В этой и последующих нескольких главах я перейду к описанию разразившихся в СССР, как чума (иначе не скажешь), – совершенно неожиданных для основной массы народа - гнусных политических кампаний «борьбы с безродным космополитизмом и международным сионизмом», преступно инициированными в органах КГБ отпетыми проходимцами и карьеристами, действия которых были поддержаны в самых «верхах» решениями политического руководства страны. Их пик пришёлся на 1949 г. – начало 1953 г.
Часть описанного ниже об этих событиях заимствована из материалов, опубликованных в Интернете и в скомпилированном виде представлена ниже. Мне пришлось быть очевидцем многих негативных событий, того времени, которые отчасти затронули и меня...
В 1949 году большой резонанс во Львове и Украине получило убийство Ярослава Галана - известного и популярного западно-украинского писателя и публициста, который в своё время вёл репортажи с Нюрнбергского процесса, в своих ярких публицистических статьях разоблачал и клеймил украинских националистов – прислужников фашистов, а после войны – и западных спецслужб. Его называли «украинским Ильёй Эренбургом» (советским писателем, блестящие статьи и выступления которого в годы войны по радио против фашистских захватчиков были известны и популярны во всей стране).
Я. Галан был убит подосланным бандеровским агентом М. Стахуром (которого нашли лишь в 1952 г. и судили, приговорив к смертной казни через повешение).
Тогда же, в 1949 г. во Львов из столицы Украины Киева с целой «бригадой» работников «органов» срочно приехал бывший тогда 1-м секретарём ЦК ВКП(б) Украины Н. С. Хрущёв, ставший впоследствии очередным руководителем всей страны. Состоялся «партийно-комсомольский актив» общественности города, где «вождь Украины» выступил с острой критикой местных властей за «беззубость» в борьбе с идеологическим врагом. Из уст в уста дословно передавались слова из его речи: «Вы тут вуха розвисылы, а пид вашым носом, самэ биля вас, заклятый в;рог чиныть свойи мэрзотни дийи…» (Вы тут уши развесили, а под вашим носом, прямо возле вас, проклятый враг творит свои мерзкие дела…). Московский назначенец и «русак» Хрущёв к тому времени уже немного освоил украинский язык…
…В скобках замечу, что спустя более 40 лет, в 1992-93 гг., после провозглашения независимости Украины, установленный во Львове памятник Ярославу Галану был уничтожен под лозунгом «Трэба выкорчуваты вогнэм и мэчэм росийськый слид в нэзалэжний Украйини» (необходимо выкорчевать огнём и мечом русский след в независимой Украине) и переплавлен в памятник одиозному украинскому националистическому Обществу "Просвещение»
"Просвита"), против реакционных идеологических и политических установок которой боролся трагически погибший украинский публицист…
…Теракт против Галана в 1949 г. и активизация бандеровского подполья в Западной Украине лишь «наложились» в качестве местного фактора на другие более широко известные политические события в СССР, обусловленные разрастанием в конце 40-х – начале 50-х годов массовой идеологической «кампании» по борьбе с «безродным космополитизмом и международным сионизмом», которая фактически была следствием возрастающего политического противостояния на международной арене СССР и стран Запада (прежде всего – США) – борьбой за своё влияние в Европе и странах «Третьего мира» - Азии и Африки…
Немаловажную роль играли также стремление стареющего вождя СССР И. Сталина сохранить в своих руках абсолютное влияние в стране, а также соперничество и карьеризм представителей различных властных структур в верхних эшелонах партийно-государственного истеблишмента…
В самих США зеркальным отражением событий, назревавших в СССР - гонений на «инакомыслящих», к которым причислялась техническая и гуманитарная интеллигенция страны - явилась разразившаяся с конца 40-х и продолжавшаяся на протяжении 50-х годов «своя» - американская - «охота на ведьм» – гонения на коммунистов и сочувствовавших им представителей творческой и научной интеллигенции. Время этих происходивших в США событий получило название «эпохи маккартизма» - по имени реакционного сенатора Маккарти – наиболее одиозного в то время политического деятеля США, составлявшего списки «неблагонадежных» - то бишь сочувствовавших СССР - американцев , ратовавшего за принятие антидемократического и антирабочего законодательства и усиление «холодной войны» с СССР.
В 1948-1953 гг политическая реакция внутри нашей страны - разнузданная массовая кампания против творческой и технической интеллигенции - развивались под флагом борьбы с «происками американского империализма и международного сионизма». Некоторые аспекты внутренней политики власть предержащих и наиболее трагичных внутриполитических общественных событий в СССР в 1948-1953 гг. детально изложены, в частности, на сайтах:
http://www.pseudology.org/evrei/EAK.htm
(«ДЕЛО» ЕВРЕЙСКОГО АНТИФАШИСТСКОГО КОМИТЕТА)
http://ru.wikipedia.org/wiki/
(«ДЕЛО» ВРАЧЕЙ)
http://read24.ru/books/search/+%
D0/1.html
Я. Рапопорт
НА РУБЕЖЕ ДВУХ ЭПОХ. ДЕЛО ВРАЧЕЙ 1953 ГОДА
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1993/10/borsh.html
(А. БОРЩАГОВСКИЙ - ОБВИНЯЕТСЯ КРОВЬ)
http://scepsis.net/library/id_1648.html
Ж. МЕДВЕДЕВ
СУДЬБА ЕВРЕЙСКОГО АНТИФАШИСТСКОГО КОМИТЕТА
http://zelikm.com/news/category/home/
А. ЗЕЛИКМАН - ЕВРЕИ ГЛАЗАМИ ИМЕНИТЫХ ДРУЗЕЙ И НЕДРУГОВ
http://piratyy.h14.ru/article/stalin.html
А. ЗЕЛИКМАН - СТАЛИН И ЕВРЕИ
http://krotov.info/libr_min/11_k/os/tyrchenko_1.html
Г. Костырченко
«ТАЙНАЯ ПОЛИТИКА СТАЛИНА: ВЛАСТЬ И АНТИСЕМИТИЗМ»
Ниже я привожу компиляцию – с моими дополнениями и моей интерпретацией - опубликованных разрознённых и часто очень противоречивых сведений из Интернета о некоторых особенностях общественно-политической жизни в стране тех лет, актуальных для дальнейшего понимания общей атмосферы в СССР в то время. Наверное это будет всего лишь моя попытка дать какое-то своё ЛИЧНОЕ толкование и понимание событий, часто одиозно трактующихся с диаметрально противоположных позиций авторами с «непримиримыми» точками зрения – «сталинистами» и «антисталинистами».
…Хотя, конечно, я сам не могу и не имею никакого морального права претендовать на какую-то абстрактную и, тем более, «абсолютную» объективность (которой буду всё же стараться максимально придерживаться).
Упомяну разные негативные события, которые отчасти затронули и меня (к счастью - незначительно, но, как говорится, «оставили в душе неизгладимый след»). Об этом – подробнее в одной из следующих глав.
Хотелось бы, чтобы, помня о прошлом, мои потомки, как и весь народ будущей России в своём продвижении к демократии, никогда не вернулись к тому времени, и будущие поколения честных людей жили в свободной от страха за завтрашний день стране.
…Итак, ещё в 1948 г. в СССР - внешне как-то «исподволь», постепенно и незаметно - началась кампания против так называемого «низкопоклонства перед буржуазным Западом»: она началась с критики некоторых евреев-интеллигентов, работавших в средствах массовой информации (к которым, главным образом, эта критика и относилась). Через печать и радио в общественное сознание начали внедряться словесные обвинительные штампы, ставшие доминирующими в 1949-м («безродный космополитизм», «антипатриоты», «клевета на русский народ» и т.п.). Не знаю, как в РСФСР, в столицах, но в крупных городах Западной Украины - таких, например, как Львов - эта кампания «подавалась» народу «в одном флаконе» с борьбой против буржуазного украинского национализма («бандеровщины»). Политический ажиотаж был интенсивен вдвойне.
По стране покатилась волна арестов - обдуманно начатого особого рода геноцида — “верхушечного”, — когда тирания, до поры не находя возможности провести интеллектуальную «депортацию» из общественной жизни всего еврейского народа, с особой жестокостью начала «выборочно» уничтожать его интеллигенцию, саму его культуру, язык и самобытность. На подготовку к этой компании ушли не месяцы — годы. Накопление агентурных данных началось и велось уже во время войны, а с 1946 года, с приходом в Министерство Государственной Безопасности В. Абакумова, события приобрели пугающий размах. Абакумов и его служба повели охоту за сотнями людей, обрекая их на арест и уничтожение. Планировалось прекращение деятельности остатков еврейских культурных учреждений, закрытие издательств, газет, журналов и альманахов, ликвидация творческих объединений писателей, закрытие еврейских театров. Было задумано прямое устранение тысяч евреев — докторов и кандидатов наук - из научно-исследовательских институтов и лабораторий, а также одновременно массированное, но внешне более мягкое – «либеральное» - изгнание прочих путем дискредитации, давления на них в печати, всяческой хулы, объявления их “безродными космополитами” (этот эффектный литературный штамп звучал на каждом шагу и был прямо таки «затаскан» в те годы!) .
Один из главных идеологических руководителей страны Г. Ф. Александров опубликовал в «Вопросах философии» установочную статью «Космополитизм — идеология империалистической буржуазии», в которой объявил космополитами разом всех - кто только ни пришёл в голову – лидера кадетов во времена Временного правительства П. Милюкова, большевика-ленинца Н. Бухарина, конечно, самого Л. Троцкого, левых эсеров и левых коммунистов, наконец, власовцев и всех, перешедших на сторону немцев — таким образом термин приобрел широкий смысл и особо зловещий оттенок, становясь синонимом понятий «изменник Родины», «контрреволюционер» и «враг народа»
Был ликвидирован Еврейский антифашистский комитет (ЕАК), образованный ещё в годы Отечественной войны, объединивший наиболее прогрессивных культурных деятелей страны еврейского происхождения с целью мобилизации общественного мнения США и всего мира на борьбу с фашизмом. В первые послевоенные годы ЕАК продолжал активные контакты с еврейской интеллигенцией за рубежом, а в самом СССР играл роль общественно-просветительской организации, продвигавшей культурные традиции еврейского народа в массы.
