Красотки

 - Такие прекрасные 80-е!...
Кто-то мне недавно сказал это с ностальгическим выражением лица. Вот, мол, единственный отрезок времен, когда мы нормально жили...

И я начала вспоминать эти "прекрасные" годы.
А годы - это лица. И потому первыми в моей памяти всплыли лица ровесниц - девочек-одноклассниц и соседок по двору многоэтажки моего небольшого среднерусского города. Красавицы, доложу я вам, были среди них редкие. И таланты, между прочим. Но я сегодня хочу рассказать о трёх из них, уже зная - теперь - их судьбу. Судьбу сложившуюся и давно закончившуюся - во всяком случае, для этого мира.

                1. ЛАРИСА

Лариса... Вот она передо мной, как живая - высокая и статная, с пшеничной копной волос, дивной оливковой кожей, даже зимой, без солярия, и с бирюзовыми сверкающими очами. Закачаешься, если встретишь. И качались, еще как! Что фактура, что прикид, что шарм! На золотую медаль шла, причем легко и изящно. Родители У Ларисы зажиточные (царство Небесное), отец - начальник автопарка, тоже высокие, как дочь, но только уже грузные - гордились дочурой изрядно, денег на неё не жалели.  И отправилась Лариса учиться прямехонько в институт стран Азии и Африки. Да-да, Патриса Лумумбы, того самого. За границу тогда отпрысков еще не посылали, но этот вуз уже был с ней рядышком. А еще прежде поступления нашу Ларису вызывали на передачу "Алло, мы ищем таланты!", кто помнит, Масляков, вечный наш шоу-мен, её вёл. И победила она там, ибо голос был настоящий, а уж внешность довершила своё призовое дело. Весь город приникал к экрану, когда показывали нашу Лару, ясное дело. Кто искренне радовался, кто завидовал, кто подражал красавице. Встречали с букетами на вокзале... Устраивали овации...

Да, и правда, хорошее время было. Казалось, мы всё можем! Всё перед нами - вот оно, лежит, сверкает на ладонях, щедро нам подставленных. Сияющее Будущее! Цокай к нему по широкой площади на шпилечках, учись бесплатно в любом вузе, езди по Союзу - билеты в среднем в любой конец - десять рэ. Хочешь в Ригу или Таллин, хочешь, в Тбилиси или Баку, в горы или к морю, на Байкал или Селигер, всё копейки... Вся страна - твой дом. Везде тебе рады.

В Москве Лариса поселилась на хорошей съемной квартире - на Лесной, около Белорусского, начала учиться - и дипломатии, и пению. Да только не прошло и года, как пошли нехорошие слухи про нашу Ларису: мол, пьёт, и не только - еще травкой увлеклась, с учебой проблемы. На "точке" чуть ли не бордель устроила.  Стали видеть мать Ларисы заплаканной, отца - мрачным. Однажды спустя пару лет, я увидела Ларису во дворе и поразилась метаморфозе, случившейся с ней. Но до разговоров с такой девушкой я тогда еще не доросла. Только могла заметить плотный макияж на ее огрубевшем лице, не скрывающий мешки под слегка потухшими темно-синими глазами. Но держалась она уверенно, на двенадцатисантиметровых каблуках в джинсах индиго ступала по скользкому асфальту гордо и с большим достоинством. Дорогим парфюмом обдавала и столичным шиком...

Прошло несколько лет. Я совсем потеряла ее из виду. Сама уехала. Но как-то по приезде на каникулы узнала от досужего народа следующее (передаю дословно): мол, Лариска-то занялась спекуляцией, прям руководила этим бизнес-процессом, у неё главный штаб был, и ее чуть не посадили. Но отмазали - отец ездил. После этого слёг с инфарктом и щас еле жив. Но потом вышла-таки наша оторва удачно замуж - он тоже закончил Лумумбу, сын известных людей, заседали вроде с самим Брежневым, а свадьба была аж в "Национале", даже видео сняли, а что это такое, неизвестно... Но неважно - уехали молодые в Сомали, кажись, или еще куда-то на С. Тоже не суть важно. Главное дело, и там Ларка отличилась - напивалась как свинья и гуляла, как течная собака. Короче, припозорила своего мужа на весь восточный мир, и его оттуда выслали вместе с женушкой-красоткой. И он по приезде в Москву тут же с ней развёлся...

Вот такую информацию блоком выдали мне соседки. Не вспомню сейчас своей реакции на него. Кажется, не слишком удивилась. Но запомнила крепко. Пыталась представить себе жизнь Лары в Сомали (позже оказалось, то была Сирия!), но это было непосильно. За рубежом еще не бывала ни разу, даже в Польше, куда с трудом попал один мой знакомый - в стройотряд, железную дорогу наши "бойцы" возводили.
А через пять лет в город пришла совсем плохая весть - Лариса наша покончила с собой, выпала из окна девятого этажа. Версию об убийстве практически не рассматривали - это была ее не первая попытка свести счёты со своей кратко-славной и бестолковой жизнью.
- Хорошо - рассудительно замечали люди, - что отец к тому времени тоже приказал долго жить.
Мать же умерла через полгода после дочери, до пенсии не дожив. 

