Тигр в стране хризантем отрывок из романа Звезда Б

                Тигр в стране хризантем.   


 Отрывок из исторического романа «Звезда Бохая»


Третьи сутки прошло  с тех пор, как окончился шторм. Никаких признаков берега Ямато.
–Земля!… Я вижу землю! – закричал впередсмотрящий.
Вскоре и мы увидели темный высокий берег, укутанный облаками, просматривалась белая полоса пенного прибоя. Чтобы что– либо рассмотреть на берегу, мы не могли, было далеко. Наше суденышко медленно приближалось к неизвестным берегам. Вскоре мы смогли рассмотреть отдельные черты берега: угрюмые  скалы, отдельно стоящие деревья, какие-то овраги и белая полоса песчаного берега. Судно приближалось к пологому берегу. На берегу мы увидели группу настороженных людей, с удивлением рассматривающих наше судно. Вскоре судно подошло достаточно близко, чтобы мы  смогли более внимательно рассмотреть людей находившихся на берегу. Короткие кожаные штаны, кожаные куртки, непривычные для нашего глаза головные уборы.  У всех в руках  наготове оружие, луки, копья, длинные мечи.
–Это Ямато… А встречают нас жители деревни…
Чем ближе подходили мы к берегу, тем тревожнее становилось у меня на душе. Как воин с большим опытом, я всегда предчувствовал враждебное отношение. Я не видел на лицах стоящих на берегу радостное удивление, или хотя бы спокойное отношение к происходящему. Встречающие враждебно молчали. Молчание красноречивее слов.
–Уважаемый Нэй–эн!– обращаюсь я к послу.– Давайте воздержимся и не будем приставать к берегу. Мне не нравятся эти люди.
Но Нэй-эн словно не слышал моего предупреждения. Вместе с Кодзимити во главе шестнадцати воинов, сбросив сходни спустились на песок. Тихие ласковые волны ласкали золотистый песок. Из-за серых облаков выглянуло обеспокоенное солнце. Над нами летали такие же чайки, как и на нашем бохайском берегу возле порта Янь.. На высоком обрывистом берегу просматривались крытые корой жилища жителей Ямато. Воины во главе с Нэй-эн и Кодзимити ступили на берег. Жители стоят напряженной группой. Я вижу их агрессивное отношение. Но понимал, что ничего не смогу предотвратить. Нэй-эн приказал переводчику :
– Сообщи им, что я   посол царства Бохай. Прибыл к Сегуну Сему с подарками.
Сказав это Ней;эн  и выпятил свою грудь. Я стоял на палубе и наблюдал за встречей. Ох, как мне не нравилась эта встреча. Нэй-эн и Кодзимити выступили  чуть вперед и сделали два шага.  Встречающие жители Ямато не шелохнулись, все они смотрели с явной враждебностью на них. Они словно ничего не слышали, они явно были настроены против нас. Я понял, что медлить нельзя и необходимо принимать срочные меры.
– Прикажи матросам срочно приготовиться к подъему парусов и…
Не успел я сказать последнего слова, как  на берегу разыгралась драма. Раздались резкие гортанные команды. Из-за зарослей  поднялись многочисленные лучники, и на наших воинов обрушился град стрел. На Нэй-Эна и Кодзимити набросились воины с обнаженными мечами. Слишком неравные силы! На моих глазах погибли и Нэй-эн и Кодзимити. Несколько человек с обнаженными мечами накинулись на них и  мгновенно сраженные они упали на золотистый песок. Десятки вооруженных врагов налетели на наших друзей...
– Назад! – это уже приказываю я, но и наши воины все поняли, подхватив смертельно раненых  товарищей,  начали отступать к кораблю. Но силы были явно неравны. Один за другим наши товарищи оставались на окровавленном песке. На корабле мы прикрывали отход своих товарищей, стараясь поразить наиболее близких и опасных врагов. Это нам удалось, враги один за другим в предсмертном крике, нелепо взмахнув руками, падали в набегающие покрасневшие волны.  Но несколько озверевших, с искаженными лицами, врагов успели вбежать по сходням на палубу, и мне пришлось применить свой двуручный меч. Я рассекал врагов с глубоким выдохом. Сколько их ушло в последний путь не считал, но смог успокоиться только после того как последний враг отправился за борт. Наше суденышко, подхватив в свои паруса спасительный ветер, ходко устремилось в открытое море.
Погиб посол Нэй-эн и военачальник Кодзимити. Мы потеряли шестнадцать человек.
– Капитан, объясните, где мы находимся?
– Это остров Матсмай. Об этом острове ходят плохие слухи. На нём живут племена, которые  не признают власти Сегуна Сёму.
– Почему не предупредили нас об этом?
– Шторм отнес корабль далеко на север. Мы здесь не должны быть… Никто не предполагал, что морские боги  так поступят с нами …
– Куда нам необходимо  пристать?
– Область Деви. Это район Ямато, где сильна власть сегуна Сёму.
– Это далеко ?
– Идти вдоль берегов  два-три дня на юг.
Так мы и поступили. Нас осталось всего девять человек, два наших корабля и шестнадцать человек ушли в другой мир. С тяжелым сердцем я обдумывал создавшееся положение. Посольство в страну Ямато начиналось  совсем не так, как мы планировали с императором Уи.
Страна Ямато.  С палубы нашего опустевшего судна  я рассматривал земли  неизвестного государства. Наше суденышко то приближалось к берегу, то отходило. Огромные горы громоздились вдоль всего берега. Я видел дымки  в широких долинах - там находились селения. Очень далеко от берега горы были столь высоки, что на них лежали снега. Так прошло трое суток. Тихий ветерок нес наше судёнышко. Чайки сопровождали нас, в ожидании выброшенных продуктов. Голубое, без единого облачка небо, бирюзовое ласковое море,  белоснежные чайки за кормой, берега Ямато… Всё было прекрасно, но… За девять суток мы потеряли два корабля, два человека погибли во время шторма, шестнадцать человек погибли на острове Матсмай. Этот остров  запомню на всю свою жизнь…
– Великий князь…— обратился ко мне капитан
– Предупреждаю, здесь нет князя…— остановил я капитана.
– Уважаемый Касайтоку…—поправил себя капитан –приказывайте, как нам далее поступать. Мы идем вдоль берегов области Деви. Здесь власть сегуна Сёму…
– Приставайте, но нам необходимо помнить о трагедии на Матсмае, где мы потеряли большую часть команды и посольства.
Всё ближе и ближе берег государства Ямато. Вновь на берегу группа вооруженных воинов, но среди них выделяется богато разодетый воин в странных непривычных для нашего восприятия доспехах.
–  Кто это ?  - обратился я к капитану.
– Так  выглядит их предводитель. Помните японцы, народ, который никогда не выражает своих эмоций прилюдно. С каменными лицами они воспринимают любое известие.
Форштевень  измученного судна тихо  уткнулся в песчаный  пологий берег. Непривычно тихо. Из чащи на берегу доносится скандальное стрекотание сорок. Легкий шум набегающих волн, шум листвы, выложенная камнями дорожка на косогор. На нём расположилась небольшая деревушка. Селение словно вымерло. Я не вижу ни одного жителя. На пустынном берегу  снова, как и на Матсмае, группа воинов.  Они, окружив своего предводителя, ожидали нас. Их мечи были в ножнах, луки за плечами, легкие копья в руках. Я не чувствовал в их ожидании враждебности,  но не было и дружелюбия.   
Мы пристали к берегу. Нос, измученного штормами суденышка, уткнулся в золотистый песок. Появились слуги в широких коротких штанах, они ловко приставили трап, натянули веревки ограждения и стали по бокам внизу трапа. Я вступил на трап в своем ярко фиолетовым халате с длинными рукавами с шелковыми кистями, на мне был головной убор с яшмовыми подвесками впереди и сзади. Увидев яшмовые подвески на моем головном уборе заметил, как удивились стражи у трапа, подтянулись воины вокруг их предводителя. Я понял, что и здесь наслышаны о «яшмовых подвесках власти».
–Благодарю императора сегуна Сёму, что он позволил нам, его вассалам, принять нас на своей земле…
Начало моей речи было принято с интересом и вниманием. Увидел, как у предводителя разгладилось лицо, услышав родную речь в устах чужестранца. Опытному физиономисту мне было легко прочесть на лице предводителя удовлетворение.
– Мы прибыли с противоположного берега  Восточного моря, чтобы засвидетельствовать свое почтение и покорность сегуну Сёму.
 Я говорил долго. Предводитель молчал, не выражая ни удовлетворения, ни возражения. Истину мне сообщил капитан ; японцы не выражают эмоций. Затем после моего окончания речи, не сказав ни слова, нас жестами пригласили следовать за ними. Воин шел первым рядом со мной.