В своё время вокруг ЕАК и газеты “Эйникайт”, издававшейся комитетом, постепенно сгруппировались многие деятели культуры и науки, писатели и журналисты. И подавляющее большинство их вдруг было арестовано по полнейшему произволу, лишь по одному тому, что кто-то, например, присутствовал на каком-то обеде, куда попали иностранцы, посетил в интуристовской гостинице журналиста или общественного деятеля из США, страны-союзницы в годы войны; написал для зарубежной печати положительный очерк, например, об авиаконструкторе Лавочкине (еврее); ответил на письмо из редакции “Эйникайт” или, не приведи Господь, сам обратился в газету с предложением о сотрудничестве и т. п. — таких “преступников” набралось несколько сот. Их оказалось так много, что иные из них группами были выделены по ходу следствия для отдельные слушаний в суде еще до лета 1952 года, когда решалась судьба основных членов президиума ЕАК.
Судьба еврейского антифашистского комитета – ЕАК - в СССР, а вместе с ней и судьба еврейских деятелей культуры в 1948-1953 годах, стала трагедией всего еврейского народа. Об этом сегодня, после годов запретов, умолчаний и домыслов, уже относительно хорошо известно. Реабилитация репрессированных в те годы прошла — без объявления в печати — уже после смерти Сталина, в 1955, причем для многих она была посмертной. Однако в дальнейшем многие репрессированные не упоминались ни в каких публикациях вплоть до 1956 года, и еще лет 30 после этого — с великой осторожностью... А обвинялись они в свое время в очень тяжких преступлениях — в измене Родине, и, хоть доказательств не было никаких, кару от властей они получили полной мерой. Оставшиеся в живых «бесшумно» вышли на свободу после смерти Сталина, но о том, что с ними было «там», они в свое время не распространялись, а ныне их всех уже нет на свете... Широко известной реабилитация стала лишь в 1989 году – во время так называемой «перестройки» (см. Интернет).
Этот тернистый путь с конца декабря 1948 и первых месяцев 1949 годов (аресты шли один за другим) начали проходить многие и многие деятели еврейской культуры. Конец такого пути был известен — либо смерть от тюремных истязаний, либо расстрел, а кому повезло — просто лагеря сроком от 10 до 25 лет.
Почти одновременно с описанными событиями, которые происходили без публичного объявления, началась гнусная открытая кампания против «безродных космополитов» (разгромной статьей в газете «Правда» от 28 января 1949 “Об одной антипатриотической группе театральных критиков”). Во всех средствах информации – печати и радио – происходило оголтелое шельмование фактически всей еврейской интеллигенции.
Началось всё так. Согласно протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б), опубликованного в печати, было «установлено», что, ЕАК якобы являлся центром антисоветской пропаганды и регулярно поставлял антисоветскую информацию органам иностранной разведки. В соответствии с этим МГБ (Министерству Государственной Безопасности) СССР поручалось ЕАК немедля распустить, органы печати этого комитета предлагалось закрыть, все документы комитета конфисковать.
Это и стало прологом к трагедии. Непосредственным предлогом к возбуждению уголовного дела на руководителей ЕАК, послужили, как это было установлено впоследствии, сфальсифицированные и полученные в результате незаконных методов следствия (избиений и пыток) показания ряда членов этой общественной организации.
В январе 1949 уже шли повальные аресты еврейской интеллигенции. “Разоблаченных космополитов» изгоняли с работы, в некоторых случаях высылали в отдаленные районы страны или судили за «антисоветскую деятельность». Правящие круги стремились к тому, чтобы эта «чистка» была воспринята населением прежде всего как освобождение советской культуры, искусства и науки от якобы «антипатриотичного» влияния евреев. Само слово «космополит» в публичном обиходе стало почти синонимом слова «сионист» и, соответственно. «еврей» - и столь же одиозным. В 1948-52 гг. в связи с так называемым «делом ЕАК» были арестованы и привлечены к уголовной ответственности по обвинению в шпионаже и антисоветской националистической деятельности многие лица еврейской национальности, в т.ч. партийные и советские работники, ученые, писатели, поэты, журналисты, артисты, служащие - всего 110 человек. В результате ложных доносов, «выбитых» истязаниями и пытками «показаний», подверглось репрессиям подавляющее большинство еврейских писателей, художников, артистов, музыкантов, а также многие евреи - представители культурной и производственно-технической интеллигенции, работники науки и здравоохранения, не имевшие к ЕАК никакого прямого отношения.
Руководство МГБ — сначала министр МГБ В. Абакумов, а после его ареста — М. Рюмин и огромнейший аппарат следователей-палачей - делали всё, чтобы подогнать «преступления» арестованных под заранее заготовленные схемы, угодные так называемой «Инстанции» — так именовались в официальных бумагах госбезопасности ЦК, Секретариат, Политбюро и сам И. Сталин.
Чудовищное и в то же время карикатурное обвинение десятков активистов и руководителей ЕАК в шпионаже вдохновлялось как циничным расчетом угодить Инстанции, так и, наверное, в первую очередь брезгливым антисемитским недоверием к любому из арестованных. Поскольку «шпиёны» были всегда «нужны» (чтобы оправдать своё существование и получать награды) многие сотрудники КГБ (до этого – НКВД) расуждали просто: кому же и быть шпионами, как не этим лицемерам и космополитам?! Кому же и шпионить и продавать Родину, как не этим отщепенцам ? Такие «козлы отпущения» были очень удобны. До этой вакханалии инсинуаций и вымысла в январе 1948 г. был подло убит (с ведома И. Сталина) руководитель ЕАК известный и популярный в СССР и за рубежом общественный деятель Соломон Михоэлс - художественный руководитель и главный режиссёр Государственного Еврейского театра (см. страницы Интернета – http://www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=987).
…Как пишет писатель А. Борщаговский, в процессе политической травли евреев планировалось прекращение деятельности остатков еврейских культурных учреждений, закрытие издательств, газет, журналов и альманахов, ликвидация творческих объединений писателей, закрытие еврейских театров. Началось прямое устранение тысяч и тысяч евреев — докторов и кандидатов наук - из научно-исследовательских институтов и лабораторий и одновременно массированное, но внешне более мягкое, так сказать, либеральное изгнание прочих путем дискредитации, давления печати, всяческой хулы и объявления их “безродными космополитами”.
Неожиданно возникшее обвинение Михоэлса во многих политических «грехах» являлось личным заказом министра Абакумова, уже замыслившего его ликвидацию как необходимый и непременный шаг для успешного развития всей преступной авантюры, для последующего ареста множества лиц и скорого следствия. Абакумов и его подручные, конечно, понимали, что выдающийся деятель культуры Соломон Михоэлс никакой не шпион, не изменник, не антисоветчик, но пытки сделают свое дело, будет добыто столько ложных обвинительных показаний, сколько нужно, и что самим палачам будет впору поверить в ими же сочиненные протоколы. Еврейское имя в представлении функционеров Лубянки было реальной улика и основанием для подозрения…
Все это было во многом свидетельством гнилостного распада партийной аппаратной верхушки, идейного перерождения поколения, даже если оно некогда и исповедовало интернационализм и социальную справедливость.
И, хотя в недрах МГБ на Лубянке, в Лефортово, Бутырках и в Матросской тишине, в следственных кабинетах, камерах и карцерах «обрабатывались» уже сотни «преступников», выдуманные «деяния» которых невозможно было объединить в одно «дело», было решено сделать главным так называемое «дело ЕАК» — ныне наиболее известное, ибо в число обвиняемых по нему попал цвет еврейской культуры, ее лучшие выразители и творцы, болевшие за будущее еврейской нации в Советском Союзе.
За связь с ЕАК (мнимую или действительную) обвиняемых судили группами, которые создавались либо по территориальному признаку (Киев, Минск, ЕАО и т.д.), либо по профессиональному — писатели, работники культуры, промышленности, органов здравоохранения, Министерства иностранных дел и т. д. При этом, конечно, не без ведома и "отмашки" И. Сталина была репрессирована даже жена его ближайшего соратника, члена Политбюро В. Молотова - Полина Жемчужина, активный член ЕАК, которая высказала вслух сомнение в случайности смерти С. Михоэлса...
По замыслу фальсификаторов «дела ЕАК» это должно было убеждать общественность в существовании антисоветского националистического центра, который якобы руководил «разветвленной” по Союзу сетью, охватывавшей также заводы, больницы, университеты, театры и редакции газет.
Оторопь берет, когда читаешь, одно за другим, стандартные определения Военной коллегии о принадлежности (или причастности) безвинных людей «к контрреволюционной националистической организации», например, о «враждебной пропаганде» и даже о «террористических намерениях» и «шпионаже», например, на автозаводе ЗИС». Поражали обвинения, выдвинутые с тупым, идиотским однообразием в адрес людей самых различных специальностей - руководителей фабрик и заводов, главврачей больниц, видных учёных, журналистов и общественных деятелей – людей фактически занятых только своим делом и неплохо справлявшихся с ним…. Все они впоследствии не были ни амнистированы, ни прощены милосердно, они были просто ПОЛНОСТЬЮ ОПРАВДАНЫ за отсутствием самого факта и состава преступления, — СТРАШНЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ БЫЛИ САМА КАЗНЬ ОДНИХ ИЗ НИХ И УБИЙСТВЕННЫЕ ЛАГЕРНЫЕ СРОКИ ДЛЯ ДРУГИХ…
С 8 мая по 18 июля 1952 в Москве проходил закрытый судебный процесс — в духе действовавшего тогда закона о слушании подобных дел: на процессе не было представителей гособвинения и защиты и, разумеется, никаких зрителей, т.е. никакой гласности или хотя бы краткой информации. Военной коллегией Верховного суда СССР было рассмотрено «дело ЕАК», где подсудимые были обвинены в шпионаже и национализме —«в измене Родине и заговоре, ставившем целью отделить Крым от Советского Союза и основать там буржуазную сионистскую республику, которая должна была стать базой для американского империализма». В основе этого выдуманного обвинения лежала лишь написанное С. Михоэлсом совместно с другими активистами ЕАК письмо И. Сталину с просьбой об организации еврейской автономии в Крыму (наподобие и в дополнение к Еврейской Автономной Области (ЕАО), которая до сих пор существует в Приамурье).
