Колючка. Глава 19. Прозрение

Глава 19. Прозрение

POV Виктории
Я словно безжизненная статуя стояла на дороге и смотрела вслед удаляющейся машине. Боярд даже не попытался выслушать меня. Его равнодушный наполненный неприязнью и презрением взор до сих пор стоял перед глазами. Мой разум отказывался понимать происходящее, и сознание пребывало в каком-то отвратительном забытье.
Было больно осознавать, что нашему общению пришел конец, что ни говори, а я успела привязаться к вампиру, и теперь не знала, что мне делать. В голове до сих пор не укладывалось, как могло вообще зародиться начало нашего общения. Наверное, я допустила ошибку еще тогда, в недавнем прошлом, когда позволила себе поверить в то, что человек и вампир могут существовать рядом друг с другом, не причиняя ущерба ни одной из сторон.
Иногда папа говорит, что я очень наивная и смотрю на жизнь совсем не под тем углом, как надо бы. А что я могу поделать, если всегда пытаюсь видеть в людях лучшее, стараюсь им доверять и прощать порой неправильные поступки. Вот и в Боярде мне довелось узреть нечто большее, чем видели в нем окружающие, несмотря на то, что он вампир. Только испортив все одним махом, я утратила доступ к его человечности и теперь жалела об этом очень сильно.
- Тебе что, жить надоело? – послышался из-за спины громкий и взволнованный голос мужчины. Медленно я обернулась и поняла, что до сих пор стою на проезжей части, а этот незнакомец, чей взгляд был наполнен до краев ужасом и гневом, только что чуть меня не сбил. Ему удалось остановить машину в метре от меня, и это спасло мне жизнь.
На мгновение, глядя в  глаза водителя, я пожалела о его собранности, способности быстро реагировать, и допустила мысль о том, что все мои тревоги и волнения уже могли бы остаться далеко позади, раствориться в воздухе, как и моя жизнь.
Молча, не проронив ни единого слова, я сошла с дороги на тротуар и услышала вслед лишь одно: «ненормальная!»
Будешь тут нормальной, когда никак не можешь разобраться в себе, боишься заглянуть в свой собственный мир и понять что-то, что упрямо отказывается понимать разум, напрочь отрицая очевидное.
Мне плохо без Боярда и это факт, и не имеет значения вампир он или человек, мне катастрофически его не хватает. Мое нутро уже перестало противиться его сущности, и будь я обычным человеком, все было бы намного проще. Выбирая Боярда, я предаю семью и своего отца, и именно это не дает мне покоя.
Погрузившись в свои размышления, я не сразу поняла, что телефон истошно надрывается, пытаясь привлечь мое рассеянное внимание. Нахмурив брови, я достала сотовый из сумочки Карины, приняв вызов, поднесла его к уху.
- Да, - как можно спокойнее произнесла я, не желая привлекать к себе пристального внимания сестры, которая в случае чего не отстала бы, пока не вытрясла из меня всю душу. Кара могла быть вполне сносной и спокойной, пока ее не начинало что-то искренне интересовать. Но если это что-то появлялось, она не знала тормозов и перла как военная машина вперед, следуя к намеченной цели.
- Привет, Вики. Что с тобой произошло? Папа никак не может до тебя дозвониться, - взволнованно прошелестела сестра. Я отчетливо слышала нотки недовольства в ее голосе, скорее всего, она тоже не с первого раза дозвонилась мне.
- Со мной все в порядке, Кара, - соврала я, окидывая рассеянным взглядом парк.
- Ты плачешь?
- Нет, - ответила я. Я действительно не плакала, просто голос мой предательски дрожал. После недолгого разговора с Боярдом, я все еще не могла прийти в себя.
- Не ври мне Вики, - строго проговорила она. - Что с тобой происходит в последнее время? – только не это, подумала я. Не сейчас. Возникло стойкое желание отключить телефон и броситься бежать со всех ног, куда подальше от всех и вся.
- Все нормально, Карина, - взяв себя в руки, сообщила я. Стоило мне попытаться осуществить задуманное, и неугомонная сестрица подняла бы на уши весь город во главе с отцом, который не находил бы себе места, пока не отыскал сбежавшую дочь.
- Где ты?
- Не нужно, Кара… - нахмурила я брови, заправляя прядь выбившихся волос за ухо. Меньше всего сейчас мне хотелось что-то объяснять. Я чувствовала дикую усталость и хотела побыть одна. На душе было тяжело, и казалось, что я не могу вздохнуть полной грудью.
- Я не спрашиваю нужно или не нужно. Где ты?
- В парке, - ответила я, зная, что все равно не отвяжется, а если и сделает вид, что отвязалась, все равно начнет искать, и пока не добьется своего, не успокоится.
- Сейчас приеду. Никуда не уходи! – в трубке раздались короткие гудки, и, отключив телефон, я убрала его в сумку, смиряясь с неизбежным.
Я не знала, что мне делать, потому как окончательно была разбита. Голова кружилась, и общая слабость не отпускала меня из своих крепких оков. Наверное, сказывались волнение, бессонница и почти полное отсутствие аппетита. Глубоко и тяжело вздохнув, я медленно опустилась на лавку и прикрыла глаза. Никогда раньше я не позволяла себе такой слабости и уныния и считала, что при желании можно все изменить. Теперь же мне просто хотелось растаять, расплавиться, растечься по холодной деревянной скамье и не чувствовать ничего вообще, потому что ощущать то, что творилось у меня на душе, было больно. Мне самой в себе было неуютно и темно. Каждый вдох в тягость, каждый взгляд в никуда.
- Что с тобой происходит, Вики? - внезапно на мое плечо легла ладошка сестры. Раньше я бы просто подскочила на месте от столь неожиданного появления Кары, теперь же ей пришлось еще и расшевелить меня. Вроде бы она только что звонила и вот уже стоит рядом и пытается привлечь  внимание, вытягивая из цепких лап отрешенности. В глазах Кары в кои то веки я увидела тревогу. Она всегда была сдержана в выражении своих эмоций, особенно тех, что вызывали у нее мы с папой, а тут волновалась и даже не пыталась это скрывать.
- Ничего. Просто паршиво себя чувствую, - промямлила я и в очередной раз тяжело вздохнула. Рассказать ей про Боярда я не решалась. – Наверно у меня депрессия, Кара. Вот и все.
- Слишком уж она затянулась, Вики, - пробубнила она себе под нос и добавила: - У меня есть предложение. Давай как раньше пойдем в кафе и слопаем по мороженному. Помнишь, пока была жива мама, мы каждые выходные проводили вместе, - на лице ее появилась печальная улыбка, и теперь погрустить стало одним поводом больше. Мама, если бы она была рядом…
- Карин, я сейчас совсем не в том настроении, - опустила я взгляд и умолкла, не в силах больше что-либо говорить.
- Самое время начать его менять, - стащила она с моего плеча сумку и повесила на свое. – Скоро ветром будет сносить. Пошли! – сестрица взяла меня за руку и потянула за собой.
- Кара…- взмолилась я, с трудом переставляя ноги.
- Что? – обернулась она.
- Мне нужно кое-что вернуть одному человеку, - назвать Боярда вампиром при ней я не могла. Мысль возвратить ему жемчужину посетила меня только что. Маленькая бусина, которая сопровождала меня повсюду, была подобием связующей ниточки между мной и Блеквелом, край которой он отпустил, заставляя порхать в воздухе. Она хранила в себе все мои воспоминания, и теперь, чтобы начать жизнь заново, нужно было вернуть ее хозяину.
- Хорошо, по дороге заедем и отдашь. Согласна? – в ответ я лишь кивнула головой.
Карина вывела меня из парка и распахнула передо мной дверь такси, которое дожидалось нас у дороги. Сестрица обо всем позаботилась, поэтому вскоре мы ехали по названному мной адресу. Она сжимала мою ладонь в своей и что-то невнятное бубнила себе под нос.
Машина летела по городу довольно быстро, и вскоре центр  остался позади.
Имение Блеквелов встретило нас высокой зеленой изгородью, и Карина уставилась в окно, изучая дорогу, по которой мы ехали. Вытащив свою ладонь из ее, я достала белоснежный лист бумаги из сумки и быстро завернула в него жемчужину.
«Ну вот и все, - подумала я. - Сейчас ты отправишься к своему хозяину, и больше не будешь напоминать мне о нем». Сердце дрогнуло, душа воспротивилась, но силой воли я заставила их замолчать, лишила права голоса в надежде, что со временем станет легче.
Карина оторвала взгляд от окна и повернулась ко мне. Любопытным взором, она уцепилась за небольшой мною сделанный конвертик, который вот-вот должен был отправиться адресату, и вопросительно изогнула брови, пытаясь робко и ненастойчиво утолить свое любопытство.
Я оставила ее безмолвный вопрос без ответа и, прикусив губу, отвела взгляд, намекая на то, что не хочу говорить на эту тему. Вместо привычного навязчивого выкачивания  правды, сестра вновь взяла меня за руку и крепко сжала ее. Неужели я выгляжу такой разбитой, что даже Кара не задает лишних вопросов, а просто поддерживает меня без слов, сердцем. Хотя, если учитывать, что чувствую я себя паршиво, наверно, так и есть.
Как только автомобиль с желтыми шашечками на крыше остановился недалеко от особняка Блеквелов, я вышла на улицу, и Кара увязалась вслед за мной.
- Ничего себе домина, - присвистнула она, оглядывая имение вампиров, засунув руки в карман своей кожаной курточки. – Ну и кто у нас тут живет? – мне хотелось попросить ее вести себя немного тише, я совсем не желала встретиться с холодным, полным презрения, взглядом вампира еще раз. Все что нужно - оставить конверт и уйти.
- Это уже неважно, - я подошла к двери, и сестра поспешила составить мне компанию, не в силах обуздать свое любопытство. Аккуратно мои дрожащие от волнения пальцы попытались прикрепить самодельный конверт к двери, украшенной тонкими коваными прутьями, но тот упал на пол не удержавшись за извилистым металлическим стебельком. Разом мы присели с сестрой, чтобы поднять его, и в этот момент злополучная дверь распахнулась.
– Добрый день, - спокойно проговорила я, глядя в зеленые глаза парня, который, как мне показалось, пребывал в шоке. Застать вампира врасплох задача не из легких, но видимо у нас получилось. Я совсем забыла, что в доме обитает еще один представитель семьи Блеквелов, и, несмотря на то, что Боярд говорил, что его брат не пьет человеческую кровь и придерживается жесткой диеты, мне все равно было не по себе. Кара могла выкинуть что угодно, управляемая стремлением вернуть мне мое нормальное состояние, и она понятие не имела, что сейчас перед нами стоял далеко не человек.
Кашлянув, парень поднял руку и провел пятерней по волосам
– Вы, наверное, Руфино? – поинтересовалась я, нервно теребя в руках белоснежный конверт.
- Что это значит? – рыкнула Карина, метая глазами молнии. Парень облегченно выдохнул. А я заволновалась пуще прежнего.
- Кажется, я начинаю понимать, - усмехнулся он и взял  сестру за руку, заставляя удивление поселиться на моем лице.
- Вы… – глубокая складка залегла между моими бровями, в то время как я переваривала происходящее. Такого я явно не ожидала. Моя сестра с его младшим братом. Что за…
- Вместе, - подтвердила Кара и, сузив гневно глаза, продолжила: - Только не говори мне, милая, что твою депрессию зовут Боярд Блеквел! - фыркнула она. – Теперь понятно, Руфино, за что твой ненормальный братец хотел лишить тебя жизни. Он спутал меня с Вики.
- Что? – нахмурила я брови, ничего не понимая.
- Боярд чуть не убил Руфино, когда тот целовал меня на крыльце нашего дома.
- Что ты сказала ему, Карина? – печально спросила я, вспоминая утренний разговор с вампиром. Теперь многое прояснялось. Но от осознания всего этого легче не становилось. Боярд до сих пор думал, что я целовала его брата, и не желал меня видеть. Последние произошедшие события в наших жизнях перепутались довольно сильно, образуя поистине большой клубок. С грустью я смотрела на сестру и слезы заполоняли мои глаза:
– Кара…
- Я сказала, что ненавижу его, Вики. Он самый наглый… - глядя на меня, она осеклась и замолчала, а потом тихо еле слышно добавила: – Прости.
- Кара…
- Виктория, видит Бог, я не знала… - обратила она ладошки к небу и с сожалением посмотрела на меня.
- Все будет хорошо, - вмешался в разговор Руфино. - Думаю нам лучше поговорить за чашкой чая, - жестом он пригласил нас войти, и Кара переступила порог дома, увлекая меня за собой.
- Я хочу домой, - устало произнесла я, сдерживая в себе слезы, которые так и хотели безудержным потоком вырваться из глаз. – Кара, пожалуйста, пойдем.
- Вики, обещаю, мы выпьем по чашечке чая и уйдем, - не спеша я прошла в гостиную знакомого для меня уже особняка и огляделась, рассматривая привычный для него полумрак и прислушиваясь к каждому шороху, в надежде отыскать хотя бы намек на присутствие дорогого сердцу вампира.
- Руф, отпущу такси и вернусь! – Карина поцеловала зеленоглазого парня в щеку и выскочила за дверь, оставляя нас одних в просторной комнате, которую освещало лишь пламя огня, строптиво лижущее поленья в камине.
- Его нет, - сообщил мне Боярд-младший и ушел на кухню готовить обещанный чай. Я опустилась в широкое кожаное кресло и положила белоснежный конвертик с жемчужиной на небольшой стеклянный столик, а с него взяла фотографию вампира, что поселился с недавних пор в моем сердце и напрочь лишил его покоя. Пальцы с нежностью бродили по стеклу фоторамки, очерчивая дорогой сердцу силуэт. Я всматривалась в лицо Боярда и живо ощущала, как щемит  сердце, как волнуется и болит душа. Тоска, она безжалостно поедала меня изнутри, и все что я сейчас хотела, просто прижаться к широкой груди вампира и почувствовать, что нужна ему. Без слов, я бы поняла все без слов, по нежным рукам, что обвили бы стан, по ласковым губам, что невзначай, словно украдкой, коснулись бы макушки, по вздоху, который приподнял бы его грудь, по взгляду…
Холодно… Без него мне невыносимо холодно и одиноко. Я потеряла вместе с ним частичку себя. Слишком близко я подпустила его к своему сердцу, слишком широко открыла двери, и слишком глубоко он обосновался в нем, видимо даже не подозревая об этом.
Аккуратно я поднесла фотографию к губам и нежно поцеловала, изображенного на ней парня. Ресницы опустились вниз, а фотография оказалась прижатой к груди…