– Взгляните! – это кто-то из нашего посольства привлек наше внимание. Мы невольно повернулись и увидели как наше суденышко, под командованием капитана и оставшихся матросов уходила вдоль берега. На палубе я заметил несколько японских матросов.
– Не беспокойтесь. Мои слуги  помогут вашему капитану провести ваше судно в укромное место, защищенное от всех ветров. Если оставить корабль здесь, его разобьет волнами. Не беспокойтесь. Вы наши гости…
Нас разместили в  небольших деревянных строениях. Мне отвели небольшую чистенькую аккуратную хижину. Другие члены моей делегации расположились рядом в других хижинах. Меня оставили одного в  небольшой комнате с простым убранством. Я стоял, погруженный в раздумья, когда вдруг почувствовал, что кто-то на меня смотрит. Я обернулся и увидел, стоящую на коленях, в дверях девушку. В руках она держала подобие наших тапочек, я всегда в своем дворце на Острове Бессмертия носил подобные. То, что я увидел,  поразило меня. Копна иссиня-черных волос на голове девушки, словно горный водопад ниспадал с её небольшой головки и стелился по полу. Жестом я попросил ее подняться. Когда она встала, я увидел перед собой миниатюрную девушку лет  тринадцати-четырнадцати. Её длинные волосы до самого пола, длиннее только у моей дочери Дели. Но у славян длинные волосы были обычным явлением, а здесь в стране Ямато.…У колен волосы были перехвачены розовой лентой, а далее заплетены в толстую косу. Волосы скрывали её кимоно, но я увидел кимоно вишневого цвета и изящные небольшие ножки в белых носках  Унэмэ –придворные девушки при даймэ.  Наиболее красивых полагалось согласно закону предоставлять на службу в императорский дворец, но не всех принимали и многих отправляли обратно и их забирали даймэ. Эти девушки были очень красивые, но в императорский дворец они не попали, а, возможно о них просто никто и не знал…
Бордовое кимоно как нельзя лучше подчеркивало красоту и изящность девушки.  Девушка попросила меня скинуть с моих ног пропитанные морской водой, просоленные сапоги. Они мне изрядно надоели, и я с удовольствием позволил снять с себя пропотевшую обувь. Она коснулась моих ног своими нежными и прекрасными руками. Девушка надела на мои уставшие ноги тапочки и пригласила пойти за собой. На улице нас поджидали в поклоне две её сверстницы. Они были словно луговые бабочки. Их длинные волосы  поражали меня. Девушки? А может это ангелы, сошедшие с небес?
Мы шли по ухоженной дорожке сада, вскоре она уперлась в небольшое деревянное строение. Девушка отодвинула ширмы и  пригласила меня войти внутрь. Вход не был рассчитан на мой рост, и мне пришлось пригнуться, чтобы войти. Девушки удивились моему росту и не скрывали своего любопытства. Они впервые видели такого высокого  светловолосого мужчину.
Внутри помещение оказалось много просторнее, чем казалось снаружи. В помещении установлены два огромных деревянных чана, из которых шел пар. Следом за мной вошли девушки. Жестами  пригласили меня сбросить одежды и войти в чан. У нас, у славян, не было принято мыться раздельно, поэтому мне не было стыдно раздеться при девушках, что я и сделал. Раздевшись, предстал обнаженным перед девушками, видел, как запылали их щеки, когда увидели меня обнаженного. Но скрыв свой восторг и удивление, они сбросили тонкие халатики. Я смотрел на девушек. Они  очень молоды, невысоки ростом, с тонкими руками и ногами.  Блестящие, горящие восторгом, глаза, выразительный ротик, миниатюрный, с небольшой горбинкой, нос. У девушек узкие плечи и  такие же узкие бедра. Небольшой плоский живот, чуть наметившаяся грудь, и  их миниатюрное  тело скрыто копной струящихся горным водопадом шикарных волос. Я присел на колени в чане и девушки, окружив меня, взяв в руки щетки и мыльные камни,  поначалу окатили меня из ведер холодной водой,  да так, что я от неожиданности вздрогнул, затем они попросили меня присесть в чан с горячей водой и начали скрести и мыть меня. Они мыли  моё огромное тело, переглядывались  и смущенно   улыбались кончиками губ. Я видел, что им было трудно скрыть восторг от созерцания моего тела. Мужчина с белым телом, белокурыми кудрявыми волосами, огромного телосложения. Я заметил, что не встречал ни одного высокого мужчины среди жителей Ямато.  А девушки старательно мыли и терли мое уставшее, пропотевшее тело.  Я чувствовал ласковые руки девушек, Они старательно мыли   душистыми губками, скользя по телу. «Когда же они перестанут терзать меня?» Словно угадав мои мысли девушки сложили мочалки, мыло, и помогли мне встать  и выйти из чана. Девушки  насухо вытерли мое тело, набросили на меня пушистый и легкий халат, только затем накинули на свои изящные точеные тела   легкое кимоно и пригласили меня за собой.
Вскоре я находился среди важных чиновников. Низкие  столики. Тишина. Из-за тонких ширм доносится пение  дрозда. Иногда его песню перебивает стрекотанье сорок. На стенах помещены  картины-свитки с иероглифами. Замечаю мастерство их исполнения. Многие иероглифы мне были понятны и известны по китайскому языку, но на некоторых  свитках были непонятные мне знаки. Увидев мой заинтересованный взгляд, один из чиновников вдруг обратился ко мне на моём родном языке.
– Рады видеть вас в стране Ямато…
– Вы знаете наш язык?—невольно удивился я.
– Вы являетесь послом царства Бохая от императора Уи?
– Мы здесь, чтобы вручить грамоты нашего посольства от императора царства Бохай сегуну Сёму.
– Мы  скорбим по погибшим на острове Матсмай ваших товарищей… На острове живет враждебный клан, не признающий божественной власти сегуна Сёму.
Далее чиновники начали рассказывать, что весть о вашем прибытии послана управляющему острова, и он скоро должен прибыть..
–Как скоро небеса позволят прибыть управляющему?
–Всё зависит только от небес...
Вокруг нас бесшумно сновали слуги. Женщины, отодвинув ширму, встали на колени и  поклонились и, не поднимая глаз на сидящих мужчин, подавали нам различные блюда. Я пытался  всё запомнить и узнать. У нас в Бохае подавали великое множество различных блюд. Такое количество, что  можно  накормить целый отряд, то сейчас увидел блюда, словно в миниатюре. Я не стеснялся и спрашивал о блюдах, которые нам подавали. Удивился блюду из сырой рыбы. Я с явным удивлением смотрел на неё.
– Большинство блюд приготовлены из морских продуктов. Нас кормит море…
Я рассматривал небольшие коробочки из тонкого фарфора, некоторые были из бамбука, из дерева. Ни одного блюда я не знал.
– Не огорчайтесь, мы вам объясним.
Переводчик оказался купцом, который долгое время жил в Китае и неоднократно посещал Бохай. Он хорошо говорил по бохайски, на вид ему было не более сорока лет. У него было чистое благообразное лицо, спокойный внимательный взгляд.
– Перед вами наши традиционные блюда нашего народа. Это вакумо-но су-но моно. Оно приготовлено из морских сушеных водорослей вакамо, а это суп эби дзани, в которых главным являются креветки и моти.
– Моти – рисовые лепёшки?
– Вы догадливы! Да, это рисовые лепешки.
Я всматривался в блюда. Попробовав одно из блюд, я с удовольствием ощутил хруст запеченной корочки и удивительно тонкий вкус…
–Что это?
– О!…– воскликнули окружающие меня японцы.
– Это тэмпура! Небесное яство!
Тэмпура лежали на небольших бамбуковых подносах. К тэмпура подали изящные пиалы с теплым соусом. Понимая, что  на меня смотрят, как на представителя заморского государства, я кушал всё небольшими порциями, хотя мне безумно хотелось есть. Во время морского перехода питались мы скудно и мало, во время шторма волнение и сырость не давали возможности что-либо приготовить  для пропитания.
–Угощайтесь…
Японцы приглашали мне пробовать то одно, то другое блюдо, то третье. Но все они были настолько миниатюрными, небольшими и маленькими. Что здесь можно было распробовать? А мне так хотелось поесть своей привычной бохайской пищи!
–Когда мы сможем явиться перед светлым взором сегуна Сёму?
Мой вопрос повис в воздухе. Все чиновники вмиг замолчали и взглянули на Мацуока Юдзури, даймэ. Все оказывают ему знаки внимания, не спорят и соглашаются с ним.
– Когда мы сможем встретиться с Сёгуном? – я вновь решительно и настойчиво обратился к дайме.
И вновь:
– Как угодно небесам… Но мы отправили гонца с сообщением  к управителю области Накдзато Хироси. Ранее он занимал пост удайдзин при правительстве  сегуна Гэнсе… Это большой начальник…
Я внимательно слушал чиновников. Они не спешили говорить о встрече и беседовали на незначительные темы. Рассказывали мне о блюдах, о своих традициях.
