб на фронте, мать посадили за спекуляцию сахарином. Уже год как он жил на вокзалах и в развалинах - попрошайничал, все надеялся что мать его найдет а потом совсем заболел и не помнил как попал в больницу.
После завтрака на пороге появилась полная невысокая женщина, светло-русые
волосы собраны в пучок, добрые лучистые глаза смотрели внимательно, изучающе; казалось они проникали в душу и от этого взгляда становилось как-то тепло и необыкновенно уютно. Взгляд мудрый и в тоже время излучающий смешинки - зайчики. Одета она в сарафан и вышитую крестиком белую кофточку.
-Добрый дэнь диты, мэнэ звуть Аграфена Васильевна, я ваша воспитательница. В ее разговор как-то удивительно гармонично вплетались украинские слова и казалось что она одновременно говорит на двух языках без необходимости перевода."Зараз пойдем гулять у садок и кто хочет расскажет мне все о себе- где бывали? Что видали? Как к нам в детский дом попали? Я как доктор Айболит все скажите - что болит?- она с лукавинкой посмотрела на Ирку.
-Так цэ и е та партизанка, шо по ночам до мамы бигае? Ану пиды сюды!
Вскоре ребята бегали по небольшому дворику изолятора заросшему кленами и акацией. Вдоль каменного забора тянулись заросли дикого винограда, который оплел весь забор. За забором начинался крутой спуск к Бугу и дикому пляжу.
Это место так и называлось - Дикий сад. Река в этом месте была очень широ-кой, а на другом берегу отмель сплошь усеянная разноцветными цыганскими шатрами; там постоянно останавливались кочующие цыганские таборы и место считалось небезопасным для прогулок. Графа ни о чем не расспрашивала Ирку, она рассказала ей как молоденькой учительницей в холодное и голодное время работала в колонии с известным педагогом Макаренко, какие трудные были ребята и как хотелось, чтоб в жизнь ушли людьми; как перед войной работала в
этом детдоме. Она почувствовала что восьмилетней Ирке с глазами взрослого человека, как потом говорили воспитатели с глазами тридцатилетней карлицы, не нужно сейчас ни жалости, ни сюсюканья. Ирка сама не заметила как под шелест листвы и шум реки рассказала ей все о себе и как-то незаметно для себя сформулировала ей и всю психологию своих поступков. Ей казалось, что рядом не человек умудренный большим жизненным опытом, а подруга с которой можно говорить обо всем. Графа не перебивала, потом сказала как-то тихо и задушевно:
-Вот видишь как хорошо ты вспоминаешь красивую природу и ночи у костров, когда вы были беженцами. Сейчас война кончилась и я думаю Ирина ты будешь геологом. Всю нашу страну объедешь, ваши отцы за эту тишину и красоту, за землю нашу жизни отдали и вы здесь не сироты, вы хозяева земли этой и вся она - ДОМ ВАШ. Вы не пасынки, вы сыны и дочери земли этой. Пройдут годы я старая буду и однажды к дому подъедет машина, а из нее выйдет красивая загорелая женщина - это будешь ты.
Стерлись грани между малым и старым - на лавочке сидели просто две невероятные фантазерки, это был миг который как-то незамет-но их сроднил. Аграфена Васильевна рассказала что у нее есть приемный сын Микола, он бывший колонист и сейчас работает агро-номом.
-Ты не плачь, -сказала она, -что тебя к сестренке не пуска-ют, ведь у тебя инфекционное заболевание, а она маленькая. Я вот тебя не боюсь и после работы приглашаю к себе в гости, с Чернушкой тебя познакомлю. Сторож по моей просьбе тебя отпустит, а потом я тебя приведу обратно.
Она жила всего в двух кварталах от детдома. Чернушка оказалась черной курицей которая жила с ней в комнате. Графа нашла где-то маленького черного цыпленка и он вырос в велико-лепную курицу которая скрашивала ей унылую картину сырой полу-темной комнаты. Пили чай с сахарином и Ирка потихоньку согре-валась и оттаивала. В комнате стояла этажерка и было много книг, в основном на украинском языке.
- Очень люблю Тараса Шевченко и Лесю Украинку, -призналась Гра-фа, -я Шевченко много стихов наизусть знаю м в эвакуации на Урале, когда не было книг, часто вечерами читала ребятам. Ты послушай, Сон:
,,Лэчу,дывлюся аж свитае,край нэба палае, Соловейко в темним гаи сонцэ зустричае, Сады рясни похылылысь,тополи по воли Стоять соби мов сторожа-розмовляють з полэм.
Через недельку Ирка поправилась и до начала учебного года ее решено было отправить в старшую дошкольную группу, а потом опять в первый класс, т.к. не было документов об окончании его. В группу она вошла съежившись и втянув, колючки, еще не зная от чего придется защищаться, Евдокия Ивановна, Евдоша, ей не понравилась с первого взгляда. Злое издерганное лицо - каза-лось она всю горечь своих неудач может выплеснуть на тебя как ушат помоев.
-Ну что мне делать с этой дылдой в дошкольной группе, -услышала Ирка злой полушепот в свой адрес.
Действительно ей было неинтересно в группе, она переросла даже свой возраст в это суровое лихолетье, ее тяготила опека и как ей казалось дебильные развлечения, встаньте детки, встаньте в круг. Единственное интересное занятие было отпроситься в младшую группу и по возможности повидаться с Таткой, проявить заботу о ней. К сожалению все понятия добра и зла в Ирке были так добротно перемешаны в невероятный суррогат, что она при ма-лейшей жалобе сестренки наводила самосуд среди малышей и по возвращении, молва бежала впереди, она встречала злой взгляд Евгеши и уже знала что та скажет: - Встань в угол, дрянь. Светлым пятном было дежурство Франи Кирилловны -сменного воспитателя. Это была ее воспитательница из детсада, из того до-военного почти мифического времени. Она сразу узнала Ирку, вспомнила ее родителей. Ирочка, деточка моя......! Не плачь, я найду маму и она придет как только выпишется из больницы. Вскоре она действительно принесла записку от мамы написанную крупными буквами, чтоб Ирка могла прочесть. Дежурства Франи Кирилловны превращались для Ирки в праздник, та смотрела на нее как на помощницу в воспитании малышей, иногда давала почи-тать им сказки написанные крупным шрифтом, иногда клеили игруш-ки из бумаги и картона. Наступало дежурство Евгеши и снова злое шипенье: -Не думай что ты исключение из правил, раз в дош-кольной группе то и веди себя соответственно.,,
В то голодное время воспитатели питались с ребятами и Ирка, не зная какую еще шкоду можно учинить ненавистной Евге-ше, однажды незаметно высыпала ей в суп всю солонку соли. Обыч-ного наказания не последовало, но когда все ребята спали после обеда, Евгения Ивановна решила поговорить с ней по душам:
-Скажи честно, почему ты так по разному ведешь себя в мое и Франи Кирилловны дежурство?
Ирка ответила честно с детской непосредственностью:
-Я ненавижу Гитлера и Вас.......
-Нянечка, уберите матрац с ее кровати, пусть поспит на голой сетке, думаю она поумнеет и извинится, -последовала незамедли-тельная реакция.
В одно из очередных стояний в углу, к которым Ирка уже привыкла, Евдоша сказала: Встань пожалуйста в другой угол, чтоб тебе была видна проходная. Там пришла твоя мама, может ты извинишься когда увидишь как она на проходной плачет. Я ве-лела ей передать что ты наказана.
Большие зеленые глаза Ирки стали сухими и злыми, похожими на глаза рыси готовой к прыжку. Казалось еще секунда и она вце-пится в патлы, как она про себя называла в общем то приятные золотистые волосы Евгении Ивановны, та дрогнула:
- Иди к ма-ме.....
В секунду Ирка оказалась у проходных ворот. Мама была еще сла-ба, она сказала что скоро ей станет легче и тогда она пойдет работать и возьмет Татку а потом Ирину.
-Доченька ведь ты у меня умница и большая девочка. Сейчас я двоих не вытяну - помрем. Потерпи немного родная.
Тогда еще Ирка не знала что, немного, растянется на долгих пять лет. Конечно она потерпит, ведь давно знает что у мамы больное сердце и ее нельзя расстраивать: Ты не волнуйся, мне здесь хорошо. Скоро пойду в школу, меня здесь никто не обижает.
О том что она сама активно обижает других дипломатично промол-чала. Мама сказала что будет приходить каждый выходной, просила пока заботиться о Татке. Ирка вернулась в группу пай - девочкой.
Наконец наступил счастливый день перевода дошколят в перво-классники. Был устроен бал, Ирка летала по группе словно на крыльях пока не натолкнулась на злой взгляд Евдоши:
-А ты что радуешься? За твое отличное поведение первого класса тебе не видать. Я написала директору заявление, что ты дебильная девочка и тебе не место среди первоклассников.