Некоторые следственные сотрудники с самого начала процесса сомневались в обоснованности выдвинутых против многих представителей еврейской интеллигенции обвинений. Цитирую по Интернету: «В процессе следствия - пишет А. Борщаговский - Председатель Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-лейтенант юстиции А. Чепцов прервал процесс, добиваясь возвращения дела на доследование. После многочисленных допросов <он видел, что> перед ним были диковинные, истерзанные душевно и физически люди, красивые в приближающейся старости, взывающие не к жалости, а к уважению и почтительности. Главный судья обнаружил, что пройдет еще неделя, две — и ему придется приговорить к уничтожению людей, которые не заслуживают ни казни, ни тюрьмы; мастеров своего дела, судя по всему, людей значительных, ухитрившихся прожить свою странную еврейскую жизнь нравственно и безгрешно, если судить их по статьям уголовного кодекса. Сознание того, что он вынужден будет лишить их жизни, убить по откровенно фальсифицированным обвинениям выскочки и прохвоста Рюмина , манипулировавшего на глазах у Чепцова малосведущим, опасливым министром МГБ С. Игнатьевым, заставило главного судью действовать энергично.
Сегодня мы понимаем, что доследование, по обстоятельствам времени, могло подарить всем обвиняемым жизнь. Ведь через семь месяцев умер Сталин…, и они были бы спасены так же, как и врачи, “убийцы в белых халатах”, чье дело усилиями Рюмина уже формировалось, просвечивало во многих допросных протоколах дела ЕАК.
Случилось иначе.
А. А. Чепцов, который был принужден подписать несправедливый приговор, после июньского Пленума ЦК 1957 года по требованию Г. К. Жукова дал письменное объяснение, в котором писал: «Я позвонил ему (Маленкову. - Р. М.) по телефону, просил принять и выслушать меня…». А. Чепцов, предполагая, что до приема его Маленковым, последний докладывал этот вопрос Сталину, просил чтобы судьи исполнили свой долг, доложив ЦК свои сомнения. Но к часу, когда Маленков принял Чепцова, Игнатьева и Рюмина, всё уже было окончательно решено: недолгий срок, на который эта встреча отодвигалась, понадобился Маленкову, чтобы еще раз испросить указаний Сталина. «Через несколько дней я был вызван к Маленкову, который вызвал также Рюмина и т. Игнатьева…» - писал далее в своём объяснении А. Чепцов, - «я полагал, что Маленков меня поддержит и согласится с моими доводами… Однако, выслушав мое сообщение, он дал слово Рюмину, который стал меня обвинять в либерализме к врагам народа… обвинял в клевете на органы МГБ СССР и отрицал применение физических мер воздействия. Я вновь заявил, что Рюмин творит беззакония, однако Маленков заявил буквально следующее: „Вы хотите нас на колени поставить перед этими преступниками, ведь приговор по этому делу АПРОБИРОВАН НАРОДОМ (выделено мною – ЮБ), этим делом Политбюро занималось З раза - выполняйте решение Политбюро".
«…Мы, судьи, как члены партии, вынуждены были подчиниться категорическому указанию секретаря ЦК Маленкова» - завершал свою записку А. Чепцов (Ваксберг А. И. // Литературная газета. 1989. 15 марта.).
«Приговор по этому делу апробирован народом»” — вот типичный для времени демагогический аргумент, рожденный тупой и преступной по своей природе убежденностью, что согласием народа заранее освящено любое решение ЦК и его Политбюро. Воля Сталина — это воля народа, значит, приговор, продиктованный им, — приговор народа, и горе тому, кто усомнится в этом...».
Как писал впоследствии А. Чепцов, после беседы с Маленковым в здании ЦК в коридоре его догнал М. Рюмин. Обругав площадной бранью, он угрожал расправой. Как установлено следствием по делу Рюмина, он в августе — сентябре 1952 года начал готовить материал и на самого А. Чепцова.
Тем временем последний все еще пытался спасти положение. “Выполнив указание Маленкова, — продолжал он свою исповедь, — и осудив Лозовского и других к тем мерам наказания, которые НАМ БЫЛИ УКАЗАНЫ (выделено мною, ЮБ), я, вопреки настояниям Рюмина на немедленное приведение приговора в исполнение, предоставил всем осужденным право на подачу просьб о помиловании, с тем чтобы, помимо обсуждения в Президиуме Верховного Совета СССР этих просьб, в которых все подсудимые категорически отрицали свою вину, вопрос этот еще раз был бы предметом обсуждения в Политбюро, так как тогда существовал порядок: решение о помиловании осужденных к смертной казни утверждалось Политбюро. Кроме того, на имя т. Сталина после вынесения приговора мною было направлено заявление Лозовского, в котором он полностью отрицал свою виновность. Однако никаких указаний «сверху» не поступило, и приговор был приведен в исполнение”.
«Поступок судей должен быть отмечен в трагической хронике тех лет, отмечен и не забыт – пишет А. Борщаговский,- как и упорные попытки Чепцова в этих исключительных и опасных обстоятельствах спасти жизнь людей, не заслуживших казни. Как важно, что почти всегда, в обстановке, кажется, исключающей благородство и отвагу честности, в застенках и клоаке, в нравственно оглохшем и ослепшем мире находились люди, способные на поступок, возвращающий нам веру в человечность и человечество».
Таким образом, попытка А. А. Чепцова (который хорошо осознал ситуацию и все интересы действующих лиц вокруг процесса) вернуть их дела на доследование за недостаточностью улик против подсудимых так и не удалась. Он встретил яростное сопротивление Маленкова, который дал понять, что «вопрос решён окончательно «Самим». Не имея возможности «пробиться» на приём к Сталину, А. Чепцов вынужден был смириться».
А.А. Чепцов был типичным представителем государственных судебных органов того времени – винтиком «Системы», не оставлявшей никому шансов выскочить из хорошо налаженного механизма субординационных взаимоотношений и возможность хоть как-то повлиять на изменение нестандартной ситуации... В частности, действуя в формальных рамках своих должностных обязанностей и профессиональной квалификации, в 1946 году он санкционировал арест Главного Маршала авиации Новикова А.А и ряда других высших офицеров. Им же было утверждено на них и обвинительное заключение. Все эти лица впоследствии были реабилитированы, восстановлены в своих правах и освобождены из-под стражи, причем реабилитация проходила при участии и самого Чепцова.
И всё же - о нём кто-то сказал: мог умереть героем, но предпочел умереть невольным (?) палачом. Разве что чуть немного более совестливым, чем другие…
…Многие из усердствовавших в избиениях и пытках следователи, несмотря на свои чины и звания были заурядными «бытовыми» антисемитами с палаческими наклонностями, всё время твердившими, как, например, некий полковник Комаров, что «евреи - подлый и грязный народ, что все евреи - негодная сволочь, что все евреи по всему Советскому Союзу «шипят» против Советской власти, что евреи хотят истребить всех русских» и т. п. По сути и суд оказался солидарен с таким следствием. Так чего же можно было ожидать от подобного судопроизводства..!
Суд фактически - по прямому указанию Политбюро — подтвердил обвинение: “ЕАК превратился в шпионский и националистический центр” (из приговора Военной коллегии Верховного суда СССР). Все смертные приговоры по «делу ЕАК» были фактически вынесены по прямому указанию И. Сталина, прикрытому именем Политбюро, которое, разумеется, не могло без одобрения вождя тогда принять такое решение.
Таким образом, арестованные в 1948-1952 гг. в связи с так называемым "делом Еврейского антифашистского комитета" и привлеченные к уголовной ответственности по обвинению в шпионаже и антисоветской националистической деятельности лица еврейской национальности (в том числе партийные и советские работники, ученые, писатели, поэты, журналисты, артисты, служащие государственных учреждений и промышленных предприятий) – всего 110 человек – были репрессированы и осуждены, в том числе: к высшей мере наказания - 10 человек (из оставшихся в живых после допросов «с пристрастием»), к 25 годам исправительных трудовых лагерей - 20, к 20 годам - 3, к 15 годам - 11, годам - 50, к 8 годам - 2, к 7 годам- 1, к 5 годам -2, к 10 годам ссылки – 1; умерло в ходе следствия - 5, прекрекращены дела после ареста в отношении 5 человек. Все главные обвиняемые – 13 человек (в том числе трое «умерших во время допросов»), кроме престарелой Лины Штерн – академика-физиолога, осужденной только на ссылку (по особому «благоволению» Сталина), – были приговорены к расстрелу.
Три недели, с 18 июля по 12 августа (1952), длилось страшное ожидание, затем прозвучали выстрелы. Казнь свершилась 12 августа 1952 года...
…Почему же «счастье ещё пожить» вдруг улыбнулось Л. Штерн ? Близкую к истине и, на мой взгляд, вполне вероятную версию даёт писатель А. Борщаговский – см. в Интернете - http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1993/10/borsh.html. Он пишет:
«Когда на пороге кабинета Абакумова в конце января 1949 года появилась эта седая, толстогубая, с крупным носом под маленьким лбом женщина, министр, как мы знаем, оглушил ее площадной бранью. Все в ней — чувство достоинства, спокойствие, заметный еврейский акцент, вызывающая прямота ответов, внешняя непривлекательность — бесило не только юдофобов типа Комарова или Рюмина, но и таких “социалистических бонвиванов”, как Абакумов. Допросы Штерн, дерзость ее ответов — все должно было предопределить жестокое наказание. И вдруг — три с половиной года тюрьмы, три с половиной года, уже проведенных в заключении, они уже позади, впереди ссылка, поселение, глушь, урезанная свобода, но все же — жизнь и свобода ! В списке обреченных к расстрелу волей Сталина, его решением была сделана лишь одна поправка: Лину Штерн не казнить. Возможно, этого еще не знал и Маленков, выговаривая Чепцову за либерализм, не сообразив, что “приговор народа” Лине Штерн будет особый.
Что же случилось? Как удалось Лине Штерн “поставить на колени” партию? Пощадили как женщину? Тогда почему бы не пощадить и Чайку Островскую-Ватенберг, и самую молодую из подсудимых красавицу Эмилию Теумин, не сказавшую на суде и тысячной доли вольностей, из которых состояли все речи и реплики Лины Штерн? Пощадили ученую? Но скольких ученых с мировым именем, скольких великих сыновей России было уничтожено к этому времени…»
Далее А. Борщаговский пишет: «Рискуя ошибиться, выскажу предположение, никакое другое не кажется мне более убедительным. Милость Сталина к этой пришлой, упрямой, бесцеремонной в защите своих взглядов женщине я объясняю его усиливавшимися страхами перед смертью; склонностью поверить в чудо; тайной надеждой, что судьба и само мироздание не посмеют отмерять ему жизненные сроки как обыкновенному смертному. Что-то должно случиться, что-то случится непременно, он нужен России и миру, он не может подохнуть, как дохнут все окружающие его бездарности, обжирающиеся, тучнеющие, подыхающие, — он не они, он — другой, он должен, обязан жить если не вечно, то по крайней мере мафусаилов век. Библию Сталин знал, запомнил огромные сроки жизни многих ее героев, — почему бы снова не случиться чуду?!
