Тени прошлого 22

Италия. Остров Капри.
Май 1908 года

     На причале Марина Гранде было много встречающих и тех, кто ожидал паром, чтобы этим же рейсом уплыть с острова на материк. В толпе Ленин выхватил взглядом высокую, сутуловатую фигуру Горького и рядом с ним Марию Федоровну Андрееву: старик был верен своей привязанности…. Алексей Максимович махал широкополой шляпой, привлекая внимание своего гостя. Они встречались и ранее, - в Лондоне, в Финляндии, и чувствовали друг к другу взаимную приязнь, несмотря на  различие в партийных взглядах.

     Встреча была теплой, какой только может быть встреча старых приятелей.

     Вилла «Сеттани» располагалась в южной части острова, на вершине довольно высокого холма. Фасадом дом был обращен к южному берегу бухты Марина Пиккола. Ленин обвел взглядом бухту.

     - Необыкновенно чистый, целебный воздух! – воскликнул он, вдохнув аромат южных растений, густо оплетавших шпалеры у дома.

     - Вы правы, Владимир Ильич! – пробасил Горький. - Есть однако же и неудобства. Здесь ведь нет  электричества, - пользуемся газовыми рожками, а зимою обогреваемся жаровнями. Но, конечно, морской воздух и теплое море компенсируют все неудобства.

     - Дорогой Алексей Максимович! – Ленин обнял Горького. – Давайте сразу условимся:  вы и наши товарищи, которые проживают на Капри, - самые твердые фракционеры новой фракции, с которыми было бы нелепо мне пытаться поговорить по-дружески. Поэтому, будем отдыхать, играть в шахматы, но никаких партийных споров! Согласны?!

     - Вы ведь первый не удержитесь! – Горький лукаво ухмыльнулся. – Стоит только Богданову или Луначарскому сказать слово, вы тут же произнесете десять в ответ!

      - Ох, дорогой мой человечище! Знаю, что походили вы немало по России. Довелось вам увидеть рабочее движение и социал-демократию с такой стороны, в таких проявлениях, в таких формах, которые не раз уже в истории России и Западной Европы приводили интеллигентских маловеров к отчаянию. Но  своим талантом художника вы принесли рабочему движению России — да и не одной России — такую громадную пользу, что сами не можете по достоинству оценить свой вклад в революцию! Вы принесете еще столько пользы, что ни в каком случае непозволительно для вас давать себя во власть тяжелым настроениям, вызванным эпизодами заграничной борьбы. Поэтому, дорогой Алексей Максимович, никаких споров! Только отдых!

     - Принимаю ваши условия, дорогой Владимир Ильич! Но товарищи, зная о вашем приезде, не преминут воспользоваться случаем наведаться на чай! И вот тогда сами попробуете удержаться от споров…

     Они гуляли по морскому побережью, играли в шахматы…

     Сидя на лавке у моря, Ленин задумчиво смотрел на набегающую волну, и Горький понял его настроение…

     - Хотите о чем-то побеседовать, Владимир Ильич? На щекотливую тему?

     - Да! – просто ответил Ленин. – Хочу, Алексей Максимович. Тема действительно щекотливая, но она заботит меня уже давно.

     - Так, спрашивайте, Владимир Ильич! – Горький добродушно улыбнулся. – Коли тема для меня неприятная, я вам так и скажу. И мы обойдем ее молчанием!

     - Скажите, Алексей Максимович, вы еврей?

     Горький расхохотался. Ленин недоуменно посмотрел на него.

     - Не вы первый, кто меня об этом спрашивает! – Горький разгладил пышные усы ладонью. – Вы, наверно, слышали о таком истинно русском течении в религии, как… ну, скажем, субботники?

     - Слышал, конечно! – кивнул Ленин. – Это немногочисленная секта…

     - Мм-да-а… - прервал его Горький. – Слышать-то вы, может, и слышали, только доподлинно ничего не знаете… Во-первых, весьма многочисленная, но вынужденная скрываться от царского произвола! Во-вторых, не секта вовсе, а движение свободного народа в свободном волеизъявлении! Если коротко, мы утверждаем превосходство Моисеева закона пред законом Христа! Да и сам Иисус Христос - простой человек, наделенный даром пророка, низший Моисея, но свято чтивший его закон. А отнюдь не сын Бога и, уж тем более, не Бог! Отсюда  -  отвержение главных христианских догматов и введение ветхозаветных установлений.

     - Весьма интересно, батенька мой! – воскликнул Ленин. – Продолжайте!

     - Собственно, жидовствующие - это коренные природные русские, отказавшиеся от Христа, от христианства, от русской национальности! Не признавая Христа за Бога, отвергаем мы и Церковь его; не признаем святых икон. Следуя примерам Авраама, Иакова, Измаила, Давида и других, жидовствующие допускают многоженство, - иные из нас имеют по две и по три жены. Вот, как, скажем, ваш покорный слуга! – Горький лукаво улыбнулся.

     - Припоминаю, что гонения великие были на вашу сек…, извините, религию. Запрещали ее неоднократно!

