Плюс плюс минус 18 глава

18
Я никогда не принимала спонтанных решений, если меня на них не подталкивали мои эйфорические состояния.  Я планировала каждый день чуть ли не по часам, с вечера знала, что съем на завтра и что надену. Любое отклонение от плана меня не просто раздражало. Моё подсознание делало так, что я начинала считать себя безвольным человеком, а сознание теряло контроль над собой.
Сложно пытаться распланировать свою жизнь, когда живёшь в городе, полном непредсказуемости. В любой момент может случиться то, что ты никак не можешь предусмотреть. Образоваться пробка там, где её никогда не было, сломаться поезд в метро, в конце концов, может упасть кирпич на голову – неужели можно хоть как-то застраховать себя от такого? Нет, нельзя, но когда меланхолия подступала, я превращалась не в живого человека, а в робота. Я программировала себя и если что-то шло не так, я остатки своих эмоций и сил тратила на то, чтобы хоть как-то выполнить поставленную задачу. Отец считал, что это от безделья. Мама тешила себя тем, что излишний контроль над собственной жизнью лучше, чем полное его отсутствие. Я просто делала то, что диктовали мне внешние обстоятельства. Именно так мне как-то сказал врач, а я просто приняла его слова, как должное. Годы шли, а моё сознание не менялось. Я училась, развивалась, а время бежало. Лучшие годы моей жизни проходили в борьбе с самой собой. И луч света в тёмном царстве – да, именно луч света по имена Макс, проблеск, которого сам Бог послал мне – скрылся за большой серой тучей. На моей улице пошёл дождь.
От дождя я спасла и Байрона – теперь он жил со мной. Как я не пыталась привязать его к себе, каким бы благодарным не был его взгляд, как бы радостно он не вилял хвостом, когда я приходила домой или вела его на прогулку – он оставался независимым для меня. Я не знала ничего не знала о его прошлом, но он обо мне, казалось, знал всё. Заботясь о своём новом сожителе, я вдруг почувствовала такую огромную ответственность и поняла, что как бы тяжело мне не было, каким бы бессмысленным мне не казалось моё существование на тот момент, я обязана работать. Хоть какой-то, пускай даже минимальный доход я должна приносить в дом. Планируя каждый день с утра до вечера, я забыла о том, что ждёт меня через несколько лет.
Средняя продолжительность жизни – в районе семидесяти лет. Так что ещё пол-века мне предстояло как-то просуществовать. И эти годы я не хотела испытывать нужду и носить обноски.
Пока я искала работу, которая хоть немного была связана с моей специальностью и которая не заставила бы меня тратить на дорогу больше, чем на сон, выпал первый снег.
И, решив до нового года не загружать себя, я сделала только хуже. отсутствие дел и обязанностей не превратило меня в «нахлебницу» - я не так много тратила, чтобы это стесняло родителей. Я не деградировала, не просиживала сутками перед телевизорами. Я просто не делала абсолютно ничего, что хоть как-то могло занять мой мозг.
Когда человек работает или занят домашними делами и заботами, ему некогда размышлять о смысле бытия. Его мелкие – как мне казалось – мечты и цели ограничиваются квартальными отчётами, голодными детьми и грязным бельём. Я же ежедневно выделяла немного времени на чистоту, немного на еду, а остальное – на себя и Байрона. Каким бы умным и осмысленным псом он ни был, собака всегда остаётся собакой. Во время вечернего променада я могла поделиться с ним парой мыслей, а перед сном, запустив руку в его густую блестящую шерсть, рассказать какую-нибудь историю, но наша с ним, как говорится, коммуникация, оставалась односторонней. Да, он шевелил ушами, смотрел на меня и даже кивнул однажды – хотя это уже плод моей фантазии или просто совпадение, но он не мог отвлечь меня, развеселить.
И вот когда я совсем истосковалась по человеческому общению, то смогла взять себя в руки и встретиться с Машей.
Улицы украшали новогодние вывески, во всех магазинах и кафешках стояли ёлки. Атмосфера праздника отбрасывала мои мысли в прошлое. Когда-то новый год был моим любимым праздником, а потом я просто перестала праздновать его. Весь этот ажиотаж вокруг гирлянд и подарков теперь выглядел в моих глазах лишь способом нажиться на человеческих слабостях, а традиционное застолье – лишним поводом набить свой желудок жирными салатами или заполнить его алкоголем, для кого как. Но всё равно, разглядывая своё отражение в большом золотом шаре в торговом центре, я с теплом вспоминала, как уже с июля думала, что бы попросить у Деда Мороза.
