Гриндер и я

Привет, Татойлет. Меня зовут Гриндер. Мне семнадцать лет, я невысокий худощавый парень с короткими светлыми волосами и зелёными глазами. Знакомая внешность, правда? Главное увлечение всей моей жизни – кулинария. И ещё... Я очень люблю Мели. Но она об этом не знает, ведь мы дружим с самого детства. Однажды я решусь ей признаться... Так я думал. До того дня.

- Ты пойдёшь домой по такому дождю? – невысокая брюнетка скептически посмотрела на друга.
- Я обещал маме, что буду сегодня дома.
- Но мы можем ей позвонить. Думаю, она не будет против, если ты у меня переночуешь. Она же всю мою жизнь меня знает.
- Не хочу нарушать обещание.
- Может, попросить отца тебя довезти до дома?
- Не переживай ты так, Мели, я и сам дойду, – парень ласково улыбнулся.
- Ну... как знаешь. Только обязательно напиши мне, как придёшь домой. Если через час не напишешь, я звоню 911.
Парень рассмеялся.
- Хорошо. Обязательно напишу.
- Береги себя, – она закрывала дверь.
Он ей лишь улыбнулся, уходя в промозглый дождливый вечер.

Тело ноет от боли вот уже второй день. Врачи не разрешают встать с постели. И хоть мне дают обезболивающие, голова никак не проходит. Такое чувство, будто кто-то рвётся наружу. Кричит, бьёт руками в дверь. Угрожает. Требует его выпустить. Как же надоел его противный голос. Надеюсь, это лишь последствия травмы, а не какое-нибудь психическое расстройство. Очень надеюсь.
Сегодня ко мне наконец пустят родителей. Надо постараться выглядеть бодреньким, чтобы они не сильно переживали. Заглушить бы только голос в голове...

Дверь в палату открылась неожиданно тихо. Казалось бы, даже малейший шум должен был разорвать мне уши. Видимо, моё состояние наконец стало улучшаться.
Мама вошла тихо и осторожно. Отец старался не шуметь, но у него это, как всегда, не получалось. Как знакомо.
- Ты как?..
Мама у меня всегда обладала громким голосом, но почему-то именно со мной разговаривала тихо. Так люблю её голос.
Я попытался улыбнуться и ответить, но из горла почему-то вырвался лишь хрип. Начался кашель.
- Гриндер, сыночек... Кто же тебя так?.. – запричитала она.
В глазах отца появилась боль.
И только потом я понял, что меня назвали... Гриндером.
Кто такой Гриндер? Почему моя мать называет меня этим странным именем? Почему?
Я почувствовал, как по щекам потекли слёзы.
- Мама...
- Да, сынок?.. – она тут же затихла.
- Мама... почему?..
- Не торопись. Не мучай себя, сынок, – отец присел па стул.
- Почему... ты называешь?..
- Что такое? – она перебила меня.
Мне пришлось сделать глоток, чтобы продолжить. Это было больно. Папа недовольно посмотрел на маму, понимая всё без слов.
Они ждали, когда я продолжу.
Повисла давящая тишина.
Наконец я решился.
- Кто такой Гриндер?
Почему на их лицах отразилось столько боли? Почему мама отшатнулась от меня, как от прокажённого? Почему отец сразу побежал за медсестрой, уверенный в том, что мне плохо? Почему они продолжили называть меня Гриндером?
Мама... Не плачь. Пожалуйста... Мама... не плачь...