–А как далеко находится резиденция Накдзато Хироси?–обратился я к Мацуока Юдзура.
–Тридцать ри… По вашему примерно сто восемьдесят ли…
Я подсчитал и понял, что Хироси появится здесь не ранее чем через пять-семь дней. За это время нам можно узнать о нравах и обычаях внутри государства Ямато. Как же я ошибался. К нам никого не  подпускали, даже обычно прислуживающие нам девушки только улыбались, показывая черные зубы, чернить зубы у японок считалось верхом совершенства… Я к черным зубам привыкнуть не мог.
На третий день вынужденного ожидания я встретился с членами своей команды. Их осталось всего девять человек.
–Наш повелитель…– обратился ко мне капитан.– наше судно отстаивается в тихой гавани, вчера  его подтянули к берегу, затем пришло свыше двухсот крестьян и судно вытянули на берег и поставили на подпорки.
–Почему вытащили?
–Так приказали японцы.
Я задумался и понял, что мое посольство явно задержится.
Так оно и случилось. Понимая, что придется задержаться, я решил что  не буду терять времени и все, что увижу, услышу, буду записывать.  Мои записи пригодятся для организации дальнейших посольств.
Шестнадцатый день пребывания нашего посольства в небольшой деревушке области Дэви Ямато. Сегодня состоялась встреча с Накдзато Хироси. Столь важного и чопорного японца  я видел впервые. Он даже не смотрел в мою сторону. Сразу же потребовал от меня грамоту от императора Уи. Склонясь в поклоне, с почтением, каким только можно, я подал свиток с шелковым шнурком и императорской печатью. Я предполагал, что бывший удайдзин сломает печать, но он этого делать не стал, я поспешил  его успокоить и подал ему второй свиток, предназначенный для чиновника высокого ранга. Лицо Хироси ничего не выражало. Выслушав  переводчика, прочитавшего написанное в грамоте, ничего не сказав, Хироси в сопровождении телохранителей и большого числа личных слуг самураев-сэппуки отправился в свою резиденцию. Я ничего не мог понять. Когда процессия удалилась, я обернулся к Мацуока Юдзури:
– У нас такие традиции и обычаи. По нашим понятиям вы недостойны выслушать ответ от людей пришедших с небес…
–Люди с небес? Что это?…
–Мы, японцы, считаем себя посланниками небес, а вы живете на земле и нам негоже снисходить до вас.
–А когда же я услышу ответ от  удайдзина на нашу грамоту к Сегуну?
Вежливо улыбаясь Мацуоки только развел руками
–Это известно только небесам!
И я понял, что не услышу ответа на свой вопрос. В стране Ямато только небеса знают ответы на мои вопросы. Так прошли очередные дни ожидания и волнения. Я истомился в безвестности и безделье. Понимал, что мой император Уи находится в неведении о  судьбе посольства, в волнениях он, вероятно, передумал все, что только возможно. А как мои дети, что они сейчас испытывают, ничего не зная обо мне? Надвигались осенние холода, и  исчезает призрачная надежда на скорое возвращение в Бохай. По зимнему морю наши суда ходить не приспособлены, необходимо терпеть и терпеть. Важно, чтобы посольство добилось поставленной цели—заключить дружеские отношения с    Ямато. Вскоре деревья покраснели от  ночных холодов, по утрам я уже чувствовал ночную прохладу под тонкой накидкой. Ночи были уже ощутимо прохладны, а ответа все не было. Но я не терял понапрасну времени: изучал язык, культуру страны Ямато, знакомился с бытом и традициями. Понимал, что время безвозвратно и нельзя его терять. Однажды, когда я находился в своей хижине, я услышал грохот барабанов. Я вышел из своего дома на улицу, увидел, как возле дома дайве Мацуока  Юдзури выстроились его личные слуги-самураи. Дом дайве резко выделяется своими размерами и украшениями. Вскоре я увидел, как ко мне спешат несколько самураев дайве. Его личных слуг- самураев я узнавал по фамильному гербу– цветок лотоса с мечом внизу.
– Мацуоки- сан приглашает вас, уважаемый Касайтоку.
 Больше я ничего от них не услышал. Молча, с обнаженными мечами, они ожидали меня. Я оделся, пристегнул к поясу свой меч, и в сопровождении слуг отправился к дому дайве. Пройдя через строй самураев, я  подошел к входу в дом дайме. Я раздумывал над причиной моего приглашения и собирался с мыслями, как мне вести в этот раз. Более месяца как я нахожусь на берегах Ямато, а посольство Бохая никем не принято.  И я, как посол, ничего не достиг. Я ничего не знаю о государстве, в которое прибыл, ни о его сегуне, ни окружающих его сановниках. Меня держат в полном неведении. Что это? Или у них такой принцип приема посла? Меня отвлекают, заставляют изучать их кухню, все мои познания о стране Ямато сводятся к нахождению в небольшой деревушке на берегу Моря Восточного. Я познал японский быт в деревушке, познакомился с кухней, понял её изысканность, немного начал постигать утонченность японцев и их скрытность. По утрам мне всегда подавали тофу или попросту бобовый сыр. В нашем государстве Бохай его всегда готовят, но здесь он имеет специфический вкус. Понравились мне различно приготовленные мисо – или попросту различные супы. Здесь также, как и мы, едят палочками здесь их называют хаси. Палочки для еды очень изящны и оригинальны, также как и у нас, есть очень дорогие, но есть и простые, для народа. Когда японцы впервые увидели, как я орудую хаси у многих от удивления отвисли челюсти.. Они переглянулись и с удивлением спросили:
– Где вы так научились пользоваться хаси?
– В нашем государстве мы также пользуемся палочками для еды, но у нас они называются куайцзы.
–Да?…
Я видел, что для них наше известие  о палочках для еды явилось полной неожиданностью.
Понял вкус я и сасими. Поначалу  не мог разобрать на вкус прелесть сырой рыбы, но затем понял, что это изысканное и тонкое блюдо. Многие блюда подавали приготовленные из устриц. Запомнилось блюдо «каки-но минато яки» или по нашему просто жареные устрицы «морской порт». Выдержанные в крепком саке устрицы, нанизанные на шампуры, обжаривают, а затем обсыпают обжаренными и растолченными водорослями. Это удивительной блюдо надолго осталось в моей памяти.
Между тем мы входили в жилище дайвэ.
–Наш господин приглашает вас!
Рослые самураи остановились поодаль от  входа в помещение. У входа стоят два устрашающего вида самурая с пиками. Они, расставив ноги, в коротких кожаных штанах, в панцирях из толстой кожи  с металлическими пластинами, на их лицах угрожающе топорщатся жесткие усы, у нас такие усы называют усами тигра. Они следят за каждым моим шагом, за каждым движением, словно сверлят меня своим взглядами. Как не удивительно, мой меч оставили при мне. Понимали, что забрав у меня меч, они тем самым унижают меня как воина.
Полусумрак в помещение. Затянутые белым шелком окна. В глубине помещения  на подушках восседает Мацуоки Юдзури.  Я остановился, и в поклоне приветствовал хозяина:
–Приветствую в лице вас властелина Ямато сёгуна  Сёму!
Юдзури взглянул на меня потеплевшим взглядом, явно ожидая продолжения моей речи.
– Сегун Сёму высший властитель  и только огромное море и отдаленность от него мешает нам принимать его приказы и решения.
И это Мацуоки выслушал с удовольствием. Он  терпеливо внимал всему тому, что я ему говорил. Он не проронил ни единого слова! Только каллиграфы спешили всё записать на дощечках. Я старался говорить медленно и отчетливо, понимая, что необходимо дать время каллиграфам всё записать.
–Я сказал всё. Сейчас на всё воля сёгуна Сёму–сына неба!
Японцы кивнули в ответ сказанному. Мацуоки Юдзури молчал. Ко мне подошел один из чиновников и ответил:
–Вами сказано много доброго, светлоокий служитель посланника неба Мацуока Юдзури должен обдумать ответ.
Я понимал, что японцы настолько хитры и скрытны, но чтобы вот так!
В сопровождение тех же самураев, я вновь был сопровожден в свое невольное заточение.
Прошло два месяца. На мои требования организовать и дать мне возможность встречи с сыном Неба, Мацуоки вежливо улыбаясь отвечал:
–На всё воля неба….
Дни напролет я бродил по окрестностям деревушки. Члены моей команды жили неподалеку в домиках. Ежедневно они поднимались на борт суденышка и занимались судовыми работами: заменили всю паклю в швах, засмолили  такелаж, очистили днище от водорослей и покрыли его смолой на несколько слоев. Капитан, обследуя корпус судна, обратил внимание на расщепленную доску в носовой части.
–Брус придется заменить,– заметил капитан.
– Для этого необходима порода такого же дерева, то есть сосна.
– А имеется ли она на этих землях?
– Уважаемый князь, обратитесь к даймэ. Без этого бруса судно не сможет выйти в море.