О научных открытиях учёной с мировым именем Лины Штерн ходили легенды, особенно в еврейской среде. Едва ли кто-либо из неспециалистов мог догадаться, что стоит за терминами “гуморальная регуляция физиологических процессов” или “гематоэнцефалический барьер”, — вот и поговаривали, что академик Лина Штерн подошла к разгадке долголетия, отступления старения и старости. Время от времени такого рода слухи возникали в связи с работами Лепешинской или Штерн и весьма занимали Сталина.
А вдруг эта “жидовская ведьма”, “старая ****ь” (как её публично характеризовал уголовный ублюдок главный инициатор и «раздуватель» всего «дела» М. Рюмин), на всю жизнь запомнившая вытверженные еще в детстве страницы Талмуда и Торы, вдруг она набредет на разгадку, подарит стране социализма великое открытие, и если его удержать в тайне (расправиться со старухой никогда не поздно!), тогда сталинское Политбюро будет решать, кому подарить долголетие, — Молотова, например, можно не одаривать, этот бесстрастный от природы большевик, без вмешательства чуда, и так «рассчитан» на долгие годы жизни… Не поручусь, что именно так размышлял Сталин, но двигали им, как всегда, не милосердие, а эгоизм и корысть».
...Добавлю от себя: полагаю, что И. В. Сталин, - в любом случае -, будучи человеком государственным, не поддававшимся временным случайным эмоциям, и, к тому же, достаточно расчётливым, вполне мог и умел сохранять (до поры, до времени) «нужных» людей для государственных «нужд»... одной из которых, полагаю, он считал и сохранение собственного своего здоровья любой ценой!
Далее А. Борщаговский пишет: «…Теперь мы хорошо знаем, что представлял собой «суд» в Советском Союзе в то время и можем говорить об этом открыто: родные и близкие НИЧЕГО НЕ ЗНАЛИ ни о суде, ни об исполнении приговора. Освобождение из ссылки сосланных на сроки от 10 до 25 лет произошло лишь в начале июля 1954. А о судьбе своих мужей и отцов их жены и дети узнали ещё позже - только в конце ноября 1955 г. В Военной Коллегии Верховного Суда СССР их сперва радовали сообщением, что их муж (отец, брат) реабилитирован. А на естественный вопрос: «а где же он?» следовал почти одинаковый ответ – «Он расстрелян врагами народа». Почти что оправдание самих себя, дескать: «а наша хата с краю»…
…Определением Военной Коллегии Верховного суда СССР 25 ноября 1955 г. приговор в отношении С. А. Лозовского, И. С. и других, осужденных 18 июля 1952 г. по так называемому «делу» Еврейского антифашистского комитета по вновь открывшимся обстоятельствам был отменен и дело в уголовном порядке прекращено за отсутствием состава преступления". Все осуждённые были реабилитированы.
…Между тем вакханалия антисемитизма уже набрала в стране обороты. В послевоенное время ползучий полуофициальный антисемитизм (имевший «богатую» историю в России ещё с царских времён) начал постепенно проникать во все «поры» общественной жизни, не говоря уже о его перманентном бытовом «оживлении и расползании» в среде обывателей… Начала осуществляться гнусная практика оценки кадров по «пятой графе» анкеты (указывавшей национальность), предопределявшая почти полный запрет евреям на некоторые профессии и частичный – на другие. Была фактически восстановлена «процентная норма» евреев в вузах. Выше я писал о своей «попытке» поступления учиться в МГИМО, которое не состоялось фактически лишь из-за моей «неправильной» фамилии и «непонятного» происхождения…
С целью «заклеймить инакомыслящих» в пропагандистской практике стали широко использоваться расхожие и растиражированные в обиходе «выражения-ярлыки», ставшие штампами: «низкопоклонство перед Западом», «буржуазный национализм», «безродный космополитизм», «сионизм» и т. п. Они часто «приклеивались» к абсолютно честным людям, патриотам своей страны лишь за то, что их мнения, суждения и поведение в чём-то отличались от общепринятых… В тогдашнем восприятии и анализе многих явлений общественной жизни со стороны различных «озабоченных чистотой рядов» критиков и гонителей работников «идеологического фронта» еврейской национальности - писателей, журналистов, вузовских преподавателей, представителей искусства и научной интеллигенции - нарастали форменный перманентный психоз и узколобая одиозность…
Мутная волна критики сопровождалось многочисленными массовыми собраниями коллективов, где усердные активисты (иногда даже вполне искренние в своём «праведном» усердии, а чаще, всё же, обычные «конъюктурщики») горячо клеймили «отступников»… Эти собрания проходили при большом «накале страстей» - сопровождались пламенными речами «правдолюбцев-обличителей» и часто сопровождались аплодисментами «коллег». Можно не сомневаться в искренности лишь ничтожной их части. Остальные – многие - хлопали по закону стадности.
В большей части организованных властями «откликов» самих евреев выражался стыд за «преступления» «презренной кучки отщепенцев» — «агентов еврейско-фашистского сионизма», «не имеющего никакой почвы среди трудовых еврейских масс», отмечалась их неблагодарность по отношению к советской власти, обеспечившей впервые в мире истинное равноправие евреев в обществе и защитившей их от полного уничтожения в годы войны... Образно говоря (словами писателя Ю. Нагибина), «на горизонте темнело и политическая вонь в стране сгущалась».
Одним из отвратительнейших итогов этой кампании явилось изгнание с работы в различных городах страны многих выдающихся представителей науки, искусства, преподавателей вузов и руководящих работников производства еврейской национальности. Уже с весны 1949 года кадровая чистка в управленческих структурах народного хозяйства, учреждениях высшего образования, искусства и академической науки начала приобретать все более откровенно целенаправленный антисемитский характер, преследуя цель устранения евреев из основных сфер хозяйственной и общественной жизни страны. Подобные действия властей подготовили широкую кампанию антиеврейского остракизма и в естественно-научной сфере, которая развернулась с начала 1949 г. Впоследствии ключевую роль в её расширении сыграло подписанное И. Сталиным 21 июня 1950 г. секретное постановление Политбюро «О мерах по устранению недостатков в деле подбора и воспитания кадров…», которое привнесло в спонтанные до этого антиеврейские гонения в номенклатурной сфере систематичность, универсальность и детальную регламентацию. И началось…
Основной удар в ходе чистки пришелся по среднему, наибольшему в количественном отношении слою еврейской элиты — управленцам, начиная с заместителей министров и далее по нисходящей, а также широкому кругу технической элиты, журналистам, профессуре и другим представителям творческой интеллигенции. Так, например, зародившись в академических структурах и столичном университете, истерия очищения исторической науки от «скверны космополитизма» с самого начала, подобно опасной эпидемии, стала стремительно распространяться на другие ведомства и территории. Из-за доносов начинались разбирательства по поводу деятельности невесть откуда возникших многочисленных так называемых еврейско-сионистской групп, к участию в которых был причислен ряд преподавателей и студентов университета.
Часто в подхалимском карьеристском рвении и желании «подсидеть» вышестоящего производственного или научного коллегу (или ради спасение от такой же травли в свой адрес), соревновались в обличительном рвении многие, казалось бы, «приличные люди», «сжигая и губя» в огне безудержной критики своих товарищей-коллег. Как пауки в банке, «поедали» и предавали друг друга… Многие слабые духом опускались до публичного самобичевания и признания каких-то мнимых своих ошибок… Доносы и склоки царили в коллективах почти повсеместно. За всем этим, как правило, следовали аресты...
Всё это пагубно разлагающе действовало на, казалось бы, до этого вполне приличных людей. Вовлечение ученых в заведомо подлую роль безоглядных и беспринципных критиканов друг друга было частным случаем массового развращения представителей науки, литературы, живописи, поэзии, музыки и др., путём забвения и ликвидации традиционных представлений о корпоративной этике, доброжелательности, благородстве, наконец - мужестве, честности и всего того, что входит в краткие, но емкие слова «совесть» и «порядочность»…
Процесс «кадровой чистки от евреев» аналогичным образом протекал также в гражданских и оборонных отраслях экономики. Повсеместно развернулась огульная замена руководителей - евреев. Так ЦК предпринял «глобальное исследование» всех учреждений, входивших в систему АН СССР, на предмет «засоренности» их еврейскими кадрами . Результаты этих исследований общеизвестны. Изгнанных по «пятому пункту» анкеты («национальность») было не счесть. В частности, в ноябре 1950 отправили на пенсию родоначальника одной из основных школ советских физиков, директора Ленинградского ФТИ АН СССР академика А. Ф. Иоффе. Были уволены многие учёные и преподаватели.
Периодически чередующиеся приступы юдофобского «кадрового психоза» затрагивали всё новые области человеческой деятельности, самые востребованные страной специальности и категории трудящихся. Наиболее умным и ответственным людям в правящей верхушке приходилось отстаивать и «спасать» для служения стране высококвалифицированных специалистов, вся «вина» которых заключалась лишь в том, что они родились евреями. В атомной и оборонной промышленности в роли защитника гонимых порой выступали даже сам Л. Берия и министр вооружения Д. Ф. Устинов, которые, будучи заинтересованными в поддержании высокого уровня исследовательских и конструкторских работ в области вооружений, старались, как могли, сохранить наиболее талантливых специалистов. Многие физики-атомщики, ведущие инженеры ОКБ - сотрудники оборонных ведомств были сохранены на своих местах лишь благодаря их незаменимости, как специалистов в своей области… Сюда можно отнести ученых-физиков - евреев - таких, как главный конструктор атомной бомбы Ю. Б. Харитон, теоретик Я. Б. Зельдович, производивший основные теоретические расчеты по бомбе (оба - впоследствии академики, трижды Герои Соц. Труда, лауреаты Сталинской премии), научный руководитель комбината И .К. Кикоин (академик, Герой Соц. Труда, трижды лауреат Сталинской премии). Они участвовали в работах по «атомному проекту» - без них просто невозможно было создать атомную бомбу.