Мир рухнул. Не помня себя Ирка выскочила из группы и понеслась к Бугу.
-Вот завтра выловят из Буга мой труп и Евдоша будет всю жизнь казнится, - думала она в отчаянии.
-Иришка цэ тэбэ ж куды нэсэ, як ж пушкы высрэлэну, -услышала она голос Аграфены Васильевны, глаза-смешинки смотрели на нее и улыбались.
-Понимаете, -прошептала Ирка побелевшими губами, -она написала директору, что я дебилка, она не переводит меня в первый класс.
-И ты решила утопиться? -графа улыбалась, -Да я ведь от такой дебилки не откажусь, а первый класс принимаю я. Иди в группу а с директором Антоном Васильевичем я сама поговорю. Иди, иди тан-цуй...
Ирка узнала от мамы, что Графа сама написала ей характеристику и под собственную ответственность забрала в группу перво-классников. Шкоды и драки из нее попрежнему лезли при каждом удобном случае, но училась отлично. Вскоре она стала популярной личностью в детдоме за то, что стоя больше всех по углам никог-да не ревела и не извинялась считая себя правой. Она принимала участие во всех мальчишечьих проказахи даже ловко научилась клясться. Нужно было с особым шиком провести по зубам и шее, ви-димо имитируя выражение ,,голову на отсечение,, и дать клят-ву: Сука буду если кого-то когда-то выдам. С фантазией Ирки-это было интересно т.к. ассоциировалось с допросами по военным мемуарам.
-Люблю Иринку за стойкость, хоть сколько простоит по углам, но держится как партизанка, -иронизировала Агграфена Васильевна.
Первый класс Ирка окончила с отличием, впрочем в классе было пятнадцать отличников. Ребята тянулись к знаниям как росточки к солнцу. Директор решил на педсовете отметить это событие. Всем девочкам подарили шерстяные платья, мальчикам костюмы и всем парусиновые портфели и книги. Ирке достались в удивительно красивом оформлении сказки Жуковского. Читать она любила, благо в детдомовской библиотеке чудом уцелело с довоенного времени много интересных книг.
-Пойди в дошкольную группу и покажи Евдокии Ивановне твой та-бель, -сказала Агграфена Васильевна, видимо задетая за живое первоначальной характеристикой Ирки, и та с удовольствие-м исполнила поручение и с не меньшим удовольствием показала Ев-доше язык от себя в нагрузку. Вскоре она отбывала очередное наказание. По воскресеньям детей отпускали навестить родителей, у кого они были, и теперь, плывя по улицам - коридорам цветущей акации Ирка удивлялась как могла она с Таткой тогда заблу-диться. Наступили первые каникулы, появились новые подруги. Из эвакуации вернулась тетя Дора, подруга мамы. Вскоре она устрои-лась на работу а ее дочь Аллочка в детдом и стала неразлучной подругой Ирки. В один из вечеров Аграфена Васильевна вошла в спальню ведя за руку симпатичную зареванную девчонку: -Кто примет под свое одеяло беглянку из Очакова?
-Иди ко мне,- предложила Ирка
Лиля оказалась дочерью капитана погибшего на военном кораб-ле. Мать приняла ее из роддома, родная умерла при родах, вы-растила. Когда погиб отец мать вышла замуж повторно и решила сдать ее в детдом, т.к. у них не было жилья. Лилька тоже была довольно вольной девчонкой ,,борцом за справедливость,, и уз-нав что в городе Н. есть детдом для детей погибшего комсостава она решила, что здесь ее место по праву и ближайшим рейсом па-рохода удрала из Очаковского детдома. Утром Графа уладила ее судьбу -так и зажили три неразлучные подруги на долгие годы.
Детдом готовился к встрече основного состава из эваку-ации. Было решено, что все пойдут встречать и каждый готовил по-дарок. Девочки шили куклы, мальчики тоже мастерили какие-то су-вениры. Аграфена Васильевна тоже жила ожиданием встречи - родная мать так встречает детей. Она рассказывала как трудно было вы-жить и спасти ребят. О страшной переправе на плотах через Днепр, когда бомбили беззащитных людей. Боже как все это было знакомо Ирке, да и многим ребятам.
Наконец настал счастливый день. С утра готовились к торжественной встрече, потом все умытые и сияющие стояли на платформе и встречали теплушки со старожилами детдома. Прие-хавшие дети выглядели уставшими но счастливыми, были разных возрастов -от 12-15ти лет до шкетов- малышей. Повзрослев-шие, прошедшие школу военного лихолетья. Были и сироты - беспри-зорники подобранные на путях эвакуации из концлагерей. Детдом гудел как потревоженный улей, обустраивались, обживались. С ре-бятами приехал и состав учителей и воспитателей старой закалки.
Дохнуло дыханием колонии не по учебникам.
Вскоре старшие решили что нужно ввести самоуправление, установить особый контроль за продуктами, т.к. время было нелегкое. Выбрали актив и для рав-ноправия решили ввести и шкетов-малышей. Ирка вошла в эту ко-миссию хоть и были веские возражения.
-Что шкетов вводить в комиссию? Им дадут капустную кочерыж-ку/страшная ценность по тем временам/ они и заткнутся.
-Ирку Павлову, она устоит, - упорствовали малыши.
Так облекли доверием. Шло время и она гармонично вписалась в стихию детдома, чувствовала себя здесь дома и уже не представляла себе жизни без этой оравы со всеми ее событиями -дежурства-ми, играми, учебой, кружками. Обучали всему -мыть, стирать, шить, му-зыке, танцам и т.д. Городские власти делали все, чтоб заменить осиротевшим ребятам родителей. В то время город по ленд-лизу получил помощь и вся она была направлена детдому. По решению педколлектива каждой девочке и мальчику был сшит выходной костюм. Когда на парад по праздникам выходила колонна детдо-ма -это были не несчастные сироты, а счастливые дети города. Так реально ощутили ребята помощь далекой Америки. В городе были размещены воинские части которые взяли активное шефство над детдомом. Многие воспитатели были коммунисты Ленинской гвар-дии, не знали тогда ребята как многих из них, не разделявших тоталитаризм, постигнет тяжелая участь лагерей ГУЛАГа. Воспи-татели это знали и тем упорнее готовили ребят в жизнь не уста-вая повторять:
Вы будущие хозяева земли этой. Ваши отцы отда-ли за нее жизнь и вы не пасынки - вы ее сыны и дочери. Не делайте в жизни подлости, но если чувствуете что ваше дело честное иди-те по жизни смело,, Это была не декларация, это был их большой гражданский подвиг. Ирка поняла это став взрослой, а пока ребя-та с упоением пели:
Из красных пиопов огромный букет им дали ребята в отряде, Просили цветы и огромный привет вождю передать на параде, За то, что страна крепка и сильна, а жизнь с каждым днем чудесней, Вождю наш привет, наш красный букет и лучшие наши песни.
Не понимали тогда ребята, что букеты нужно дарить тем, кто был рядом, кто из этих шкетов и озверевших детей человеческих мед-ленно и скрупулезно делал ЛЮДЕЙ, зачастую взамен получая клич-ки и злое упорное сопротивление.
Ирка не любила уроки музыки, нет ей не, наступил медведь на ухо, но что-то случилось с голосовыми связками в одну из бомбежек, зато очень хотелось танцевать. На одном из отборочных смотров в балетную студию она старалась так, что казалось ноги оторвутся- ее заметили и приняли. Сегодня Ирка и Аллочка никак не заснут, хоть давно пора - завтра весь балетный кружок идет в театр на балет «Копелия». Это первые после войны гастроли Ле-нинградского Мариинского театра. Билеты стоят баснословно доро-го, но Клепа, балетмейстер Клеопатра Алексеевна, сказала дирек-тору, что не будет вести студию если ребята не посмотрят насто-ящий балет, а она лучший балетмейстер города. Ура! Победа! Завтра смотрим «Копелию»
Балет был чудо ,из театра пришли одухотворенные и еще долго жили в мире сказки не замечая вокруг суровую прозу быта. Ирка танцевала с упоением, она вообще ни на что не была способна по принуждению. В этой худой конопатой с виду такой тщедушной дев-чонке жил какой-то дух сопротивления любому насилию, но по собственному желанию она была способна на все. В те страшные годы войны она поняла, что из жизни можно просто уйти, это была видимо реакция на множество смертей которые ей довелось видеть.