Предстояла сложная работа по замене толстого бруска обшивки. Заменить  негодный брус… Но как? Необходимо изыскать именно ту породу дерева из которой изготовлен брус, есть ли такое дерево в стране Ямато?
Вскоре представился удобный случай и я объяснил  проблему Мацуока. Он внимательно выслушал и приказал своему помощнику разобраться и решить проблему. Я объяснил японцу какое необходимо дерево. Прошло дней пять - семь и вскоре необходимое бревно было доставлено к судну. Дальше всё зависело от корабельного плотника. К нашему большому счастью плотник оказался среди оставшихся в живых. Решение проблем по ремонту судна не решали главной – мы  пока не приняты сегуном Сёму. Когда же наступит воля небес?
Продолжал прогулки вокруг деревни. Растительность вокруг деревни ничем не отличалась от наших деревьев и кустарников, но некоторые из них я видел перед собой впервые.
 Я часами наблюдал за местными  жителями, видел,  как они украдкой рассматривали меня, видел их любопытные взгляды, но зная жесткий запрет на общение со мной, крестьяне старательно избегали встреч. Однажды Мацуока пригласил меня и за чашечкой чая сообщил:
–Завтра приглашаю вас на утаавасэ…
Я с недоумением взглянул на непроницаемое лицо Мацуоки.
– Понимаю ваше любопытство. Утаавасэ это наш праздник поэзии – поэтический турнир.
–Поэтический турнир? Вы что их проводите?
–О! Это важное событие!  К нему готовятся все поэты, известные и те, кто впервые сделал прическу мужчины…
–И много будет поэтов?– поинтересовался я у Мацуока, но Юдзури промолчал.
 Я понимал, что мне никто не расскажет о предстоящем турнире поэтов. Заинтригованный сообщением Мацуоки о поэтическом турнире утаавасэ, я эту ночь не  спал. Среди ночи вышел на улицу. Огромное опрокинутое небо. Нашел свою любимую звезду. Она  постоянно светит мне в различных походах и никогда не меняет своего места. Вскоре взошла луна. Она осветила притихшую деревню. До меня доносится шум моря, оно находится под обрывом, неподалеку от моего временного жилья. Кроме этого шума я ничего не слышал. Как там, в Бохае, мои дети? Почти четыре месяца у них нет от меня известий, понимаю, что они изволновались, но ничем помочь им не мог. Смотрю на запад.  Там находятся мои дети.  Дели… Иель… Радован… Когда  смогу вернуться? И с сёгуном Сёму у меня нет встречи.  И будет ли?.. Я еще   раз взглянул в сторону Бохая и понял, что возвращаться у меня нет права. Обязан все лишения вытерпеть и  добиться встречи с Сёгуном. Нет, я обязан встретиться! Это необходимо для нашего государства!
На следующий день Мацуока во главе пышной процессии, под охраной своих слуг самураев выступил в дорогу, в ближайший городок. Они были в  традиционных одеждах, со сверкающими на ярком солнце нагината – древко с прикрепленным большими ножом, у каждого слуги-самурая  по два меча за поясом, один большой, а другой малый. Почему у каждого из них по два меча я не понимал, но интересоваться было плохим тоном в этой стране. Посчитают нужным – объяснят.
Через два часа мы прибыли в небольшой праздничный городок. Над городком возвышаются несколько пагод в три-пять ярусов. Как затем я понял японцы, всегда  предпочитали нечетные числа. Для них нечетное число–благоприятное число. Возле пагоды я впервые увидел такое большое количество японцев. Они были одеты в яркие разноцветные одежды, но преобладал светло серый. Присмотревшись, понял, что в таких одеждах одеты преимущественно простые крестьяне, мелкие чиновники. Множество людей находились на празднике  с оружием. Но людей с мечами было мало. Почему только слуги даймэ– самураи носили по два меча–один большой и длинный, а второй  за поясом небольшой меч. Почему?
Поэтов я узнал сразу. Они расположились неподалеку от пагоды, расстелив циновки и восседали на них, у каждого из них были вычурные намаслянные прически.  У поэтов были каменные лица и весь их вид говорил о том, что они заняты созерцанием этого мира простых людей, а их мысли отягощены поисками ярко выраженной фразы.
Для Мацуоки и его слуг-самураев на небольшой возвышенности был поставлен легкий навес с подушками под ним.  Мацуока пригласил меня сесть рядом с ним и стал объяснять:
– Состязание  поэтов начнется с декламации стихов на заданную тему. Сегодня тема посвящена осени «Когда бы листья золотые…». Тема золотого периода в природе и мимолетность мгновения жизни.
– В нашем государстве Бохай ни один чиновник не имеет права на пост, если он не может слагать стихи. Экзамен по стихосложению в нашем государстве один из наиболее трудных и сложных.  Претенденты не сдавшие  экзамена, не могут претендовать на пост чиновника.
Мои слова вызвали удивления у Мацуоки.
– Вы так высоко развили свою поэзию?
– Да… И мы часто проводим совместные турниры поэтов с государством Чжун-Го. Во время правления династии Тан поэзия, каллиграфия, живопись, музыка поднялись на очень высокий уовень. В этом государстве выросли знаменитые поэты Ли Бо и Ду Фу.
–Ли Бо…
“Гость заморский ловит с неба ветер
И корабль далеко в страду гонит.
Словно сказать: птица среди облаков!
Раз улетит –нет ни следа, ни вестей.”
Встав  в позу поэта, продекламировал Мацуока Юдзури  песню о купце поэта Ли Бо
–Вы так прекрасно читаете стихи Ли Бо !
–Стихи не имеют границ. Прекрасные строки  живут в любом народе.
– А эти строки вы слышали …
“В горах Востока не был я давно.
Там розовых цветов полным-полно.
Луна вдали плывет над облаками.
А  в чье она опустится окно?”
–Нет, эти строки я слышу впервые. Можно мои каллиграфы запишут его?– попросил Мацуока, подзывая каллиграфа.
–Почту за честь. Это стихотворение Ли Бо назвал «Вспоминаю горы востока»
Между тем, пока мы читали друг другу стихи, семеро убеленных сединами мудрецов сели напротив поэтов и каллиграфы приготовили свою тушь и кисточки, чтобы увековечить бессмертное творение талантливых поэтов.
–Взгляните на скромного поэта, который словно не замечает всей суеты и суматохи турнира. Это наш знаменитый поэт и философ Ясумаро Оно.
–Чем он прославил свой народ?
–Это его стараниями создан  знаменитый сборник стихов «Кодзики» и написал известную у нас книгу «Записки древности Ямато».
–На турнире много поэтов. Об одном вы рассказали, а кто другие. Чем  славны их стихи? Не могли бы вы рассказать о некоторых?
Мацуока оживился. И я вдруг увидел не чванливого чиновника, скрывающего свои эмоции от посторонних глаз, а человека бесконечно влюбленного в поэзию. Он придвинулся ко мне, при этом не замечая, что почти сполз с подушек и сидел на голых циновках. Он старался, чтобы поэты не заметили, что он рассказывают о них, начал:
–Тот поэт, который сидит чуть поодаль от всех поэтов с отрешенным видом, один из любимых поэтов сегуна Сёму, это Яманоэ Окура. Он занимает высокий пост губернатора провинции Тикудзэн. Хорошо известны его стихи «Диалог бедняков» и «Ответ». Впрочем, он сегодня сам прочтет свои стихи.
Я вглядывался в одного из крупнейших сановников при сегуне Сёму и понимал, что моё присутствие здесь не просто присутствие  на поэтическом турнире. Меня удивляло, что губернатор в простых одеждах находился как равный среди равных и готовился декламировать свои стихи. Это меня радовало. Высокая культура, и понимание окружающего мира, присуща только высокоразвитому обществу. Я всё больше и больше восхищался народом страны Ямато. В своих прогулках вокруг деревни часто наблюдал как женщины- японки, словно нежные цветы, остановившись, долго созерцали цветок. Однажды  наблюдал, как после праздника двух девяток, через пять дней большинство японцев покинули свои жилища, сев в позу лотоса, часами смотрели на ночную луну. Любование луной, У них этот праздник так и называется. И сейчас, когда я стал свидетелем  приготовления поэтов к турниру, мне захотелось понять внутренний мир японца, но… Мои размышления прервал Мацуока Юдзури:
–Наблюдая за вами, вижу, как  вас заинтересовала жизнь нашего народа. В знак уважения  дарю вам книгу
 К  Мацуока подошел слуга-самурай и в низком поклоне подает  ему книгу, а он склонив голову в знак уважения вручает мне книгу:
–Это «Фудоки». В книге описание земель и обычаев страны Ямато. В ней перечислены названия всех провинций, монастырей, их названия и что эти имена означают. Этих книг у нас немного, но понимаю, что эти знания помогут сближению народов Бохая и Ямато…
Если сказать, что обрадовался знакам внимания, то я увидел в этом поступке Мацуока Юдзури большее. Наша делегация встретится с Сёму! Подарок Мацуоки Юдзури не имеет цены. Книг в стране Ямато очень мало и тем ценен подарок. В книге описаны обычаи, традиции, стихи. Между тем зазвучали первые стихи:
“Когда бы листья золотые
Не плыли по воде,
О, Тацута- река!
