2. Первый день в Буэнос-Айресе

На фотографии:  Невестка Лена, внучка Ксения-Алексия, супруга Светлана Викторовна.
Лонгчампс, улица Сан Игнасио, перед выходом в город, 5.11.2000 г.

2. ПЕРВЫй ДЕНЬ В БУЭНОС-АЙРЕСЕ или ЩИПАЧИ*) ПО-АРГЕНТИНСКИ

Начало – см. «Буэнос-Айрес - Париж Южной Америки. От автора» -
http://www.proza.ru/2014/06/05/766


В связи с возможными карманными кражами не рекомендуется
носить с собой большие денежные суммы.
Полезные советы туристам в Аргентине

         
Итак, воскресенье, 5 ноября 2000 года – первый день в Буэнос-Айресе. Игорю его шеф предоставил недельный отпуск, и ничто не мешало нам отметить этот день и следующие поездкой в исторический центр города для осмотра наиболее интересных и посещаемых туристами мест. Мы уже знали, что Буэнос-Айрес называют Парижем Южной Америки, и были  наслышаны  о его достопримечательностях, их-то нам и не терпелось увидеть воочию.

Быстро позавтракав, всем коллективом  - Игорь, Лена, Саша, Ксюша в коляске и я со Светой - отправились к железнодорожной станции Лонгчампс, откуда на электричке нам предстояло доехать до вокзала Конститусьон, возле которого находились автовокзал и станция метро, чтобы уже оттуда городским транспортом ехать в исторический центр города, который аргентинцы называют Capital (Капиталь), что означает Столица.
Была солнечная теплая погода, и мы оделись по-летнему. Потом мы узнаем, что дующие в эту пору ветры из Патагонии приносят с собой жару с температурой выше +30 градусов и такую жару мы пережили, но было это немного позже.

На тихой улице  Сан Игнасио,  редкие прохожие говорят нам Buenas Dias – добрый день. Так со всеми встречными здороваются в русских деревнях. Наш путь к станции пролегал по зеленой улочке Карлос Диэль. Идем мимо красивых одноэтажных особнячков своеобразной архитектуры, в палисадниках которых цвели  незнакомые нам цветы, кустарники, деревья и знакомый нам жасмин. А возле одного особнячка мы увидели цветущую  финиковую пальму, возле другого – бутылочное дерево, ствол которого, действительно, был похож на бутылку. Тротуары перед домами были выложены плиткой, причем перед каждым другого рисунка и цвета, видимо, в соответствии со вкусом и кошельком хозяина. Еще мы обратили внимание на металлические решетки на окнах домов, установленные  явно не для красоты, а от воров-домушников. Дома находились на левой стороне улицы, а на правой стороне -  почти сплошь какие-то глухие стены, расписанные  граффити. С  граффити мы столкнулись впервые, к нам эта «мода» придет позже.  Одна из надписей меня озадачила. На стене красной краской было написано Que viva el Banda … дальше шло название этой el Banda. Я перевел эту надпись, как «да здравствует банда …» Ничего себе, - подумал я, - здравица банде, но оказалось, что банда – это группа, в данном случае ВИА, и надпись, видимо,  была сделана кем-то из её фанатов.

Вот и станция Лонгчампс.  Игорь купил  проездные билеты, и мы вышли на перрон. Там я сразу же обратил внимание на мусор, находившийся на путях, что меня очень удивило.  Мусора было довольно много, по всей видимости, он был сметён на рельсы с перона, и создавалось впечатление, что там, внизу,  его никогда не убирают.

В ожидании электрички коротали время разглядыванием  пассажиров, собравшихся на перроне. Среди них были мужчины с удлиненными лицами, явным признаком их испанского происхождения. Но большинство составляли креолы – потомки первых испанских поселенцев,  низкорослые,  коротконогие, с безобразными задами (кстати,  очень важной частью женского тела в Аргентине считается попа, даже проводятся конкурсы на лучшую попу региона, страны). Все они были  очень просто одеты - в джинсах, а сверх джинсов на мужчинах - футболки, а на женщинах – топики, едва прикрывающие грудь. Многие креолки, судя по их животам, были беременными, и их оголённые животы, торчащие своими пупками над джинсами, смотрелись очень экзотично. Топики на креолках украшали  разные рисунки и надписи. Одно из таких украшений запомнилось своей оригинальностью: на топике красовалось слово «Baby», а под ним  указывающая вниз живота стрелка - туда,  откуда этот Baby должен был появиться.

Еще среди ожидавших электричку я увидел пассажиров с велосипедами. Оказалось, что в электричке имелся вагон, в который можно было сдать велосипед и инвалидную коляску, и получить их назад на станции прибытия. Возможно, что этот вагон служил еще и для перевозки багажа.