Страха не было, только злость. Аграфена Васильевна понимала как непросто вернуть ее в мирную колею, что только добро способно переломить в ней агрессивность. Даже стоя в углу после очеред-ного выяснения отношений со сверстниками Ирка чувствовала ка-кие-то невидимые биотоки тепла идущие от этой женщины. Да Графа любила ее неизвестно за что, упорно сопротивлялась на педсове-тах решениям отправить в колонию эту грубиянку не имеющую, тормозов, ни в чем, из сердца вон и с глаз долой.
Ирка училась уже во втором классе, когда появился новый сменный воспитатель Станислав Казимирович. Он военный летчик, который после ранения не смог вернуться в строй и решил пора-ботать воспитателем. Началось настоящее спартанское воспита-ние, но в общем дети его любили ,хоть и побаивались. На фоне немногих мужчин педколлектива он выглядел Апполоном, между со-бой ребята прозвали его Стас.
В часы свободных прогулок Ирка любила выбраться за сте-ну детдома на старую узкоколейку когда-то ведущую к тюрь-ме, мрачному зданию на овраге над Бугом. Там ожидалось немало интересных находок, однажды девчонки нашли полу - засыпанную зем-лей бутылку с розовой жидкостью внутри. По авторитетному заяв-лению Зиночки, одной из участниц вылазки, это крем от весну-шек - действует мгновенно.
-Дай мне, -решительно заявила Ирка и отобрала бутылку.
Вечером в спальне у ее кровати собрались желающие быть свиде-телями превращения конопатой в красавицу. Торжество не состоялось, не успела она вытащить пробку из заветной бутылки,как та вылетела из ее рук вверх. Подняв глаза девчонки увидели бутылку в руках неслышно подошедшего Стаса и он побелевшими губами прошептал: Девочки, это зажигательная смесь самовоспламеняю-щаяся, с войны там осталась.
Оказывается он неслышно подкрался к компании боясь вспуг-нуть, боясь опоздать. Гроза разразилась потом. Всем было строго запрещено приносить такие находки тем более, что в старшей группе уже увезли парня в больницу. Он принес патрон который взорвался в руках. Руку спасли. но глаз не смогли.
Учебный год подходил к концу, был теплый ласковый май и весь город утопал в цветущей акации. Ирка окончила учебный год без единой четверки, предполагалась грамота и веселые каникулы.
Всеми правдами неправдами Антон Васильевич сохранил деревню со стадом коров, виноградниками, полями и старой барской усадь-бой - подсобное хозяйство довоенного детдома. Это было большое материальное подспорье, ребят удавалось вывозить на отдых в две смены и выздоравливать своими силами. Ирка очень любила походы на скотный двор, где ей по назначению врача, выдавали кружку теплого парного молока, т.к. на одном из обследований обнаружи-ли что у нее слабые легкие и до туберкулеза один шаг. В городе она получала в столовой дополнительный паек.
Отсутствие аппетита сводило на нет все усилия врача, милейшей Лидии Федоровны; за-то увеличивало число Иркиных друзей, которых она потчевала дополнительным пайком и сладкими порошками от хронического плев-рита. Иногда среди зимы ее отправляли в санаторий для детей с ослабленным здоровьем. В один из увольнительных дней она умуд-рилась даже маме принести масло и сахар, ведь та почти голода-ла, Ирка сказала маме, что ее премировали за хорошую учебу и примерное поведение/фантазировать она умела так, что Бендер бы позавидовал./Мама плакала когда узнала о происхождении этой, премии, но до Ирки вся серьезность ее состояния не доходи-ла, ведь в то время туберкулез не излечивался. Она просто балде-ла от своего особого положения и возможности кого-то осчастли-вить будучи по натуре доброй девчонкой.
В тот день ничего не предвещало неприятностей. Ирка, мурлыкая под нос песенку, с полным пренебрежением к моти-ву, направлялась к соседнему корпусу в младшие группы. Мама со-биралась скоро забрать Татку, ведь решено.У многих ребят никого нет, а у нее мама, сестренка, может еще и отец вернется. Были слу-чаи когда пропавшие без вести возвращались и она тоже в это верила. В Симферополе еще жила бабушка, мать отца, она писала Ирке. Отец был ее первенцем и любимцем, он один из ее пяти де-тей не вернулся с фронта, и вся любовь бабушки переключилась на Ирку, хоть внуков было много. Бабушкины письма были теплые и в них всегда были вложены красивые открытки. Дворянка, потомок старинного шотландского рода эрлов приехавших в Россию еще при Петре 1 строить первый Российский флот она любила свою Роди-ну, окончила Смольнинский институт благородных девиц, должна бы-ла стать фрейлиной. Ее отец овдовев женился на ее подруге и тогда своенравная бабушка обвенчалась с красавцем - садовником своего имения. Скандал дошел до царя и ее красавец муж сменил профессию и, окончив военное училище, стал кадровым офицером царской армии. Военная стезя была ему не в тягость, т.к. он был сын солдата, полного георгиевского кавалера, героя Шипки Василя Павлова. В первые годы революции оба приняли ее всей душой, же-лая добыть свободу народу. Дед будучи талантливым военачальни-ком стал командармом, соратником М.Н.Тухачевского. Судьба раз-вела их с бабушкой на долгие двадцать лет, так сложилось что они потеряли друг друга. Бабушка в невероятно трудных условиях сама сохранила и вырастила пятерых детей тоже не без помощи детдомов. Когда они узнали что живы, у дедушки уже была вторая семья. Он был помощником начальника академии им. Фрунзе и вско-ре в страшные годы Ежовщины разделил участь своих соратни-ков. Бабушка отстояла отца Ирки,но все равно клеймо ,,сын врага народа,, висело на всей семье. Она почти забыла французский, но зато прекрасно овладев современной писала Ирке в пись-мах:
-Если тебе скажут, что дед, враг народа, - плюнь в глаза и ходи с гордо поднятой головой. Он никогда и никого не преда-вал. Она еще впоследствии доживет до его реабилитации и будет очень горда, что вехи его жизни впишут в Энциклопедию. Вот такой она была гордый и по своему сильный человек. Она никогда не стонала и Ирка за это очень ее любила. До войны, накануне пере-езда в Н. они с ней жили в Симферополе и поэтому мама отдала ей половину пенсии за отца - ее кормильца.
Сейчас Ирка несла показать Татке очередную открытку от бабаушки. На лестнице она встретила Сашку с Васильком, сыновей завуча и воспитателя:
-А твоей Татки нет, ее увезли в больницу, она мух нажралась.
По их плутоватым мордахам Ирка поняла, что не без их участия. Все так и оказалось, раздобыв где-то маленький перочин-ный нож, они загнали Татку в угол и заставили ее слопать зеле-ных мух с помойки. Началась рвота и ее увезла ,,Скорая,,.
Рев и вопли огласили лестницу, в проеме двери жались испуганные малыши, а озверевшая Ирка с удесятеренной силой драла обеих мальчишек. На помощь прибежали мамаши пытаясь от-бить своих чад и тут она выпалила Зое Сергеевне, одной из мамаш:
-Ну ты сучка немецкая, если сестру не спасут я убью твоего уб-людка!
Чувствуя что сейчас ей не сдобровать Ирка понеслась вниз по лестнице в свой корпус. Отбой был давно и ребятишки мирно поса-пывали. Метеором пронеслась она в спальню, в одежде и ботинках плюхнулась под одеяло. Сердце билось в горле, в висках стуча-ло, она слышала как к кровати приближаются солдатские шаги Стаса. В мгновение ока Ирка с одеялом была приподнялась в воз-духе и была поставлена на ноги:
-Что ты сказала Зое Сергеевне? Ты немедленно пойдешь и изви-нишься.
-Нет! Нет! Нет! Они мою сестру загубили, она в больнице!
Чувствуя ,что у всех спящих, ушки на макушке, он прошипел: -Марш в учительскую.
Он спустился следом и сказал, что сейчас запрет ее в подвал. -Не нужно, -взмолилась Ирка, -я боюсь, там крысы.
-Хорошо хоть кого-то боишься, тогда может извинишься?
-Нет! Нет! Нет!
-Встань у Стены и стой по стойке смирно, пока не изви-нишься. Я буду с тобой.
Ирка не помнит сколько времени стояла. Деревенели ноги и она сползала на пол, но жесткая рука Стаса снова ставила ее в исходное положение. В пятом часу утра он не выдержал:
-Марш в спальню!
Ирка добрела до кровати и провалилась в небытие без сновиде-ний.
На следующий день она ожидала продолжение бед, но после уроков ее послали на рентген. Подошло время очередного обследо-вания легких и результаты были неутешительные. Хронический плеврит прогрессировал и грозил перейти в туберкулез. Срочно запросили путевку в тубсанаторий с закрытой формой.