…В процессе политической травли евреев в дальнейшем планировалось прекращение деятельности остатков еврейских культурных учреждений, закрытие еврейских театров, издательств, газет, журналов и альманахов, ликвидация творческих объединений писателей. Намечалось прямое устранение тысяч и тысяч евреев — докторов и кандидатов наук - из научно-исследовательских институтов и лабораторий и одновременно массированное, но внешне более мягкое, так сказать, либеральное изгнание прочих путем дискредитации, давления на них и всяческой хулы в печати, объявления их “безродными космополитами” и т. п. клеветы.
Так, в марте 1949 года сотрудники госбезопасности «разоблачили» очередную «шпионско-вредительскую организацию» среди геологов, арестовав якобы входивших в нее директора Института геологических наук АН СССР, крупного исследователя рудных месторождений (в том числе и уранового сырья) академика И.Ф. Григорьева, профессора Московского геологоразведочного института В.М. Крейтера, главного редактора журнала «Советская геология» И.С. Эдельштейна, а также еще шестерых человек.
Известный учёный - крупнейший тектонист Михаил Михайлович Тетяев в 1949 году был осужден на 25 лет лишения свободы по громкому "Красноярскому делу". Реабилитирован в 1954 году. Он отбывал срок заключения в течение 5 лет в одной из самых крупных "шарашек", Енисейскстрой ОТБ-1, специализировавшейся на геологии урановых месторождений. Он оказался в хорошей компании. Вместе с ним по тому же делу проходили директор Института геологии АНСССР академик И.Ф. Григорьев; главный геолог Тувинской экспедиции, один из ведущих тектонистов СССР Ю.М. Шейнманн; мирового класса специалист по структурам рудных полей, профессор, председатель технического совета Министерства геологии В.М. Крейтер; ведущий геоморфолог страны Я.С. Эдельштейн; первооткрыватель медных месторождений Балхаша, академик АН Казахской ССР М.П. Русаков; выдающийся петролог и рудник, профессор В.К. Котульский; Ф.Н. Шахов, ведущий специалист по золоторудным месторождениям в Институте геологии и геофизики в Новосибирске; и многие другие, всего более 30 человек. Это был цвет советской геологии.
"Красноярское дело" началось с очаровательного по своей непосредственности обвинения геологов в "отсутствии в Красноярском крае урана" - "виноваты" в этом оказадись, конечно, вредители-геологи. К концу это дело приобрело характер масштабной репрессивной акции, направленной против "вредительства", "шпионажа", "контрреволюционной деятельности". Григорьева, которому по сценарию госбезопасности досталась роль «главаря вредительской организации», жестоко истязали. Не выдержав пыток, академик умер в мае после очередного допроса.
Министра геологии И.И. Малышева, а также всех заместителей министра за «покровительство врагам народа» отправили в отставку. Всего пострадали 140 руководящих сотрудников этого министерства. В этом же институте был отстранен от заведования кафедрой член-корреспондент АН СССР Н.С. Шатский, который в 1946 году публично выступил с «космополитической» идеей интернационализации науки.
У физиков с подобной «напастью» дела обстояли не лучше: известно, что против возглавлявшего отдел теоретической физики в ИФП беспартийного академика Л.Д. Ландау был выдвинут целый букет обвинений: «подбирает своих сотрудников не по деловым, а национальным признакам»; «аспиранты нееврейской национальности, как правило, уходят от него "как неуспевающие"»; «в руководимом Ландау семинаре по теоретической физике русских нет»; «в школу академика Ландау входят 11 докторов наук, все они евреи и беспартийные» - и т. д. и т. п… Гений мирового масштаба Ландау на самом деле признавал за человеком только его способности и талант: наверное, если бы ему достались в ученики гениальные дрессированные обезьяны, он бы взял к себе в помощники только их. Не вина этих наиболее талантливых сотрудников, что они оказались евреями. Посаженного в тюрьму Ландау с большим трудом помог освободить (написав письмо В. Молотову) его коллега - известный и влиятельный в правительственных кругах академик П. Капица…
Та же самая кадровая «ситуация» возникла и в системе Комитета по делам искусств. Скрупулезно, до десятых долей процента, было определено еврейское присутствие в студенческом и профессорско-преподавательском составе Московской консерватории. Констатировалось, что «наиболее «засоренными» одной национальностью» являются классы отделения скрипки, где преподавали профессора А.И. Ямпольский и Л.М. Цейтлин.
Но наиболее «вопиющим» было названо то обстоятельство, что евреи захватили абсолютное лидерство в составе первых скрипок молодежного симфонического оркестра консерватории. Они же оказались пользователями примерно двух третей уникальных инструментов старых итальянских мастеров (Страдивари, Амати, Гварнери) из государственной коллекции – вот, «нахалы»…
Но, ведь, исторически так сложилось ещё со средних веков, что в традиционных еврейских семьях было принято почти что массово учить детей музыке, а именно - игре на скрипке (также как у горских народов Кавказе детей сызмала приучают держаться на коне, в седле...). Недаром практически во всех симфонических оркестрах мира удельный вес «еврейских скрипачей» очень велик… Винить их в этом - это то же, что упрекать тех же бразильцев – жителей страны, где эта игра культивируется чуть ли не с пелёнок - за их засилье в мировом футболе. Или обвинять представителей чёрной расы за «захват» ими большинства медалей в соревнованиях по легкоатлетическому спринту… Гены и традиции, наверное, тут всё же играют немаловажную, если не главную роль…
...Уже с конца 40-х - начала 50-х началась «фильтрация» старых политических доносов и «не доведенных до кэгэбистского ума» сфабрикованных ещё в довоенные годы дел против троцкистов и разных «уклонистов от партийных «установок». Так, например, пострадали родители моего хорошего знакомого – известного литератора Ф. Рахлина (ныне – в 2013 г. – проживающего в Израиле). Ещё в 30-е годы прошлого столетия его отец и мать при обмене партийных документов - косвенной форме «чистки» ВКП(б) от троцкистов (см. Интернет) -, искренне и чистосердечно написали в анкете о том, что у них были «колебания» в отношении правильности «линии» партии - ряда политических установок сталинского руководства. За это они - на самом деле, преданные делу партии честные и благородные люди - были осуждены по 58-й политической статье на 10 лет лагерей, где надорвали своё здоровье и рано ушли из жизни. Естественно – были потом реабилитированы…
В качестве внешне почти анекдотичного, но с печальными последствиями случая идиотизма «гонителей» можно также упомянуть приводимый Ф. Рахлиным факт, когда один его знакомый, по имени Даня, - в то время молодой инженер, а впоследствии активный изобретатель, как-то в разговоре с коллегами на производстве совершил «страшное» преступление перед советской Родиной: он похвалил какой-то американский станок, а об отечественном сказал, что это – «говно». Простое русское слово, которым пользовался даже основатель коммунистической партии и советского государства В. И. Ленин, однажды назвавший им так интеллигенцию. За такое «советское богохульство» на Даню донесли – «куда следует». Суд оценил его мнение «на 10 лет лагерей», и Даня поехал в Воркуту (http://www.proza.ru/avtor/felixr&book=4#4).
…С конца 1952 года, когда антисемитизм в стране усиливался, как говорится, не по дням, а по часам, МГБ (Министерство Государственной Безопасности) приступило к фабрикации всё новых и новых «дел», например, «дела» о коллективном «заговоре еврейских националистов» на студии документального кино «Моснаучфильм» и многих других, казалось бы достаточно аполитичных организаций. В полемическом раже во время бурных собраний «коллективов трудящихся» политическим проходимцам удавалось обнаруживать «сионистов» в самых неожиданных местах – от какой-нибудь потребкооперации и артели сапожников до певческого хора и клуба филателистов…
Одним из последних репрессивных актов, предпринятых по инициативе местных «бдительных партийных перестраховщиков» явилась расправа над группой инженерно-технических работников Кузнецкого горно-металлургического комбината (ГМК), евреев по национальности. Им инкриминировалась националистическая деятельность, вредительство (выпуск бракованного проката и т. п.), антисоветская агитация и связь с нелегальной синагогой, «служившей центром, объединявшим националистов».
На самом деле их «вина» заключалась в том, что эти работавшие на Кузнецком ГМК и состоявшие в партии руководители-евреи через жен и других родственников передавали личные денежные пожертвования неофициально действовавшей синагоге, чтобы как-то поддержать верующих людей. Это были беженцы, преимущественно старые люди, из Польши (западных областей Украины и Белоруссии), в своё время вынужденные искать спасения от нацистского нашествия на востоке страны, которые создали в городе Сталинске Кемеровской области еврейскую религиозную общину. Собранные таким образом средства шли на вспомоществование нуждавшимся евреям, в том числе тем, кто отбывал в данной местности ссылку или чьи родственники находились в лагерях и тюрьмах.
Кроме того, как говорилось в приговоре, своей «вредительской работой» руководители комбината «дезорганизовали стахановское движение, извращали политическую и мобилизующую роль социалистического соревнования масс, сознательно подавляли инициативу и патриотическое стремление рабочих и ИТР к стахановской работе...». В конце концов, руководителей комбината можно было бы обвинить, пусть, в сокрытии действительных показателей работы и размеров брака на производстве, составлении фиктивных документов по отчетности с целью получения премий и пр. – в каких угодно провинностях, которые - как хозяйственные упущения и, пусть, даже сознательное искажение информации о состоянии производства, - «тянули» разве что лишь на уголовные статьи. Но никак не на злонамеренное вредительство» - следствие их «сионистской подпольной деятельности». Да, уж. - «псевдопатриотическое» словоблудие тогда было на высоте…
А одиозный партийный идеолог М. Суслов, практически никогда не выходивший из рамок своей собственной идеологической зашоренности, только, знай, да всё требовал и требовал от местного руководства: «Дайте объяснение, почему вы просмотрели сионистскую организацию в Сталинске на Кузнецком комбинате?» Ни больше, ни меньше. Ещё бы – молившиеся в синагоге старики-беженцы и «подкармливавшие» их «земляки», конечно, представляли огромную угрозу стране..!