-Я только что поняла, что в тебе не так, - сказала Маша, «вернув» меня из воспоминаний в торговый центр. Я оторвала взгляд от шара и вопросительно посмотрела на неё.
-Ты совсем без косметики. Нет, я не к тому, что ты плохо выглядишь! –поспешно добавила она. – Просто я тебя давненько не видела, а в моей памяти твой образ очень яркий.
Мы шли вдоль витрин, отражающих блики страз и паеток на новогодних нарядах манекенах.
-Ты уже решила, какого цвета купишь? – спросила Маша, завернув в бутик, витрина которого была особо броской.
-Что куплю?
-Платье. Говорят, цвет зависит от символа наступающего года… В этом году будет что-то синее, если я не ошибаюсь. - Она приложила к себе кружевное платье.  – Как считаешь, мне идёт этот цвет?
Я равнодушно пожала плечами.
-Какая разница, какого цвета платье? Вообще, какая разница? Новый год – такое же день, как и другие. Просто смена календаря. А все эти подарки, ёлки, гирлянды. Всё это – мишура.
Маша, покачав головой, повесила платье на место.
-Тебе бы пошёл синий цвет.
-Если бы я отмечала новый год, -  я провелась рукой по кружевам.
-Соня, ну хотя бы символически распрощалась бы с обидами, неудачами, вступила бы в новую жизнь. И родителям твоим приятно что ли будет? Ты уже который месяц ничего полезного не делаешь, не работаешь. Может хоть первого января начнёшь.
-Что начну, работать? Радоваться жизни? – я начинала закипать. Мне было сложно выразить словами.  Я не хотела оправдываться, доказывать что-то. Отмечать новый год или нет – моё личное дело. Но портить отношения с единственной подругой, которая как никак принимала меня такой, какой я была, не хотелось.
-А почему бы тебе не радоваться? Руки на месте, ноги тоже. Родители живы-здоровы.
-Господи! – я схватилась за голову. – Маша, прошу тебя, только не начинай! Я уже наслушалась этого от мамы в своё время. Я ценю всё, я люблю их и я столько раз пыталась полюбить свою жизнь, но не могу! Пойми же ты, это мой мозг, химия. Не знаю. Ты не поймёшь, потому что у тебя всё хорошо. Моё сознание… оно искажает всё вокруг, я не могу смотреть на мир иначе. Не получается. Ещё этот антураж новогодний угнетает, все подводят итоги какие-то. А какие итоги могу подвести я? Что с каждым годом я становлюсь всё более одинокой, всё сильнее загнанной в рамки? Ты даже если очень постараешься, не поймёшь.
Спохватившись, я увидела, как проходившая мимо женщина, с любопытством или удивлением, смотрит на меня. заметив на себе мой взгляд, она отвернулась, сделав вид, что её заинтересовали какие-то кофточки.
-Да, наверное, не пойму. Но ведь так тоже нельзя. Неужели нельзя перебороть себя, сделать вид, что тебе хорошо и весело? Сделать приятное близким. Или, хотя бы, мне. Мы что, так часто гуляем по магазинам. А ты ходишь с кислым выражением лица, я чувствую себя виноватой, будто бы заставляю тебя это делать против твоей воли.
-Зачем притворяться? Я и так долгое время скрывала свои проблемы. Врала, можно сказать, - я усмехнулась, покачав головой. – Мне надоело. Я буду такой, какая я есть. Пусть люди смотрят на меня, как на ненормальную. Потому что так и есть. Я и Максу врала, ты же знаешь. И чем это закончилось? Я не хочу потерять то, что у меня осталось.
Маша не знала, что ответить.
-Пойдём посмотрим вон те платья. Ты, может, и не отмечаешь, но я-то, как ты говоришь, нормальная. Поможешь мне выбрать.
Я улыбнулась, хотя к горлу подступил комок, который уже давно не появлялся. Комок, который состоял из воспоминаний о Максе и бесконечного чувства вины и нелюбви к себе.