-Они меня не, мытьем так катаньем, хотят отправить на тот свет, надеются что я заражусь и умру, -думала Ирка.
Она наотрез отказалась ехать в санаторий. Еще не была отменена карточная система и всех ребят куда-либо направляли с хлебными карточками. Через пару дней ей велено было собираться со всеми вещами. Сопровождала Александра Степановна, одна из сменных воспитателей. Она все уговаривала Ирку о необходимости поездки в
санаторий, но та сидела насупившись а потом попросила посмот-реть документы. Не успела сопровождающая моргнуть как по дороге ветер понес обрывки и путевки, и хлебных карточек, и других до-кументов. Молча вернулись они в детдом, трудно было понять как эта ненормальная и неблагодарная дрянь могла так поступить.
-Пусть решает педсовет, что делать, -сказала Александра Степа-новна и отправила Ирку в группу.
Окружили ребята, удивлялись ее подвигу, с тревогой ждали развяз-ки:
-Теперь уж точно тебя в колонию отправят.
-Не отправят,- хорохорилась Ирка,- я утоплюсь.
Сердце щемило и ныло от страха и неопределенности.
-Ириша, давай с тобой поговорим, -это был последний луч надеж-ды.
-Графа, понимаете, за что они меня так? Ну, пусть я хулиганка, пусть, но за что же меня заражать туберкулезом? Они ведь хотят, чтоб я заразилась и умерла,- по щекам Ирки текли слезы, и она уткну-лась в такое теплое и уютное плечо Графы.
-Ну ладно, ступай в группу. Сейчас начнется педсовет, а потом я с тобой все решу.
Педсовет продолжался долго, казалось, ему конца не будет. Наконец стали выходить и Аграфена Васильевна подошла к ней:
-Ну вот Ириша иди вещи собирай, надоели всем твои «художест-ва».
В тот день на педсовете обсуждали еще и группу старшеклассни-ков. Эти ребята давно были связаны с какими-то спекулянтами, за-мешаны в кражах, их уже не раз обсуждали, старались избежать крайних мер - колонии. В то время все было непросто, не хватало кроватей, постельного белья, одежды. Выручала небольшая трикотажная мастерская в которой вязали маечки шкетам. Шефы, морская авиа-ция, подарили списанные парашюты, которые покрасили в черный цвет. Малыши летом щеголяли в маечках и черных шелковых труси-ках сшитых в детдомовских мастерских. Недавно в детдоме было радостное событие - достали новые одеяла. Накануне девчонки в спальне блаженно натягивали их на себя, а на рассвете Ирка проснулась от холода, машинально стала натягивать одеяло и тут проснулась окончательно - его небыло. Брезжил рассвет и все зябко ежились под простынками.
Вскоре спальня гудела, как потревожен-ный улей- все одеяла исчезли, а окно спальни было открыто.Потом одеяла нашли увязанные в тюки в подвале. На педсовете решили дело так не оставлять - виновников отправить в колонию.
-Собирай вещи, -строго сказала Графа, но глаза-смешинки смотрели на Ирку как-то по доброму и она терялась в догадках.
-Куда? -почти прошептала Ирка.
-В Артек!
-Вам еще и поиздеваться захотелось, - зло сказала Ирка, -у меня мама есть, она меня заберет.
-В Артек поедешь дурочка, надеюсь теперь ты поверишь, что тебя никто не хочет заразить туберкулезом, вот в октябре нам выде-лят путевки и поедешь.
Ирка до самой последней минуты не верила в свое счастье. Начались летние каникулы и она очень старалась чтоб шкоды из нее не лезли. Однако чем больше старалась, чем чаще по-падала в истории - закон падающего бутерброда. Однажды они с Зи-ночкой и Томкой взяли на причале детдомовскую лодку, девчонки решили сплавать за лилиями на другой берег Буга. На всякий слу-чай прихватили и мужскую силу пообещав мальчикам что там растут чертики-водяные орехи. Яшка с Борисом сидели на веслах, а дев-чонки ладошками выгребали воду. Буг в этом месте был неширокий, противоположный берег зарос целым полем белой лилии и во-дяных орехов. Вскоре добрались, украсили себя и лодку лилия-ми, набрали водяных орехов и довольные поплыли обратно, чувствуя себя настоящими туземцами. Часов у них не было, а в 12-00 мимо проплывала ежедневно, черепаха, -небольшой колесный пароход «Пестель» который плавал по прибрежным деревням.
-Успеем, успеем -он же черепаха,- и веселая компания дружно на-легла на весла.
Вскоре было не до смеха, все пассажиры взволнованно толпились на палубе. Команда оперативно пыталась застопорить ход колеса под которое течением затягивало лодку с детьми. Испуганные «туземцы», онемев от страха хлопали глазами. Чудом все обошлось, корабль поплыл дальше. С палубы любителей приключений наградили букетом нелестных комплиментов, но те уже оправились от страха и шустро гребли к своему берегу. Там их ждали.
-Всей команде на месяц наряд по кухне и никаких пляжей, -приго-ворил Стас-
Вскоре к дежурной команде присоединилась и Томка Овсеенко. Она была тихая девчонка, но зануда. За очередным завтраком размазы-вая кашу по тарелке ныла:
-Ну что за порция? Они себе отжучат, а нам всю порцию размажут по тарелке как лиса журавлю.
Это была ложь, ребят в подсобном хозяйстве кормили от пуза и Стас не выдержал:
-Маруся, -обратился он к поварихе, -у тебя найдется таз каши?
-Есть, старшая группа вчера работала на бахче и так налопались арбузов,что от каши отказались.
-Давай сюда!
-Через пару минут перед Томкой стоял таз каши. Стас приказал:
-Не сойдешь с места пока всю кашу не съешь, хоть лопни.
Вскоре под летним навесом все опустело и дежурная бригада с интересом наблюдала за Томкой которая горестно сидела над та-зом каши и разбавляла каплями слез. Ирке стало ее жалко:
-Ну подумаешь, сдуру ведь ляпнула. Ребята выручим Томку!
Вся бригада цепочкой растянулась до оврага, куда сливали гряз-ную воду. Замелькали миски и в считанные секунды каша улетела в овраг. Когда Стас вернулся Томка уже сидела над пустой миской и слезы/ теперь уже от страха/ падали в таз. Глаза воспитателя расширились:
-Где каша ?!
-Съела...
-Ты, что?!
-Съела…
-Марш в медпункт...
Ребята по кустам пробрались к открытому окну медпункта, где Стас уже держал ревущую Томку и уверял медсестру, что она таз каши слопала.
-Да не порите ерунду, ее бы вырвало, вы что!?
Томка упорно стояла на своем и ее присоединили к любителям ли-лий и орехов.
-В нашем полку прибыло! - ликовала Ирка.
Добрая повариха тетя Маруся после мытья посуды отпускала всех искупаться на пляж. Ребята были освобождены от дневного сна, они не страдали и принимая, соболезнования от всей группы посмеи-вались. Наказание пошло Ирке на пользу и после прощального пи-онерского костра ее наградили большим арбузом и пирогом за то, что хорошо поправилась. Она привезла все в подарок маме и Татке, которая после больницы в детдом больше не вернулась.
Ирка уже училась в четвертом классе. Наступил учебный год, когда детдому выделили две путевки в Артек. Это было не-мыслимо, почти не укладывалось в голове, но, тем не менее, она и Валя Диденко уезжали в Артек. Позже, став взрослой она узнала чего стоила Графе, самому опытному и уважаемому педагогу, ее путевка. На педсовете был крупный нелицеприятный разговор и все единодушно проголосовали за отправку Ирки в колонию-тут высту-пила Графа:
-Эта девчонка столько зла и горя видела, что колония ее только сформирует в преступный элемент. Через пару лет мы получим предводителя какой-нибудь банды. Ведь в ней одна злость, она даже смеяться не умеет. Она должна от людей добро почувствовать и если ее это не переломит то я согласна положить на стол свой
партбилет, а дороже его у меня ничего нет.
Аграфена Васильевна сумела объяснить на педсовете почему Ирка порвала путевку, добилась при повторном голосовании резолюции:
-Ввиду отличной учебы и слабого здоровья отправить в Артек с особым медицинским предписанием. Ирке она сказала тогда, что педсовет решил дать ей последний шанс для исправления.