Кто бы подумал
Что осень в твоих волнах!”
Стихи Отомо Табито прозвучали, словно вступление для всех поэтов. Не ожидая своей очереди, поседевший, с печальными мудрыми глазами стал читать, как я понял по восторженному вздоху многочисленных слушателей. Я видел, как японцы ловили каждое слово известного поэта Яманое Окура. Простые, естественные, без вычурности и нагромождений стихи поэта отличались отточенными фразами:
“Когда бы в облаках я мог парить,
Как в небе этом реющие птицы,
О, если б крылья мне,
Чтоб друга проводить
К далеким берегам моей столицы!…”
Я слышал восторженные крики и возгласы.  Оглянулся и увидел вокруг себя сотни  восторженных  японцев. Где их сдержанность и спокойствие! Они вели себя так, как и наши бохайцы, когда выражают свой восторг.
–Мы любим талант нашего поэта Яманое Окура!
–Прекрасные стихи, но как  же они переполнены грустью…

–У Яманое Окура непростая судьба. Он родился в 659 году в год правления сегуна Саймэй,  известный и уважаемый вельможа был удален из столицы. Его стихи удивительно конкретны, биографичны. Судьба его складывалась нелегко, но поддержка Отомо Табито, нашего не менее известного поэта,  Отомо Табито помогал ему преодолеть препятствия. В  стихах Яманое Окура воспевается любовь к своим детям, звучит любовь к простым людям. Он не придерживается традиционного поэтического стиля.
Я слушал Мацуока Юдзури и удивлялся всё больше и больше, он мне преподавал законы стихосложения!  Между тем после нескольких стихов Яманое Омури  внимание слушателей привлек молодой поэт Отомо Якамоти.
–Это родственник поэта Отомо Табито. Он одарен небесами, первые его стихи прозвучали, когда ему исполнилось пять лет, сейчас ему всего десять лет. Какие стихи он пишет! Они достойны зрелого поэта.
“Туман  кругом,
И белый снег идет…
И всё-таки в саду у дома
Средь снега выпавшего
Соловей поэт!”

Я видел, с каким восторгом внимала его стихам многочисленная публика. А юноша читал и читал свои стихи. Доброта, мягкая улыбка, образность наполнены все его стихи. Словно  прекрасные жемчужины его слова  нанизаны в его изящных стихах.
–Из этого юноши вырастит великий поэт и  ваша страна будет гордиться им.
–Да, у этого юноши великое будущее…– тихо промолвил Мацуока Юдзури.
Один за другим поэты читали свои стихи. Мне было удивительно наблюдать, как поэты становились, многие воздевали руки к небу, словно взывая к небу в поисках тонких образов и метафор.
–Когда будете на приеме у Сёгуна Сёму, нашего государя, он познакомит вас с великими стихами «Маньесю»
– Что это?
– Это почти четыре тысячи стихов. Они созданы величайшими поэтами нашего государства начиная с правления Ритю (400-405), затем Хандзэй (406–410), Кэйтай (507-531) то есть двадцать восемь  царей помогали создавать это удивительное собрание стихов. Большую роль сыграл Сетоку (576–625) это он ввел письменность, он ввел табель о рангах (603 год) Им созданы «Наставления о 17 статьях». В его правление активно начали развиваться наши отношения с Срединным государством Чжун-Го, с государствами Чосон ( Коре, Пакче, Силла). Когда умер Сетоку, то все в стране Ямато перестали различать вкус соли и уксуса. Женщины рвали на голове волосы и раздирали белую кожу на лицах. Многие личные слуги даймэ сделали сэппуку…
–Сэппуку… Что это?– я сносно понимал язык Ямато, но многие слова и понятия для меня оставались неизвестными.
 –У нас в стране Ямато принято уходить из жизни, чтобы избежать позора или невозможности смириться  с большим национальным горем… Смерть Сетоку и явилось таким горем. Вы заметили, что личные слуги-самураи имеют два меча…
–Да, меня постоянно волнует вопрос – почему два меча?
– Один меч служит для уничтожения  врагов, а второй малый меч – для свершения сэппуку. Этим мечом он вскрывает свой живот и умирает, не потеряв своего достоинства, чести. Эта  почетная смерть называется – сделать себе харакири, чтобы избежать позора бесчестья.

Меня потрясло такое сообщение. У самураев было очень высокая преданность своему  даймэ и  защита своей чести. Они шли на смерть, если не могли защитить себя, свою честь. У самурая считается большой доблестью сделать сэппуку, чтобы сохранить свою честь.
Между тем стихи звучали непрестанно, звучали танка — короткая песня. Мастерство танка  высоко ценилось жителями Ямато. Эта форма стихосложения наиболее полно отражает внутренний  мир японца. Я слушал стихи и восторгался ими. Последней из выступающих поэтов декламировала свои стихи девушка.
–Женщины у вас сочиняют стихи?
– Это наша гордость, принцесса  Нукада.
– Принцесса?
– Да, её родной отец сёгун Сёму…
Я замолчал, понимая, что встреча с сёгуном не за горами.
“Иду полями нежных мурасаки,
Скрывающих пурпурный цвет в корнях,
Иду запретными полями,
И, может стражи не замечали,
Как  ты мне машешь рукавом?”
Стихи в устах принцессы звенели колокольчиками в чистом поле, словно легкий ветерок прошелестел по серебристой ковыльной степи на берегах далекой Тан-реки.
Поэтический турнир заканчивался, когда  бронзовый диск солнца коснулся  далекого горизонта, за которым находилась моя родина – Бохай.
В один из осенних дней, когда я уже отчаялся на встречу с сегуном, через нашу деревушку проскакал гонец со знаками сегуна Сёму. Он ни с кем не разговаривал и не общался, а проследовал к дому дайме Мацуока Юдзури. Вскоре ко мне скорым шагом направился один из самураев – слуга Мацуока Юдзури.
– Вас ожидает Мацуока Юдзури..
Я проследовал за самураем. Неужели свершилось то, ради чего я здесь?
– Мы сообщаем вам, что величайший сын Неба сёгун Сёму приглашает вас к себе во дворец. Вам разрешена встреча.
Мацуока Юдзури не был многословным. Сообщение о приглашении было сообщено мне ровным бесстрастным голосом.
–Я  благодарен небесам за то, что сёгун Сёму уделил мне своё драгоценное внимание…

   Сегун Ямато – царь Сему

Через день значительный отряд самураев Мацуоки Юдзури выступил в поход. Вскоре, в ближайшем городке, там, где я уже присутствовал на поэтическом турнире, к  отряду присоединился отряд самураев с гербами сёгуна Сёму. Я обратил внимание, что отряды были вооружены и по всем правилам военного искусства, впереди и позади нас охраняли  вооруженные самураи. Со всеми предосторожностями отряд двинулся по дороге в столицу Ямато, древнейший город Нара.
Заканчивается декабрь. По утрам веет прохладой, невольно вспоминаю  этот период  зимних холодов в Бохае, а здесь стоят теплые, мягкие дни. Наш отряд продвигается только днем и уже в дороге уяснил, что весь распорядок движения отряда продуман до мельчайших подробностей: где отряд должен остановиться, как и чем питаться, кто и где встречает нас в селениях.
Через несколько дней мы прибыли к  стенам огромного  старинного города  Нара.
– Столицей город стал 18 лет назад, по решению  сегуна  Гэнсе. Сегун Сёму всего четвертый год как управляет нашим государством. Немного о городе, вам интересно?
–Безусловно! Почту за честь, если вы расскажете мне о городе Нара.
Мацуока Юдзури ехал со мной на гнедом жеребце и рассказывал о первой столице сегуна  Сёму.
–Один из древнейших городов страны Ямато. Расположен на небольшой реке Саха. В городе  находится монастырь Якусидзи, построен на седьмом году правления Сёгуна Тэмму (680) и затем уже при сегуне Гэммэй вместе с трех ярусной пагодой перенесен в Нару. Храм Кофукудзи, основан при сёгуне Тэнти (668-671 г.г.)  а  при сегуне Гэммэй (707-715 г.г.) перенесен в столицу Нара, в 710 году. В городе находятся множество дворцов аристократов, богатые и влиятельные  чиновники даймэ, строятся пагоды. Впрочем,  вы своими глазами увидите город сына Неба.
