Лайк эн Амэрикэн

Посвящается Брету Элису. Только ты мог вдохновить на такое.

 Шесть утра и «Сreep» в исполнении Ричарда Чиза. Просыпаюсь, сонными глазами рассматриваю
 экран телефона и дрожащими пальцами набираю код блокировки. Следующие две-три минуты я
 просматриваю твиттер и со вздохом встаю. После постели сразу холодно. Толком не вижу
 ничего. В ванной комнате, сделанной всего в двух цветах – синем и белом, перегорела одна
 лампочка. Я сажусь на ванную намазывая все пастой для отбеливания, несмотря на то, что
 зубы из-за курения так и остаются желтыми, а я, зная, что паста  - дерьмо, все равно
 покупаю только ее. Включаю воду. Из крана потекла холодная мутноватая жидкость, несмотря
 на то, что я открывал горячую. Проходит еще полчаса, и я варю себе кофе, разогреваю в
 старой микроволновке гречку.  Далее следует прием таблеток спектра «от всего» и утренний
 перекур на лестничной площадке. На мне уже летний серый костюм, белая рубашка и галстук.
 На улице – минус тридцать по Цельсию. Закрывая дверь, оттаскиваю очередного котенка,
 которого подбросил, полагаю, тот же урод, что и четырех остальных.  Он точно будет
 делать это дальше, потому что у моя соседка напротив, имени которой я не знаю и после
 четырех лет проживания здесь, помешана на животных и точно и кормить будет даже медведя,
 если он здесь появится. Ненавижу ее собак, хотя они и не агрессивные. Еще полчаса, и я
 иду по улице. Все-таки минус тридцать, и небритые, минимум, два дня усы покрываются
 инеем, а о ногах не хочется и думать. Я иду по Промышленной, сворачиваю на Пролетарскую
 под сигналы машин и сирены полиции. Вокруг привычная утренняя темнота. Поскользнувшись,
 падаю на спину, чуть не ударившись затылком об лед. Проклинаю того мудака, который
 решил, очевидно, что улица, на которой есть морг, освещена быть точно не должна, даже
 если все столбы есть. Поднимаюсь и слышу смешок сзади – в том же направлении, в школу,
 идет мой приятель Петр, закрыв лицо балаклавой. Эстетичность этих балаклав уже никого не
 волнует, потому что взрыв все равно теплей, чем минус сорок по Цельсию.  На Петре
 огромных размеров пуховик с капюшоном, такие же легкие брюки, как и у меня, только
 черные. Я знаю, что у него есть вполне нормальная и удобная Columbia , но он все равно
 носит это китайское убожество. Мы здороваемся взглядами, потому что о том, чтобы снять
 по паре перчаток с одной руки не может быть и речи. По дороге оба молчим, лишь изредка
 обмениваясь парой реплик. Свернув на Ленина, встречаем мужика, который вызывал жалость и
 ненависть одновременно. Он шел нам навстречу с разбитым лицом и в шерстяном свитере.
 Мимо проносится Жигули старого знакомого. Он узнает нас, притормаживает, и спросив, не
 замерзли ли мы, предлагает подвезти. Петр и я согласились. В машине воняло сигаретами
 Вест, пролитым бухлом и рвотой. По ушам долбит Noize MC. Действительно, «нойз» -
 подмечаю я. Водитель Федор достает полтора литровую бутылку пива, предлагает нам. Я
 отказываюсь, пытаясь сдержать желудок, Петр отхлебывает выдохшееся пойло. Машина
 сворачивает с Ленина на Партизанскую, с Партизанской на Московскую. Здесь больше света,
 потому что вывески залов игровых автоматов горят круглосуточно.  Еще десять минут и мы
 доезжаем до старого здания с вытесанными в стене «1964» и кучей граффити на тех, что в
 пределах досягаемости среднестатистического школьника.  Федор уезжает в свое «Пэ-Тэ-У» .
 В последние шаги мы обмениваемся парой фраз насчет того, что купить даже такой же Жигули
 было бы неплохо.  В фойе у Петра запотевают очки, а я прохожу через КПП, показывая
 пустой бейдж вместо пропуска. В кабинете только Света. На ней обтягивающие джинсы и
 футболка «New York».  Я подхожу поближе, хватаю ее за зад и целую. Она говорит, что я
 весь холодный. Я отвечаю что-то нелепое, вроде «Тогда согрей». Первого урока нет по
 причине недокомплекта. Мы запираемся вдвоем в кабинете. Она из сумочки достает бутылку
 из под минералки с жидкостью, напоминающую мне черный чай. 

-  Вчера у родителей была пьянка. Осталось немного виски, а они не и знали. Я спрятала.
 Давай?

Я рыскаю по кабинету, в поисках стакана, которым мы поливаем единственное растение.
 Нахожу его в столе учителя.  Я наливаю полный, пью первым. С первого глубокого глотка
 сразу обожгло глотку, и я начинаю кашлять и краснеть. Я почувствовал себя неловко.

- Дай мне – она отнимает стакан делает глоток, выпучивая глаза. Заметив мою улыбку она
 отворачивается, но я вижу как она кусает руку, лишь бы не кашлять.

- Лайк эн америкэн – говорю я,  двигая ее к себе….