В Артек девочек сопровождала врач ,все дороги были раз-рушены от Н. до Симферополя добирались неделю. Ирка была на седьмом небе от счастья, ведь Симферополь город в котором она родилась здесь и сейчас жили по линии отца тетушки, сест-ры, братья и любимая бабушка. Родители Ирки переехали в город Н накануне войны к родителям мамы. Врач Лидия Федоровна как-то сообщила бабушке, что ее внучку везут в Артек, но не смогут от-пустить в гости и бабушка если захочет может прийти на отправ-ной пункт повидаться. Вот наконец-то и Симферополь, если у чело-века есть чувство малой родины- то это ощущается независимо от холодного рассудка интуитивно всей душой, становится необыкно-венно тепло и уютно и кажется когда-то ты уже видел все эти дома, природу и даже жителей; все кажется родным, излучающим ка-кие-то обволакивающие биотоки - ты дома. Все это прочувство-вала Ирка, но не смогла бы передать словами, это было непереда-ваемое чувство.
На приемном пункте выяснилось что у нее поднялась темпе-ратура, поэтому Валю сразу отправили в один из лагерей Артека, а ее оставили на пару дней в боксе приемного пункта. В обед пришла бабушка, она более четырех лет не видела внучку и конечно узнать было нелегко. Они проговорили до вечера, вспоминали жизнь в Симферополе и отца. Ирка просто слушала ее память не сохранила реальные образы. Через пару дней автобус увозил Ирку
в лагерь по живописной горной дороге. Ехали утром – невысокие Крымские горы сплошь покрытые лесом, декоративный южный кустар-ник вдоль дороги и цветы создавали впечатление благоухающего зеленого тоннеля по которому плавно катил автобус. Зрелище было необыкновенно захватывающим, и Ирка глаз не могла оторвать от этой красоты, несмотря на легкое подташнивание.
Она полной грудью вдыхала, пила этот чистый звенящий воздух пропитанный запахом сосны, кипариса, целым букетом неизвестных ей запахов цветущих южных растений. Автобус вырвался из зеленого плена и вот перед ними море и террасами раскинувшийся Гурзуф. Боже, какая красота! Вскоре автобус въезжал в ворота лагеря, все было как во сне. Ир-ку приняли, переодели в форму состоящую из морского бушлатика панамы-все было по росту. Ее отвели в отряд, передали пионерво-жатой Изабелле, и Ирка оказалась среди своих сверстников. Здесь были ребята со всего Союза и немало детдомовцев в чем-то на нее похожих, все время хотелось чтоб кто-то ущипнул за ще-ку - поверить, что это не сон. Вскоре она стала полноправным чле-ном отряда: линейки с неизменным неприятным приемом рыбьего жи-ра, подъемом флага, отчетами отрядов и весь последующий распоря-док дня стали обычным явлением. Все равно жизнь в Артеке сама по себе была необычной, каждый день сам по себе не был похож на вчерашний, с выдумками, прогулками. В свободное время можно было бродить в любом уголке лагеря, фантазировать, выбирать друзей по душе; а по вечерам пионерские костры с песнями и различными иг-рами. Был учебный год и ребятами сказали, что заниматься они бу-дут, но основная цель поправить здоровье. Да, неизвестно за что Графа преподнесла Ирке царский подарок, и несмотря на строгий запрет она старалась на каждой прогулке сорвать хоть пару лав-ровых листочков - очень хотелось сделать Графе приятное. Для ре-бят Ирка собирала волшебные камешки - обкатанные морской волной цветные стекла. Она лежала в спальне, залитой лунным светом, под пушистым одеялом, напоминающим тину, и ей было так уютно в этом море лунного света. Мечты уносили далеко, далеко и почти не
замечала как фантазия переходила в сновидения, а утром на за-рядку поднимал пионерский горн.
Проклятый плеврит донимал и здесь, каждую неделю ее возили на рентген в лагерь Суук-Су приходилось пить лекарства и глотать дополнительный паек-масло и сахар.
-Если ты настоящая пионерка, то обязательно съешь масло и са-хар, -говорила вожатая.
Аппетита не было, есть совсем не хотелось и настоящая пионерка превращалась в настоящую негодяйку - забравшись в укромное место Ирка добросовестно натирала сливочным маслом вместо крема свои ботинки. Отдать кому-то это богатство она боялась, чтоб не вы-дали и не отправили обратно из этого рая. Говорят когда-то ла-герь Суук-Су был правительственной дачей затесавшейся в ре-бячью республику. Артековцы придумали частушку «У Артека на носу приютился Суук-Су» Сталин понял намек и лагерь был пере-дан Артеку. Ирка с удовольствием ездила на рентген в этот ла-герь хоть результат и не доставлял удовольствия ее врачу. Шел 1947-й год, в лагере было объявлено, что за хорошую учебу и при-мерное поведение подпишет лично телеграмму к дню рождения Ста-лина. Для всего поколения это был человек-символ с которым в жизни была связана победа в войне и Ирка конечно была очень горда поставив свою подпись.
-Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство, -искренне пели ребята, и так же искренне не знали, что по его вине оно счастливое далеко не для всех.
Жесткие непокорные волосы Ирки постоянно лезли в глаза и Изабелла сказала ей, что она портит внешний вид отряда на ли-нейке. Ирка считала себя богатой так как при отъезде из бухгал-терии детдома им выдали по 25 рублей на личные расходы. Деньги они сдали на хранение в Артеке и могли в любое время их взять и потратить, но где купить ленты о которых в то время можно было только мечтать. Обиженная Ирка решила сама себе сделать при-ческу, всем назло, и прихватив лезвие решительно направилась в спальню, здесь собрав в пучок все волосы спереди, она их отпили-ла. Посмотрев в зеркало пришла в ужас - на нее смотрела уродина с кривым чубчиком. Глотая слезы Ирка достала лист бумаги и на-писала отчаянное письмо бабушке в Симферополь, а потом направи-лась в столовую.
-Ничего ,-мстительно думала она, -довели, вот я теперь по настоя-щему вам испорчу внешний вид на линейке.
-Боже! На кого ты похожа! -навстречу шла медсестра, -пойдем со мной.
Вскоре Ирка вышла из медпункта вполне приличной девчон-кой, сестра поправила ей это безобразие медицинскими ножница-ми. Заглянув в зеркало Ирка осталась вполне довольна - на нее смотрела мордаха с прической Гулливера из ее любимого филь-ма. Прошла неделя, однажды она бродила вдоль забора а по другую сторону гуляла тетка, закутанная в деревенскую шаль, явно ко-го-то высматривая.
-Вам кого-нибудь позвать, -любезно предложила Ирка.
-Да, Ирочку Павлову, -ответила та.
-Так это я, -опешила Ирка.
-Вот тебе бабушка из Симферополя прислала ленточки и письмо.
-Спасибо, -Ирка раскрыла рот от удивления, а странная тетка буд-то растаяла.
В переданном пакете были изумительные розовые и желтые ленты, по тем временам несметное богатство, и доброе письмо от бабушки с просьбой в ответ ничего не писать!? Много позже Ирка узна-ла, что живя среди внуков у своих дочерей, бабушка больше всех ее жалела, потому что она, дочь погибшего старшего сына, одна из всех оказалась в детдоме. Своих свободных денег у бабушки не было, она всю пенсию отдавала в семью. и вот этот «борец за справедливость» решительно вскрыла копилку внучат и купила Ир-ке ленты. Копилка была общая, поэтому и выдрали всех по очереди выясняя кто взял деньги. Партизанка бабушка решила, что их зад-ницы стерпят, а ее дело правое. Призналась она через много лет, вызвав веселый смех внуков. Сейчас же Ирка вышла на линей-ку в прекрасных бантах, была рада дать поносить подружкам. В их семье доброта была в генах, всем доставляло удовольствие сде-лать что-то доброе, а у Ирки по стечению обстоятельств часто выливалось во что-то злое по стечению обстоятельств. В лагере был уголок живой природы и ей очень нравилась маленькая медве-дица Машка, живая и приветливая, доставляющая много веселых ми-нут детворе. Машка любила кататься на бревне подвешенном на це-пях. Однажды Ирка близко подошла к клетке - миг и летящие качали поднесли медведицу к решетке, когтистая лапа молниеносно про-тянулась сквозь прутья и сняла «скальп» с бушлата; ткань и все пуговицы оказались в ее когтистой лапе. Потом Ирке сказали в кастелянской:
-Скажи спасибо, что Машка не сняла скальп с твоей головы, а то бы у нас не нашлось запасной для такой раз-зявы.
Новый бушлат ей выдали и она отделалась легким испу-гом. Смена подходила к концу ,скоро все разъедутся по домам и она думала об этом с невыносимой грустью. На одном из уроков у нее попросили учебник, она передала и сзади до конца урока слышалось хихиканье.
-Что у тебя за записка там была, -ехидничали девчонки.
-Не знаю
-Ой ли? -продолжались намеки.