Я слушал рассказ Мацуоки Юдзури о столице, а сам внимательно  наблюдал за дорогой, по которой мы двигались. Мы проезжали мелкие в три-четыре хижины селения, но из простых людей мы никого не видели, при встрече  с кавалькадой важных людей простые крестьяне не стремились попадаться на глаза. Иногда я видел из-за изгороди, из-за кустов любопытные  блестящие глаза детей. За нашим отрядом стелились клубы пыли.  После прохождения нашего  огромного конного отряда все деревья, кусты, изгороди вдоль дороги покрывались пылью, вновь в селении наступала тишина. Селение, словно испугавшись отряда воинов, замирало, но пропустив через себя вооруженный отряд самураев, вновь оживало. Крестьяне выходили на поля, старики и  седовласые женщины, сидя на низеньких скамейках, обсуждали проехавший отряд.  После прохождения отряда, дети  начинали вновь играть в свои нехитрые игры, в селении восстанавливалась обычная размеренная жизнь.
Вскоре наш отряд выехал на берега  огромного  водоема
–Это море?
–Нет, это наше священное озеро Бива.
–Оно большое… Как море.
Наш отряд продвигался по оживленной дороге. Навстречу нам встречались группы воинов, крестьяне на повозках, монахи, путники, мелкие чиновники с важными лицами. Но все встречающие сходили с дороги, забивались в придорожные кустарники, никто не смел стоять на дороге самураев с гербом сегуна Сёму!
–Подъезжаем к строящемуся городу Киото. Сегун Сёму начал строить новую столицу.
–А Нара?
–Первая столица Нара всегда будет столичным городом, но здесь мало мест для размещения больших храмовых комплексов, дворцов.
Прошло двое суток нашего движения  по густонаселенным местам Ямато. Мы словно двигались по сплошному городу. Куда не взглянешь на холмах, в долинах, повсюду виднелись дворцы, многочисленные пагоды и множество полей, на которых, как и повсюду,  крестьяне трудились на своих крохотных клочках земли.
 Нара. Древний город. Многочисленные дворцы. Наш отряд подходит в большому храмовому комплексу. Огромный дворец. Трёхярусную пагоду монастыря Якусидзи я узнал  по рассказам Мацуока  Юдзури.
       –В резиденции Сёгуна Сёму  перед встречей оружие сдается охране. При встрече с императором, согласно нашим традициям, все посетители должны пасть ниц и только с разрешения сегуна могут поднять голову. На императора можно смотреть только, когда он это разрешит.
Дворец сегуна Сёму. Торжественная тишина. Огромные деревья росли вокруг огромного дворца. Наш отряд проследовали мимо дворца сегуна и нас разместили неподалеку в гостевом дворце.
Вечер. Домик для чайных церемоний. Я в обществе незнакомых мне сановников нахожусь в чайном домике. Из знакомых вижу только даймэ Мацуоки  Юдзури  и Накдзато Хироси. Но я заметил, что они находятся в темном углу домика для чайных церемоний, а всё внимание уделяется трем сановникам с непроницаемыми лицами. Они даже не смотрели в мою сторону, оживленно разговаривая между собой. Я же, зная  особенности  японской натуры, не расстраивался, главное достигнуто—я буду принят сегуном Сёму.
Раннее утро. Я предупрежден, что как только наступит час змеи, вас будут ждать в тронном зале императорского дворца.
Ночь прошла в размышлениях и заботах. От этой встречи зависели наши отношения с Ямато. В сопровождение   пяти важных самураев, с  усами тигра, в кожаных доспехах, на голове странные шлемы. Они идут с обнаженными мечами в руках вокруг меня. Я одет в свой княжеский фиолетовый халат, с прикрепленной  к поясу золотой пайцзой, а также взял с собой свой  славянский обоюдоострый меч. Самурай косились на мой огромный, по их понятиям, меч, но ничего не стали говорить.
Аллея к дворцу. Многочисленные каменные скульптуры, подстриженная трава в парке, лужайки, философски расположенные валуны среди зеленых лужаек, сады бонсай с миниатюрными деревьями. От дворцовых Небесных ворот через каждые пять шагов застыл почетный караул воинов, с обнаженными мечами. Все воины с гербом сегуна Сёму, в руках нагината с острыми ножами, на них одеты  колючие кольчуги. Вид у всех  стражников был угрожающий и жестокий. Они были готовы меня прожечь свои взглядом. Но… Наша процессия приближалась к главному входу дворца. Раздавался скрип песка под нашей обувью. В полном молчании мы подходим к стражникам у главных императорских ворот. Они, преградив мне путь своими острыми нагината, не разрешали вход.
  –Необходимо сдать оружие.
Я отстегнул свой обоюдоострый меч и подал его воину-стражнику. Но он не ожидал тяжести моего меча и от неожиданности попросту выронил его из рук на каменные ступени, перед входом во дворец! В полной тишине раздался громкий металлический звук от падающего меча. Всполошилась стража у главных ворот, на главной аллее, все стражники невольно стали свидетелями, что их собрат японец не смог в руке удержать меч чужестранца. Поняв,  что случилась оплошность, начальник стражи, который сопровождал нас, отдал громкую команду и самураи вновь застыли с каменными лицами,  в торжественной позе на своих постах.   
Упавший меч заставил взглянуть на меня главного церемониймейстера. В ярких одеждах с множеством непонятных для меня знаков и  украшений, он распахнул перед нами богато украшенные резьбой дубовые двери и  нагнулся  в глубоком поклоне передо мной:
– Великий сын неба, посланец богов царь Сёму  приглашает  вас!
    Все мои мысли в мгновение перепутались и смешались. Муцуока и Хироси тщательно учили меня торжественному  ритуалу встречи с царем Сёму. Сейчас же  я лихорадочно вспоминал последовательность и слова, но…. От волнения  и торжественности события у меня вмиг всё вылетело из головы. Прохожу через дворцовый главный  вход.
   Полусумрак. Запах благовоний от горящих свеч у изображений Будды. Других богов я не знал. По ритуалу мне было необходимо подойти к богине Аматэрасу. Главную богиню синто я узнал сразу, мне прекрасно была известна роль богини в возникновении Ямато и его народа. На фоне восходящего солнца богиня спокойно взирала на меня, на моё окружение.
–Аматэрасу–оо–но–миками –богиня Солнца, родилась от богов Идзанаги и Идзанами. Из левого глаза Идзанаги появилась Аматэрасу, а из правого появился бог луны Цукиёми, а из носа появился бог ветра Сусаноо. Между Аматэрасу и Сусаноо шла упорная борьба, в которой богиня солнца победила, а Сусаноо был изгнан на землю, в страну Идзумо, где стал править сын Сусаноо –Окининуси. Стремясь править на земле, богиня Аматэрасу уговорила Окининуси уступить Идзуму её внуку Ниниги.
  От Ниниги, то-есть по прямой линии от богини солнца Аматэрасу, происходит первый царь Дзимму (660—585 г.г. до н.э).
Все это мне рассказал Мацуока Юдзури по дороге в Нару. Поэтому я встал перед Аматэрасу на колени и, склонив в голову, начал читать свои христианские молитвы, сложив руки на груди. Закончив молитву, я подошел к богине и коснулся губами ее одеяния. Пока я поклонялся Аматэрасу, никто не шелохнулся и не двинулся с места, понимая, что чужестранец из страны Бохай отдает почести богине Ямато. Затем я подошел к ларцу для даров и положил в него несколько слитков золота. В сопровождение именитых сановников прохожу через несколько залов, но рассмотреть их у меня не было  ни времени, ни возможности. Всё мое внимание впереди  притягивает ярко светлый солнечный зал. Огромный тронный зал. В зале в пышных расшитых золотом наодится сегун Сёму. Одежды на императоре отличаются пышностью и богатством, в непривычных для меня формах.
   Я твердым шагом прошел по залу. Мои шаги отдаются громким эхом в полной тишине, краем зала вижу, что зал полон сановников всех рангов. За пять шагов до трона императора, я привстаю на одно колено и кланяюсь по обычаю, принятому у нас,  ант-полян, положил руку  к сердцу. Я ждал реакцию сегуна Сёму. Но он не заставил меня ждать, не стал тянуть паузу и довольно сносно и чисто произнес на известном мне языке срединного государства Чжун-Го:
– Рад встретить на земле Ямато, земле богини Аматэрасу первого посла государства Бохай.
 – Посланец богов, прямой потомок богини Аматэрасу, сын Неба, светлоокий царь Сёму…– начал я перечислять все титулы и звания сегуна Сёму.
 Говорил я на языке жителей страны Ямато. Услышав родной язык из уст белокурого великана чужестранца, среди сановников поднялся легкий шум. Император Сёму с удивлением и теплотой в глазах взглянул на меня. Понял, что они не ожидали такого знания языка чужестранцем! Император восседал на троне и с высоты  трона с нескрываемым интересом рассматривал меня. Он, вероятно, впервые видел перед собой славянина: русые кудрявые волосы, светлая аккуратная борода, рост под два метра. Все самураи из личной охраны, а это наиболее рослые и сильные воины страны Ямато, были значительно ниже меня. Да и сила в моих руках была  на зависть им огромной. Между тем я продолжал свою речь так, как советовал мне император Уи:
  –Я посланец государства Бохай, посол Касайтоку уполномочен вручить вам, уважаемый сын Богов, венценосный Сёму, грамоту от нашего царя Уи.