     - И запрещали, и изгоняли из родимых пределов… Иудействующие ведь так проникаются еврейским духом, что отвыкают крестьянствовать. Распространение иудаизма среди русских крестьян не могло быть терпимо властями - ни царскими, ни церковными. Оно подрывало устои государства, устои самодержавия, издавна почивающего на христианских ценностях! В 1842 году обер-прокурором Святейшего Синода было сказано: “Иудействующие, - суть хуже, нежели ересь; это совершенное отпадение от христианства, существенная вражда против христианства”. Еще 1825 году был издан Священного Синода указ «О мерах к отвращению распространения жидовской секты под названием субботников». А между тем, субботники трудолюбивы, грамотны и беспрекословно исполняют требования начальства. В нашей среде не замечается пьянства, разврата и бедности. Так мне ли не любить народ Израилев?!

      - Значит, если я вас правильно понял, вы начисто отвергаете христианскую церковь и христианскую мораль?!

     - Именно так, Владимир Ильич! Один из параграфов Указа требовал “безо всякого участия духовной власти в виде обыкновенного полицейского распоряжения взять в тех селеньях, где секта их находится, начальников оной и их помощников для определения в военную службу годных к ней, а неспособных к военной службе отправить на поселение в Сибирь”. Указом было определено и официальное название секты. Говорилось так: -«Поскольку ничто не может иметь большего влияния на простых людей как презрение и посмеяние над заблудшими,.. то в отношениях местных начальств именовать субботников жидовской сектою и оглашать, что они подлинно суть жиды, ибо настоящее их наименование субботников или придерживающихся Моисееву Закону не дает точного о секте сей понятия и не производит в нем того к ней отвращения, какое может произведено быть убеждением, что обращать стараются их в жидовство”.

     - Помилуйте, батенька, да как же можно было выселять народ только за его приверженность к определенной религии?! – воскликнул Ленин. – Случай беспрецедентный в мировой практике!

     - Ну, выселяли не сразу! Поначалу всех мужчин – субботников, как распространителей ереси немедленно призывали в армию, а непригодных к военной службе ссылали на поселение в Сибирь; евреев изгоняли из уездов, в которых были обнаружены субботники, и впредь ни под каким предлогом пребывание их там не дозволялось. Субботникам не выдавали паспорта, чтобы затруднить им передвижение по стране и, таким образом, общение с евреями; им запрещали молитвенные собрания и "исполнение обрядов обрезания, венчания, погребения и прочих, не имеющих сходства с православными. В результате этих преследований многие субботники формально вернулись в лоно православной церкви, продолжая, однако, тайно соблюдать обряды и обычаи своей веры. Потом началось переселение субботников на Кавказ, в Кубанскую область, где им отводили земли. Трудолюбие и предприимчивость субботников, основавших процветающие деревни, способствовавших оживлению торговой жизни Закавказья, привели к тому, что они преуспели в распространении своей веры среди русских колонистов, чаще всего, таких же, как и они, сосланных.
 
     - Надо же! Русские люди и… иудейская вера… - задумчиво произнес Ленин. – Не слишком-то согласуется! Вы-то себя к какой нации причисляете, Алексей Максимович?

     Горький долго молчал…

     - Я русский! – наконец, произнес он. – Но в моем случае я проповедую и буду проповедовать подавление национального, русского чувства, ибо это, по моему разумению, - самая существенная черта революции. Слово "патриот" должно ассоциироваться у нас со словом "контрреволюционер"! А потому, вера моя – иудейская! И народ Израилев ближе мне по духу, нежели народ русский!  Вот, такая вот дилемма, Владимир Ильич.

      - И как же много в России ваших последователей?

     - Много, Владимир Ильич! Хотя, в конце девятнадцатого века, когда гонения от сатрапов христианской церкви и властей стали совсем уж невыносимыми,  многие крестьяне-субботники вместе с женами и детьми отправились в Эрец-Исраэль. Обучились в йешиве, прошли гиюр и приняли библейские имена…

     - Поразительно! – Ленин вскочил на ноги и быстрыми шагами стал мерить побережье. – Поразительно! Какие только беды не принесла власть царизма народам России! Вот уж поистине – тюрьма народов! И верно вы изволили заметить, Алексей Максимович, церковники христианские, суть такие же сатрапы, как и царь, как и вся его властвующая клика! И мы, - русские социал-демократы, понесем по всему миру идеи религиозного освобождения с целью подрыва существующих религий и особенно христианства, ибо христианская религия – это опиум для народов!

     - А уж еврейскому народу, так выпала главная чаша страданий в России! – воскликнул Горький. – Вспомните, хотя бы, черту оседлости, установленную «Положением об устройстве евреев» 1804 года! Мало того, что им предписывалось селиться только в строго определенных губерниях, так им еще и «состояние» определили одно из четырех! Ни один еврей не мог выйти за рамки этих «состояний»: земледельцев, фабрикантов и ремесленников, купечества, мещанства. Но и этого показалось мало, - после убийства Александра II в марте 1881 года новый государь Александр III запретил продажу земли евреям!

     - Согласен, Алексей Максимович! Вероятно, поэтому столь большое число евреев пришло в революцию. А сколько их еще придет! Вот народ, готовый реагировать на любую революцию!

     - Но только не американские евреи! – Горький вдруг болезненно скривился. – Уж больно они чванливы! Вы не поверите, Владимир Ильич, но узнав от российских дипломатов о том, что Мария Федоровна замужняя женщина, а не жена мне, эти спесивцы отказали мне не только в займах, но и на порог гостиных дворов отказывались впускать!
 
     - Ничего, Алексей Максимович! Дайте только срок, мы и до Американских Соединенных Штатов доберемся! И там зажжем пламя революции!

     - Дай-то бог, Владимир Ильич! – Горький, видимо, по привычке мелко перекрестился…

Продолжение следует -