POV Боярд
«Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь - как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать.
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой.
Хоть в свои, хоть в чужие дали...
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить».
Есенин – Хулиган.


Подъехав к дому, я припарковал машину и выбрался на улицу. Вот уже неделю жажда свирепствует во мне и настроение ни к черту. Эта девчонка перевернула все во мне верх тормашками. То, что я рехнулся, было очевидно. Я пытался простить и выбросить ее из головы. Не помогает. Желал возненавидеть и забыть. Не получается. Чувства, спутники человека, терзали меня, заставляя ощущать душевную боль снова и снова. И самое ужасное было то, что во время нашей утренней встречи, я заглянул в карие глаза и возжелал поверить каждому слову Виктории. Чувство, светлое и якобы чистое, делало мое существование невыносимо трудным без нее. Почему нельзя договориться с самим собой. Просто взять и запретить себе любить, запретить тосковать, грустить. Девушка, что вызывает во мне столь сильные эмоции, принадлежит другому, и я не могу понять, какая невидимая нить заставляет меня все еще желать ее, наступая на горло своей гордости и здравому рассудку.
Порой огнем горели мои ладони, когда, удерживая вихрь в душе, сжимал я кулаки, борясь со злобой. Пытался оправдать ее поступки и не мог. Сам, я сам захотел быть с ней рядом, сам возжелал этих пут, что, обволакивая, делали меня счастливее. Я пытался разобраться в наполняющих меня эмоциях и понимал, что запутываюсь еще больше. Меня жутко злила данная ситуация, и я ничего не мог поделать со своей агрессией, видимо такова защитная реакция  организма.
Гнев, он застилал мне глаза, и порой я боялся совершить неладное, обезумив от ревности, давая зверю, что живет внутри меня, творить свою собственную справедливость - одну единственную и неоспоримую.
Чуть больше месяца тому назад, я вернулся домой и не думал ни о чем, кроме как о родных стенах, что вселяли в мою душу спокойствие, и жажде, которая не покидает меня много лет подряд. Я намеривался осесть в родном городе и жить в свое удовольствие, хотя бы ближайших лет двадцать. Все было прекрасно, и родная земля давала мне силы, пока я не влюбился всем сердцем в девушку с карими глазами, с тяжелой копной каштановых волос и добрым, как мне казалось сердцем.
Чушь! Надо же было так вляпаться.
С той самой минуты, когда мое сердце дрогнуло, заменяя ненависть совсем иным чувством, я пропал. Я полюбил ее тогда, когда она спасла меня, когда позволила держать себя за руку, в момент моей, как мне казалось, гибели, когда все что меня спасало, было ее размеренное сердцебиение. Все, что было до того момента, было неправдой. Складывалось впечатление, что мне довелось узнать двух разных особ. Одну люто ненавидящую меня, а вторую колючую, но более покладистую.
Шествуя по вымощенной из камня дорожке, что вела к дому, я задумался:
«Что тебя всегда выручало и спасало, Боярд? Маска безразличия и спокойствия, образ засранца и дебошира. К чему показывать всем, как сильно ломает тебя изнутри. Все равно не оценят, не поймут и кого вообще интересует, что неразделенное чувство рвет твою душу в клочья.
Ты сильный, по крайней мере, всегда являлся таковым, и совсем необязательно окружающим быть в курсе того, что именно таких, как ты, судьба ставит на колени более изощренными способами, нежели обычных смертных или бессмертных.
Прожигая жизнь в кабаках, опустошая мировые запасы дорогущего бурбона, наслаждаясь женским вниманием, ты жил для себя, ходил по краю, рискуя своим существованием, и совсем не ожидал, что в один прекрасный день попадешь в такую передрягу, из которой не так-то легко и выбраться. С каждым днем становится только хуже, и прекрасно это понимая, продолжаешь грезить о возвышенном.
Брось! Разве раньше ты верил в любовь? Нет. Заметь, она и не беспокоила тебя. А что сейчас? Сейчас видимо веришь, потому как не найдешь иного объяснения своим удушающим чувствам и бурлящим эмоциям.
Ты с трудом узнаешь сам себя. От прежнего самоуверенного вампира осталось некое подобие больше смахивающее на мутанта, и это не есть хорошо. Более того, ты настолько повержен, что не можешь вернуться к прежней беззаботной жизни, где основной и единственной проблемой было утоление жажды. Твой мозг захвачен, сердце разбито, а душа… с ней у тебя больше всего проблем, потому что она глупо продолжает верить и на что-то надеяться.
Ну вот и все Боярд. Твой диагноз: неизлечим.
А теперь будь добр скажи «мне пофиг!» и открой, наконец, эту чертову дверь, игнорируя голоса, что ты слышишь, и переступи порог своего собственного дома».
Дернув ручку, я надавил на деревянное полотно, заставляя дверь неспешно распахнуться передо мной, и вошел в особняк.
Доносившиеся с кухни голоса, стихли. Но мне хватило и того, что я слышал с улицы, чтобы понять, кто и чем занимается в комнате, отведенной для завтраков, обедов и ужинов.
Про таких как я в данной ситуации говорят: «принесла нелегкая!» А мне плевать. Я у себя дома. И если кого-то что-то не устраивает, пусть ищут места для поцелуев в другом месте.
Уверенным шагом я прошел мимо кухни, приветственно поднял вверх ладонь и сжал в кулак пальцы второй руки, получив в очередной раз укол ревности. На лицах влюбленных застыла растерянность, а на моем, пытающемся сохранить спокойствие лике, заходили желваки. Я заметил, как бунтарка нежно обнимает моего брата, и сердце защемило в груди. Слишком искренними были объятия, до отвращения.
Губы нервно дрогнули. Вновь окутанный смятением, я поспешил в свою комнату, отключая к чертям слух и способность к восприятию окружающей меня действительности.
Ловко и стремительно я забрался вверх по лестнице на второй этаж и остановился, впал в некое оцепенение, остолбенел. Мой затуманенный, окутанный чернотой взор, невзначай зацепился за локоны цвета темного шоколада, которые небрежно свисали с подлокотника кожаного кресла, в котором я любил коротать вечера, когда желал побыть один на один с самим собой. Но самое главное, что приводило меня в жуткое замешательство, было то, что обладательницей непослушных прядей оказалась девушка, похожая один в один на ту, которую я минутою раньше видел на кухне.
- Боярд, - вылетел из кухни Руфино. Я не видел его. Слышал.
- Уйди, - сквозь зубы прорычал я, и брат, не проронив больше ни слова, удалился.
Безмятежно девушка продолжала пребывать в мире грез. Я смотрел на нее исподлобья, тяжело дыша, все еще не веря в происходящее. Кровь стучала в висках. Сердце в груди тарабанило, как ошалелое, выдавая неровный ритм.
Господи, какой я идиот. Я был на столько зол и ревнив, что даже не заметил разницы, которая наверняка существует между сестрами, не прислушался к внутреннему голосу и почти своими руками разрушил свое счастье. Двое. Их двое. От гнева направленного в свой адрес, я был готов кулаком разбить стену, которая находилась с правой стороны от меня. Почему я не дал ей все объяснить. Почему был настолько невнимательным и не слушал ее как надо бы. Какого черта я тот, кто знал все обычно заранее и наперед, вечно обладал информацией, ничего не знаю о той, которую люблю.
Я буквально слетел с лестницы и бесшумно присел на корточки рядом со своей колючкой. Зверь, такой монстр, как я, сейчас был коленопреклоненным перед живым существом, перед девушкой, от которой зависело всецело мое счастье.
Свернувшись в комочек, она спала и еле слышно сопела, как тогда у меня на груди. Тихо…Безмятежно…
Вот она моя девочка, с хрупкими плечиками, пушистыми ресницами, та, что морщит нос, когда солнечные лучи касаются ее лица, та, что сделала мою жизнь ярче и светлее. Моя.
Как можно аккуратнее я вытащил фоторамку из ее цепких пальчиков и вернул на место.
- Как же мне не хватало тебя, Виктория, - чуть слышно произнес я и, подняв принцессу на руки, понес в свою спальню. Мне вновь захотелось окружить ее своей заботой и теплом, стать для нее кем-то больше, чем просто знакомым.
Перешагнув порог  комнаты, я ощутил, насколько желанной оказалась гостья. Тепло ее кожи пленило. Сердце взволнованно билось в груди, я чувствовал себя счастливым, осознавая, что моя девочка рядом, рядом со мной и ни с кем более. Мне хотелось быть к ней ближе, хотелось сжать в своих крепких, надежных объятиях и не отпускать, пока не простит и не поверит.
Пушистые девичьи ресницы дрогнули, заставляя мое нутро затаиться. Вики проснулась. Я ожидал всего чего угодно, но не такого. Растерянный взгляд полный негодования, сменился на доверчивый и нежный. Словно перед девушкой оказался не я, вампир, которого ей судьбой предначертано ненавидеть, а дорогой человек.
- Боярд, - тихо прошелестела она, едва справляясь с истошно бьющимся в груди сердцем.
- Ты заснула внизу на кресле, - опустил я ее на широкую кровать, и ощутил, как девичьи пальцы цепко ухватились за мое запястье. Аккуратно я прижал девушку к себе и коснулся губами макушки.
– Прости меня, Боярд, - затрепетала она, и я еще крепче обнял девушку за плечи.
- Почему ты не сказала мне, что у тебя есть сестра-близнец?
- Ты не спрашивал, - колючка судорожно вздохнула, и направила свои ладошки вперед, путешествовать по черному хлопку  рубашки. Не спеша, медленно и неуверенно они скользнули по моим бокам, а после коснулись спины. Вики обняла меня и щекой прижалась к  груди.