…Тем временем начальник следственной части по особо важным делам МГБ СССР подонок и проходимец Д. Рюмин, заручившись предварительным одобрением со стороны Политбюро содержания будущего судебного приговора, в начале мая передал «дело» в Верховный суд СССР, который должен был «проштамповать» уже принятое за него решение. Однако тут неожиданно репрессивно-бюрократическая машина дала, было, сбой. Обвинив МГБ СССР в неудовлетворительном ведении следствия, выразившемся в почти полном отсутствии доказательной базы заявленного преступления, руководство Верховного суда СССР (всё тот же «неугомонный» А. А. Чепцов), приостановило судебный процесс и обратилось к Сталину с просьбой возвратить «дело КМК» на Лубянку для доследования.
Однако, это не помогло: раскрутившийся маховик репрессий остановить уже было нельзя: даже, скорее, - его просто никто не хотел остановить: «нужны – ох, как нужны были – до зарезу! - всё новые и новые козлы отпущения – новые доказательства бдительности стоящих на страже интересов страны «органов» - в первую очередь КГБ -, «а как же иначе»!
В общем – обвинили их в чём только можно было: суд – скорый и неправедный - приговорил к высшей мере наказания четверых руководящих работников комбината, ещё троих – засадил в лагерь на 25 лет и одного – лишь только за то, что предоставил свою квартиру для молений стариков-иудеев – к 10 годам. Ну, что тут скажешь, вдуматься только – за какие «прогрешения!»…
Сразу по окончании судебного заседания, которое длилось всего один день, четверо приговоренных к смерти, лишенные даже законного права на обжалование столь сурового приговора, были сразу же расстреляны. Усердные местные партийные бонзы и сотрудники «органов» спешили отрапортовать в Москву о ликвидации очередного «сионистского подпольного гнезда»… Ещё одно неправедное дело – свершилось!
…В те времена о любых недостатках в общественной жизни было принято писать письма «наверх», на имя самого вождя - И. Сталина, в надежде, что жалоба будет замечена. Напомню потомкам: писали письма на листках бумаги «от руки» - деревянными ручками с металлическими перьями, которые макали в чернильницы (маленькие флаконы, наполненные жидкими «чернилами» – см. главу 5-ю). Это сейчас можно любое своё мнение донести до общественности, руководства различных учреждений и даже страны через Интернет – гораздо быстрее...
Тогда многие люди наивно верили, что все несправедливости происходят от искажения исключительно правильной политики партии только на местах (хотя и это имело место довольно часто – больше всего из-за избыточного тупого холуйского усердия низовых работников, самих боявшихся быть уличёнными в недостаточной преданности «делу партии Ленина-Сталина», как тогда говорили).
Но многие нормальные и адекватные люди даже в условиях всё того же почти что массового антисемитского трусливого психоза, писали «наверх» вполне разумные письма с просьбой прояснить и исправить такую ситуацию.
Так, некая С. Р. Хляп в письме И. Сталину писала: «От своего имени честного советского гражданина и коммуниста, от имени моего погибшего в боях с фашизмом сына, от имени моей сестры, заживо захороненной с ее двумя детьми нацистами, через Вас шлю проклятие всем замаскированным фашиствующим антисемитам нашим, которые возродили в нашей стране великорусский шовинизм... Которые возродили замаскированную процентную норму для евреев, которых увольняют с работы и не берут на работу... только потому, что они евреи, Которые заразили этой великорусской шовинистической чумой советских детей в школах, молодежь в вузах и развязали всю эту чумную расистскую чехарду в советских квартирах в быту.
...Честные коммунисты и граждане недоумевают, как это могло случиться? Почему молчит ЦК? Почему молчит Правительство?.. Только негодяи, предатели Родины, пособники мирового фашизма, подготавливающие мост для возврата нас в лоно мирового империализма, или обывательские корыстолюбцы могут говорить, что в нашей стране нет великорусского шовинизма, антисемитизма... Политбюро, ЦК, Правительство, остановите эту заразу, вырвите её с корнем, вскройте, накажите главарей и их пособников! Советский народ вам в этом поможет. Товарищ Сталин, помогите... задыхаюсь от великорусского шовинистического антисемитского гнета, ни жить, ни работать не могу...».
Некоторые, морально сломленные террором люди, на которых власть наклеила ярлыки «буржуазных еврейских националистов», пробовали идти другим путем. Самый простой и эффективный способ обезопасить собственное существование многие видели в формальной «смене» самой национальности, ибо быть евреями становилось просто опасным. Однако поскольку с конца 30-х годов сделать это официально для чистокровных евреев не представлялось возможным, некоторые из них, чтобы стать «русскими», вынуждены были прибегать к различного рода хитростям и ухищрениям. Такой путь был связан с немалым риском, так как если до войны евреям, изобличенным в самовольной смене национальности, грозил разве что средней тяжести нагоняй, то с конца 40-х это было чревато крупными неприятностями. Так, разоблаченный в «сокрытии своего еврейства» заместитель министра электропромышленности А.И. Товстопалов был немедленно снят с этой должности как «не заслуживающий доверия». Вероятно, логика в таком обвинении была примитивно проста: «раз меняет свою национальность, значит что-то скрывает серьёзное»…Таким же образом в конце 1950 года поступили и с начальником главстройснаба Министерства жилищно-гражданского строительства РСФСР А.И. Слуцким. Причем при разбирательстве персонального дела последнего в КПК (Комитете партийного контроля) не было принято в расчет его объяснение, сводившееся к тому, что, поскольку он принял православие еще до революции, то в соответствии с порядком, существовавшим в Российской империи, считал себя русским как бы на законном основании..
Желая прояснить для себя подобную ситуацию, некто профессор Р. Белкин обратился в июле 1952 года к И. Сталину, видимо памятуя, что тот, будучи чистокровным (?) грузином, сам отождествлял себя с русскими (не будем здесь вспоминать проблематичные упоминания в историографических источниках о возможных его отцах – от некоего сапожника-осетина до знаменитого путешественника – русского (с польскими, судя по фамилии, корнями) «смолянина» Н. М. Пржевальского – на последнего глава СССР был удивительно похож). Письмо содержало два вопроса к вождю:
«1. Правильно ли определять национальность граждан СССР по их национальному происхождению, то есть по национальной принадлежности родителей, а не по основным признакам нации, которые сформулированы Вами в Вашем классическом её определении?
2. Имеет ли право гражданин СССР изменять в узаконенном порядке свою анкетно-паспортную национальную принадлежность, если по всем признакам, характеризующим нацию (РОДНОЙ ЯЗЫК, ТЕРРИТОРИЯ, НА КОТОРОЙ ВЫРОС И ЖИВЁТ ДАННЫЙ ГРАЖДАНИН, УСЛОВИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ И ПСИХИЧЕСКИЙ СКЛАД, ПРОЯВЛЯЮЩИЙСЯ В ОБЩНОСТИ КУЛЬТУРЫ – выделено мною, Ю. Б.), он принадлежит к другой нации, чем его родители, по национальности которых формально определена его сбственная национальная принадлежность?».
Послание завершалось еще двумя вопросами-пожеланиями: «Не пришло ли время предоставить право гражданам СССР определять национальную принадлежности не по биологическим признакам, не по национальности предков, а по языку, культуре, быту, сознанию общности с данной нацией? Не пришло ли время ликвидировать искусственное паспортное обособление русских людей еврейского происхождения от русского народа и тем самым разорвать формальную связь — связь... существующую между зарубежными евреями и лицами еврейского происхождения, живущими в СССР и являющимися по существу русскими людьми?».
Это письмо попало в аппарат ЦК, где к его рассмотрению отнеслись серьезно, направив на экспертную оценку в академические институты философии и языкознания. На основании мнения академических специалистов чиновники ЦК в духе иезуитской казуистики разъяснили Белкину, что советские граждане не имеют права «произвольно изменять в официальных документах свою национальную принадлежность», пусть даже с нею их связывает только фамилия и отдаленное прошлое; ТОЛЬКО ИХ ДЕТЯМ ОТ СМЕШАННЫХ БРАКОВ БУДЕТ ПОЗВОЛЕНО СДЕЛАТЬ ЭТО (выделено мною, Ю. Б.). А кардинальное решение поднятой им проблемы произойдет после победы коммунизма во всем мире, когда в соответствии с учением марксизма-ленинизма отомрет деление людей на национальности».
Такова была отписка, несмотря на сталинское (!) определение нации, данное вождём ещё в 1913 г.: «НАЦИЯ ЕСТЬ ИСТОРИЧЕСКИ СЛОЖИВШАЯСЯ, УСТОЙЧИВАЯ ОБЩНОСТЬ ЛЮДЕЙ, ВОЗНИКШАЯ НА БАЗЕ ОБЩНОСТИ ЯЗЫКА, ТЕРРИТОРИИ, ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ И ПСИХИЧЕСКОГО СКЛАДА, ПРОЯВЛЯЮЩЕГОСЯ В ОБЩНОСТИ КУЛЬТУРЫ… ТОЛЬКО НАЛИЧИЕ ЭТИХ ВСЕХ ПРИЗНАКОВ, ВЗЯТЫХ ВМЕСТЕ, ДАЁТ НАМ НАЦИЮ» (И. В. Сталин, “МАРКСИЗМ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС», СОЧ., Т. 2, 1946 Г., СТР. 296, 297 - «МАРКСИЗМ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС», СОЧ., Т. 2., 1946 г., СТР. 296, 297» ( Цитата выделена мною – ЮБ).
Это определение было официально-научным в СССР и, насколько мне известно, никогда не пересматривалось в «послесталинские» времена…
Жаль, что, во время «общественного комсомольского судилища» (см. одну из следующих глав), когда мне пришлось, отвечая на вопрос, почему я пишусь в паспорте русским, говорить в оправдание слова, аналогичные по смыслу сталинскому определению, - я не мог, к сожалению, сослаться на Иосифа Виссарионовича, ибо просто не знал тогда этих сталинских слов. Интересно, как бы отреагировала тогда судившая меня «комсомольская общественность» в случае прямой ссылки на такой авторитетный «первоисточник»…
…Всю эту «бодягу» - возникшую в умах людей путаницу представлений о реальных критериях оценки национальной принадлежности - простой народ в массе своей оценивал однозначно – как никому не нужную, враждебную всему обществу провокацию, непонятно зачем развязанную «сверху»… Не говоря уже о сомнительной целесообразности самого культивирования подобной принудительной и формальной «классификации» людей по национальным «признакам» и явной бессмысленности любой подобной «оценки» вообще).