Когда в опустевшую большую квартиру Ларисиных родителей въезжали новые жильцы, первое, что они увидели на стенах, были яркие портреты прекрасной загорелой девушки с огромными глазами цвета морской волны и ослепительной улыбкой кинозвезды мирового класса...

                2. НАДЕЖДА.

Весна. Около подъезда стайка девчушек-щебетушек. Оживленные, в ярких шапочках с помпончиками, в классики играют. Среди них выделяется Надя - кудри золотые, пальтишко желто-солнечное, мордашка краснощекая с горящими глазищами - ни дать ни взять, огненный цветок! И сноровистей всех, и ловчей, и голос самый звонкий. Всё-то у Наденьки получается - и борщ варить умеет (это в десять лет!), и сшить юбочку может, и учится на отлично. Еще сестру-двойняшку тянет - та с ленцой и прибаливает часто. Что греха таить, позже и экзамены за неё иногда сдавать придётся, но об этом тссс...
Хороша Наденька, но что главное - кураж у неё всегда имеется, так и светится во всем. А как подросла, в силу девичью вошла - так и вовсе: огонь запылал такой, что отбоя от женихов не было. Но это так, образно. Замуж не спешила - нагуляться надо, вуз закончить, работу найти хорошую, а там - всё придёт.

Поступила без проблем, в технологический, на строительный факультет. И сестра тоже, правда, с трудом. Стали грызть гранит градостроения, с теодолитами бегать, с чертежами, в колхозы ездить. Шел конец семидесятых. Комсомолка Надя - комсорг группы. А в ней почти все парни. Но она ими управляла - на раз. Загоняла на трехчасовые собрания - решения партсъезда слушать. Никто не мог этого, а у неё - получалось! Хвалило руководство. И всем помогала задания по теормеху и сопромату делать. Мозги! И весело всё так, с огоньком... Но как-то незаметно, к третьему-четвертому курсу появилось у Наденьки чисто мужское пристрастие - выпить и покурить. Ну подумаешь! Кто через это не проходил? Студенты же! В колхозах-то холодно бывало... И компании там подходящие - мужские, как и в комсомоле. И все к Наденьке поближе хотят сесть, да приобнять. Согреть и согреться. А жалеть себя Надя никогда не станет - нате, мол, всё, что у меня есть, берите! Тряхнет золотой гривой, что та лошадка, плечами поведёт и захохочет звонко-заразительно... От меня - говорила - не убудет!

Кончили вуз, получили дипломы. Надя - красный. Устроилась в райком комсомола. Ходили слухи, что у неё флирт с самим главным инструктором - по воспитательной. Мол, ездят за город на его машине... Но у того - семья. И Наде пришлось уволиться. Прошло еще несколько лет, и стало ясно, что женихов вокруг весёлой и умной Нади что-то не осталось - растворились. И всё чаще стали видеть ее с немытой головой, с желтинкой в лице, с поблекшей улыбкой, хоть и бодрилась она еще какое-то время - может, пять, может, семь лет. Еще загорался иногда ее золотой огонёк, например, на вечере встречи выпускников... Пела с былым задором и танцевала кудрявой грацией-гетерой, махнув стакан водки на лету... Все хлопали. Но с работы каждый раз увольняли, тем более, из комсомольских структур - быстро и безжалостно.

 А когда за тридцать перевалило, вышла Надя всё-таки замуж. Гражданским браком. Ну это ничего, главное, нашелся человек, согласился быть рядом - мы радовались за Наденьку. И ребенок у неё родился вскоре, мальчик Славик. Только не спасло это Надю... Интересы у неё с партнером оказались общими, несмотря на разницу в возрасте, он на девять лет помоложе был. Но пили они горькую теперь уже вместе. А потом дрались до полусмерти, фонари не сходили с когда-то миловидного Надиного личика... Дитенок больше у сестры-двойняшки находился, она к тому времени уже инвалидность получила.
А спустя несколько лет узнали мы страшную новость - Надя с мужем сгорели в своей квартирке-берложке, в ночь на 24-е февраля, отметив, как положено, мужской праздник. Сгорели, не приходя в сознание. Как и квартира. Видимо, от непотушенной сигареты...

Проходя мимо, я ещё долго не могла заставить себя взглянуть на два этих черных окна-провала в блочной пятиэтажке. Надя-Наденька, золотой огонёк, что же не укрыла ты вовремя свой костёр? От ветров лютых, от тоски горючей?... И где ты горишь теперь?...
Трехлетний Славик остался с больной тёткой.