- Я почти сошел с ума. Почти сошел. И сейчас пытаюсь понять, когда именно произошла наша первая встреча. Потому как если мое предположение окажется верным, я буду просить твоего прощения за свое несносное поведение до конца дней своих.
- Не надо, Боярд… - ласковые ладошки нежно погладили меня по спине, явно желая успокоить.
- Значит, той ночью на дороге, когда ты попросила у меня о помощи… - печально произнес я. Колючка молчала, и я обратился к ней еще раз, в надежде получить ответ. Для меня было важно знать, когда она появилась в моей жизни. - Вики?
- Да, - тихо ответила она, подтверждая мои догадки.
- Прости идиота, - искренне я сожалел о содеянном.
- Не надо, я прошу тебя, Боярд, - каждый раз Виктория произносила мое имя с нежностью, которая заставляла меня хотеть снова и снова слышать, произнесенное почти шепотом «Боярд»
- С того самого дня в мою душу стали закрадываться сомнения по поводу того, что в этом облике живут сразу два человека, но я и подумать не мог, что это окажется правдой. Твоя сестра, она невыносима! – на девичьем лице заиграла улыбка.- Что?
- Она тоже тебя очень любит, - пальчики прошлись по моим волосам, и недавно красующаяся улыбка соскользнула с девичьего лица, заставляя меня нервно сглотнуть.
- Вики, - ладонь легла на щеку любимой, и на мгновение девушка опустила ресницы.
- Никогда больше не оставляй меня, Боярд.
- Обещаю… - хрипло произнес я, нежно накрывая теплые и такие желанные уста своими.
Я был готов к пощечине, к грубому удару в бок, к наполненному возмущением взгляду, но вместо этого получил робкий и скромный поцелуй в ответ. Дрожа как лист на ветру весенней порой, Виктория ласково ловила мои губы своими, немного неумело, не совсем уверенно, но старательно и нежно. Тонкие брови над прикрытыми глазами, изогнувшись, приподнялись и замерли, за каждым новым касанием губ она словно тянулась, слегка вытягивая тонкую шею. Нежный румянец застилал девичьи щеки в доказательство тому, что девушка смущается. Мне нравилась ее неопытность, неприкрытая осторожность, трепет, мелкая дрожь, что пробирала тело любимой, взволнованный стук сердца и попытка прижаться, как можно ближе к моей вздымающейся в такт каждого вздоха груди. Такой я ее еще не видел, но мне очень нравилась ее скрытая от посторонних глаз сторона, наполненная нежностью и неприкрытой слабостью. Казалось, она боится сама себя, своих действий направленных в мой адрес, ласки, что дарует совсем не человеку, а вампиру. Я был безмерно благодарен принцессе за то, что заполнила поселившуюся во мне пустоту теплом и светом. Трудно предположить на сколько лет я враз помолодел душой и сердцем, которое по идее уже давно ничего не должно чувствовать. Сегодня понял, что оно еще живо, не просто стучит, отбивая положенный и привычно отработанный до автоматизма ритм, а любит самоотверженно и пылко.
Я сбросил балласт времени со своих плеч, и это было поистине великолепно и неописуемо. Во мне ожил юноша, который когда-то на заднем дворе фамильного особняка играл с братом в мяч, ухаживал за девушками и верил в лучшее, загадывая желания, любуясь ясным небом и срывающимися с него вниз звездами. Виктория даровала мне возможность ощутить себя живым и нужным. Открывая сердце ей, я открывал его и для себя.
В кои-то веки моя душа была обнажена настолько, что самому мне не верилось, что могу открыться без боязни быть осмеянным и непонятым. Мне хотелось верить этой юной девочке, которая, наплевав на все правила и принципы, подпустила меня к себе настолько близко, что самому мне становилось страшно. Вики знала тайну моей сущности и принимала таким как есть. Не было лютой ненависти, неприязни, отвращения, в ее глазах не читалось презрение, только нежность. 
- Руфино, эта пугающая тишина длится довольно долго. Слишком не похоже на твоего взбалмошного братца, - донеслось с кухни.
- Они должны разобраться сами, Карина, - тут же последовал ответ моего младшего брата. Значит, девочку ураган зовут Карина. Вот и отлично. Все встало на свои места. Я ухмыльнулся, и любимая моментально уловила изменение на моем лице. Ее брови вопросительно изогнулись, выражая негодование симпатичной хозяйки. Доверчиво Вики заглянула мне в глаза и неуверенно улыбнулась, безмолвно вопрошая: «что-то не так?»
- Твоя заботливая сестра желает знать, не съел ли я тебя ненароком? – на девичьем лике появилось легкое удивление, секундное замешательство, а после добрая улыбка. Хотел бы я знать, о чем она сейчас подумала, прикусывая краешек розовой губки, сладость которой я до сих пор живо ощущал на своих гудящих устах, желающих вобрать нектар розовых и нежных лепестков вновь.
Виктория моргнула, слегка повела плечиками, и абсолютно ничего не ответив, юркнула ко мне.
Вот значит как. Решила не придавать этому особого значения. Верное решение.
Аккуратно она уперлась лбом в мою грудь и тихонечко стала вырисовывать незамысловатый рисунок на мягком хлопке рубашки. Я глубоко вздохнул. Виктория тут же отстранилась и медленно повернула голову вбок.
- Руфино, - негромко призвала она к вниманию моего младшего брата и, выдержав короткую паузу, продолжила: - Скажи, пожалуйста, Каре, что со мной все в порядке, - через мгновение взор карих глаз вновь встретился с моим. Любимая, игриво улыбнувшись, опустила пушистые ресницы, оставляя меня в недоумении.
Нет, так дело не пойдет. После каждого повисшего в воздухе секундного молчания, я ощущаю, черт побери, волнение.
Аккуратно ухватившись пальцами за девичий подбородок, я приподнял его и внимательно всмотрелся в затуманенные глаза. Чувственные губы слегка приоткрылись, разом привлекая мой взор к себе. Взгляд не то чтобы скользнул к ним, упал. Дыхание коснулось кожи, а порозовевшие в миг щеки Вики, выдали свою хозяйку с потрохами.
Вот, значит, как. Решила свести с ума вампира, который, пытаясь уловить даже незначительное изменение на лице своей девочки, старается настолько, что не замечает очевидного, не желая испортить идиллию разом.
Обхватив стройную шею  девушки ладонью, я привлек ее к себе и припал к ее зовущим и манящим устам. Сердце противоположное моему заходило ходуном, заставляя и мое тоже взбунтоваться. Чем быстрее качало оно кровь, тем безудержней мои пальцы бродили по шелковистым волосам, зарываясь в них, утопая. Дыхание любимой становилось рванным, а мое желание обладать ей явным. Девушка, находившаяся рядом у моей груди, вызывала у меня бурю чувств и эмоций, но все они получали плетью по хребту, при первой же попытке переступить грань дозволенного.
Звонкая телефонная трель вернула нас в реальность, настойчиво оповещая, что пора бы уделить внимание кому-то еще. И этот кто-то еще сидел сейчас в кухне и никак не мог угомониться.
Тихо и недовольно простонав, Виктория отпрянула от меня и достала разбойника, что верещал, как потерпевший, без умолку издавая популярную мелодию.
- Да, Кара, - довольно спокойно, выровняв сбившееся дыхание, ответила Вики настойчивому абоненту.
- С тобой все в порядке? – некое раздражение читалось в голосе сестры Виктории. Она и вправду волновалась.
- У нас все хорошо, Кариш, - убедительно произнесла любимая. Ее тихо сказанное «у нас» теплом отзывалось в сердце.
- Если этот засранец…
- Кара, послушай…
- Нет, Вики, это ты послушай. Если он обидит тебя еще раз, я сама воткну кол ему…
- Абонент недоступен, позвоните позднее, - вытащил я из несопротивляющихся пальчиков девушки мобильник и поднес к уху.
- Боярд!
- Лучше завтра, ну или послезавтра. Хотя вам лично рекомендовал бы сделать это через месяц. И каковым бы не было ваше решение, сегодня уж точно не стоит беспокоить ни вспыльчивого вампира, ни его девушку! – игнорируя тираду, которая сопровождала все мое обращение к Карине, я отключил телефон и теперь живо слышал ее доносившийся из кухни голос.
- Если ты такой умный и заботливый, будь добр, покорми ее, потому как твоя девушка перестала нормально питаться неделю тому назад! – на этом пламенная речь бунтарки подошла к концу, она замолчала, я же нахмурил брови, мысленно ругая себя за то, что допустил подобное.
Любимая же, как ни в чем не бывало, сидела на кровати рядом со мной и медленно перебирала мои пальцы своими, не торопясь, она переплетала их, увлеченно рассматривала и молчала. Вскоре на ладони стали появляться невидимые, но ощутимые рисунки, извилистые узоры и загогулины. Я наблюдал за юным созданием и понимал, что почти ничего не знаю о любимой, задумчиво рассматривающей мои руки, будто пытающимся прочитать по ним мою судьбу.
- Вики, - обратился я к девушке, накрывая второй ладонью, сооруженную конструкцию из наших пальцев.
- М? – тут же отозвалась она, расслабила плечики и подняла на меня спокойный и умиротворенный взгляд. Довольно долго я искал в нем участия, а когда обрел, понял, насколько губительно оно для меня. Теперь моя жизнь всецело зависела от этих глаз, и казалось, коснись их слеза, я порву любого повинного в этом на части.
- О чем ты думаешь? – поднес я тоненькие пальцы к губам и коснулся их поцелуем полным нежности.