Апофеозом многочисленных кампаний по изгнанию и репрессиям в отношении инакомыслящих и новоявленных «врагов народа», явилось т. н. «дело врачей», которое началось ещё в 1948 году и завершилось кровавой вакханалией пыток, расстрелов и тюремных осуждений невинных людей в начале 1953 г. окончательно обезумевшими правителями, по своей жестокости (к счастью - не массовости) почти не уступавших печальным событиям множественных репрессий конца 30-х годов прошлого столетия.
Инициатором этой кампании считается всё тот же начальник следственной части МГБ М. Рюмин, бывший известным даже в своих кругах МГБ как отъявленный карьерист и беспринципный выскочка… Некоторые полагают, что толчком к возникновению «дела врачей» явилось будто бы высказанное Сталиным подозрение, что в смерти бывших членов Политбюро Калинина, Щербакова, Жданова повинны лечившие их врачи. В МГБ решили «подтвердить» догадку (?!) вождя. Появляется заявление сотрудницы кремлёвской больницы Лидии Тимашук о якобы «неправильном» лечении кремлёвских руководителей. Создаётся экспертная комиссия, во главе которой становится опять таки зловещий Рюмин. И - пошло, поехало – «закрутилась машина».
В тексте официального сообщения об аресте, опубликованного в январе 1953 года, было объявлено, что «большинство участников террористической (!) группы (Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г. и другие) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией „Джойнт“, созданной американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах». В связях с этой же организацией ранее были обвинены и многие другие представители интеллигенции, проходившие по делу Еврейского Антифашистского комитета. Огласка дела приобрела антисемитский характер и влилась в более общую кампанию по «борьбе с безродным космополитизмом», проходившей в СССР в предыдущий период - 1947—1952 гг.
По сводкам МГБ, однако, во многих письмах-откликах рядовых граждан на сообщение ТАСС о «врачах-отравителях» в вышестоящие органы (в те годы такая практика практиковалась – отправка писем трудящихся - часто анонимных – властям «наверх») прямо заявлялось о надуманности этого «дела». Привожу цитаты из писем:
1) «Из мухи делают слона, может быть, что и было, но это не так, как написано в газете, статья в «Правде» — это просто очередная погромная статья против евреев»;
2) «Зачем это надо было публиковать, ведь это открывает ворота для самой разнузданной кампании антисемитизма, ведь так можно дойти и до погромов»;
3) «То, что антисемитизм организован у нас «сверху», — это факт. Ни для кого не секрет, что за последние годы проводится ряд мероприятий антиеврейского характера: не принимают евреев в университеты, не принимают на работу в министерства, выгоняют из ответственных аппаратов правительства и партии…».
4) «Значительно уменьшилось число евреев-лауреатов Сталинских премий в области науки, техники, литературы, хотя <количество> талантливых евреев за год ничуть не уменьшилось...».
5) «Как ни прискорбно, но фактом является то, что в СССР введена позорная царская «процентная норма» — правда, не писаная, но действующая и живущая, — об этом знает каждый кадровик в любом учреждении».
6) «...Во всех учреждениях руководящие работники... в порядке перестраховки стараются быть подальше от евреев — «как бы чего не вышло». В семьях, где муж или жена евреи, принимаются меры, чтобы дети числились обязательно русскими. Русские мужья или жены, при всей их любви и уважении к своим супругам, расходятся или ищут пути, как бы найти приличный повод для развода».
7) «Слово «жид» за последние годы стало таким же распространенным, как русский мат».
8) « ...Руководители партии и правительства не могли не знать, не имели права не знать, какую новую волну антисемитизма вызовет сообщение от 13 января о врачах-извергах».
9) «...Сколько изуверских бредней сейчас широко распространяется — евреи уколами прививают рак, евреи в родильных домах убивают русских младенцев... даже многих преступников-извергов русского происхождения приписывают сейчас к евреям».
10) «В народе широко распространено мнение, что врачи-отравители Егоров, Виноградов, Майоров также евреи, но только под русскими фамилиями...».
11) «В каждой трагедии есть свои комические стороны. И не удивительно, что в Москве говорят, что «второй после И. Сталина человек в Политбюро русский Вячеслав Молотов — на самом деле еврей, а «любимец простого народа» писатель-еврей Илья Эренбург — русский». Всё наоборот..
12) «Когда в годовщину смерти В. И. Ленина по радио транслировался доклад секретаря ЦК ВЛКСМ Михайлова, были выкрики, что это говорит еврей — только потому, что тов. Михайлов картавит».
13) «...Необходимо немедленно покончить со всем этим позором, прекратить дискриминацию и травлю евреев...»
14) «Русская история учит, что русские интеллигенты в лучшем смысле этого слова всегда боролись против юдофобства...» И т. д. и т. п. Подобных вполне здравых суждений и упрёков в письмах-откликах в печати было предостаточно.
…После ареста группы врачей кампания приняла общесоюзный характер. «Дело врачей» вызвало преследования родственников и сослуживцев арестованных, а также волну антисемитских настроений по всей стране. В отличие от предыдущей кампании против «космополитов», в которой евреи, как правило, скорее подразумевались, чем назывались прямо, теперь пропаганда прямо указывала на евреев. 8 февраля в «Правде» был опубликован установочный фельетон «Простаки и проходимцы», где все евреи изображались в виде мошенников. Вслед за ним советскую прессу захлестнула волна фельетонов, посвященных разоблачению истинных или мнимых тёмных дел лиц с еврейскими именами, отчествами и фамилиями…
«Дело врачей» было последней масштабной шизофренической акцией уничтожения очередных «врагов народа» – достойный аккомпанемент ухода из жизни И. Сталина. «Врачи-изверги, убийцы в белых халатах, подонки, предатели, агенты еврейских и прочих разведок» – далеко не полный перечень проклятий в эфире, на страницах газет и журналов. Фактически подготавливался большой антисемитский процесс, более зловещий, чем дело Бейлиса в царские времена (см. Интернет), - этакий Холокост сталинского разлива. Газеты были полны проклятий в адрес целого народа. Евреев клеймили, всячески восхваляя «русскую патриотку-разоблачительницу» врача Лидию Тимашук.
Ежедневно публиковались так называемые «Письма трудящихся» лично к ней с благодарностью «простого» народа, за то, что Л. Тимашук «открыла людям глаза и разоблачила врачей-отравителей...». Митинги по поводу раскрытия организации "врачей-убийц" происходили во всех медицинских учреждениях и научных медицинских обществах. Многие, в том числе известные ученые, принимали поручение «заклеймить позором» своих коллег, и среди них даже близких друзей, и требовать для них самого сурового наказания, т. е. смерти. "Культ личности" внес моральное разложение и в среду самой гуманной профессии - в среду врачей. Это было одним из самых удручающих примеров упадка общественно-политической морали советского общества - она упала ниже плинтуса! Над евреями СССР опять сгущались тяжёлые тучи.
Некоторые полагают, что толчком к возникновению «дела врачей» явилось будто бы высказанное Сталиным подозрение, что в смерти бывших членов Политбюро Калинина, Щербакова, Жданова повинны лечившие их врачи. В МГБ, конечно, решили сразу же подтвердить «догадку» вождя. Появляется заявление сотрудницы кремлёвской больницы Лидии Тимашук. Создаётся экспертная комиссия, во главе которой становится Рюмин. И — закрутилась машина.
Причины веры самого Сталина в подобную ахинею, подсунутую услужливыми холуями-юдофобами, вроде М. Рюмина, крылись, как предполагала его дочь Светлана Аллилуева в возросшем в последние годы его жизни старческом изменении личности (см. «Двадцать писем к другу» http://www.bibliotekar.ru/allilueva/20.htm).
Эти моменты субъективного плана имели немаловажное значение. Под воздействием наступившей старости у Сталина заметно обострилась паранойя -, диагноз, который, как считается, был поставлен ему ещё в 1927 г. известным физиологом академиком В. М. Бехтеревым, умершим через день после встречи со Сталиным при странных обстоятельствах (см. http://otherreferats.allbest.ru/psychology/00171188_0.html).
Близкими совремённиками И. Сталина не раз указывалось, что в основе многих мотивов поведения вождя и отношения к окружающей действительности – событиям и людям – лежало то обстоятельство, что он страдал в последние годы гипертонической болезнью и мозговым артериосклерозом. У него возникали периодические расстройства мозгового кровообращения, следствием которых явились обнаруженные при патологоанатомическом вскрытии (умер он от обширного кровоизлияния в мозг) множественные мелкие полости (кисты) в ткани мозга, особенно в лобных долях, образовавшиеся после мелких очагов размягчения ткани мозга в результате гипертонии и артериосклероза. Эти изменения (особенно локализация их в лобных долях мозга, ответственных за сложные формы поведения человека) и вызванные ими нарушения в психической сфере наслоились на конституциональный, свойственный Сталину, деспотический фон, усилили его. Вождю повсюду стала мерещиться американо-сионистская опасность.
