Ольга. Часть 22

Часть 22


Девчонки остались задушевно попеть под баян, Валеркины друзья сгрудились у старого усилителя с двумя большими колонками, и через пару минут серое фойе "Бухенвальда" наполнилось зажигательным буханьем танцевальной музыки. Мы не торопились вылезать из-за стола. Лизка уже прекрасно исполняла роль моей девушки. А я только начинал ощущать себя бывшим парнем невесты, который приглашён сюда, как новый парень Лизочки. И я теперь тоже должен потихоньку вжиться в эту роль, придуманную и мне моими замечательными девчонками. Наконец, после энергичных дрыганий молодых тел, неторопливо полилась первая медленная мелодия.

-- Пойдём танцевать? -- я улыбнулся Лизке, не решаясь теперь взять её за руку.
-- Конечно!

Она так искренне обрадовалась моему приглашению, что я уже не мог ничего толком понять и сообразить. Рядом бесстыдно и самозабвенно кружилась Наташка со своим умником Николаем, многочисленные студенты и студентки, Валеркин отец со свахой тётей Катей и, наконец, под всеобщий одобрительный возглас, в толпу танцующих влилась Олька с молодым мужем. Стало приятно и хорошо от того, что она здесь, рядом со мной, что, легко и целомудренно обнимая мою Лизочку, я могу теперь любоваться Олькой и раздевать её глазами так, как она хотела совсем недавно. Под струящимся платьем легкими, почти незаметными намёками вырисовывался треугольник трусиков и мне было чертовски приятно от того, что я один прекрасно знаю, как выглядят эти трусики и какие на них замечательные кружевные полоски по краю. И лишь я один знаю, как соблазнительно приподняты сейчас Олькины грудки там, под сверкающим длинным платьем, стянутые праздничным, совершенно развратным лифчиком. Приятное возбуждение смешалось с выпитым алкоголем и ощущением всеобщего праздника. От Лизки волнующе веяло дорогими духами, мои ладони настойчиво сомкнулись на её тоненькой талии, и она, повинуясь моему желанию, прижалась уже почти вплотную, показывая, что готова честно играть роль моей девушки.

-- Гош, а ты помнишь наш выпускной?
Она первой нарушила приятное молчание, словно угадав мои мысли, провалившиеся вдруг в то далёкое лето.
-- Да, Лиз... У меня такое чувство, что всё было только вчера...
-- У меня тоже...

Что-то сладко и решительно торкнуло в голову, пробежав по телу приятным теплом. Музыка закончилась, мы вернулись за стол, выпили ещё почти по полному бокалу вина... Нет, не может быть, что она задумала что-то неправильное. Лизка просто играет свою роль, без которой моё пребывание на этой свадьбе было бы не только глупым, но и совершенно невозможным со всех мыслимых и немыслимых точек зрения. Если бы не было Лизы, я бы давно уже сбежал отсюда, чтобы не держать в смятении и страхе буквально всех. Ведь всё это устроено сейчас именно для них, а не для нас с Олей...

В следующий медленный танец Наташка бесцеремонно подлетела ко мне, оставив своего ухажера за столом, и, быстренько извинившись перед Лизочкой, нагло потащила меня танцевать. Что ж, теперь все роли распределены, отрепетированы, и мне совершенно нечего терять.

-- Как тебе мой жених? -- Наташке хватило ума не прижиматься сводящей с ума и бесстыдно оголённой грудью, лишь сомкнув на моей шее шаловливые пальчики вытянутых голых рук.
-- Откуда ты его откопала?
-- Из школы... Между прочим, он мне на днях предложение сделал!
-- Да? И много предложил?

Наташка замолчала, ни капли не возражая, что всё это, действительно, очень глупо и не более, чем смешно. Не хотелось больше дразнить её. Раз так получилось, что сегодня я не с ней, а она не со мной, пусть теперь всё идёт так, как идёт, как задумано Олей, Лизой, самой Наташкой, да и просто нашей общей судьбой. Захмелевшая рука и предательски занывшее внутри желание не смогли удержаться на месте. Соскользнул ладонью с Наташкиной талии, я с откровенным наслаждением похотливо провёл по её изумрудной шёлковой попке.

-- Как твоя прелесть? Поджила?
Она испуганно дернулась, тут же вернув мою руку на невинное место.
-- Ты что? Жениха напугаешь! Он у меня культурный, не то, что некоторые зверюги...