В низком поклоне я подал свиток с печатями императора Уи. Император приказал своему ближайшему сановнику взять из моих рук грамоту и передать ему. Я стоял в ожидании, когда сегун Сёму  снимет печати и развернет свиток – послание итмператора Уи. Император долго рассматривал и читал текст. Я знал, что грамота написана на трех языках — на китайском, японском, бохайском. Затем сегун приказал своему сановнику передать свиток мне:
– Разрешаю вам прочесть. Вы неплохо выучили наш язык…
Эта похвала из уст самого Сёму меня обрадовала - несколько месяцев пребывания на островах Ямато не прошли для меня даром. Я сносно говорил и понимал японский язык. Я принял шелковый свиток из рук сегуна и,  прикоснувшись к нему губами, начал читать грамоту императора Уи, написанную лучшими каллиграфами Бохая:
–Здесь говорится  следующее: «Наши реки и горы другие, и мы живем далеко, страны наши неодинаковы, и мы только издали слышим молву о вас, но мы преклоняемся всё более и более, и пав ниц перед вами, думаем о том, что следуют заветам предков, у нас же Бугай (император Уи) совершил много нападений и покорил и присоединил различные  государства, вновь перестроил развалины  Кокурей ( Гао-гюй-ли), но так как расстояние  дальнее, то он не спрашивал императора Сёму, было это хорошо или плохо. В будущем принеся извинения, покорно просит начать с ним сношения и ради этого он посылает теперь посла с вестями»…
Я закончил читать послание императора Уи. Мои помощники внесли в большой дворцовый зал дары императора Уи  в знак признания сегуна Сёму. Триста соболиных шкурок переливались серебром, легкая волна пробегала по нежному серебристо-черному меху редкого животного, затем в аккуратных берестяных коробах преподнес к трону сегуна Сёму  корень жизни. Учёные вполголоса объясняют Сёму, что находится в этих коробах. Когда ему перевели   о редкости и ценности корня жизни, он не выдержал и приказал вскрыть один из коробов.
С большими предосторожностями я вскрыл короб, убрал мох с корня и вытащил огромный корень жизни. Аккуратно, на вытянутых руках я преподнес корень сегуну. Сёму привстал, сошел с трона и подошел ко мне. Это было вне всяких ритуалов! Зашушукались царские чиновники. Воины телохранители придвинулись, готовые в мгновение сцепиться со мной, но…
–Это корень жизни  и он помогает людям прожить долгую и счастливую жизнь.
Взяв в руки корень жизни, сегун долго рассматривал знаменитый корень, как рассматривал Сёму корень я понял, что он знаком   с корнем жизни, о котором слагают легенды, которому посвящают трактаты ученые и целители. Сегун стоял рядом со мной, я видел в уголках его глаз небольшие морщинки—похоже что он много читает, видел его руки. Пальцы, украшенные перстнями с редкими камнями, осторожно касались корня.
–Мне известны по рассказам моих ученых свойства этого корня. Известно, что он растет только в вашем государстве Бохай. Знаю что вы часто отражаете набеги грабителей, охотников за корнем
– А сможет ли он произрастать на наших островах!
– Как позволит богиня Аматэрасу…
Император странно взглянул на меня. Он явно не ожидал от меня такого ответа. Мой ответ вызвал удивление, он не ожидал, что чужеземец  знает об их богах, знает их религию синто и буддизм. Я знал, что обе религии на островах  слились и новая религия получила название ребусинто.      
Прием длился недолго. Через некоторое время  нас пригласили на чайную церемонию с сегуном Сёму. Нас пригласили в чайный домик на берегу пруда. Я часто участвовал в таких церемониях в Чжун-Го, в государствах Чосона. У нас в Бохае чайная церемония  пользуется большим уважением, и на  встречу с императором приглашаются наиболее приближенные  сановники. Но то, что я увидел на чайной церемонии у сегуна Сёму превзошли мои ожидания, и оставило в моей памяти неизгладимый  след.
Торжественная тишина, неслышные движения молоденьких девушек обслуживали гостей сегуна и соблюдения тя-но-ю. В полной тишине специальным глиняными чашками заливалась горячая вода, настаивался чай, в чашки добавляли малые дозы родниковой ключевой воды. По помещению чайного домика распространяется будоражащий сознание запах чая. Что может быть прекраснее чая! Каждый раз человек после живительных глотков чая воспринимает окружающий мир  неоднозначно, появляется философское осмысление бытия. Император сидит рядом со мной и после первых глотков, прикрыв веки, замирает на мгновение, а затем:
“Осеннюю мглу
Разбила и гонит прочь
Беседа друзей…”
Танка он читал не переставая, и каждый стих был подобен драгоценному камню на ожерелье.
“Аромат хризантем…
В капищах древней Нары
Темные статуи будд…”
Стихи из уст сегуна Сёму лились спокойно без напряжения. Чувствовалось, что  поэзия является сущностью его  бытия и мне не верилось, что этот чуть лысоватый средних лет мужчина, с лицом простого крестьянина, является могущественным царем государства Ямато, только умные, внимательные глаза излучали глубокую мудрость.
Мы находились в тясицу– в доме для чайных церемоний. Сегун Сёму, Мацуоки, Хироси и главный каннуси (синтоисткий жрец) сидели в отдельности за своим столиком, и каждого  из нас обслуживали по две небесные феи. Лица девушек были столь сильно покрыты белой краской, что было непонятно лицо ли это или маска. Маленькие яркие губы, пышное кимоно с ярким буси–поясом и маленькие ножки. Отточенные движения, ничего лишнего, изысканная предупредительность. Говорил один Сегун. Я прекрасно понимал речь Сёму, но переводчик, находившийся за ширмой  рядом со мной, переводил всё сказанное, писцы- каллиграфы за ширмами спешили все записать сказанное сегуном. Чайный домик был удивительно прост и вместе с тем изысканно привлекателен. Каждый предмет нес смысловую и философскую  нагрузку: и разновысокие просторные окна, и ваза с цветами в центре чайного домика, и картины на стенах. Среди цветов вижу свиток с каллиграфическими  иероглифами.
–Почему среди цветов лежит свиток? –  поинтересовался я у переводчика, заметив, что император прикрыл глаза в раздумьях. Но я ошибался.
–Наша встреча проходит под знаком принятия решения между страной Ямато и Бохайским царством…
Слух у императора был отменным, а возможно он прекрасно  знал и понимал психологию человека, сидящего напротив него.
Прием следовал за приемом, дни летели, словно журавли в осеннем небе. Было еще несколько встреч с Сегуном Сёму. Встречи были наполнены значимостью и божественным содержанием. Наибольшее впечатление у меня в памяти произвел праздник мацури. Это большой религиозный праздник религии синто. Все события праздника мацури связаны с праздником святилища императорского дворца.  Изящные, созданные каллиграфами изречения, часто мне на улицах встречались буке. Приготовление к празднику началось за пять, шесть дней. Мацуока мне объяснял и предлагал мне по возможности запомнить ритуал проведения праздничного события. В сопровождении  слуг, самураев Хироси, я бродил по городу Нара и наблюдал, как жители готовятся к празднику. Многочисленные жители Ямато развешивали на улицах изящные, созданные каллиграфами, изречения. На улицах мне часто встречались важные букэ – представительные сановники из воинских домов. По центральным улицам столичного города по три-четыре человека ходили вооруженные люди в халатах различного цвета и убранстве, каждый воинский дом имел свою форму, гербы и знаки  отличия. Я часто был свидетелем, как воины различных воинских домов презрительно осматривали друг друга. Был свидетелем, когда три человека одного воинского дома повстречались с воинами другого дома, и они долго изучали друг друга, пытаясь испепелить друг друга взглядами, сжимая свои мечи побелевшими от напряжения руками. Мне, эти малые признаки холодного отношения воинских домов между собой, говорили о многом. Я понимал, что в кажущейся спокойной стране Ямато, не так все спокойно, как в этом меня убеждали Мацоки Эдзури и Накдзато Хироси. Гибель моих шестнадцати товарищей, на печально известном острове Матсмай, где также живут подданные сегуна Сёму, было ярким тому подтверждением.
Гремят многочисленные барабаны, их ритм возбуждает и настраивает на торжественность события. В храме при дворце у ног Аматэрасу множество подношений от простых японцев. Я подошел к Аматэрасу и отвязав от своего пояса нецке, изображение спящего тигра, изготовленного мастерами Бохая из  кости клыков тигра  возложил к ногам богини.