Подошла электричка. Не успели мы разместиться в вагоне, как через  него потянулась вереница аргентинских коробейников, предлагавших пассажирам немудрёный товар: конфеты, альфахоры (это чисто аргентинская кондитерская продукция чем-то напоминающая песочное печенье с начинкой из сгущенного молока),  ножи,   сумки,  колготки,  игрушки и множество других мелочей, - всё за одно песо (курс песо к доллару был тогда 1:1). Все это предлагалось шумно, назойливо, с демонстрацией выгод и полезных качеств товара. Но охотников что-то купить было мало. Мы со Светой предпочитали смотреть не на торговцев, а в окно,  где простирался одноэтажный пригород.  Мимо мелькали жилые дома, какие-то служебные постройки, склады, стены многих из них были  «украшены» граффити. Изредка мелькали мачты сотовой связи, что для нас тоже было в новинку.

Но вот и конечная остановка. Впереди высилась громада вокзала Конститусьон.  Всей группой мы двинулись к выходу с перрона, где находилась будка контролёра, проверявшего у прибывших пассажиров проездные билеты.  Игорь подошел к нему первым и предъявил билеты на всю нашу группу. Мы гуськом потянулись за ним, но я отстал и  оказался последним. Я смотрел на удаляющегося Игоря, озабоченно раздумывая,  как, не зная испанского, буду объясняться с контролером, если он потребует предъявить билет.  И когда  с этими мыслями я почти вплотную приблизился к будке контролера,  впереди меня вдруг встал появившийся откуда-то сбоку щеголеватый тип в белом костюме и при галстуке, резко отличавшийся своим видом от других выходивших с перрона пассажиров. Тип о чём-то заговорил   с контролёром, а я ошарашенный неожиданно возникшей преградой, обеспокоенно смотрел вслед  удаляющемуся Игорю. Но тут, также неожиданно, тип освободил мне дорогу, и я беспрепятственно прошел к зданию вокзала, где меня ожидали мои спутники. Вот там-то я и обнаружил, что из моего кармана исчез кошелек.  Аргентинские щипачи развели меня, как последнего лоха. Пока франтоватый тип задерживал меня возле контролера, а мое внимание было обращено на удаляющегося  с билетами Игоря, напарник этого типа успел  проверить мой карман, и не безуспешно, там находился кошелек  с 36 долларами.

Это происшествие стало одним из  "ярких"  впечатлений первого дня нашего пребывания в Буэнос-Айресе. А о других впечатлениях этого дня, будет рассказано  в следующий раз.

Пожалуй, следовало бы добавить, что за все прожитые в Аргентине годы ни с Игорем, ни с его семьей подобных «чудес» не случилось,  так что надо отдать должное ловкости аргентинских карманников, сумевших в толпе пассажиров вычислить «гостя столицы» и умело воспользоваться его растерянностью. Подтвердилась и народная мудрость,  что  задний карман – чужой карман.

В заключение несколько слов о транспорте в Большом Буэнос-Айресе. Огромный мегаполис, разделенный на 48 районов и  насчитывающий около 13 миллионов жителей, не мог обходиться без разветвленной сети городского транспорта. В городе имелись автобусное сообщение, метро и, конечно, пригородное железнодорожное сообщение. Когда-то по городу ходил и трамвай, но по каким-то причинам трамвай с улиц города  убрали и теперь о нём напоминали лишь  оставшиеся кое-где рельсы.

Надо отметить вежливость и предупредительность водителей автобусов, на что я сразу же обратил внимание. Если к автобусу подходил пожилой пассажир или пассажир с тяжелыми вещами, водитель тут же выходил из своей кабины и помогал пассажиру и войти в автобус, и занести в автобус его вещи. Видимо, такая услуга входила в обязанности водителей. Вменить бы такую услугу и нашим водителям.

В Буэнос-Айресе  насчитывалось пять железнодорожных вокзалов, каждый из которых имел пригородное сообщение. В одном из старых районов столицы Ретиро располагался самый крупный из них с таким же названием,  спроектированный и построенный английскими инженерами почти сто лет назад. А вокзал Конститусьон находился на юге-востоке города в районе с тем же названием, и электрички с него шли в южные пригороды. А всё южное в Буэнос-Айресе, как нам сказали,  считается отстойным и неблагополучным.  По крайней мере, там и настырных торговцев, и карманников много  больше.

Туристы из России, побывавшие в Буэнос-Айренсе считают, что его вокзалы  поразительно напоминают московские: огромные красивые здания начала прошлого века с  обитающим в них всяким сбродом и чрезвычайно загаженной вокруг них местностью (впрочем, возможно, в московских вокзалах уже навели должный порядок).  А про  электрички Буэнос-Айреса говорят, что они больше, чем транспорт, они целый мир и неотъемлемая часть Аргентины. И этим самым электрички Буэнос-Айреса тоже очень похожи на подмосковные. В них, как и в подмосковных, течет своя жизнь: ларьки на перронах с самым различным товаром, а в вагонах торгаши, попрошайки, музыканты и … карманники.

*)ЩИПАЧ - Вор-карманник  — преступник, специализирующийся на кражах из карманов либо сумок, находящихся непосредственно при потерпевшем.

Приложение:
 
2.1. Бутылочное дерево - http://www.proza.ru/2014/05/13/1311
2.2. Вокзал Конститусьон - http://www.proza.ru/2014/07/28/1339

См.продолжение: 3."Первые шаги по Буэнос-Айресу" - http://www.proza.ru/2013/12/09/1485