Мы добродушно посмеялись, я проводил Наташку к поджидающему её кавалеру и тут же увидел, что моя выходка не осталась незамеченной. Кавалер встал и, не обращая внимания на весёлую Наташку, недобро зыркнул мне в глаза.

-- Георгий, отойдём на пару слов...

Все уже всё поняли. Наташка, прикусив язычок, схватила нас железной хваткой под локти и поплелась вместе с нами к выходу. Конечно, ему надо было показать себя перед ней мужчиной и не просто мужчиной, а оскорблённым мужчиной, и я прекрасно понимал его нутро, жаждущее дать урок бесцеремонному наглецу, как надо себя вести. Но я не хотел и не собирался ни выяснять с ним какие-либо отношения, ни, тем более, драться. Конечно, редко какая свадьба обходится без драки. Но дурацкий бой с этим интеллигентиком на столь мучительной и долгожданной свадьбе своей любимой сестрёнки, будучи теперь её бывшим парнем, было бы полнейшей глупостью. Хотя, где-то не очень глубоко внутри мне очень хотелось поколотить его с той самой  минуты, как я увидел их здесь под руку с моей рыжей, бесстыжей Наташкой.

Он по-петушиному вдохнул полную грудь, готовясь проучить меня словами или даже не словами, но Наташка, не отпуская наших рук, мгновенно первой встряла между нами.
-- Так, мальчики, ну-ка быстро извинились, пожали друг другу руки и пошли обратно!
От души отлегло. Молодец, Наташка! Настоящий педагог!
-- Ребят, ну... простите меня! Не удержался спьяну... Николай! Честно, как на духу…  Наташа - потрясающий человек! Я желаю ей и тебе счастья... Вот так... От всей души!
Я, изображая более нетрезвого, чем есть,  хлопнул себя в грудь, виновато глянул на нерешительно замявшегося кавалера и с радостью понял, что бить его, кажется, не придётся. На улицу вылетела испуганная Лизочка, но, увидев, что все улыбаются и смеются, мгновенно успокоилась и взяла меня под руку.
-- Гош, ну ты куда убежал?
Воспользовавшись ситуацией  и даже замерев от возбужденного волнения, я похотливо приложился к её губкам, и Лизка вынуждена была снова добросовестно исполнить роль моей девушки. Проводив недобрым взглядом ушедшую со своим удовлетворённым кавалером Наташку, Лиза глянула на меня тихо и растеряно.
-- Ты спал с ней?
Нутро неприятно шевельнулось, но врать Лизке было уже нельзя.
-- Да... Неделю назад...
Она проглотила моё откровение совершенно спокойно и, помолчав несколько секунд, вдруг нерешительно добавила:
-- А с Олей?
В ответ я, сдавшись на Лизкину милость, сокрушенно качнул головой.
-- Три для назад...
-- Гошка... Ты - бабник!
Лизка констатировала этот факт очень киношно, с весёлой улыбкой, и мне вдруг показалось, что всё это вылетело из неё с совершенно искренним и непонятным облегчением. Словно она до последнего момента сомневалась, что я - бабник, а теперь, наконец, убедилась в этом окончательно и бесповоротно. Чтож, ничего не поделаешь. Что есть теперь, то есть. Мы на Олькиной свадьбе, Лизка вдруг стала моей девушкой, а я неожиданно для неё оказался бабником, который буквально накануне свадьбы спал и с невестой, и с её двоюродной сестрой.
-- Да, Лиз, я, действительно, бабник... Прости меня... Что есть, то есть...

