Ночной визитёр

                - И повергал он свирепого змея, чудовищного, отправляя в бездну небытия, - отец Михаил подумал и, заведя «перо» за ухо, взывая к мыслям, добавил: - и воцарилось добро на Земле.

        Так, священник одной из местных церквей заканчивал очередное своё творение, прилагавшееся к его циклу, под названием «О добре и зле Вселенском». Несмотря на то, что духовный глава не имел физического образования, да и вообще элементарного знания наук, выходящего за рамки «семи классов» и последующего образования в семинарии, отец Михаил считал себя максимально компетентным во всех вселенских вопросах (после Бога, разумеется). И это естественно, ведь богохульников (коими он их считал) вроде Теслы, Эйнштейна и, скажем, Ньютона, он на дух не переносил и, при каждом их упоминании, считал обязательным перекреститься.
 
        Довольный проделанной работой, священник собирался было потушить примус, однако, «истерзанный» работой живот, сигнализировал о нарастающем голоде. Время, конечно позднее, но труд трудом, а обед (ну, или ужин) по расписанию, подумалось ему. Небольшая порция овощной похлёбки не повредит сну. Заискав в закромах своей «кельи», как сам любил говаривать о своём пристанище, он нашёл старенькое блюдце, иначе никак не назвать. Корцом налив себе порцию, священник уселся за стол, изволив трапезничать.

        Маленький ужин кончился и настоятель, получив благоговейный позыв из желудка, вздохнул с облегчением и заключил, что предприятие это, было очень даже кстати. По телу разливалось «божественное» тепло, отец Михаил вообще любил многим обычным вещам причислять сверхъестественное начало.

        - Ох, - вздохнул он с облегчением и продолжил: - не пристало, оконечно, работать на ночь глядя, да и для очей вредно, но умом чую, мысль надо записать и оформить.

        Священник ярко чувствовал своё призвание популяризировать религиозное учение, придавая ему художественную окраску «для умов неокрепших и не возвышенных», себя же, в свою очередь он считал светилом всея деревни, по его скромному мнению опять же. Бормоча, что-то себе под нос и многозначительно расхаживая вдоль комнаты, теребя свою бороду, вдруг усилил голос:

        - И наступал последний день свершений тёмных, - ему это показалось излишне поэтичным, и потому он решил продолжить более просто: - на землю ступил сатана, в одеянии тёмном…

        Не успел священник закончить мысль, как у него над ухом прозвучал серьёзный баритон:
        - Я извиняюсь, уважаемый, - говорил незнакомый голос: - но Сатана, пишется с заглавной буквы. Да, и тёмные одеяния он не носит, разве что на выходные мероприятия.

        Однако, отец Михаил, был уже в полной панике от наличия иного голоса в комнате. Священник, подобно кузнечику отскочил в сторону и попятился назад, но встретил на пути шкаф, с полок которого посыпались иконы, и упала бутыль со святой водой, приземлившись почти в руки. Мельтеша, впотьмах своей склянкой, он начинал видеть вырисовывающийся силуэт своего «гостя». Незнакомец был высок, строен (настоятель исходил из сравнения с собой), кожа его отливала, каким-то красноватым оттенком и чёрные, как сажа волосы отчётливо выделялись на её фоне, подбородок был увенчан ван дайком. «Чёрт, стало быть, ей Богу», по привычке перекрестившись, отец Михаил стал лихорадочно отвинчивать крышку бутылки, не спуская глаз с ночного пришельца. Тот же, тем временем, преспокойно сидел, закинув ногу на ногу, и перебирал рукописи священника то и дело, берясь за голову. Стоит заметить, что факт возможного омовения святой водой, его нисколько не пугал, а скорее был одним из множества раздражающих вещей.

        - Давайте обойдёмся без этого? – гость привстал и слегка повысил тон.