Наконец записку удалось вырвать и Ирка развернула листо-чек:
-"Ира я тебя люблю"
Так первое невинное признание принесло Ирке много неприят-ностей. Очень ругала она себя за то, что сама не нашла записку и уж теперь не узнает кто ее написал. Она все гадала кто мог на-писать записку, было приятно, что у нее есть искренний друг, обидно что все прочли. Утром ее послали на рентген и врач сказала, что несмотря на все усилия результаты рентгена неуте-шительны.
-Оставьте меня до конца смены, ведь я же не заразная, -взмоли-лась Ирка. Ей очень хотелось присутствовать на прощальном пио-нерском костре, там будет так весело.
-Мы не только оставим тебя до конца смены, но если ты будешь хорошо есть и пить лекарства - оставим тебя еще на одну смену в Артеке.
Ирке показалось, что она ослышалась.
-Правда!? - осипшим голосом прошептала она, -Я все, все буду вы-полнять.
Из Артека не хотелось уезжать никому, поэтому завидовали даже ее болезни, особенно ребята из далеко не таких обеспеченных детдомов как ее.
Был мертвый час, кто-то спал, кто-то старательно притворялся спящим зарабатывая гематоген положенный после сна. На улице моросил дождь, все покрылось туманом, все запахи смешались во вселенский суррогат.
-Ребята! -на пороге стояла Изабелла, -Ребята! Денежная рефор-ма. Все, у кого есть денежки получите в бухгалтерии и истрать-те, завтра они обесценятся.
Ирка тоже получила деньги и купила в подарок маме деревянную шкатулку с орнаментом из ракушек. Шкатулка потом долгие годы напоминала им об этом счастливом времени. Вскоре ребят увозили автобусы до Симферополя и дальше по домам. Они уезжали окреп-шие, загорелые, обменивались адресами, сувенирами. Всем вручили на память коллективную фотографию на которой все казались на одно лицо, что было далеко не так. Ирка на правах старожила про-вожала с Изабеллой группы и почти целый день была предостав-лена самой себе в ожидании приезда новой смены. Потом жизнь снова вошла в четкий ритм пионерского лагеря. Странные вещи происходили с Иркой - этот распорядок ее совсем не тяготил, ей казалось, что с ее души спала броня. Раньше она по каждому по-воду злобно шипела, выпуская «когти» сейчас все существо ее тянулось к солнцу и свету, хоть внешне она и казалась еще до-вольно угрюмой. Аграфена Васильевна оказалась «доктором от Бо-га» и ее лечение оказывало несомненно чудодейственный эффект на Ирку, хоть сама она и находилась за сотни километров от сво-ей беспокойной «пациентки». Был ноябрь, теплая Крымская осень ничем не предвещала наступление зимы. По-прежнему теплым было море, а вокруг раскинулось лесное море вечнозеленых южных растений. Клумбы в лагере утопали в белых хризантемах. Ирка по-долгу могла любоваться их царственной белизной и восковыми листьями - это были ее любимые цветы. В конце ноября день ее рож-дения и она утром проснулась с чувством ожидания чего-то нео-бычного. Дома мама всегда отмечала ее день рождения подар-ком. Последний раз она подарила ей пирог, угостить подружек, и красивую голубую коробочку с прессованной зубной пастой куплен-ную на черном рынке, из американских подарков. На одном из уроков три неразлучные подружки, Ирка, Лиза и Аллочка, решили что паста вполне может заменить мятные конфеты и за урок ее слопали. О конфетах тогда больше мечтали чем ели. Бедная мама была потрясена чистоплотностью своей дочери, когда через пару дней Ирка робко спросила: - Мам, а ты можешь еще пасты ку-пить? Зубы ребята чистили солью, которую конфисковали из соло-нок в столовой, и натирали десна пальцами вместо утерянных зубных щеток. Врач детдома считала что это не вредно: “Пусть десна укрепляют”. Ругали только для порядка.
Прошла утренняя линейка, Ирка с отвращением проглотила рыбий жир, закусила кусочком хлеба с солью. Отряд отправился на завтрак и она настороженно думала:
-Мама далеко и никто не узнает что у меня сегодня день рождения, а так хочется чтоб кто-то вспомнил. Чудо произошло в обед, сказали что их отряд пойдет обедать чуть позже, -когда они вошли в столовую столы были сдвинуты в один ряд и в центре красовался огромный пи-рог, лучились улыбкой повара. Изабелла сказала что сегодня день рождения Ирки и Ванечки, мальчика из Свердловского детдома, и все их поздравляют весь, коллектив и ребята их гости. Раскрасневшиеся и смущенные именинники угощали гостей, а потом виновни-кам торжества подарили подарки, Ванечке книгу, а Ирке большой букет белых хризантем. Это были первые в жизни подаренные ей цветы, всю ночь этот волшебный букет стоял в спальне на тумбоч-ке. Зачарованная Ирка любовалась им и ей казалось, что от него исходит сияние, а банка в которой он стоял казалась роскошной вазой. Так и застыл на всю жизнь этот неповторимый первый букет и море искренних добрых улыбок. Время пролетело молниеносно и через месяц автобус увозил ее с ребятами в Симферополь.
“Про-щайте скалистые горы” -эхом отдавалась в головах песня про-щального костра, грустно было покидать Артек. Она уезжала окреп-шая, загорелая. Отныне и навсегда Ирка была снята с учета в туб-дипансере. Артек на всю жизнь остался в душе сказкой, волшебным островом в суровом море повседневной жизни.
Снова город Н., детдом-два серых двухэтажных корпуса, при-вычная жизнь-учеба, кружки, друзья. Отныне раз и навсегда что-то изменилось в Ирке - из звереныша стал просматриваться Человек. Все детдомовские ребята выглядели на одно лицо, потому что всех подстригли под машинку. Медкомиссия выявила несколько случаев
стригущего лишая и был приказ всех остричь. Несколько дней Ирка появлялась демонстративно распустив свои пшеничные волосы и повязав банты, пока не попалась на глаза врачу .Несмотря на сле-зы и бурные протесты она была острижена. Детдомовцы ходили учиться в общегородскую школу, жили в тесном контакте с го-родскими ребятами. Приближался новый 1946 год, с фронта вернулся брат мамы и его жена. Дядя был художник в редакции местной га-зеты - известный и уважаемый в городе человек. Практически он ра-ботал там всю жизнь и до войны Ирка часто с ним или с отцом бывала в редакции, где ее принимали очень доброжелательно. Ре-дакция была недалеко от детдома, в столе дяди для нее всегда лежали вкусняшки. Детей у дяди не было и они с женой по возвра-щении предложили маме взять на воспитание одну из племян-ниц. Тут восстала мама: -Не хочу чтоб родные сестры жили в та-ких разных условиях и постепенно стали чужими.
Был крупный скандал, но мама настояла на своем:
-Будет легче, возьму Ирку из детдома, но там она моя дочь, я ее не отдам.
Дядюшка по возможности старался заменить отца обоим племянни-цам, но однажды спокойно сказал забравшейся в его рабочий стол Ирке:
-Возьми только половину конфет, остальные для Людочки.
Она вопросительно посмотрела на него:
-Какой Людочки?
-Нашей дочки...
Ирка пулей понеслась домой к дядюшке. На диване сидела малень-кая курносая девчонка, похожая на жену дяди.
-Знакомься, -сказала тетя Надя, -твоя новая сестренка Людочка. Мы ее удочерили из дома ребенка, мы только вошли, а она: - “Мама...!” Вот так сама и выбралась.
Малышке было чуть больше года и она понравилась Ирке. Так в доме появилась Самолетовна, как она себя величала, потому что дядю звали Соломон Григорьевич. Теперь Ирка в свободное время с удо-вольствием ходила с ней поиграть.
Дядя под Новый Год оформлял общегородскую елку и Ирку командировали от группы за веточками для елки в группе, осталь-ные клеили игрушки. Для обще-детдомовской елки уже лежала в зале великолепная лесная красавица привезенная шефами .Готовился большой новогодний бал, хоровой и балетный кружки подготовили новогоднюю программу. Ирка танцевала с большим удовольстви-ем, очень хотелось одеть пуанты, но Клеопатра сказала, что у нее талант к народным танцам и она должна была танцевать на вечере Гопак и Молдаванеску. Аллочка к ее великой светлой зависти тан-цевала танец маленьких лебедей и была настолько талантлива, что ее хотели отправить в балетную студию при Большом театре. Тетя Дора, мама Аллочки, не дала согласия и поехал Вова Маркуш-кин, тоже один из лучших студийцев. Все писали ему письма и посылали посылки, т.к. у него никого не было. Вторая подруж-ка, Лиля пела в хоре, Ирку тоже приняли в хор, но у нее что-то было с голосовыми связками, результат бомбежки, когда ее однажды забыли на улице, поэтому она старательно открывала рот, но петь боялась.