"Портящийся характер", замеченный членами семьи и близкими, доставлявший им много неприятностей, нередко является первым проявлением начинающегося артериосклероза мозга. Можно представить, какие дополнения внес этот склероз в естественную натуру деспота и тирана» - пишет известный учёный – профессор-патологоанатом Я. Л. Рапопорт -, сам находившийся под следствием во время преследований многих представителей медицинской элиты по пресловутому «делу врачей«…
В свой последний врачебный визит к Сталину в начале 1952 года его лечащий врач профессор В. Н. Виноградов - будущий подсудимый на «процессе врачей» - обнаружил у него резкое ухудшение в состоянии здоровья и сделал запись в истории болезни о необходимости для него строгого медицинского режима с полным уходом от всякой деятельности. Когда Берия сообщил вождю о заключении профессора В. Н. Виноградова («необходимости фактического прекращения деятельности на своём посту»), Сталин пришел в бешеную ярость. Как осмелился этот ученый-наглец отказать ему в его безграничном земном могуществе! - "В кандалы его, в кандалы",- заорал он, как это рассказал на XX съезде КПСС Н. С. Хрущев…
Сталин, с его явно болезненным к концу жизни самолюбием и мировосприятием, считал любое ограничение своей деятельности врачами по медицинским показаниям, не говоря уже о каждой врачебной ошибке, умышленным преступлением, усматривая коварный умысел там, где его никогда не было. Со своей стороны, «органы» не могли и не пытались развеять подобные заблуждения «хозяина», а, наоборот, старались подкрепить их «фактами», фабрикуя все новые и новые доказательства и «дела». Предпочтения и фобии вождя, проявлявшиеся в ходе единоличного формирования им курса национальной политики, обрели огромную значимость…
Учёный-медик Я. Л. Рапопорт – «сиделец» Лубянки и Лефортово – пишет: «Одурманенный идеями заговоров, он заподозрил заговор и в данном случае. Поэтому первоначально направленная против одного Виноградова ярость Сталина трансформировалась в масштабную идею обширного заговора медиков и привела в движение услужливый аппарат МГБ, возглавлявшийся тогда Абакумовым. Для последнего выявилось чрезвычайно многообещающее поле деятельности и ожидаемой «большой работёнки» для его аппарата, в котором непосредственно был заинтересован сам неограниченный владыка. Значение его задания превосходило все предшествовавшие в истории МГБ, оно не имело прецедента, так как затрагивало самого Сталина. Оно сулило «блюдо» небывалой остроты. И дознавательно-репрессивный аппарат стал действовать без промедления. В недрах МГБ была намечена, по общему универсальному приему, панорама обширного заговора, на этот раз - ведущих медиков страны - против государственных деятелей Советского Союза, и эта - первоначально абстрактная - идея стала получать конкретное оформление, «овеществляться» и заполняться «фигурантами», по мере ее развития.
Начало было положено арестами в руководящем составе кремлевской больницы. Была активно включена врач Л. Тимошук, работник электрокардиографического кабинета кремлевской больницы и секретный сотрудник МГБ; то ли из собственного усердия и инициативы, то ли по заданию она стала снабжать следственные органы материалами о вредительских, по ее мнению, заключениях о состоянии здоровья и о лечебных мероприятиях со стороны лечащих профессоров, которые замечало ее "высококомпетентное" и бдительное око. Панорама заговора оживала за счет ареста крупнейших специалистов-медиков.
Л. Тимошук была вознесена в ранг Жанны Д'Арк, особенно после вынужденных «признаний» арестованных в их "преступной" деятельности. Нужно ли писать, какими методами были получены эти признания после того, как они были заклеймены в правительственном сообщении 4 апреля 1953 года? Это были испытанные многолетней деятельностью органов госбезопасности методы, при помощи которых у врагов "вырывали признание из горла", как это рекомендовал еще в 1937 году В. М. Молотов, ближайший соратник Сталина. Эти методы уже описаны в художественной литературе. В них входили и физические мучения, и мощные психологические воздействия, перед которыми трудно было устоять.
"Дело врачей" первоначально было лишено национальной «окраски». В числе «преступников» были и русские, и евреи. Но затем оно было направлено преимущественно в "еврейское" русло. "Еврейская" перекраска "дела врачей" была произведена Рюминым, по крайней мере, она приписана Н. С. Хрущевым ему. Рюмин сообщил Сталину о существовании заговора "еврейских буржуазных националистов", инспирированного американской разведкой. Рюмин информировал при этом Сталина, что министр госбезопасности Абакумов знает об этом заговоре, о нем сообщил Абакумову ранее арестованный профессор Я. Г. Этингер. Но Абакумов якобы хотел скрыть существование этого заговора (почему -- непонятно!) и, чтобы ему в этом не помешал Я. Г. Этингер, он умертвил его в тюрьме.
Сталин серьезно отнесся к сообщению Рюмина. Абакумов был снят с должности министра госбезопасности и даже арестован, и все следствие по "делу врачей" было поручено Рюмину. Таким образом один паук в МГБ съел другого паука в расчете занять его паутину. Рюмин усердно развивал это дело в нужном направлении, но смерть Сталина оборвала его усердие. Вскоре он был расстрелян, как главный организатор этого "дела", превосходящего по своей подлой основе все подлости периода "культа личности". В дальнейшем был расстрелян по приговору открытого суда и Абакумов, как и другие активные деятели МГБ.
…Сразу же после смерти И. Сталина эта организованная очередная кампания всеобщей подозрительности и массового идиотизма в общественном сознании людей была быстро прекращена. В записке в ЦК КПСС Министра внутренних дел Л. Берии (самого, в свою очередь, расстрелянного менее чем через полгода) признавалось, что ни в чём не повинные крупнейшие деятели советской медицины были представлены шпионами и убийцами, и, как следствие — стали объектами развернутой в центральной печати травли на антисемитской почве. Было признано, что «Дело врачей» от начала и до конца являлось провокационным вымыслом бывшего заместителя МГБ СССР Рюмина, который, встав на преступный путь обмана ЦК ВКП(б), для получения необходимых показаний, заручился санкцией И. В. Сталина на применение мер физического воздействия к арестованным врачам — пыток и жестоких избиений. Последующее постановление Президиума ЦК КПСС «О фальсификации так называемого дела о врачах-вредителях» от 3 апреля 1953 г. (последовавшее уже после смерти И. Сталина), предписывало поддержать предложение Берии о полной реабилитации указанных врачей (37 чел) и снятия С. Игнатьева с поста министра МГБ СССР. М. Рюмин к тому моменту был уже арестован.
О двойной игре Игнатьева, например, в "деле врачей" сообщил XX съезду Партии Н. Хрущев. "На этом съезде, - сказал Хрущев, - присутствует в качестве делегата бывший министр государственной безопасности товарищ Игнатьев. Сталин ему тогда резко заявил: "Если ты не добьешься признания врачей, мы тебя укоротим на голову" (Н. С. Хрущев, "Доклад на закрытом заседании XX съезда КПСС", стр. 44). Игнатьев и стал вести двойную политику и оказался единственным уцелевшим руководящим чекистом из сталинского окружения: его заместителя Рюмина расстреляли - как расстреляли и его предшественника министра госбезопасности Абакумова и всех его помощников. Наконец, как сказано выше, расстреляли также и одиозного Л. Берия со многими его помощниками, а ещё до этого ликвидировали министров внутренних дел и госбезопасности Круглова и Серова - опять таки, со всеми их помощниками…
Такая, вот, происходила сплошная карусель расстрелов и убийств!
А, вот, Игнатьев остался жив (в 1974 году к своему семидесятилетию он даже получил орден от Л. И. Брежнева). Парадокс?
Полагаю, однако, что «гибкость» и двурушничество, проявленные С. Игнатьевым при различных политических манёврах» во время пребывания в этом партийно-правительственном террариуме, всё равно ничуть не прибавляет ему чести, даже по сравнении с явными ублюдками, вроде М. Рюмина… Людей всё равно мучили и загубили ни за что! В том числе и из-за холопского равнодушия к их судьбам, постоянного лавирования и угодничества таких, как Игнатьев, перед власть предержащими – ради безопасности собственной шкуры…
Все эти пауки в банке, грызясь между собой, подминая под себя и уничтожая друг друга, как пьявки, присосавшиеся к телу страны, безнаказанно пили людскую кровь невинных людей – под распростёртым крылом равнодушной и жестокой государственной системы и бесчеловечного тогдашнего режима…
Таким образом, все обвинения оказались ложными: все арестованные по «делу врачей» были освобождены, восстановлены на работе и полностью реабилитированы. У «разоблачительницы» и «спасительницы» страны от «злодеев-врачей» Л. Тимошук новым Указом «выданный» ранее орден Ленина «отобрали» назад. «Ха-ха»!!! Где такое когда-нибудь видано было!
Однако же…Спустя короткое время после апрельских событий она, как ни в чём ни бывало, приступила к своей обычной работе в той же кремлевской больнице, где до этого сыграла такую незавидную роль. Она явилась на работу с полным внешним безразличием к этим событиям, как будто они к ней не имели никакого касательства и как будто их не существовало. Вероятно, такое поведение было внушено ей и ее служебному окружению сверху...
Поразительно другое: некоторое время спустя при очередном награждении орденами и медалями медицинских работников за длительную и непорочную службу она была… награждена орденом Трудового Красного Знамени, вторым по значению после ордена Ленина гражданским орденом ! По-видимому, ее биография не считалась опороченной, а её роль в произошедших событиях была расценена, вероятно, как проявление бдительности и патриотического рвения, которое всегда заслуживало и продолжает заслуживать поощрения, а ошибок при этом у кого не бывает!..
Я. Рапопорт пишет: «Суммируя реакцию "народа" на неожиданное прекращение "дела врачей", надо сказать, что далеко не у всех оно вызвало вздох облегчения. Многим, жаждавшим крови "извергов рода человеческого", наступившие пасхальные праздники были испорчены. И надо же было, чтобы непосредственно за освобождением "извергов", происшедшим в ночь на субботу, пришел первый день пасхи - Христово Воскресенье! Для очень многих, и не только для освобожденных и близких им людей, это был в подлинном смысле слова светлый праздник, и они так символически и восприняли его. Лишь для немногих же он был омрачен неожиданной «осечкой спущенного курка».
Думаю - вряд ли такой политический «цирк» и позорище в послевоенной истории знала ещё какая-либо другая страна в мире! Разве что только в 30-е годы прошлого столетия, после прихода А. Гитлера к власти в фашистской Германии, общественный «психоз» достигал подобного накала. Но после окончания 2-й Мировой войны, казалось, подобное уже невозможно…
Тем не менее, такой «ползучее» массовое безумие и подозрительность во властной верхушке, проявление совершенно бесчеловечного насилия над лучшими представителями собственного народа со стороны фактически бесконтрольных карательных органов, перестраховка и трусость среди угодливых исполнителей в партийно-правительственном аппарате и, наконец, в целом, часто бездумное, безоглядное и бессмысленное доверие к властям у значительной части «простых» людей - исторически ничем не обоснованы, позорны и «непростительны». Почти всеобщее безвольное и тупое гражданское равнодушие среди значительной части населения к проявлениям массового беззакония, происходившего на его глазах - вряд ли когда-либо существовали ОДНОВРЕМЁННО в каком-либо ещё государстве.
И в этом - каком ни есть - печальном факте - моё личное убеждение!
Гл. 24. Политические кампании в СССР в 1949-53 гг
© Copyright: Юрий Бретштейн 2, 2013
Свидетельство о публикации №213120801453
Свидетельство о публикации №213120801453
Рецензии