        Испугавшись надвигавшегося ужаса, священник стал задыхаться, сердцебиение участилось. Схватившись за рясу и, что-то молебно нудя себя под нос, выплеснул струю «смертельного» (как ему думалось) оружия для демонов. Достигнув назначения, мокрая масса медленно стекала по лицу незнакомца и впитывалась в костюм, однако, эффект не оправдал себя и, как видно вывел гостя из себя. Даже в темноте комнаты было видно, как от его кожи к потолку поднималась испарина, от чего священнику сделалось ещё дурнее. Пришелец же, лишь бродил вдоль помещения, сотрясая воздух недовольными бормотаниями, сопровождаемые заламыванием рук  и вообще активной жестикуляцией. Громко выдохнув, из его уст снова зазвучал голос:
        - Михаил…
        - О… отец Ми… Михаил…
        - Да что вы право, - продолжил, несколько нервничая гость: - мы с вами не родня, дитям своим говорите подобное! Кстати, вопреки расхожему мнению, вода эта ваша не вредна ни мне, ни кому-либо другому.
        - Забрать меня пришёл, окаянный… Демон! – настоятель повысил голос до фальцета.

        Демон, кем окрестили незнакомца, поднял большой палец к виску и щурился, будто испытывал мигрень от подобного визга.
        - Вам право, батюшка, не о чем беспокоиться, - уверял его пришелец: - душонка ваша, как впрочем, и вы сами мне ни к чему. Как же я, будучи в гостях, у служителя церкви, - гость почему-то вскинул взгляд вверх, а затем продолжил: - стану учинять беспорядок. Чистой же воды моветон!
        - Мове… что? – недоумённо вопрошал священник.
        - Да не берите в голову. – Ещё более успокоительно и более низко проговорил гость.
        - Так, зачем же я тебе… вам… - священник замялся, однако, был уже чуть более спокоен: - к чему посещать меня? Да разве же согрешил что я? Да разве…
        - Да разве… согрешил… - несколько передразнивая, перебил его пришелец: - почему же все так уверенны, что для подобных визитов, обязательным условием является согрешение, или ещё, что-то подобное. – В это время гость уже отвернулся от хозяина жилища и, раскинув руки, продолжил дальше: - поручение у меня такое, понятно вам? Посети, говорят отца Михаила, сбивается с пути «истинного» человек, околесицу несёт, бумагу марает своим письмом. Умы, говорят, к знаниям стремящиеся ущемляет…
        - Да это же, когда такое было? – возопил раздосадовано и уже без страха настоятель: - не помню такого. Ни было;!
        - Позвольте, - ответствовал гость, -  а Петька, мальчуган соседский, бежал со школы, к вам зашёл, поделиться, так сказать вестями, что нового узнал. Рассказал вам о гелиоцентрической системе мира, о том, что солнце является центральным небесным телом, вокруг которого вращаются остальные небесные тела.  Повествовал то, взахлёб, а вы, что-то после упоминания Коперника, как опешили и, что сказали?
          - Я… - казавшаяся вопросом фраза, не возымела ответа.
        - Вы сказали, цитирую из протокола: «За сим не обращайся ко мне, сын мой, ибо ко злу, ко вреду ведёт. Поди лучше в церковь помолись, за мамку, за папку, да свечки поставь за здравие».
        - Да что же в этом-то не так? – не переставал досадовать  священник.
        - Никто и не говорил, что дело это не правое, или зазорное, - начал издалека гость: - но в деле этом, вы, как человек «мудрый» (по уверениям и мнениям местных жителей), могли бы зайти с другой стороны к решению ситуации.
        - Каким же интересным образом? – получил он в ответ от священника.
        - Подбодрить парня, похвалить за усердие и тягу к знаниям.
        - Да тем же он начнёт заражать сверстников своих! А того гляди и взрослых.  Все будут науками питаться, к знаниям твоим тянуться! Церковь же тогда никому не нужна буде. 
        - Да что же вы о знаниях отзываетесь, как будто бы, то действительно  зараза какая, болячка? Ах... – демон, как бы понимающе склонил голову: вот оно что. Тревога ваша-то понятна мне, непонятна мне мотивация и ход вашей мысли. Быть, по-вашему, так в церкви должны быть дураки одни? И толку-то от них, не всю же жизнь им в мольбах проводить. Всего не вымолишь. Добиваться нужно действием своим, умом. Да и, кстати, насколько мне известно, времена насаждения веры прошли, и каждый сам вправе выбирать, чем ему заниматься в жизни и во что верить.