-Поют девочки а мальчики молчат. Я же сказал, что поют только девочки,
-Израиль Савельевич вопросительно посмотрел на ребят.
-Это я пою, -тихо сказала Ирка.
-Останься после занятий, а пока помолчи, ладно?
После занятий он проверил слух и голос у нее и предложил:
-С тобой нужно особо заниматься, слух у тебя есть а голосовые связки нужно разработать, ты приходи ко мне домой и я буду с тобой заниматься. Пережив с страшные годы войны люди в основном были бедны, но зато щедро делились духовным богатством. Ирка несколько раз приходила к нему, но его сердобольная жена стара-лась пригреть и накормить бедного детдомовского ребенка, и это внутренне ее обижало, она стала избегать занятий музыкой и все старания уделила балету. На новогодний бал были приглашены гости-шефы во главе с генералом Мурашовыми женсоветом. Было много смеха, юмора и подарков. Начались каникулы и кружковцы ез-дили с концертами к шефам в воинскую часть. Благодарные зрители тепло принимали своих “артистов” и ребята возвращались с по-дарками сияющие от успеха.
В один из дней в группу пришла новая пионервожатая и предложи-ла составить план работы:
-Куда бы вы хотели пойти на экскурсию во время каникул?
-На кондитерскую фабрику!- не сговариваясь на едином дыхании выпалила группа. Позже Ирка редко сталкивалась с таким единоду-шием.
-Хорошо, я узнаю, -улыбнулась вожатая.
Через неделю все с видом заговорщиков-единомышленников входили на кондитерскую фабрику. Фабрика была большая и старая, почти не было механизации. Ребят вели в цех изготовления карамели через длинный зал в котором вдоль стен стояли небольшие столики. За каждым столиком сидела работница и вручную упаковывала шоко-ладные конфеты. Зная, что это ребята из детдома, каждая старалась сунуть хоть пару конфет:
-Прячьте скорей, а то директор увидит.
К концу зала щеки и карманы ребят раздулись как защечные мешки хомяков. В карамельном цехе в огромном барабане готовилось тесто для карамели. Это были любимые Иркины кофейные подушеч-ки. Тесто поступало в желоб, который постепенно сужался до шири-ны двух сантиметров, а в конце желоба автоматический нож ловко нарезал карамель, и она падала в огромный чан-емкость. Все было очень интересно, вдруг в зале появился директор и ребячьи мор-дахи настороженно застыли как по команде, перестали жевать кон-феты и уставились на него. Ирка уже представляла как сейчас начнут вытряхивать из карманов конфеты, но директор спросил:
-Что за экскурсия?
-Это ребята из нашего спецдетдома. - ответила экскурсовод.
-И вы не можете хорошо угостить ребят? -улыбнулся директор обра-щаясь к сотрудникам.
Что тут началось ,все уже открыто начали угощать ребят и об-ратно они уходили по уши нафаршированные конфетами.
-Вот вырасту и обязательно пойду работать на кондитерскую фаб-рику, -мечтала Ирка вся слипшаяся от карамели. Расплата настигла сладкоежек ночью, у многих началась рвота. Дело кончилось промы-ванием желудков, конфискацией конфет в пользу пострадавших, не попавших на экскурсию. На следующий день в детдоме стоял стон:
-Все хотим на кондитерскую фабрику, что мы рыжие?.....
Кстати Ирка была действительно рыжая, но обошлась без промывания желудка и ехидно посмеивалась. Каникулы прошли спокойно если не считать одного инцидента в библиотеке. Читать она очень любила и конфликтовала с библиотекарем Людмилой Ивановной:
-Ты не будешь читать эту книгу, мала еще.
-А Вам что, не буду так спишете.
-Мне только и забот, что записывать и списывать.
Ирка выпросила “Порт-Артур” Степанова, книга увлекла и она читала ее уже вторую неделю, так вошла в образ Вари, дочери генерала Белого, что прямо жила ее жизнью. Книги выносить из библиотеки не разрешалось, а тут Варя скачет на лошади, с невероятной быстротой разворачиваются события.
-Ребята, сдавайте книги - библиотека закрывается.
Ирка с “Порт-Артуром”, тихонько сползла под стол и прикрылась скатертью. Вскоре все стихло, Людмила Ивановна закрыла библио-теку и ушла. Ирка заранее попросила подружек замаскировать ее отсутствие, и была спокойна. Втащив под стол настольную лам-пу, чтоб не был виден свет она принялась за чтение. Утром убор-щица обнаружила ее спящей под столом, а Людмила Ивановна сказа-ла:
-Вот скажу что из библиотеки пропали книги и ты их взяла.
-Слушай Ирка, давай ей на туфлях каблуки отпилим,- предложили ее верные «Рыцари» в которых недостатка не было, т.к. в силу своего беспокойного характера она с ними дружила и принимала участие в мальчишечьих играх.
-Ирка «Свой парень» не сексот , -говорили о ней ребята. Действительно без нее редко обходились шкоды но никогда никто не выдавался- это был неписанный закон. К вечеру каблуки к ве-ликому огорчению библиотекарши отпилили.
-Господи, я ведь из библиотеки не выходила, -сокрушалась она не зная на кого грешить.
В этом году зима была снежная, однажды ребята даже не могли выйти из своего корпуса в столовую и старшеклассникам пришлось прыгать со второго этажа и шкетам тоннель копать. У ребят были коньки, санки, но далеко не в таком количестве как хотелось бы. Приходилось быть изобретательными - кто-то догадался кататься на печной кочерге, один тащит с горки, а другой висит на ней, коньки делили по одному и катались по прилегающим ули-цам на одной ноге. В этот день Ирке достался конек и она с удо-вольствием носилась на нем на одной ножке. Вдруг на повороте конек занесло и она неловко приземлилась на руку, ощутив резкую боль. Стиснув зубы добрела до редакции и вскоре они с дядюшкой уже были у хирурга.
-Перелом правой руки в запястье, -констатировал он и ловко на-ложил гипс. Через пару часов Ирка вернулась важно неся руку в гипсе - теперь она на всю четверть была освобождена от письмен-ных работ и дежурства по кухне. Учебный год как и многие ребя-та она опять окончила с отличием и Аграфене Васильевне было приятно присутствовать на собрании где отметили хорошие успехи ребят из спецдетдома. В классе детдомовцы дружили с домашни-ми, приглашали в гости. В то время были раздельные школы мужские и женские. Домашние дети никогда не связывались с детдомовцами, зная их круговую поруку. Весной детдом готовился к городской и, если повезет, республиканской олимпиаде. Ирка танцевала не совсем удачно и на республиканскую в Киев не прошла. Прошло несколько танцев. Уезжала и Люся Тимошенко, она буквально покорила комиссию читая стихотворение “Четыре котен-ка у Мурки”.
Ирка и Лиля склонялись по почти опустевшему детдо-му. Прошло уже несколько лет как Лиля сбежала из Очаковского детдома и вот сейчас они держат совет. Мать разыскала ее через милицию и наконец им удалось добиться перевода дяди
Димы, Лилькиного отчима, военврачом в город Н. Своих детей у них не было и тетя Тая, мать Лили, хотела забрать ее из детдо-ма. Родители часто к ней приходили, Лильке дядя Дима подарил большую коробку шоколадных конфет, которые три подружки дружно слопали, но уйти из детдома пока она не решалась, не так легко признать отцом чужого человека когда своего не забыла. Люся Ти-мошенко тоже часто ездит гостить к генералу Мурашову у которо-го нет своих детей. Отец Люси погиб в десанте при защите этого города и их в детдоме трое. Она так похожа на генерала, что они с женой просят разрешения на ее удочерение, но Антон Васильевич не имеет права на это при живой матери. Везет же дуре, -слы-шится вслед Люське от ребят с завистью - ведь их родители погиб-ли. Аграфена Васильевна и директор знают какая тоска гложет ребят, которые не только потеряли родителей, но и не знают даты своего рождения. Временами такие ребята становятся неуправляе-мыми совершенно, хоть действительно в колонию отправляй. И вот по инициативе шефов создана медкомиссия которая определила примерный возраст каждого- в детдоме устроили грандиозный день рождения. В большом зале стояли празднично убранные сто-лы, во главе столов сидели посаженные родители генерал Мурашов с супругой и все сияющие именинники. Остальные детдомовцы, сот-рудники и шефы -просто гости. Каждому новорожденному выдали за-конное свидетельство о рождении с датой рождения 9 мая и год соответственно решения медкомиссии. Каждому новорожденному по-дарили подарок и сувениры гостям. Ребятам пожелали, чтоб день победы на всю жизнь остался главной вехой.