                3. ТАТЬЯНА

Итак, она звалась Татьяной... Многие горожане знали ее - первую нашу модель (тогда называли "манекенщица"), интеллигентную и по-настоящему красивую девушку. Брюнетка с миндалевидными глазами, точеной фигурой, походкой от бедра, длинными темными волосами, которые она укладывала в греческий узел, всегда одетую со вкусом, а уж манеры - что говорить! Обучена была на спецкурсах, да и с детства так воспитывали - прилично в высшей степени, хоть и семья была скромная, без большого достатка. Но для дочери отдавали последнее. Окончила Таня филфак, знала и любила поэзию, Играла на пианино. Удивительная барышня - в ней гармонично сочеталась изящное целомудрие тургеневской девушки с стильной смелостью суперсовременной, я бы сказала, космической леди. Что до меня, я всегда открыто любовалась ею - она вполне тянула на мой идеал. Оживший!...
Оттого я следила за ее судьбой, как, пожалуй, ни за чьей. Разве что гениальных наших актеров. Или фигуристов.

Таня была немного старше меня, но совершенно недоступной - словно инопланетянка. Гордая, холодноватая, с чуть приподнятыми бровями, заученно-непроницаемым выражением лица... Её нельзя было увидеть в толпе на танцах, в городском парке, тем более, в молодежных забегаловках и прочих низкопошибных тусовках. Боже упаси! Что еще я знала о ней? Родители - из служащих, обычные в общем-то люди, про образование я уже сказала. Про то, что влюблялись в неё юноши и молодые мужики - и так понятно. На показы ее валили валом, но туда пройти было не просто, только ВИП, как сейчас говорят. Словом, поклонники у Тани-манекенщицы имелись в избытке. Кстати, в  неё чуть было не втюрился и мой будущий муж. И я даже ревновала, заметив, с каким священным трепетом он глядит на Танины ноги и шею... Но отвело что-то. Да, еще важная деталь - зарабатывала на свои модные наряды Таня сама, своим трудом, уже с восемнадцати лет - семья так одевать дочь не могла. И имидж уже и тогда был "всё".

Из десятков поклонников к своим двадцати пяти годам Таня выбрала одного. Причем не выбрала, а полюбила - раз и навсегда, горячо и бесповоротно. Нашла на свою голову. Гордую и высокомерную... Это был Адонис. На самом деле его звали Денис. Но Адонис точнее. Крайне балованный мальчик, женственно смазливый отпрыск местной партийной элиты, он тоже учился в хорошей школе, ходил когда-то со скрипочкой, заброшенной потом в угол огромной квартиры в центре, один из первых стал кататься на "жигулях"-восьмерке, и столь же рано испытал сладость многих утех молодого фавна. Часто запретных и не всегда здоровых. Но подать себя в обществе Адонис умел: приложить узкую руку ко лбу, элегантно поговорить о Хемингуэе и Оруэлле, об экзистенциализме и импрессионизме... Особенно под сухое или коньячок. И крепость по имени Татьяна пала.

Но Адонис долго не хотел жениться, куражился и говорил, что это не современно, что чувства и брак - вещи несовместные. Я не знаю, осознавала ли умная девушка всю его ничтожность? Но, будучи в связи с ним, любя его как истая русская женщина, "во всю горизонталь" (М.Цветаева), Таня безмерно страдала. Её самолюбие - тоже. Но отныне это была ее жизнь. Страдания Тани отнюдь не кончились и после женитьбы, к которой очаровательного ловеласа таки вынудили родители. Их пугала испорченная репутация - город-то маленький! На одном конце чихнешь - на другом тебе говорят "Будь здоров". И спят все, считай, под одним одеялом.
Так что сыграли свадьбу, отгрохали. Фото классные с фатой и машинами развесили по стендам и прочим СМИ. Первый секретарь был на празднике - шутка!
Молодые поселились в отдельной квартире, честь по чести. Но Таню никто и никогда, пожалуй, не видел весёлой, оживлённой, словом, счастливой. Она продолжала работать какое-то время моделью, но капризный Адонис начал запрещать ей это занятие, равно как и работу в вузе. Сам  почти не работая, но учитывая Танино широкое гуманитарное образование, он поручал ей устраивать вечера и ночи в изысканных стилях - Людовика Четырнадцатого, Нерона, Маркиза де Сада, не гнушаясь и примитивным стриптизом, а также Мулен Ружем. Рекой лилось вино. И Танины невидимые миру слёзы. Впрочем, почему не видимые? Как говорится, нет ничего тайного... И синяки под прекрасными, но запавшими таниными очами, и ранние морщинки, и ее опущенные плечи выдавали всё. Куда делась гордая красавица-королева с чистым лбом и сверкающим взором? Неизвестно.

А спустя еще несколько лет Таня попала в больницу с инсультом. Ее положили в отдельную палату и никого к ней не пускали. Поговаривали, что ее ударил муж. По голове. Похоже, Адонису или Дафнису надоела его Хлоя...
Через год Таня умерла. Ей было тридцать пять.
А фотографии её в журналах - остались: символом небесной красоты, холодной Снегурочки, которая пыталась согреться земной любовью...

Меня не покидает память-печаль. Слишком много было таких Тань и Ларис. Но почему, почему должна была погибнуть и рассеяться их красота? Ответ на такой вопрос требует целой жизни, подробного эпохального исследования. Или одного слова - безбожие...