        Тут духовный глава осмелел, отряхнул рясу, наконец, встав и подойдя ближе к нежданному гостю, выпрямился во весь возможный рост. Несколько помолчав, уверенным тоном священник начал:
        - Непонятно мне, экая ты диковинка, - не думая о возможной обиде гостя на присвоенную им кличку: - с чего ты, демон, читаешь блаженные проповеди мне, главе духовному. Почто; обвиняешь меня, почём зря?

        Нисколько не смущенный фривольным тоном отца Михаила, гость спокойно расхаживал туда-сюда. После выдержанной паузы, он вновь заговорил:
        - Чем же вы так раздосадованы? И почему в голосе вашем звучит злость, а в венах закипает ненависть? Да-да, уж мне ли не знать! – Пришелец приблизился и, несмотря на видимую уверенность, настоятель приосел, то ли под взглядом из-под густых, остро выделанных бровей, то ли под общим величественным видом гостя.
        - Да кто же ты такой? – залепетал священник.

        Пришельца, как будто передёрнуло, и от какой-то неловкости он начал:
        - Вы правы, я же вовсе не представился! – стукнув себя по лбу, незнакомец продолжил: - А зовут меня, Асмодей, заведую  судом и каранием злых деяний.
        - Кара… - трясясь и треща в голосе, произнёс настоятель.
        - Да что же вас напугало? Непонятно. Я же всего лишь озвучил свою должность, профессию, так сказать. Вы, наверное, ожидали чего-то другого, чего-то вроде, - интонация в голосе зазвенела инфернальным воплем, а вокруг него самого образовался небольшой иллюзорный пожар. - «Из глубин ада, явился к тебе я, Асмодей! За душой твоей, презренный смертный, отправляйся же в котёл грешников!» Ха-ха, - тут гость расхохотался: - ну не смешно ли? - Всё продолжал заливаться смешками он.
 
        Священнику же, меж тем было явно не до смеха. На мгновение могло бы показаться, что он поседел, а уста его ввалились внутрь. Ища опору рукой, отец Михаил, присаживался на стул за своим столом. Ему, очевидно, сделалось дурно, и в глубине мыслей нежно тешилась надежда на то, что это всего лишь кошмар, и он вскоре проснётся и отправится на службу. Следом за ним присел и Асмодей. Видя неловкость ситуации, демон выдержал краткую паузу, и решил перевести тему, и впредь не делать ничего опрометчивого (горький опыт показывал, что так и свихнуться могут).