Через неделю Ирка уезжала на экскурсию во Львов, по слу-чаю успешного окончания учебного года уезжала большая группа детдомовцев. Лиля провожала ее и на прощанье сказала: -“Знаешь я наверное соглашусь уйти из детдома, маму очень жалко. Я буду к тебе приходить, да ведь и учимся мы в одном классе и сидим за одной партой”
Львов поразил ребят строгой архитектурой. Особенно пон-равились Ирке роскошные ухоженные парки, старое кладбище с красивыми дорогими памятниками и склепами-захоронениями польских магнатов. Побывали ребята и на могиле украинского поэ-та Ивана Франко. На ней установлен памятник каменотеса из красного
гранита - символ угнетенного народа Закарпатья разрыва-ющего цепи. Это по стихотворению “Каминяры”, Каменотесы, -при-зыв к революции.
Возвратившись с экскурсии Ирка полная впечатлений расска-зывала девочкам о Львове, был час послеобеденного отдыха. В спальню заглянула Эллочка из старшей группы: -Девочки, можно я полежу у вас на свободной койке? Вскоре девочки услышали страшный стон и хрип. Эллочка билась в припадке эпилепсии, а испуганные девочки ,впервые столкнув-шись со страшным заболеванием, дружно бились в дверном прое-ме, пытаясь все разом выскочить в коридор. Пришла врач и Эллочку унесли в изолятор. Летние каникулы подходили к концу. Лиля все же решилась и ее забрала мама, Аллочку тоже забрали и в пятый класс они уже пойдут из дома. Без подружек стало скучно и Ирка отпросилась домой на выходной день.
-Мамы нет дома, она куда-то ушла, -сказала соседка тетя Сима, -у нас дома сидит военный и тоже маму ждет.
В мгновение ока Ирка распахнула дверь к соседке и с отчаянным криком
-Папа! Папочка!, -повисла на шее военного. Отца она пом-нила смутно, но узнала сразу. Осторожно разжав сжатые на шее ру-ки, он поцеловал ее и ласково опустив на пол сказал: “Ирочка, я не папа, я дядя Лева, его родной брат”
Увидев недоверчивый застывший взгляд Ирки он добавил:
-Так уж случилось - я вернулся с фронта. Мы очень похожи и всегда были неразлучны, разлучила война.
Ирка поняла в этот миг - отец не вернется! Никогда! ЕГО ПОГЛОТИЛА ВОЙНА.....Ясно сознавая, что не дядя Лева в этом виноват, она с безнадежностью поняла, что ненавидит его и ничего не может с собой поделать. Это чувство мгновенно заполнило все ее сущест-во, как минуту назад чувство беспредельного счастья от возвра-щения отца. Не отдавая себе отчет она убежала в детдом не дож-давшись мамы, оставив растерянного дядю. Почти месяц он жил у них и все приходил в детдом, пытаясь повидать Ирку, но она упор-но избегала его не умея ничего объяснить словами. Вскоре он уе-хал в Крым и встретились они через долгих двадцать лет, когда ушла боль с души уже взрослой его племянницы.
Приближался учебный год. Ирка дежурила по кухне, с полным отвра-щением мусолила она грязные тарелки в моечном корыте и вдруг увидела Евдокию, которая пришла пообедать.
-Странная воспитательница, -сказала новая повариха тетя Дуся. -Она просто глухая, ей нужно во весь голос кричать в уши, -преспокойно сообщила Ирка, зная о великолепном слухе Евдо-кии.
-Пообедаете -прокричала ей в ухо простодушная тетя Дуся.
Ирка почувствовала как ее током прожег злой взгляд Евдоши. “Недельный наряд по кухне” -была реакция дежурного воспитателя которому та нажаловалась. Неделя уже подходила к концу и тут опять осечка, плохо вымыта посуда и резюме-месяц дежурства по кухне.
Ирка не выдержала, вскоре она стояла перед мамой и едва сдерживая слезы обиды заявила:
-Ты завтра заберешь меня из детдома или я что-нибудь с собой сделаю. Лучше я буду с вами голодать.
Шел шестой год ее пребывания в детдоме, она вернулась с мамой чтоб оформить конец ее пребывания здесь.
-Очень жаль, -сказал Антон Васильевич, -она хорошо учится и мы хотели впоследствии послать ее в институт.
Они стояли на своем и к вечеру Ирка стала "домашницей", ее красивый костюм заменил лыжный байковый, другой одежды пока не было.
В пятый класс Аллочка Лиля и Ира пришли из дома, но теперь восстановив "справедливость" Ирка брала портфель и после уро-ков уходила в детдом уже на правах гостя. Она только теперь по настоящему поняла как дорог ей детдом, ребята и Графа.
-Вы забрали у меня дочь, -однажды упрекнула мама Аграфену.
-Я вернула Вам дочь, вы бы ее совсем потеряли.
Ой как была права Аграфена Васильевна. Ирка всегда чувствовала необходимость в ее обществе, несмотря на свою любовь к доброй и мягкой маме. Шли годы, Лиля окончила строительный техникум, Ирка и Аллочка десятилетку. Аллочка поступила в институт иностранных языков, Ирка в топографический техникум; и разбросала судьба трех неразлучных в Рязань, Одессу, Ленинград. Однажды от Лильки при шло письмо -счастлива, вышла замуж. Все их радости и горести проходили через сердце Графы, находили отклик в ее душе посиль-ную помощь. Приезжая в Н. Ирка, как и все детдомовцы, считала неполным свое пребывание не побывав у нее. Однажды она пожалова-лась:-"Ругают меня на лекциях, говорят вечно рот до ушей."
-Ирина милая, смейся сколько хочешь, знаешь как страшно когда ребенок разучился смеяться, когда на тебя смотрят серьезные глаза карлицы. Слишком дорогой ценой я тебя вернула снова в детство, в юность. Ты мне так дорого досталась, что когда придет настоящая любовь - покажи сначала мне твоего избранника, я посмотрю достоин ли он тебя.
Вот тогда она и рассказала повзрослевшей Ирке чего стоил ей "бой" за Артек вместо колонии.
Аграфена Васильевна была уже на пенсии, она перенесла тяжелую операцию и жила одна. Мы - прошедшие через ее сердце были с ней в фотографиях, в сундуке полном наших школьных тетрадей сшитых после войны воспитателями из старых газет, в редких радостных встречах. Ирка не смогла показать ей своего избранника, она ста-ла бродягой-геодезистом очень любящей свою беспокойную про-фессию и исколесила в экспедициях полстраны. Однажды она прие-хала в отпуск из Средней Азии и решила представить Аграфене своего первенца, рожденного в далеком Самарканде. Робко вошла она с коляской во двор, предвкушая радость встречи. Дверь квар-тиры была заперта.
-Вы ищете Аграфену Васильевну? - раздался голос с соседней ве-ранды, -вы уже никогда ее не найдете. Она умерла в больнице и мы не знаем где ее похоронили, возможно увезли к сыну.
Слова и их страшный смысл едва дошли до сознания Ирки, оглушен-ная стояла она у крыльца глотая слезы невольно заливающие лицо. Да это была она - их Графа, которая умела взять на себя любую бе-ду своих воспитанников, но молча без стона приняла свою судь-бу - такую горькую.
Прошли годы, выросли "шкеты" и стали людьми, многие уже имеют внуков. По разному сложились судьбы, не все смогли получить высшее и среднее образование, но нет подонков среди ее детей.
Аллочка прожила короткую жизнь- окончила институт, вышла замуж и умерла при родах. Врачи спасли ее сына Алика и у него уже свои дети. Недавно Ирка получила письмо от Лили:
-Мы знаем с тобой друг друга уже более полувека и сейчас, когда я смотрю передачи по телевизору о детдомах - плачу. Мирное вре-мя, нет войны и столько сирот. Я всегда и всем рассказываю какой у нас был детдом. В то время большинство домашних детей не име-ли того что мы.
Светлая память тебе наш друг, наша Аграфена Васильевна! Это не страшно, что тебе не стоит памятник-памятник тебе в каж-дом нашем сердце. Его не тронет ни время, ни люди - мы постараемся передать эту память нашим детям, внукам, правнукам. В наших дипломах врачей, инженеров, юристов, художников, работников куль-туры и т.д. тебе принадлежит немалая доля. Мы - русские, украин-цы, евреи, цыгане, армяне - твои дети, твои "шкеты",твои детдомовцы.
Земное наше бытие так кратковременно и тленно,
Но ты умела факелом зажечь и сердце передать свое,
Так жизнь продолжается бессменно-
Храня добро и память обо всем.
К. Шурыгина. 1990год.
Шкеты. Часть 1-я
© Copyright: Кира Шурыгина, 2013
Свидетельство о публикации №213120801327
Свидетельство о публикации №213120801327
Рецензии