- Я не то чтобы думаю, Боярд, просто прислушиваюсь к своим ощущениям, чувствам, - быстро любимая заправила прядь выбившихся волос за ухо и продолжила: - Несмотря на то, что ты вампир, а я человек, стоит сделать вот так, - она освободилась от моих пальцев, - и мне становится одиноко, некомфортно. Я чувствую себя незащищенной, и это пугает меня. - В ее словах и чувствах не было ничего удивительного и непонятного для меня. Я и сам, как только терял с ней контакт, начинал беспокоиться. Все происходило на подсознательном уровне, и желание прикоснуться было острым и неудержимым, таким же сильным, как и желание не упускать из виду и нескончаемо любоваться дорогой сердцу девушкой. - Но стоит мне почувствовать тебя, вновь взять за руку, и все меняется разом. Я не могу это объяснить, понимаю лишь, что даже дышу по-другому. Мне становится спокойно и тепло на душе. - Искренне улыбнувшись, я притянул девушку к своей груди и глубоко вздохнул, зарываясь носом в ее  волосах и вбирая в себя знакомый, одурманивающий рассудок запах. - А что чувствуешь ты? – я нервно сглотнул, прикрыл глаза, обнимая тоненькие девичьи плечики, и ухмыльнулся.
- Я чувствую, что живу, - шустрые пальцы нашли ладошку Виктории, девушка, не задумываясь, отдала ее мне. Трепетно сжимая в своих руках, я приложил ее к своей груди, с той стороны, где сердце за грудиной порхало от счастья, и любимая, коснувшись хлопка сорочки, смущенно опустила глаза. – За долгие годы своего существования я понимаю, что счастлив, Вики. Все вокруг скоротечно меняется, время летит вперед, не ползет бесконечно долго, а именно летит, стремглав сбивая все на своем пути. Я не поспеваю за его ходом, и это чертовски бодрит, радует и лишает вечность уныния, в котором долгие годы пребывала моя душа. Ты знаешь, кто я на самом деле, и продолжаешь держать меня за руку, и это радует, хотя и пугает одновременно. Став тем, кем являюсь сейчас, я довольно долго бежал от самого себя, переступал границы дозволенного, пытался забыться, делал ужасные вещи, ломал себя изнутри, ненавидел, и спустя время, казалось, смирился с отведенной мне небесами участью. Но все было не так просто, как хотелось бы. Периодически, не имея ощущения нужности, я срывался, и тогда пропадал, бывало, на неделю, иногда на месяц. Тьма заполоняла все внутри меня, не оставалось ни единого места, куда бы не проник ее вязкий, леденящий душу туман. Чернота во взгляде, холод в сердце и что-то непонятное с разумом. В такие моменты от человека оставалась лишь оболочка и та претерпевала изменения.  Боярд, которого ты видишь сейчас, исчезал бесследно, повинуясь инстинктам, жажде и злобе. Я ненавидел весь мир, и все, что для меня существовало в периоды одержимости, были лишь ветер, что гулом стоял в ушах, запах крови, которая сводила с ума, стекая по телам жертв и скорость, с которой я передвигался по городу.Шли дни, и кровь в моих жилах замедляла свой ход. Чувство насыщения становилось явно ощутимым. Злость и ненависть ослабевали, но вместо облегчения я испытывал жуткую усталость, был измотан и понимал сколько ошибок совершил. Отчаяние, оно наполняло меня до отказа, даруя ощущение того, что уже никогда мне не найти счастья. Постоянные скитания по всему свету в поисках чего-то особенного приводили в тупик. Ничего не радовало, не восхищало, не удивляло. Вечность со своей бесконечностью делала жизнь невыносимо серой и однообразной, несмотря на все имеющиеся возможности и власть над обычными людьми. Я снова срывался и вновь возвращался, все шло словно по замкнутому кругу, не имея конца. Я много думал над тем, почему так происходит, и понял, что живу тем, что чувствую. Чувства оказались самой главной проблемой, той, что периодически выбивала меня из колеи. Я попытался их отключить, но получилось это не сразу. Человек во мне еще был силен, и эмоции порой разом рушили все, что давалось с великим трудом, а именно возможность контролировать себя. Со временем я научился запирать чувства на замок, порабощать эмоции и прятаться, как бы скверно это не звучало, за многочисленными масками. Одиночество больше не пугало меня, но шансов на то, что кто-то узнает меня настоящего, становилось все меньше и меньше.
- А Руфино, он не пытался остановить тебя? Почему ты чувствовал себя одиноким?
- Руф, - я тяжело вздохнул, вспоминая давние времена, и продолжил: – Видишь ли, не всегда наши отношения были таковыми, какими являются сейчас. Он был сам по себе, а я сам по себе. Никаких кровных уз и поддержки. После того, как он помог мне обратиться, я возненавидел его, и наши пути разошлись на следующий же день.
- Тебя обратил Руфино? – глядя на меня с недоумением, поинтересовалась Вики. Ее брови изогнулись дугами. Не нужно было быть великим предсказателем, чтобы понять, о чем думает юное создание. Казалось, что новость не укладывалась у нее в голове.
- Именно так, - провел я ладошкой по девичьей щеке. Виктория все еще пытала меня взглядом, увлеченная моим откровением. – Не сегодня, - поморщился я, заглядывая в карие глаза. – Давай пообедаем, - решительно настроившись накормить юную особу, я поднялся с кровати и подхватил Вики на руки, не дожидаясь какого-либо ответа. Любимая обхватила мою шею руками, и я устремился на кухню, на ходу вспоминая, что в холодильнике почти пусто. А по-другому и быть не могло. Ни я, ни мой младший брат давно не пополняли его запасы. Каждый питался тем, чем положено вампирам, то есть кровью. Разница заключалась лишь в ее источнике. Руф продолжал опустошать зверей, а я людей в этом захолустном городишке.
Медленно, чтобы не напугать Вики, я спускался вниз по лестнице. Она же, слегка раскрасневшись, оглядывала гостиную и прислушивалась.
- Не волнуйся, они ушли, - поспешил я успокоить любимую, догадавшись, что она не хочет сейчас смотреть в глаза ни моему брату, ни своей заботливой сестричке. Нужно время, чтобы она привыкла к сложившейся ситуации, и оно непременно у нее будет.
Не прошло и пяти минут, как мы  оказались в просторной комнате, которая была наполнена ароматом поджаренного хлеба и вишневого джема. Видимо Руфо, тряханув охлаждающий пищу и сохраняющий ее в пригодном виде коробок, больше ничего не обнаружил и накормил свою абракадабру тостами.
Маневрируя на одной ноге, второй я выдвинул стул из-за стола и аккуратно опустил на него Вики, завершая действо легким поцелуем в макушку.
Тонкие плечики дрогнули, и я тут же ободряюще провел по ним руками. Карие глаза обратились ко мне, и добродушная улыбка украсила мое лицо. Внезапно для себя я обнаружил, что, не задумываясь, дополняю каждое действие Виктории, а она продолжает мое. Забавно Мы словно выкладываем картинку из пазлов. Любимая кладет один, а я другой, идеально подходящий для того, чтобы общий вид полотна с изображением в итоге получился цельным и красивым.
Достав из ящика белоснежное полотенце, я расправил сложенный вчетверо махровый лоскут и накрыл им колени девушки. Я был до того услужливым, что удивлялся сам себе.
Еще совсем недавно я воспринимал женщин по-иному. Я добивался их, заранее зная о своей победе, флиртовал, очаровывал и забавлялся с ними. Меня мало интересовали их чувства, да что там, не интересовали совсем. Я уверенно шел к своей цели и наслаждался, вдавливая очередную обнаженную спину в упругий матрац какого-нибудь престижного отеля.
С Вики все было иначе. Дорогой была каждая улыбка, взгляд, жест. Хотелось вновь и вновь смотреть в одни и те же глаза, отметая тысячу томных, податливых взглядов в сторону, которые и в подметки не годились любимому карему омуту. В отношениях с принцессой не было привычной для меня простоты и опостылевшей легкости, когда финал известен и все заранее предрешено, когда совсем не интересует имя той, что рядом. И все, от чего ты получаешь удовольствие, есть физическая близость, ощущение победы и временное, лживое осознание тепла, которое исчезает ближе к утру, когда, просыпаясь, жаждешь убедиться в том, что один, потому как смотреть в чужие для тебя глаза больше не представляется интересным и увлекательным.
- Какой чай ты предпочитаешь? – поинтересовался я, открывая кухонный шкаф, в котором царил идеальный порядок. В этом доме очень редко пили чай. Только тогда, когда хотели вспомнить о своей человечности, прошлой жизни и приятных моментах, которые до сих пор жили в памяти, как нечто дорогое и священное.
- Черный, но некрепкий, - пояснила Виктория, поднимаясь со стула. – Давай помогу, - шустро она достала с полки две кружки, черную и белую, и поставила передо мной на стол.
- Спасибо, - прошептал я ласково, наполняя фарфор, горячим напитком.
- Боярд…- позвала Вики, как-то неуверенно и я обернулся, глядя на нее через плечо. - Тогда на море, утром…
- Давай забудем, - перебил я ее, не желая вспоминать тот неудачный для меня день.
- Нет, позволь мне сказать, - растерянно попросила любимая и тяжело вздохнула. – Тем утром я шла по коридору «Версаля» к выходу из гостиницы. Все уже были на улице, и вот-вот должны были подать завтрак. Дверь в номер моей одноклассницы была приоткрыта, - Вики замолчала, а после, нахмурившись, с трудом добавила: - Ты и она… я…
- Все неправильно поняла, - опередил я любимую, наблюдая за тем, как она краснеет, мучительно подбирает слова, пытаясь объясниться.
- Да, - несмело заключила она, в то время как я достал из холодильника последнее яблоко.
Черт! Пригласил девушку пообедать и опростоволосился.
- Прости, но в нашем холодильнике кризис.
- Боярд…- попыталась вернуть меня к прежнему разговору любимая.
- Виктория, я простил тебя, - поймал я ладошку девушки и вложил в нее красный плод. – Давай оставим это в прошлом. Предлагаю выехать за пределы имения семьи Блеквелов и нормально пообедать, - легкая улыбка украсила девичий лик. – Ты со мной? – в ответ последовал уверенный кивок головой в знак согласия, и, оставляя чай на столешнице нетронутым, я ухватил Вики за пальчики и повел за собой.