        - Кхр, кхр… - прокашливался он: - прошу меня глубоко извинить, мой юмор бывает мало кому понятен. Так почему же вы, Михаил Игнатьевич…
        - Откуда же отчество моё знаете? – поражённо воскликнул священник, широко расширив в удивлении глаза.
        - Странно, что вас удивляет именно этот факт. – Со вздохом разочарования произнёс Асмодей. – Итак, продолжу. Так почему же обличаете меня и мне подобных во зло? Какие ваши доказательства, уважаемый? – при этом демон, застучал указательным пальцем по столу в довершение сказанного.
        - Так-так написано везде.
        - Написано? – слегка повысив тембр и выражая крайнюю степень досады, вопрошал пришелец. – Да разве же авторитетное это мнение? На сарае, знаете ли, написано… Кхм… А там дрова лежат, как говорится.
        - Да ведь издавна же известно это, в преданиях прочесть можно, в библии – уверял  священник, истинно сам верующий во всё сказанное.
          - Читал, не впечатлило знаете ли – Асмодей скривился в презрительной гримасе: - Предания то написаны людьми, людьми же и сотни раз переписаны. Писари, явно не поняли, что от них требуется, и слишком многое на себя взяли, сами возомнив себя, чуть ли не богами. А вот, ещё пример. Заходил, как-то я Иоанну XII, первосвященнику ватиканскому, папе-то. Малец, явно сбрендил и начал творить беспардонный беспредел! Пиры с возлияниями, каждый раз плачевно заканчивающиеся, а пил-то во славу Сатаны, расхаживая притом в одеянии своём, да ещё и без низа! Анархист какой-то, не иначе! Как вспомню, стыдно! Мне стыдно, всем стыдно!
        - Так я, стало быть, не первый?
Произнесённое настоятелем  в интонации имело определённые нотки расстройства от этого факта, но самому ему чувство это было непонятно. Асмодей, что-то шептал, загибал пальцы, снова загибал, задумывался и снова отсчитывал, но бросил это занятие, тряхнув головой.
        - Ну да, не первый и, что страшнее может быть не последний к кому пришёл с подобным поручением. Ну да я с ним!  К вам послали, потому что предыдущих переубедить и рассудить не удалось. Все какие-то странные, слушать отказываются. Стыдно признать, - переходил на шёпот демон: - некоторые и вовсе в меня не верили! В упор не видели! Потому достучаться до них стало и вовсе невозможным. Вот вам и походы крестовые, да войны мировые, и прочие «прелести» деяний человеческих от дурости и неверия.

        Священник вновь затрясся от страха при упоминании оного и, собравшись с мыслями, задал вопрос:
        - Да как же? Да я же… Я всего лишь священник, в маленькой то деревне. Разве может из-за кого, вроде меня случится такое? – испугавшись, не переставал священник.
        - В-о-т, - протянул демон с явным удовлетворением: - вы стали осознавать себя и своё место в мире более трезво. По поводу же деяний, скажу лишь, что и маленькая обида может привести к большой ссоре, и масштаб её будет зависеть от глубины первой. Вы, человек, конечно маленький, но почём знать, почём знать, возможно, именно ваша личность приведёт мир к погибели человечества. – При произнесении последних слов, Асмодей желал выглядеть наиболее убедительным, и старался сам не засмеяться от сказанного, дав ещё ранее обещание самому себе не проявлять своё излишнее и малопонятное чувство юмора. Естественно, фраза не несла в себе никакой серьёзности, но демон, посчитал необходимым не выходить из образа, зная с кем имеет дело, да и очередная оплошность окончательно довела бы его.
        - Всё это странно, - рассуждал отец Михаил: - не до;лжно являться Вам по такому поводу. Разве тем не ангелы заведуют? Ну, следят за тем, чтобы люди, подначальные им не сбивались с пути. Стало быть, и ада и рая нет? А Бог ли есть?
        - Давайте не будем о больном. Вы сами сделали нас такими, какие мы есть. И наша юдоль нам вовсе не нравится. Всё так, как есть. Такими нас и решил оставить Он, надеясь, что люди станут понимать и уметь разграничивать добро и зло, понимать ценность поступков. Демон, как же ошибался Он.
        - Я совсем запутался… Так кем же вас мне теперь считать? Вы точно не за душой моей?
        - Да что вы снова за старое! Как НКВД допрос ведёте. Не нужно мне это, н-е н-у-ж-н-о. – От речей подобных демон начинал уже выматываться. – Так кем же считать, спросили вы, Михаил Игнатьевич, да теми и считайте! Порождениями грехов и пороков, их обличителей, знайте лишь, что зло рождаете вы сами, в мыслях своих, а мы лишь абсолюты каждого из них. Методом от противного, пытаемся вдолбить человечишкам, что  многого не следует делать. Однако, кто же будет слушать нас? Демонов-то.
        - Я. Я слушаю! – почему-то вдохновлено произнёс священник.
Поворотом подобным демон был удивлён. Такого эффекта он явно не ожидал. Надо было, что-то сказать, вот только без колкостей и нездорового юмора.
          - Без фанатизма, пожалуйста! Мне, несомненно, приятно, что мы столь задушевно поговорили. Выверите для себя главное: не стоит обличать зло, не нужно производить его персонификацию. Зло – это не постоянная величина, а динамично меняющаяся, на которую влияет множество факторов. Вы выставляете нас демонами, а меж тем сами творите с собой, и со своей жизнью, ещё более ужасные вещи, от которых жутко и нам. В пору вас самих назвать таковыми, и начинать бояться вас.
        - Кажется, начинаю понимать, хоть и многое непонятно… А что…?
        - Нет, уважаемый, увольте. Вопросов с меня хватит. Я и без того достаточно потерял времени у вас тут, однако, рад, что мы всё же, хоть сколько-то поняли друг друга, и обошлось, - тут Асмодей припомнил душ из святой воды. – ну, почти обошлось без пролития чего-либо. Также надеюсь, что больше вы не будете тревожить меня  и докучать кому ещё либо, своей графоманией на темы не ведомые и не подвластные вам. Лучше почитайте, что-нибудь, что вам больше по душе. Мне вот например, Байрон, с его чу;дным романтизмом нравится, а вам возможно будет интересно (и что не менее важно полезно) порыться в потаённых уголках души человеческой и, тогда Фёдор Михайлович, который Достоевский, будет вам как раз в пору.