После короткой передышки свадебное застолье понеслось дальше. Мы сидели с Лизкой, всё окончательно поняв и приняв, выпивая, закусывая, смеясь и радуясь вместе со всеми. Бесконечные "Горько!" и бесконечные поцелуи молодых уже не терзали захмелевшую душу и голову,  а тосты и речи становились все более проникновенными и более глубокомысленными от принятых алкогольных градусов. Свадьба катилась своим чередом, по своим свадебным законам, один из которых упрямо гласил, что на свадьбах никому и ни в чём не принято отказывать. Опять пауза, опять танцы и баян, опять Валеркины бывшие пятикурсники пошли подбивать клинья к захмелевшим, похорошевшим и откровенно жаждущим мужского внимания Олькиным математичкам. Чуть пригорюнившаяся Галка сидела за столом, уже не скрывая досады, что ей пока так и не удалось привлечь внимание Валеркиного друга детства и свидетеля, светловолосого, кудрявого парня в шикарном серо-голубом костюме-тройке, которого Валеркины родители запросто и по-соседски звали Шуркой. Шурка пренебрёг всеми неписаными свадебными законами, по которым свидетель должен если не переспать, то, по крайней мере, "приударить" за свидетельницей, и демонстративно предпочёл ей компанию Валеркиных друзей, так и не остановив ещё свой выбор и свои симпатии ни на одной из "математичек", пытавшихся и штурмом, и хитростью завладеть этаким кудрявым красавцем.
Веселье и грусть смешались, переплавились, заправились алкоголем, и на душе, наконец-то, стало по-свадебному бесшабашно и весело. Санёк забавлял захмелевших девчонок задушевными переборами, Тётя Катя рассеянно кивала головой, поддакивая о чём-то энергично рассказывающей свахе, Олька с Валеркой пытались весело и непринуждённо общаться со всеми гостями... Настоящее, искреннее и совершенно безудержное желание вдруг с наслаждением подхлестнуло начавшую расходиться душу. Вспомнилась Гришкина свадьба и все наши многочисленные деревенские свадьбы, на которые мы когда-то ходили с Олькой приглашенными гостями  или просто так, как все деревенские, поглазеть и порадоваться. Я  оставил свою очаровательную девушку и подошёл к склонившемуся над баяном Саньку.

-- Санёк!... ...Давай "Цыганочку"!!!

Всё сразу понявшие глаза мигом вспыхнули на конопатом лице, застольная песня пошла на убыль и оборвалась на недопетом куплете. Санёк встал, сделал очень многозначительную паузу, кивнул не только головой, но и всем телом, и тут же решительно взял первые, до боли знакомые, радостные аккорды. Всё... По телу понеслась мелкая дрожь, сердце отбросило все заботы и сомнения, и я, закидывая руки и перекидывая коленца, решительно пошёл в круг, как всю свою жизнь делали все мои предки и родственники, все, кто жил в деревне и привык этой незатейливой пляской просто и совершенно искренне извлекать из души радость для себя и для всех окружающих. Да, сегодня и сейчас моя бесшабашная, хмельная радость уже безудержно рвется из души для моей Ольки, для Лизы, для тёти Кати, для её мужа, даже для этой бесстыжей в своей похотливой прелести Наташки... Народ расступился, захлопав под заводную мелодию в ладоши. Эх, Господи, хорошо то как! Взгляд скользнул по засиявшим глазам вмиг ожившей и повеселевшей тёти Кати. Я тут же схватил её за руку и потянул за собой. Она, подняв руки, смело шагнула вперёд, словно только и ждала моего приглашения на эту пляску. Бочком, тут же передом, спиной к спине, потом рука об руку. По-нашему, нашим, исконно местным, деревенским выходцем. Полные искреннего счастья и настоящего молодого задора глаза матери моей сестры ещё сильнее разжигали страсть и огонь этого нетрезвого, но идущего из самой души танца. Теперь уже вокруг нас столпились все. Все дружно, размашисто хлопали и улыбались, подначивая нашу заразительную пляску. Санёк залихватски закручивал и заворачивал бешеный ритм и вдруг, схватив за руку Валеркиного отца, к нам вкруг влетела такая же весёлая и смеющаяся Лизка. За ней Наташка, лихо отстукивая каблучками так, что шикарный бюст едва не вылетал из неприличного декольте, потащила за собой своего, не посмевшего упираться, интеллигентика. Эх! Молодцы девки! МОИ девки! Саньковы аккорды уже почти выговаривали вслух слова, так и подначивая размочить, наконец, это безудержное, но молчаливое выражение эмоций. Но на ум  начало лететь почему то лишь самое непотребно деревенское. Я лихорадочно и молча пропускал круг за кругом и, вспомнив, наконец, то, что неожиданно кольнуло не поймёшь куда и не поймёшь чем, вдруг выдал прямо в глаза тёте Кате.

Ах ты, тёща, моя тёща,
Ах, бесстыжие глаза!
Всё на зятя зенки пялишь,
Отказали тормоза!

Ух ты, лиха беда начало! Зал закатился веселым смехом, но тётя Катя тут же без промедления врезала мне в ответ, словно ждала этого традиционного частушечного вызова.