- Подожди, - сказала она не громко, но твердо. Я остановился, а Виктория направилась вглубь гостиной. Со стороны я наблюдал за ней, следил как бегло она заправила непослушную прядь волос за ухо, как торопилась в действиях и спотыкалась, пытаясь при этом быть как можно более аккуратной. Чем дальше она отдалялась от меня, тем внимательней становился мой взгляд. Я словно был на чеку, готовый в любую секунду оказаться рядом  и в случае чего подставить ей свое сильное плечо.
Смерив комнату спешными шагами, она остановилась у кожаного кресла, подняла с пола свою сумочку и вернулась ко мне.
– Думаю, если мы хотим вернуться засветло, нам нужно поторопиться, - Вики приоткрыла уста, желая что-то сказать, но промолчала, позволяя мне подхватить ее на руки и в мгновение ока доставить к автомобилю. – Так-то лучше, - прошептал я, глядя в глаза девушке, которую только что поставил на ноги. Легкий ветерок коснулся каштановых волос, и они встрепенулись. Грудь волнительно колыхнулась, разом наполняясь порцией воздуха, столь необходимой для человеческого существования. Удивленный взгляд, нахмуренные брови, слегка поджатые плечи и узенькие кисти рук, лежавшие на моих запястьях, говорили об одном - я переборщил со скоростью. Для первого раза передвижение было видимо слишком быстрым. – Прости, - протянул я, обхватывая тонкую талию ладонями.
- Ничего, все в порядке, - Вики прикрыла глаза. Пушистые ресницы периодически вздрагивали. – Со временем я привыкну, - прошелестела она, не задумываясь, делая акцент на нашем совместном, имеющим возможность быть, будущем. Я удивлялся, как эта юная девочка всякий раз просто и с легкостью наполняла мое сердце теплом, невзначай, ловко и быстро, как одной только милой улыбкой согревала мне душу, а взглядом доводила до исступления. Сказать, что я был болен ею, было не сказать ровным счетом ничего. На деле все обстояло, куда более серьезно, я был одержим и счастлив одновременно. Хворающий желает излечиться, мне же наоборот хотелось утопнуть в этом сладком безумстве, как можно глубже и не иметь возможности выбраться.
- Как ты? – окутанный волнением мой голос был хриплым.
- Уже отлично, - прошелестела тихонечко она и едва заметно улыбнулась, приподнимая веки, тем самым, давая мне возможность вновь любоваться карим омутом пленяющих очей.
- Обещаю быть более осторожным, - залюбовался я чудной красоты ликом и притянул девушку к себе. Она растерялась, немного покраснела, но довольно быстро сдалась, разрешая запечатлеть горячий поцелуй на своих губах.
- Прошу, - открыл я переднюю дверь машины, и девушка забралась в нее, присаживаясь на сидение рядом с водительским, в котором через мгновение оказался и я.
Затемненные окна автомобиля, лишали просторный салон солнечного света, а находившихся в нем существ излишнего, к тому же, ненужного внимания. При всем своем даже огромном желании ни одна живая душа не смогла бы рассмотреть, что происходит за темными стеклами.
Виктория чувствовала себя комфортно, следовательно, и я, уверенно нажимая на педаль газа, тем самым заставляя машину тронуться с места, тоже.
Дорога предстояла дальняя, в этом городе на людях с Вики появляться было нельзя, дабы не вызвать ненужных подозрений и сплетен. Мне нужно было, чтобы она свободно могла передвигаться по городу и не оглядываться по сторонам, заботясь о том, чтобы ее никто не увидел.
Достав из сумки яблоко, девушка тут же принялась его грызть, поглядывая в окно. Сегодня я повез любимую по иному пути, нежели прежде, которого она еще никогда не видела. Дорога пролегала через сады имения Блеквелов, и Вики не скрывала своего искреннего восхищения и восторга. Я нажал на кнопку, стекло медленно поползло вниз, впуская в салон свежий воздух и солнечный свет.
- Мы едем по другой дороге, верно? – обернувшись, пролепетала она.
- Верно.
- Столько цветов! Тут так красиво!
- Этот дом и все что его окружает самое дорогое, что осталось у нас с братом из прошлого. Имение объединяет нас, и мы до сих пор чтим семейные традиции, храня в памяти близких и дорогих людей. Отец любил пить чай с шиповником, поэтому колючему кустарнику отведена целая плантация. Мама из всех цветов предпочитала розы, и в один из дней отец отдал распоряжение украсть ароматными цветами все, что только можно. Он очень любил ее и старался воплощать мечты любимой женщины в реальность. Именно поэтому ты видишь огромное количество роз, начиная от кустарников и заканчивая вьющимися цветами. Из года в год нам привозили новые сорта со всего света, и каждый находил свое место под солнцем на просторах, принадлежащей нашей семье, земли.
- Мне понравился куст с мелкими бутонами, там, на повороте, розовые бутончики, - я поперхнулся. – Они не такие, как все.
- Как сказал наш отец - «неприметные».
- О! Нет! Чего ты улыбаешься? – возмутилась принцесса, дергая несмело меня за рукав куртки. – Они самые…
- Красивые.
- Точно.
- Вики, - я тяжело вздохнул, и внимательный взгляд тут же обратился ко мне. – Именно этот куст появился у нас одним из первых. Я помню, как отец ворчал, глядя на него, заявляя, что это всего лишь жалкое подобие царственных цветов, и деньги, что он потратил на них, попросту брошены на ветер. Куст не был сортовым. Это обычные дикие розы. Их бутоны небольших размеров. Шипов на них в разы больше, чем у остальных представителей. Отец много раз грозился выкопать собственноручно дикушку, но мама сказала, что никогда не простит ему этого. Так и осталось растение на своем месте, радовать хозяйку дивным ароматом. Ни один сортовой цветок, выведенный человеком, не пахнет так, как дикий.
- Ему нравился шиповник, Боярд, и я бы не сказала, что куст имеет меньше колючек, а его цветы красивее увиденных мною роз.
- Ему нравились плоды, Вики! Плоды.
- А что любил ты, когда еще был человеком? – прижалась тихонечко к моему плечу любимая. Владения Блеквелов осталось позади. Мы выехали на широкую трассу и помчались вперед. Тонированное стекло поднялось вверх, после того как палец коснулся нужной кнопочки, и в салоне снова стало привычно темно. Я повел бровями, вспоминая прошлое, и коснулся губами девичьей макушки.
- Я любил играть в мяч. Вместе с  Руфо мы резвились на заднем дворе, коротая время.
- Нет, Боярд, я не об этом. Что радовало твою душу? – задумчиво Вики обводила пальчиком мое кольцо, дожидаясь ответа. Я думал, что открыл ей всего себя, но вот в один миг любимая отыскала еще одну запертую дверь, о которой я позабыл давным-давно. Все радости обходили стороной мою душу много лет подряд, и она истосковалась по теплоте и ласке, которую давала мне девушка, даже не касаясь меня.
- Об этом ты узнаешь вечером.
- Очередной секрет?
- Нет.
- Нет?
- Нет.
- Я хочу знать.
- Значит, придется подождать.
- Ты решил меня похитить? – отвлеклась Виктория от нашего разговора, завидев дорожный знак с наименованием соседнего города.
- Я решил узнать тебя поближе.
- Что именно ты хочешь знать?
- Я хочу знать о тебе все. Какие цветы ты любишь…
- Уже узнал, - перебила она меня.
- Какую музыку предпочитаешь…
- Разную, в зависимости от настроения. Еще будут вопросы?
- Ты готова провести вечер в компании вампира? – наигранно серьезно спросил я, получив в ответ добрую улыбку.
- Готова!
- Какой неправильный вампир тебе достался, - поморщился я.
- Самый лучший, - прошептала Виктория и раскраснелась, пряча от меня смущенный взгляд.
Она посмотрела на часы, которые украшали ее запястье, и глубоко вздохнула.
- Не волнуйся, домой я доставлю тебя вовремя.
Минут чрез пятнадцать мы были на месте. Я припарковал автомобиль и помог девушке выбраться из машины. Она улыбнулась и взяла меня под руку. Мы устремились к зданию ресторана. На входе я обнял любимую за талию, и моментально она напряглась, как натянутая струна.
- Расслабься, я увез тебя довольно далеко, и ни одна живая душа не знает, кто такая Вики.
- Не могу, - проронила она в ответ.
- А ты попытайся, - когда мы поднимались вверх по эскалатору, любимая несмело обняла меня, и я поцеловал ее ласково в висок. Стыдливый румянец не заставил себя долго ждать и заполонил щеки девушки.
- Не могу, - зарылась она носом в хлопке моей рубашки, получая новую порцию поцелуев в макушку.
- Я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не привыкнешь.
- А потом?
- А потом ты поцелуешь меня.
– Боярд… ты… – нахмурилась она, пытаясь сдержать улыбку. – Как можно быть таким самоуверенным?
– Думаешь, тороплю события?
Изогнув брови, я пропустил девушку вперед.
– Думаю, да.
Сверкнув глазами, Вики прикусила нижнюю губу. Тихонечко фыркнув, она поспешила увеличить расстояние между нами, но тут же угодила в плен крепких рук.
– Даже не пытайся удрать. Я слишком долго ждал тебя, чтобы вновь потерять.
– Тогда держи крепче, – произнесла она шепотом, сделав при этом невинное личико.
– Хорошо.
Тотчас подхватив девушку на руки, я двинулся вперед, упорно игнорируя чужое смущение и желание как можно быстрее стать незаметной, выбраться из моих объятий и очутиться на своих ногах.
– Что ты творишь, Боярд? На нас все смотрят.
– Хм… – последовала в ответ усмешка. – Держу тебя крепче. Разве не этого ты хотела?
– Да, но…
– Наверно, чертовски сложно делать то, что велит сердце, когда тебя обсуждает толпа, каждый человек которой ничего не значит в твоей жизни. Кучка людей, которую больше не увидишь, может лишить счас…
Тоненькие пальчики аккуратно легли на губы, прервав пламенную речь.
– Мне хорошо с тобой, – прошептала любимая и положила голову мне на плечо.