        Священник, было хотел, что-либо сказать, но это ему не удалось. Видимо, его тоже изнурила эта беседа, и его пожилой организм потихоньку сдавал.
        - О-о-о, - сочувственно протянул Асмодей. – Да я смотрю, вы совсем ослабли, вам бы право прилечь стоит. Да поспать. Мне же, стало быть, стоит откланяться и вернуться в альма-матер. До сви.. – демон не желал и думать о последующих новых свиданиях. – Прощайте, любезный! - И улыбнувшись, он растворился в дымке. Примус уже не горел, а отец Михаил лежал в своей кровати, и безмятежно погружался в сон.

        На следующее утро, настоятель проснувшись явственно чувствовал себя очень хорошо и был преисполнен сил. Произошедшее прошлой ночью, помнилось ему довольно смутно, и казалось чистой воды бредом и кошмаром. Вспомнив о вчерашней своей незаконченной мысли, он было рванулся к столу, в предвкушении написать продолжение, однако, обнаружил, что все его рукописи собраны в одну единую стопку, скреплённых странными, светящимися нитями в перекрестие, с большой, сургучной печатью в узле. Что-то внутри священника ёкнуло и стало наводить на определённые мысли. Приблизившись, и взяв лупу, Михаил Игнатьевич отчётливо увидел изящную, но непонятную подпись, а ниже мелкими буквами: «Не вскрывать. Властью, данной мне, заверяю я, каратель злых деяний, рассудитель, Асмодей». Мурашки мгновенно пробежали по телу настоятеля, и он не совсем аккуратно уронил скреплённую кипу рукописей на стол. «Не привиделось, стало быть» всплыло у него тут же в голове. Тут он хотел было перекреститься, однако, что-то его остановило. Это было не в его желаниях, по крайней мере сейчас. Единственным его желанием  было скорее направиться на службу. Тут ему встретился вновь Петька. Однако в этот раз, он уже стоял поодаль и явно не хотел подходить. Настоятель выдвинулся сам:
        - Петька! Подь сюды…
        Петька неохотно подошёл к священнику, ожидая выслушать в очередной раз проповеди  по поводу научного зла и церковного добра.
        - Слушай… это… - замялся настоятель, но потом продолжил, - помнишь ты вчера говорил про энту… ну как её… гейо…гельо…
        - Гелиоцентрическая система. – закончил его мысль Петька.
        - Ну да! Она самая. Так вот же… что-то вчера не в духе был я, не в обиду… Слух… а расскажи поподробнее? Больно интересно оно это всё, как это там всё крутится да вращается.

        Мальчуган сопровождал отца Михаила на протяжении всего пути к церкви, взахлёб рассказывая и про Коперника и про систему, и про новое прочитанное. Священник не оставался в стороне и всем своим видом был погружен в размышления, всё его внимание сконцентрировалось на Петькиной речи.