Бимкино счастье

   Рано ещё. Рассвет. Щенок Бимка, наскоро проглотив свою
порцию каши, побежал к Туману. Тот, обнимая алюминиевую
кастрюлю со своей пайкой, досматривал свой любимый сон про
соседскую собаку, немку Берту.
– Ав-ав! Дядька Туман! - радостно рявкнул Бимка, - а, дядька
Туман!
– Ну чё тебе? - прошептал Туман, не открывая глаз и боясь
спугнуть свой сон.
– А почему ты кашу не ешь?
– Отстаааань...
– Столько счастья у тебя, а ты не ешь! Мне столько не дают!
Эх!
– Подрастёёёшь, дадууут...
– А разве я маленький? У меня вон какие зубы и хвост!
– Да штоб тебя! - Туман потянулся, ворча и зевая...
– Ну чё те надо?! Каши? На!!! - пёс ударил лапой по
кастрюле и каша расплылась по земле. Бим, выпучив
глазёнки от радости, прыгнул в самую середину не то кучи,
не то лужи.
– Дядь...ка! Ту...ман! Спа...си...ба!!! - Бим глотал кашу, не
жуя, давясь и задыхаясь...
– Хватит. - Туман оттолкнул щенка лапой от каши.
– А чё?! Тут же много, двоим даже!
– Хватит, я сказал! Обожрёшься!
– Ну хватит, так хватит.
Бимка уселся поудобней и стал с удовольствием облизывать
свои лапы.
– Дядька Туман, а дядька Туман!
– Ну?
– Вот всё-таки счастливый ты. Столько еды и всё тебе. А
ещё у тебя большая конура и цепь, такая толстая!
– Дурачок ты, Бимка. Да разве счастье в еде или конуре?!
– А в чём же ещё-то???
Туман вдруг повёл носом, потом удовлетворённо кивнул.
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Хорошо, что у Берты лапы заживают.
– Это у той злой соседки?
– С чего ты взял, что она злая?
– А воет каждую ночь и рычит, а слов не разобрать. Злая она
и всё тут.
– Не злая она. Несчастная. Тоскует по своей семье.
– А разве у собак бывает семья?
– Конечно. Однажды, года четыре назад, мы с ней
встретились на соседней улице. Я тогда сбежал от нашего
Хозяина, погулять. А Берта тогда только появилась в наших
краях, её из города привезли. Ну то, сё, короче говоря,
познакомились. А у меня есть одно заветное местечко,
Хозяин называет его Мелкие Пески. Вот мы туда и пошли.
Там красиво. Там речка журчит на перекате и птицы поют...
Туман зажмурился, вздохнул, помолчал немного, мотнул
головой и продолжил.
– В общем, пробыли мы там целый день, а на закате
вернулись в село, голодные, но счастливые. Хозяин в тот
вечер всыпал мне по первое число, они же с Хозяйкой всю
округу обежали, меня искали.
– А Берта?
– Ей тоже досталось. Хозяева Берты заперли её в сарае и
не выпускали во двор целую неделю. Она рвалась, кричала,
звала меня.
– А ты?
– А я рвался к ней. Но эта вот цепь крепко держала меня на
расстоянии трёх метров от этой вот постылой конуры. Я ничего не мог
поделать, только сломал два клыка, пытаясь разгрызть эти
железные кандалы.
– А зачем ты рвался, дядька Туман?
– Я любил её...
– Хм... А как это — любил?
Туман задумался...
– Любил... Ну это когда одна собака без другой жить не
может.
– Мёрзнет, что ли?
– Ну, можно и так сказать.
– А летом?
– И летом.
– Как плохо — любить...
– Нет, Бимка. Плохо — ненавидеть.
– Кого?
– Например Хозяина. Я ведь после цепи на него бросился,
хотел горло от обиды вырвать.
– Ого! И что?
– Не получилось, искусал только.
– А он чего?
– А он сломал об меня две лыжные палки, а потом
подставил своё горло и сказал, чтоб я либо загрыз его, либо
зализывал его раны. Мне было больно и обидно, но я стал
лизать его, потому что понял тогда, что и он меня любит.
– Это после палок-то???
– Да. Ты поймёшь это, когда вырастешь.
– А что было потом?
– А потом у Берты родились дети. Три красивых девочки и
один замечательный мальчик. Девочек хозяин Берты сразу
куда-то отнёс. Их больше никто не видел. А мальчика, спустя
два месяца, задавила машина прямо на глазах у матери.
Бимка поёжился, поник головой, вздохнул... Потом,
подумав, спросил:
– Дядька Туман, это были и твои дети?
– Да, парень. Это были наши с Бертой дети. Их больше нет.
Берта, когда рвалась к сыну, в кровь изорвала лапы об сетку
забора, но не могла ничего сделать. Она долго болела,
постепенно приходя в себя. И теперь, каждый раз, когда
приходят месяцы смерти наших детей, она бросается на
забор, думая, что сможет спасти хотя бы сына. Каждый год в
это время она кричит и плачет. Каждый год в это время она
раздирает в кровь свои лапы о сетку забора...
Бимка всхлипнул.
– Жалко тётю Берту. И малышей жалко. И тебя тоже.
– Теперь ты понимаешь, что такое — счастье?
– Счастье — это когда дети живые, а их папы и мамы с ними? Да?
– Ну вот видишь, ты всё уже знаешь. А кашу потом доешь, у
меня что-то совсем аппетита нет.
– Дядька Туман, а можно я её тёте Берте отнесу?
– Ну куда ты, малыш? Да и кто тебя там пустит? Нет уж, ешь
своё счастье сам!

   Ночью Бимке снился тёплый сон. В нём был хозяйский
грузовик, до краёв наполненный свежей кашей, совсем не злая тётя
Берта, от которой вкусно пахло парным коровьим молоком, и дядька
Туман, привычно нюхающий воздух своим большим чёрным
носом...