Нервно сглотнув и крепче прижав Вики к  груди, я облегченно вздохнул. Оказавшись в ресторане, я помог девушке присесть за стол, а затем занял место напротив. Услужливый официант подал нам меню и приготовился принимать заказ. Когда принцесса взглянула на список яств, ее карие глаза округлись и кривая ухмылка украсила мое лицо.
– Я буду апельсиновый сок, – пролепетало милое создание и стихло, все еще пребывая в шоке от увиденного.
– Сок так сок, – проговорил я, так и не заглянув в меню. – Две порции филе-миньона, овощной салат, красное крепленое вино и собственно сок.
Официант удалился, и Вики тут же дала о себе знать:
– Боярд, я не хочу, чтобы ты тратил на меня деньги. Есть уйма ресторанов, где за пищу не дерут втридорога.
– Хочешь меня обидеть? – спросил я и, встретив в ответ молчание, продолжил: – Тогда давай закроем тему. И знаешь, это не самый дорогой ресторан из всех, что здесь есть. Находился бы ближе другой, непременно повел бы тебя туда, но не потому что желаю произвести впечатление, а просто считаю, что ты достойна самого лучшего. К тому же, у меня достаточно средств, так что волнения по поводу «это обязывает ко многому» излишни. Просто поужинай со мной.
– Хорошо.
– Вот и отлично. А теперь расскажи, как давно отец приучает тебя к непосредственной охоте на вампиров?
– Он еще ни разу не брал с собой ни Карину, ни меня, – произнесла любимая, окинув посетителей беглым взглядом.
– Но тем вечером ты была в баре, – произнес я, нахмурив брови.
Официант расставлял на столе белоснежные тарелки, и Вики медлила с ответом. Дождавшись удаления персонала, любимая наклонилась вперед, словно боясь быть услышанной, и прошептала:
– Об этом знаешь только ты и парень, что помог тебя спасти, – голос становился все тише и тише, но в силу своих способностей я слышал каждое произнесенное слово. – А папа, одержимый идеей уничтожения вампиров, часто рассказывает нам с сестрой о демонах ночи, предостерегает и учит защищаться. Накануне той облавы мы сидели в гостиной, пили чай и беседовали. Кара, как всегда, спорила с отцом, считая все его мысли бредовыми, а тот продолжал настаивать на своем. Знаешь, сложно поверить в то, чего никогда не видел.
– И ты, наплевав на предостережения, решила утолить любопытство, необдуманно рискнув жизнью? – выразил я эмоции, положив кусочек ароматного мяса в рот.
– Большую часть вечера папа рассказывал нам про устройство, что способно свести с ума любого вампира. Затем отец уехал, а мы с сестрой остались дома. Кара порой бывает несносной, и, поругавшись с ней, я направилась за охотниками. Мне захотелось увидеть все своими глазами. По дороге я сообщила папе, что еду к подруге и останусь у нее ночевать. Сама же приехала в тот самый бар, набросила на голову капюшон и вошла внутрь. Знаешь, совсем не ожидала увидеть там тебя и даже не предполагала, что парень, спасший мне жизнь, – вампир.
– Как же я тогда злился за доброту и желание помочь.
– А я боялась, чертовски боялась тебя.
– Чертовски?
Я ухмыльнулся, едва заслышав привычное для себя слово, слетевшее с розовых уст любимой.
– Да, именно так. Вены покрывали твое лицо, ты одновременно стонал и рычал. Клыки… они были острыми.
– Почему же не ушла, зная, что все пройдет?
– Не знаю. Когда ты обретал человеческий облик, а слезы безостановочно катились из глаз, мне стало больно, так больно, словно я сама переживала все муки.
– Прости, что предстал в таком виде.
– Прекрати. Ты позволил мне увидеть себя настоящим.
– На тот момент от меня мало что зависело, Виктория.
– Нет, Боярд, неправда. Ты мог бы убить меня, но вместо этого, чертыхаясь и злясь, держал за руку.
– Не может быть. Я ненавидел тебя всеми фибрами души.
– Так и было, а утром я проснулась в объятиях далеко не свирепого вампира. Уверена, к тому моменту ты уже не спал.
– Увидела меня настоящим и решила воткнуть кол в живот.
– Какой ты злопамятный. Прости.
– Да ладно, я не злопамятный. Видишь ли, у нас, совершенных существ, отличные слух, зрение, обоняние, ну и память тоже.

