Душа умершего человека

Рано утром, еще темно было, балалайка (но двухструнная, без высокой струны) проснулась.
Огляделась и увидела, что она висит на стене кухни напротив входной двери. К её грифу была привязана тонкая веревочная петля, этой-то петлей она и зацеплена за гвоздик на белой стене.
Висит, ничего в этом особенного нет, и до этого много времени висела. Так же точно просыпалась по утрам, а по вечерам засыпала, словно младенец. Днем иногда снимал её со стены хозяин и аккомпанировал на ней своему горловому пению. Это был настоящий экстаз любви! Допоздна аккомпанировал, балалайка тогда просто валилась от усталости и счастья.
Она вдруг вздрогнула, вспомнив, что три дня назад её хозяин умер. Пустота нахлынула на неё, стало тошно и горько от несуразности и несправедливости, потому что ты вот существуешь, а хозяина нет, он растворился в воздухе, исчез, испарился, словно его никогда и не было ранее.
– Нет, был мой хозяин, был! – этими словами-шорохом заключила балалайка свои раздумья.
Вдруг она почувствовала, что кто-то к ней приближается, кто-то невидимый.
Балалайка вздрогнула, потому что впервые испытала такое острое странное ощущение: к ней кто-то приближается, приближается, но не видно, кто это.
Приближающийся подошел почти вплотную, но и здесь нельзя было его увидеть.
Балалайке стало страшно.
– Ты кто? – закричала она. Её крик был подобен удару её корпуса о стену.
– Тихо, тихо, прошу тебя. – взмолился невидимый. – Это я, твой хозяин.  Неужели ты меня не узнала?
– Как я узнаю, если я вас не вижу? Вы же умерли?
– Потому я и невидим, что я умер.  Смерть – это переход из видимого состояния в невидимое.
– Почему тогда спрашиваете? Как мне узнать вас, если вы стали невидимым, как я это сейчас вижу, вернее, не вижу?
– Прости, я еще не привык к своему новому состоянию. Девять дней пройдет и я, говорят, привыкну, не знаю…
– Хозяин мой, здравствуйте, ой, простите, я хотела сказать, как здорово, что вы есть, существуете, хоть и невидимы!
– Я пришел не просто так.  Я пришел, чтоб три дня играть на тебе.  Ты ведь для этого и создана, чтоб я играл на тебе, правда ведь?
– А вы сможете?
– Смогу.  Конечно, смогу. Давай прямо сейчас.
– А если кто-нибудь увидит? Ой, простите, кто может увидеть, дома никого нет, только Санан, но он в другой комнате, да, и вы же невидимый.
– Вот Санан-то мне и нужен. Он непременно должен услышать мою игру на тебе.  Ты же слышала наш с ним спор?
– Да, я помню ваш спор.  Он тогда сказал, что человек после смерти исчезает. Вы возразили ему, утверждая, что человек после смерти не исчезает, а просто становится навсегда невидимым. Ой, вы же правы оказались! А я ведь, слушая ваш спор, тогда не поверила вам, думала, что прав Санан. Какая же я глупая была!
– Я пришел доказать ему, что я прав. Я прошу тебя, плотнее прижмись к стене, я сейчас на тебя налягу, буду играть на тебе. Как всегда, твою шею грифа будут обнимать моя рука и мои пальцы, а твой корпус будет прижат к моим ногам, а палец мой указательный будет играть на твоих струнах, ритмично ударяя раз за разом по ним. Тебе понравится, как всегда. Только ты теперь не увидишь ни моих рук, ни моего пальца.
– Начинайте, я так соскучилась по вашей игре на мне! Как вы умерли, я думала, что больше никогда не испытаю вашей любви. Я готова, начинайте! Подождите, а если Санан услышит, придет, что он подумает? Это ведь нехорошо.
– Я ведь для Санана и хочу играть на тебе.  Пусть услышит, что балалайка звучит, а никого рядом нет, я ведь и для него тоже невидим.
– Поняла, начинайте.
И невидимый хозяин Морошка стал играть на балалайке.  Струны зазвенели ритмично и низко, тишина дома тут же была заполнена толстыми настойчивыми звуками.
Струны звучали минуту, пять, а когда время их звучания достигло десяти минут, в соседней комнате кто-то зашевелился, потом вдруг вспыхнул там свет, дверь распахнулась и выскочил человек в трусах и майке. Это был друг хозяина Санан, который жил теперь в доме Морошки, поскольку тот не имел ни жены, ни детей. Впрочем, Санан тоже был одинок.
Санан подбежал к звучащей балалайке, упал перед ней на колени и стал кланяться  ей, всякий раз почти касаясь лбом пола, и произносил:
– Морошка, ты есть, ты существуешь, ты не исчез, ты прав, а я, слава богу, не прав! Смерти нет, смерти нет, смерти нет, нет исчезновения! Как хорошо, что я не прав! Теперь и умирать не страшно! Спасибо тебе, друг Морошка! Об этом должны знать все! А ты играй, продолжай, прошу тебя!
Санан резко вскочил, залетел в свою комнату, наскоро оделся, облачился в пальто и зимнюю шапку и выскочил наружу дома.
Потом пришел народ, несколько десятков людей, и все они, простоволосые, сменяя друг друга, стояли на коленях перед звучащей балалайкой.
Балалайка звучала три дня и три ночи, три дня и три ночи перед нею толпился народ, стоя на коленях, без шапок и платков.
На исходе третьего дня балалайка замолчала.
Душа Морошки остановилась и замерла, и говорит балалайке:
– Знаешь, был живой, уже десять раз устал бы, а сейчас три дня играл на тебе и ни капли усталости. Ну да ладно, Санана и народ наставил, теперь уходить пора.
– Куда вы теперь?
– Не знаю, говорят, я прожил жизнь счастливо, то есть так, как мне было предназначено, значит, мне идти вверх, чтоб снова родиться другим человеком. Говорят, у того другого человека будет то же предназначение, что и у меня было: быть исполнителем героических сказаний. Если удастся снова родиться, балалайка, если рожусь недалеко отсюда, к тебе приду, снова на тебе играть буду с удовольствием и страстью.
– Жду вас! С нетерпением жду!
И душа Морошки ушла.
Много лет прошло после этого.
Балалайка висела на своем месте до момента смерти Санана.
После его смерти новый хозяин дома, зная, что это инструмент знаменитого сказителя Морошки, хотел сдать балалайку в музей, но музея поблизости и вдали не нашлось.
Народ, к которому принадлежал Морошка, уже не имел к тому времени ни музеев, ни себя самого, ни своего достоинства, ни новых сказителей – наподобие Морошки.
Так балалайка оказалась в кладовке нового хозяина. А лет через десять сын того нового хозяина просто выбросил балалайку как хлам на свалку.
До сих пор никто даже не поинтересовался знаменитым инструментом знаменитого сказителя.
Видно, не здесь душа Морошки родилась новым человеком, а в другом месте Земли.
Или же тот приход души Морошки и его игра на балалайке просто приснились и самому инструменту, и Санану, и всему народу.
                8.12.2013 г.