Ах, зятёк мой дорогой!
Что ж ты стал такой худой!
До чего ж ты докатился
С моей дочкой молодой!

Частушки пошли не по правилам. Это всё должен быть петь Валерка, но он только смеялся, стоя в первом ряду с молодой женой. Ну и хрен с ним!

Мимо тёщиного дома...

Я уже поздно понял, что этого петь не надо. Мозг встал на мгновение в ступор, не зная, что делать дальше, но через мгновение от зубов само собой вдруг неожиданно отлетело еще забористее.

Мимо тёщиного дома
Провезу я воз соломы.
Лезь, мамаша, в мой возок,
От... ... везу тебя разок!

Ожидая пошлого и всем до боли знакомого, гости разразились от спонтанно придуманного и не менее забористого веселым хохотом. В круг полезли бойкие и захмелевшие студентки, Галка с каким-то незнакомым мне родственником, остальные математички. И, наконец, не выдержав, Олька сама потянула в круг немного оробевшего мужа. Молодец, Олька! Молодец, сестрёнка! Давай, не робей! Как тогда ночью у Гришки на свадьбе! Пусть знают наших деревенских! Валерка  добродушно топал ногами и хлопал руками, даже не собираясь скрывать, что плясать совсем не умеет, но ничуть не тушевался, стараясь ради  молодой жены совершенно искренне и от всей души. Тётя Катя сразу закрутилась в пляске с весёлой и сияющей дочкой.

Я сегодня тёщей стала,
Дочку замуж отдала!
Грабли, скалку и половник
Ей в приданое дала!

Олька тут же весело тряхнула завитой, сияющей головкой.

Ох ты, мама дорогая,
Я гуляла рощею!
Мне Валерка обещал
Сделать тебя тёщею!

Ну, держитесь. Я подлетел к обеим...

Ой, девчонки дорогие,
Кто тут мама, кто тут дочь?
Приходите ко мне разом,
Разобраться уж невмочь!

У меня хороший повод,
Петь частушки и плясать!
Поздравляю тебя, тёща!
У тебя отличный зять!

Глянь на тёщу, милый зять,
Ей уж скучается!
Приглашай скорей на танец,
Вечер начинается!

Наташка, бросив вялого кавалера, выкатилась в мою сторону.

Мой милёнок, как телёнок,
Только веники жевать!
Проводил меня до дома,
да не смог поцеловать!

Пришлось ответить и Наташке...

Я свою Наталию
Узнаю по талии!
Коль кривая талия,
Не моя Наталия!

Наташака одобрительно затрясла огненной головой и тут же с томным кокетством провела ладошками по своей соблазнительно прелестной талии.

Полюбила я шофёра
Не за быструю езду!
Он сажает всех в кабину
И хватает-ца за руль!

Мы резали на четверых наши деревенские частушки, уже на ходу отбрасывая  или просто стыдливо переиначивая то, что уместно лишь у нас в деревне, среди своих, простых и деревенских, пока не иссяк запас нехитрых куплетов и пока ноги не устали выдалбливать простые, весёлые "па"...
Ну, вот и всё. Залихватская пляска сделала своё дело, вывернула наизнанку души, вытряхнула на всеобщую потеху затихшие и затаившееся эмоции. Все вокруг, в один миг, стали сразу весёлыми, близкими и очень родными. На самом пике, чтобы не испортить впечатление бесконечным увядающим окончанием, я, с деревенским знанием дела, кинул нужный взгляд на Санька и, подловив момент,  махнул рукой - всё, кончай! Заключив в совершенно бесстыжие объятия свою самую главную партнёршу, я на виду у всех неприлично долго и откровенно страстно поцеловал тётю Катю в ярко накрашенные губы, и всё вокруг утонуло в бурных и заслуженных овациях в нашу честь. Я снова попал в центр внимания, и все вокруг меня откровенно счастливы - Ольга, тётя Катя, Лизка, а значит и я тоже счастлив, что всё произошло и случилось именно так.