- Итак, как вас зовут, юноша? – его голос был мягкий, располагающий.
Обстановка в светлом кабинете тоже была создана так, чтобы расположить человека к беседе, создать чувство безопасности. Однако мне было не по себе.
- Татойлет.
- Хорошо, – он что-то пометил себе в блокнот.
- У вас интересное имя, Татойлет. Кто вам его дал?
Я не понимал суть подобных вопросов, но решил не выказывать недовольства. Тем более, что всё тело до сих пор ныло. А ведь прошла уже неделя.
- Думаю, что мать. Я никогда не спрашивал о происхождении своего имени.
Очередные пометки. Мне нравилась его ручка.
- Чем же вы увлекаетесь, Татойлет?
Зачем он постоянно называет моё имя? Ведь можно и не так официально.
- Я люблю бейсбол, мне нравится бегать.
- Вам нравится готовить?
- Нет. Ненавижу это дело, да и не получается у меня.
- Хорошо...
Странная манера разговаривать. Такое чувство, будто со мной что-то не так. С чего мне вдруг должна нравиться готовка?
Мы долго с ним разговаривали. Да, сначала он мне не понравился. Его манера постоянно соглашаться со мной и приговаривать «хорошо» и «ладно» раздражала, но потом мне становилось всё легче и легче.
А вот его ручка постоянно манила мой взор.
- Куда вы всё время так внимательно смотрите, Татойлет?
Мужчина удивлённо поднял брови.
- Мне понравилась ваша ручка, – никогда бы не признал этого, но...
- Хотите, я подарю её вам?
- А ничего?
- Всё нормально. Возьмите, – он протянул её мне.
Я был рад, как пятилетнее дитя на встрече с настоящим Санта-Клаусом. Чёрная блестящая поверхность. Неожиданно гладкая и в то же время очень удобно ложащаяся в ладонь.
- Наверно, она очень дорогая...
- Не думайте об этом. Цена в подарке не главное, – он улыбнулся.
Я был очень счастлив.
Но потом мне пришлось покинуть его уютный и безопасный кабинет. Конечно же, родители принялись меня осматривать, будто ожидали увидеть вовсе не меня. Морозной иглой в сердце кольнула обида. Ещё больнее стало, когда на их лицах появилось плохо скрываемое разочарование.
Психоаналитик пригласил их внутрь. Я остался один.
Один...
Почему-то все мысли сразу испарились, накатила тоска. И неясный страх.
Один...
- Хочешь пить?
Надо мной склонилась медсестра. Очень молодая. Ко мне в палату такие не заходили. Она приветливо улыбалась, отчего мне стало как-то спокойнее.
- А... у вас... какао есть?
- Конечно! – она улыбнулась ещё шире.
Она казалось нереальной, словно добрая фея, вышедшая из страниц сказки со счастливым концом.
Я сам не понял, как это произошло, но меня уже за руку вели к столику и мягкими креслами.
- Как тебя зовут? – её тонкий и в то же время очень мягкий голос мне понравился.
- Татойлет...
- Ты впервые здесь?
- Да...
- Чувствуешь себя неуютно, правда? Кажется, будто тебя совершенно напрасно направили к психоаналитику.
Она была очень точна, но почему-то меня это совершенно не расстроило.
- Есть немного... Зато он подарил мне ручку, – я и сам не заметил, как улыбнулся.
Она усадила меня меня на мягкое кресло и сделала какао.
- Доктор Макгилбер и вправду очень добрый человек, – она так и не представилась, но я был готов простить ей всё. - Итак, Татойлет, почему ты здесь?
- Не знаю... Родители меня не узнают. Они считают, что я – это какой-то нытик Гриндер. Ещё и имя такое жуткое... Брр...
Она понимающе кивнула.
- Похоже, они считают, что ты – вымышленная личность Гриндера.
Это не было новостью. Я уже успел подслушать врачей, да и доктор Макгилбер мне сказал то же самое.
- Но ведь... я – это я... Как я могу быть вымышленным, когда вот он я? Я могу коснуться вас, вы можете коснуться меня...
Мне почему-то снова захотелось плакать. Никто не верил в моё существование. Они хотели видеть на моём месте кого-то другого. Это очень больно.
- Скажи, Татойлет, ты боишься исчезнуть? Боишься, что тебя никто и не вспомнит?
Вопрос меня удивил. Он затронул, похоже, самые больные струны моей души.
Найти сил ответить я не смог, лишь удручённо кивнул.
- Хочешь, мы с тобой сфотографируемся?
- Зачем?..
- Это будет доказательством того, что ты существуешь. Для меня ты – Татойлет, а не какой-то там нытик Гриндер.

Мимо окон автобуса проносились леса. Уже был вечер, их наполнял мрак. И всё же... Чем-то они манили. Людей в автобусе было очень мало, так что я мог, не стесняясь, сидеть на коленках и, положив ладони на прохладное стекло, наблюдать за течением лесов вдоль дороги.
А карман приятно грела фотография, подписанная как «Алиса и Татойлет». Первое доказательство того, что я существую...

Придя домой, я почему-то сразу же уснул на кухне...