Аккуратно перевернув вилку, я завершил трапезу. Виктория последовала примеру, а после, взяв в пальчики белоснежную салфетку, промокнула ей губы.
– Нам пора, – печально прошептала любимая, взглянув на часы. – Не хочу заставлять отца волноваться.
– Тогда пошли.

Я уверенно поднялся из-за стола, протянул девушке руку и глубоко вздохнул, как только ощутил ее в своих объятиях. Быстрым шагом мы вышли из двухэтажного здания, уселись в машину и понеслись навстречу родному городу. Виктория при этом поглядывала на циферблат и нервно стучала пальцами по коленям.
– Опоздаем. Мы опоздаем, – твердила она взволнованно. – Можешь ехать быстрее?
В ответ я лишь улыбнулся и прибавил газу. Машина послушно ускорила ход, в то время как любимая зажмурила глаза, железной хваткой вцепившись в мою руку.
– Так дело не пойдет. Еще немного, и твое сердце выскочит из груди.
– Я почти привыкла.
Вики осторожно приоткрыла один глаз, а следом – второй.
– Точно? – поинтересовался я.
– Точно.

Было видно, что Виктория устала. Недавние события совсем ее измотали, но девушка всеми силами старалась не показать виду. Поглядывая на нее, я наслаждался тем, как тихонечко она трется о мое плечо  щекой, прикрывает глаза со спокойной улыбкой на лице и робко прижимается ближе.