Возбуждённая Лизка, вытянув меня из ликующей толпы, схватила за руку и шепнула на ухо:
-- Гош, а у вас здесь телефонная будка есть поблизости?
-- Зачем тебе?
-- Отец на дежурстве. Велел позвонить, сказать, куда и когда машину за мной прислать.
После бесшабашного веселья и пляски сердце мгновенно заныло мучительной тоской. Конечно, свадьба когда-нибудь  закончится, и Лизке больше не надо будет играть роль моей девушки. Вдруг представилось то, о чём в этой суете и веселье я ещё даже не успел задуматься. Да, сказка не может быть вечной, и конец ей уже близок. Ольга с Валеркой поедут в бабкину квартиру на первую официально брачную ночь, Наташка уйдёт со своим новым кавалером, Лиза укатит к родителям в воинскую, а я поплетусь к себе один... Да, теперь, и уже совсем скоро, я останусь совсем один! Совсем!!! Даже эта рыжая стерва решила заменить меня лысым интеллигентиком, который не хватает среди ночи ремень и не сечёт её прелестную, аппетитную попку.
Я неторопливо вел Лизу к углу высокого девятиэтажного общежития, где стоял один из немногих работающих телефонов в студенческом городке. Уже начало потихоньку смеркаться, и после душной тесноты зала идти по тихой прохладной улице было хорошо и приятно. Я остановился, не доходя до квадратной будки. Сердце мучительно боролось с желанием и сомнениями, пока Лиза торопливо шла к распахнутой дверце. Я вдруг с ужасом понял и осознал, что ещё пару шагов, и она скроется от меня в этой грязной будке теперь уже навсегда.

-- Лиз...

Я окликнул её негромко и не очень решительно. Она тут же остановилась, вопросительно оглянувшись.

-- Лиз... Поедем ко мне ночевать...

В ожидании её решения  сердце почти остановилось, ухнув в жуткую бездну. Конечно, всё это было опять не вовремя и опять тысячу раз глупо!  Конечно, я не должен был говорить и предлагать ей это. Потому что мы не виделись уже столько лет. Потому что она была и осталась всё той же чудной и неземной Лизкой, живущей своей собственной жизнью там, далеко в Москве, где совсем другие люди, совсем другие законы и совсем другие взаимоотношения между людьми.  Она ничего ещё не рассказала о себе, а я даже не спросил, есть ли у неё парень? Наверняка, есть. Просто, она вынуждена сегодня, как настоящая подруга, помогать Ольге, но это не даёт мне никаких поводов вот так, впервые увидев после четырёх лет разлуки, нагло и цинично лезть в её личную жизнь.

Она удивлённо и сокрушенно качнула шёлковой головкой, словно желая сказать "Ну, Бородин, ты даёшь!", потом лукаво и, как мне показалось, разочарованно улыбнулась. Уже закрываясь в телефонной будке, Лизка вдруг высунулась и снова совершенно киношно выдала в мою сторону:

-- У-у... Бабник!

Ну, вот и всё. Грустно вздохнув, я отошёл подальше и отвернулся, чтобы не мешать ей и не подслушивать её разговор. Из неплотно прикрытой дверки долетали обрывки её фраз и частые громкие повторения одного и того же, поскольку связаться с воинской частью за городом оказалось не так уж и просто. Трубка то и дело с грохотом вешалась на крюк, снова снималась, снова верещал диск, набирая очередной номер. Я изо всех сил заставлял себя не вслушиваться в её разговоры. Кто-то кого-то не может найти, кто-то кому-то передаст, кто-то будет ждать по какому-то другому номеру... Наконец, после многих минут мучений в напряженной тишине раздался облегчённо радостный Лизкин голос. "Пап, всё нормально... Да! Всё нормально! Машина не нужна... Не нужна! Я тут в городе переночую... Да... Завтра сама приеду... Маме привет! Не скучайте!"
Смысл сказанного Лизкой дошёл до меня и до моих уставших, захмелевших мозгов далеко не сразу. Но как только голова осознала, что означает сказанное сейчас Лизкой своему отцу, всё внутри снова провалилось в бездну и снова затрепетало. Я ведь уже совершенно не ожидал этого. Не ожидал, не думал и не надеялся, что это произойдёт вот так быстро и безропотно. Она вышла из будки, неловко и застенчиво улыбаясь, сделал шаг и тут же остановилась, смущённо опустив руки. Нет, на свадьбах не принято никому ни в чём отказывать...

Нас уже, наверняка, заждалась Ольга и все гости, но оторваться от сладких Лизкиных губ и томно обвившихся вокруг шеи нежных, ласковых рук оказалось невыносимо трудно.

-- Гошка... Ох, какой же ты бабник!

===================================================
Часть 23:  http://www.proza.ru/2013/12/10/1067