Ужин был очень вкусным. Родители что-то оживлённо обсуждали. Впервые за долгое время они радовались. Я старался не отвечать – они говорили о совершенно незнакомых мне вещах и событиях.
Наконец моя молчаливость привлекла внимание.
- Гриндер, тебе нехорошо?
Кусок сочного мяса тут же застрял у меня в горле. Есть совершенно расхотелось.
- Я уговаривала тебя пойти спать, но ты сам настоял на том, что будешь готовить. Может, мы вызовем врача, если тебе плохо?
Что? Я? Готовить? За кого эта женщина меня принимает? Где та моя мама, которая всегда и везде находила меня?
- Готовить?.. – вилка задрожала в моих руках. - Мама... я не умею готовить.
- Как так, Гри...
Вилка с громким стуком ударилась об стол. Наступила тишина.
- Мама... Кто такой Гриндер?.. Почему он тебе важнее, чем твой собственный сын?
Она заплакала.
- Ты... Гриндер – это ты...
- Сынок... – вмешался отец, но мама не дала ему и слова вставить.
- Гриндер – это ты! Что с тобой случилось?! Ты так нас ненавидишь, что даже от себя отказался?!
Тарелка с ужином отправилась в стену.
- Я Татойлет, мама!
- Ты – Гриндер! Татойлета не существует!
- Я существую! Вот он я! Это Гриндера нет и не было никогда! Мама! Мамочка! Почему ты отрицаешь моё существование?.. Я тебе противен?
Она вдруг замолчала. Пару минут она тихо плакала, а я продолжал стоять, не зная, что мне делать.
- Ты мне не противен, сынок... Я люблю тебя... Гриндер, прошу...
Дальше я не стал слушать. Она не видела меня. Отец не видел меня. Единственный, кто меня видел – это Алиса. Единственная, кто может подтвердить моё существование...
Я отправился спать, надеясь, что завтрашний день и мой поход в школу принесёт больший результат.

- Гриндер! Как ты?..
- Мы так за тебя волновались!..
- Найти бы этих подонков!..
- Теперь мы будем тебя провожать до дома!..
- Гриндер!..
Терпи... Спокойно... Они все – лишь отдалённые знакомые. Они не могут меня помнить. Если родители меня не видят, то им и подавно не дано. Но она должна... Она должна помнить меня. Она станет вторым доказательством того, что я существую.
Идти по коридору было тяжело. Каждый норовил меня приободрить, однако они все видели во мне Гриндера. Человека, которого не существует.
Наконец, я дошёл до своего класса. Она была там. Мели. Моя дорогая подруга Мели. Уж она-то должна меня помнить.
Я достал из рюкзака коробку печений и направился к ней.
Мели была печальна и отстранена от всего происходящего.
- Прости, что заставил волноваться. Вот. Я решил, что тебе понравится...
Почему-то я чувствовал себя неуютно, произнося эти слова.
Она сжала меня в своих объятьях.
- Я так волновалась! Дура я! Дура! Надо было настоять на том, чтобы тебя отвёз мой отец! Прости меня, Гриндер, прости!
Коробка с печеньями выпала у меня из рук.
Нет...
Как...
Мели...
Ты...
Я существую только для незнакомцев? Нет... Даже для них... Меня нет...
Она поняла, что что-то не так.
- Гри... – неожиданно она зажала рот ладонями. В глазах появился ужас. – Прости... Т... Татойлет...
Она всегда была никудышной лгуньей.
Конечно же, я сразу понял, что это моё имя ей рассказали родители.
Она меня не помнила. Никто меня не помнил...
- Нет... Я... – зачем я это говорил? Что я могу сказать, чтобы они увидели меня?
- Татойлет...
- Кто такой Татойлет? – раздалось у меня за спиной.
- Татойлет... – она опять назвала моё имя.
- Нет... Ты... не веришь в это... Ты не видишь меня. Меня не существует даже для тебя...
Она заплакала. Мели... Почему и ты тоже плачешь? Почему моё существование приносит всем только боль?
Я сорвался с места. Сил находиться там больше не было.
- Гриндер! – крикнула она мне вслед и тут же зажала рот руками.
Ненавижу... Ненавижу. Ненавижу!
Почему они не видят меня? Почему я для них не существую? И почему это именно им так больно?! Одно моё существование для них – боль? Почему? Что такого я сделал?
- Гриндер, ты куда?
Очередной мой хороший друг не узнал меня.
Я схватил его за грудки и проорал в лицо:
- Я НЕ ГРИНДЕР!
- Что ты такое несёшь?
Почему? Почему он так удивлён? Почему одно моё существование и для него – боль?
Ненавижу.
После первого же моего удара у него хлынула носом кровь. Второй удар повалил его на землю. А я сел сверху и продолжал бить.
- Я Татойлет! Почему?! Почему ты меня не узнаёшь?!
- Гриндер, отпусти его!
- Я не Гриндер!
Я не хочу... Не хочу не существовать...

Прошло уже две недели. Меня отстранили от занятий. И по-прежнему меня узнавала только Алиса. Она одна радовалась именно Татойлету. Мне настоящему. Я и сам не заметил, как стал проводить там больше времени.
Однако...
Я всё дольше и дольше спал. И с каждым днём я был всё слабее и слабее. Словно умирал. Я не хочу умереть. Страх загонял меня в угол. А родители с каждым днём всё веселели. Похоже, они радовались моей медленной смерти. Меня и вправду не существует? Значит, Алиса – единственная?..
Я не хочу исчезать.
Не хочу...
В этот вечер я проснулся за столом. Как я тут оказался, я не помнил. А передо мной лежал конверт. «Татойлету», - гласила надпись на нём.
Внутри лежало письмо, написанное очень знакомым почерком. Однако странно в наши дни использовать именно такой способ общения. Гораздо проще было бы написать электронное письмо. Хотя, может, этот незнакомец и пытался. Почтовый ящик упорно отказывался принимать мои пароли.
Я начал читать письмо:

Привет, Татойлет. Меня зовут Гриндер. Мне семнадцать лет, я невысокий худощавый парень с короткими светлыми волосами и зелёными глазами. Знакомая внешность, правда? Главное увлечение всей моей жизни – кулинария. И ещё... Я очень люблю Мели. Но она об этом не знает, ведь мы дружим с самого детства. Однажды я решусь ей признаться... Так я думал. До того дня.
В тот день меня ограбили и сильно избили. Я уж было думал, что умру. Однако твоя упёртость спасла мне жизнь. И за это я тебе очень благодарен. Правда.
Я полагаю, тебя огорчает тот факт, что никто не способен тебя вспомнить. Дело в том, что ты – это я. Это тот я, которым я всегда хотел, но боялся стать. Поэтому я придумал тебя и дал тебе имя Татойлет. Тайком, перед сном, я представлял, как однажды возьму это имя и стану таким сильным, как ты. Я восхищаюсь тобой. Ведь даже сейчас, когда весь мир отрицает твоё существование, ты упорно пытаешься выжить. Спасибо тебе. Без тебя я, наверно, сломался бы.
Однако ты забрал моё тело, забрал мой дом. Заставил меня исчезнуть. Как и ты, я не хочу исчезать. Но я и не хочу твоей смерти. Я не могу желать смерти того, кто спас мне жизнь.
Я не знаю, что нам делать.
Поэтому я надеюсь на тебя.
Прости, пожалуйста...

П.С: Я верю, я знаю, ты существуешь.

Я...
В ту ночь я рыдал. Я не хотел исчезать, но понимал – мне придётся. Я лишь надеялся, что мне хватит времени попрощаться и попросить прощения...

- Ты...
- Татойлет, – перебил я её.
Она кивнула. Даже Мели меня боялась, я чувствовал это.
Я знал, ей уже рассказали про то письмо. Ну, то, что я посчитал нужным рассказать родителям.
Нас двое в одном теле. И кто-то должен исчезнуть. А с каждым днём я сплю всё дольше. Значит, исчезнуть должен я. Не хочу исчезать, но и узурпировать чужое тело и чужую жизнь я не могу. Я... просто не могу...
- Знаешь, а мы ведь так с тобой и не поговорили... – она глядела вдаль, в ярко-красный закат. – Я так и не извинилась.
- А он тебя любит.
- Кто? – Мели непонимающе посмотрела на меня.
- Гриндер.
На её щеках выступил румянец. Такая забавная реакция.
Я невольно улыбнулся.
- Я... скоро исчезну.
- Что?
- Я не хочу исчезать. Но это тело принадлежит Гриндеру. Это его жизнь, – кулаки невольно сжались, мне было больно произносить это вслух, - но у меня есть к тебе просьба. Последняя просьба Татойлета. Ты мне поможешь?
Почему она заплакала? Ведь она должна была быть рада тому, что я исчезну? Почему даже моё исчезновение никого не радует? Жизнь так несправедлива.
- Я... всё сделаю...
- Я хочу извиниться перед всеми за моё поведение. Ты соберёшь их?
Она вытирала слёзы и только кивала.
Мне стало легче.

Проснуться было очень трудно. Тело не слушалось. Приходилось силой заставлять его двигаться. Я чувствовал, что это мой последний день. Только бы успеть.
Мели выполнила мою просьбу и собрала всех, кому я задолжал извинения, во дворе моего дома. Осталось только спуститься со второго этажа, пройти гостиную и выйти во двор. Всего ничего, а казалось, что расстояние увеличивается с каждым шагом. Как же тяжело идти...
Я с трудом спустился и вышел в зал. В глазах потемнело.
Нет...
Только не сейчас...
Прошу тебя, дай мне ещё немного времени...
Ну же...
Совсем чуть-чуть.
Молю...

Дверь открылась, на улицу перед группой людей вышел парень и непонимающе уставился.
- Ребята...
- Мели сказала, что у тебя важный разговор к нам.
- Гриндер, ты опять что-то собираешься учудить?
- Ребята... я... я не звал вас... Но раз уж вы пришли, проходите в дом, думаю, я могу кое-что прояснить...
Ребята зашли внутрь, просто отказавшись задавать вопросы. Никто так ничего и не понял. Гриндер собирался уже закрыть дверь, когда увидел, что Мели стоит в сторонке и плачет. Он знал, она оплакивает Татойлета. Смерть того, кто спас и изменил его.
«Спасибо тебе, Татойлет».