«Знаешь, Боярд, время рядом с тобой пролетает незаметно. Мне кажется, что я не поспеваю за ним», – сказала она однажды, а я мысленно продолжил фразу, так как полностью разделял чувства любимой. Мне всегда не хватало каких-то пяти минут, чтобы окунуться в омут карих глаз, окаймленных пушистыми черными ресницами. Не хватало всего пары мгновений, чтобы вобрать тепло ласковых рук и крепких объятий, вдохнуть знакомый пряный аромат шелковистых волос и наполнить душу теплом и светом. В колыбельной поющего сердца было сконцентрировано мое нынешнее счастье. Ощущения относились к необычным, странным. Мне хотелось, чтобы Вики всегда была рядом. Я бы крепко обнял ее, и она стала со мною единым целым. И больше никогда я не ощущал бы тоску по ней и одиночество без нее. Все, что хотелось, – просто вобрать любимую в себя, вобрать всю до последней капли.

Тело ныло, будто предчувствуя неизбежное расставание. Я уговаривал сам себя, что уже завтра вновь увижу свою девочку, но то, что можно было внушить разуму, никак не хотело понимать сердце. Оно волнительно колотилось в груди; когда любимая покинула салон автомобиля, поцеловав меня на прощание, я выскочил на улицу и тенью отправился вслед за ней. До здания оставалось каких-то триста метров, но отпустить девушку одну без сопровождения я не мог, впрочем, как и высадить у фамильного имения. Вики уверенным шагом шла вперед и тихо шептала, что я сумасшедший и все будет нормально. Я же знал, что ночь будет длинной, как никогда, и мне не помогут ни кровь, ни бурбон.

– Буду скучать по тебе, – прошелестела чуть слышно любимая, свернув на тропинку, ведущую к дому.

В окнах горел свет, и отчетливо проглядывалась фигура застывшего у гардин мужчины. Отец терпеливо ожидал дочерей. Я сбавил ход и пошел медленнее, наблюдая за тем, как любимая открыла дверь и вошла внутрь. Только после этого обогнул квартал, забрался в машину и рванул домой. По дороге в особняк я позвонил Фредерику. Хриплым голосом старик по-доброму поприветствовал меня.

– Скажи мне, Фред, Сильвер жив? – задал я глупый вопрос.
– Что вы, сэр, – усмехнулся он в трубку, – но думаю, его правнук сослужит вам отличную службу, если понадобится.
– Хорошо, тащи его ко мне, скоро буду дома, – отдал я распоряжение и выключил приобретенный на днях телефон.

Список номеров был пуст, но я помнил их все наизусть. Память никогда не подводила меня, и теперь пальцы спокойно набирали на клавиатуре «цифры» Евы. Выслушав меня, та согласилась помочь, подарив возможность провести оставшуюся часть вечера в приподнятом настроении.

Припарковав автомобиль у дома, я выбрался наружу и побрел по дорожке, хитро поглядывая на игравший в окнах гостиной свет. Судя по всему, он исходил от каминного пламени. Отворив деревянное полотно и ступив на пол слабо освещенной комнаты, я ухмыльнулся.
– Привет, – протянул Руфо и дружелюбно поднял ладонь.
Голос его звучал тихо и почти задумчиво. Небрежно развалившись на диване и закинув ногу за ногу, брат смотрел перед собой и неспешно потягивал вино.
– Место встречи изменить нельзя, – проговорил я, опускаясь в кожаное кресло.
– Ничего не хочешь сказать? – поинтересовался Руфино и обратил на меня спокойный взор.
– Спасибо, что забрал мисс Ураган себе.
– Она очень хорошая, Боярд.
– Уж кто-кто, а я знаю об этом не понаслышке, брат, – Руф открыто улыбнулся моим словам. – Что?
– Как вы познакомились?
– Почему бы тебе не спросить у своей красотки.
– Она не желает вспоминать об этом.
– Я, видишь ли, тоже не горю желанием.
– Боярд, не просто так Карина тебя недолюбливает.
– Недолюбливает? А я-то думал, как охарактеризовать ее отношение ко мне.
– Так как?
– Тебе не понравится ответ.
Я поморщился, предупредив младшего представителя нашей фамилии о худшем.
– Ну не удивлюсь я точно.
– Отлично! Я был в стельку пьян, и мне приглянулась пятая точка твоей подружки.
Руфино поперхнулся виски, и улыбка моментально сползла с его лица.
– Надеюсь, Карина не пожалела тебя, – выдавил он глухо.
– Не сомневайся. Удар в челюсть был точным.
Прищурившись, я вспоминал тот вечер, когда ухватил взглядом танцующую девушку.
– Но она осталась жива после того, как посягнула на смазливую мордашку моего брата, на самое дорогое, что у него есть?!
Не глядя мне в глаза, собеседник зачарованно смотрел на камин, наслаждаясь пылкой игрой пламени, что жадно ласкало поленья красновато-рыжими языками.
– Руф, ты знаешь, свернул бы ей голову прямо там, несмотря на симпатичную мордашку, – констатировал я, откинувшись в кресле и прикрыв веки.
– И что же помешало?
– Коул вернулся в город. Заметил его у стойки бара, и мне стало совсем не до взбеленившейся девицы.
– Коул в городе? – переспросил брат.
Мысленно я представил, как он свел брови и глубокая складка легла на высокий лоб вампира. Он всегда хмурился, когда волновался, а по интонации голоса мне стало ясно, что кое-кто занервничал.
– Если предание бренного тела земле можно назвать присутствием в городе, то да, брат, он тут и, поверь, надолго.
– Убил?
– Нет, блин, закопал живьем! Этот засранец долго испытывал мое терпение, так что его безвременная кончина вполне заслужена.
– Много лет прошло с тех пор, Боярд.
Я резко распахнул глаза, с трудом справляясь с нахлынувшим возмущением, и обратил строгий взор на младшего представителя нашей семьи.
– С тех пор, как он подставил нас и мы еле унесли ноги, а потом еще полсотни лет доказывали, что не «верблюды»? Этот паршивец лишь подкидывал поленья в костер, распространяя о нас нелестную славу по всему свету.
– Ладно, я тебя понял, – провозгласил Руфино смиренно и продолжил: – На столе лежит белый конверт. Он предназначался тебе, Виктория пыталась оставить его у входа.