–Что это! – поинтересовался  Мацуоки Юдзури у меня, рассматривая нецке.
–Это нецке.… Все бохайцы, имеющие пояс и халат, носят нецке. Они защищают нас от злых духов, дурного глаза, плохих мыслей. Ни один уважающий себя бохаец не мыслит  себя без нецке. На нецке мы носим различные предметы - кто пайцзу, кто мешочек с тушью и кистью, кто огненный камень… Очень изящная вещь. У нас в Бохае нет двух одинаковых нецке!
–А что означает ваше нецке?
–На нем изображен спящий тигр, но обратите внимание один глаз у него не спит и у него  приподняты уши, он постоянно  настороже.
–Это ваше нецке – символ означающий вас?
–Да, я один из тех, кто носит звание «Тигр Бохая»
–Что это значит?
–Император Уи присвоил мне  высокое звание в знак моих военных заслуг…
–Очень изящная и сакральная вещь. Хороший подарок  для Сына неба сегуну Сему …
–Вы считаете нецке достойным подарком для Сегуна Сёму?
–Несомненно! Он будет несказанно рад… Сегодня он сам  возглавляет все торжества праздника мацури. Служба в храме начнется с его речи. Обратите внимание на стены храма!
– Они все увешаны ветками неизвестного мне дерева. Что это?
–Это ветки дерева сакаки. Эти ветки непременный атрибут праздника мацури.Сейчас перед дверьми храма будет исполнятся кагура—священный танец. Впрочем вы сейчас увидите сами.
  Зазвучали барабаны, заиграли флейты. В ярких костюмах с раскрашенными лицами главные герои беззвучно исполняют знаменитый танец. Главной героиней является Аматэрасу, она умирает, но герои её спасают и она оживает. Я стал свидетелем бурного восторга многочисленной публики у храма. После исполнения танца кагура, все японцы в низком поклоне провожали танцовщика, который исполнял роль Аматэрасу.
–Почему роль богини исполняет мужчина?
–У нас запрещено женщинам выступать в театре. Все женские роли исполняют мужчины…
После торжественного танца кагуре мы вошли под своды храма, где подошли  к богине Аматэрасу и зажгли благовонные лучины .
  –Сейчас выступит сегун Сёму…– прошептал мне на ухо Мацуоки Юдзури.      
Но я и сам обратил внимание на множество вокруг себя самураев с гербами  сегуна. По широкому проходу проследовал Сегун Сёму в парадной  форме, его сопровождали пятеро самураев высокого роста,   
Речь сегуна была короткой и содержательной. Затем в храме  наступила тишина,  в тишине слышались звуки от потрескивания дымящихся благовонных палочек.
–Сейчас будет наша знаменитая борьба сумо…
–Сумо, что это?
–Это борьба двух силачей, которые символизируют защитников Аматэрасу. Эта борьба в храме Аматэрасу  возникла в первый год правления  тридцать пятого сегуна Когёку (641 год). С тех далеких времен и проводится ритуальная борьба. Кроме этого проводится турнир  по борьбе сумо самых сильных мужчин Ямато. Победители турнира становятся национальными героями. Ему воздаются почести в течение всего года до следующего турнира.
В центре храма расстелили огромный ковер по углам встали  одетые  служители храма Аматэрасу.
–А почему монахи стоят по углам ковра?
 –Они следят, чтобы борьба шла по правилам.
Я впервые видел борцов сумо и мне было интересно наблюдать за ритуальной борьбой двух силачей. Глухо прозвучал огромный медный гонг. Его звук казалось, заполнил весь храм. Из боковых проходов с противоположных сторон к ковру приближались огромные мужчины со странными прическами. На их огромные покатые плечи были наброшены яркие халаты. На ногах мягкие сандалии. Два великана приближались друг к другу. Они встали по углам. Их товарищи в таких же халатах что-то шептали на ухо. После второго удара борцы  поклонились  богине Аматэрасу и затем Сегуну Сёму. Они скинули халаты…
Я увидел гору мышц и странные одежды на теле мужчин. Словно широкий пояс опоясывал их и скрывал все, что не принято показывать людям. На голове намасленные волосы собраны в пучок и завязаны своеобразным образом.
Мужчины встали друг перед другом и  расставив ноги присели, а затем стали смотреть друг на друга так, словно хотят сжечь своим взглядом.
–Сейчас проводится прием сикири.
Между тем борцы сжав огромные кулаки, слегка нагнувшись, борцы медленно сходятся, сверля друг друга взглядом, пытаясь мысленно уничтожить друг друга. Борцы ходили друг перед другом и взглядами пытались уничтожить соперника. Взгляды каждого из них были настолько устрашающими, что борцы со слабыми нервами, не выдержав его, сдавались,  об этом впоследствии объяснил мне Мацуока Юдзури. После удара гонга, закончилось время сикири. После гонга борцы положили руки на плечи друг другу и уперлись лбами. Они напряглись и пытались вытолкнуть соперника с ковра и повалить его, но это не удавалось ни одному, ни другому. Народ в храме словно обезумел. Люди кричали, свистели, хлопали ладонями по бедрам. И никто не замечал, что они находятся в храме, что здесь находится сегун Сёму. Я взглянул на сегуна. О! Где же сдержанность жителей Ямато. Они кричали так, как кричат наши мужики славяне, когда устраиваются кулачные бои стенка на стенку.
Борьбу шла с переменным успехом и неясно, кто из них победитель. Наконец один из силачей, тот, кто был меньше весом, упал на одно колено! Толпа взорвалась криком восторга и вздохом сожаления!
–Побеждает тот, кто  заставит соперника коснуться  ковра любой частью  тела… Но… Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Борьба сумо сложный ритульный обряд, проводимый в храме Аматэрасу.
– Я  не заметил…
–Существует 72 приема сумо…
–Так много?
–Да. Борьба сумо очень сложна и почитаема в нашей стране.
 Между тем победитель подошел богине Аматэрасу и поклонился ей, затем подошел к сегуну и поклонился ему.
Веселье в храме достигло апогея и все  публика, воздав хвалу и подарки богине Аматэрасу,  вышла на улицу. Я видел сотни возбужденных, веселых счастливых японцев. Я их не узнавал. Переполненные восторгом и радостью  праздника, весельем их лица светились  счастьем. Они выкрикивали здравицы богине Аматэрасу, сегуну Сёму. Затем стал свидетелем, как несколько десятков молодых мужчин, одетых в короткие белые одежды с повязками на лбу, несут на бамбуковом настиле огромное изображение богини солнца Аматэрасу. На помосте на возвышение сидят три одетых в светлые кимоно японцы, они подбадривали молодых мужчин, несущих платформу с божеством. Трон Аматэрасу ярко украшен лентами, значками, вымпелами. Ее бесстрастное лицо, богатые украшения, сильные мужчины, несущие огромную платформу. Вся эта красочная процессия  скорым шагом проследовала по улицам ликующего города Нара, и я не видел ни одного грустного лица. Поистине большой праздник мацури для жителей страны Ямато. Паланкин на большой платформе «о-микоси» торжественно несли по улицам Нара. Такого праздничного шествия я больше никогда и нигде не видел!
С момента праздника мацури прошло несколько дней. Наступала весна. Здесь, в стране Ямато, она наступала явно намного раньше, чем у нас, в стране Бохая. Зацвели первые весенние цветы. Изящно подстриженные и ухоженные деревья в императорском парке. На прудах в парке выхаживают изящные журавли стерхи. Их изображения я встречал на картинах во дворцах дайме Накдзато Хироси, во дворцах сановников при императоре Уи в Нингуте, во многих богатых дворцах государства Чжун-Го, Коре, Пакче, Силла… Я наблюдал  брачные танцы грациозных божественных птиц счастья. Ёку—тандзаку-бан-иак называются пейзажные гравюры, вообще  я смотрел на различные картины и видел неуловимое сходство картин Ямато с искусством танского Китая..
–Сегун Сёму приглашает вас на торжество, посвященное великому послу государства Бохай светлому князю Руссу...
Я от удивления не знал что ответить. Откуда они узнали моё настоящее имя?
–Не удивляйтесь! Восточное море омывает и ваши берега, а от моря ничего не скроешь. Мы рады за ваше счастье, нашлись ваш сын и  дочь… А как здоровье ясноглазой Дели?
Хироси всё это высказал своим вкрадчивым вежливым голосом восточного философа. Я  знал, что дайме Хироси умный и мудрый правитель, но откуда у него такие знания обо мне?
–Когда император Уи говорил и отправлял вас с посольством, мы уже знали о вашем назначении послом. И мы не обманулись в своих ожиданиях.
Я с улыбкой слушал вежливого Хироси, он улыбался и не было понятно, что означала его улыбка.
–Сын Неба сегун Сёму  желает передать императору Уи грамоту…
Очередная встреча с императором. Пышное убранство, многочисленные воины-самураи в традиционно широких, но коротких штанах, свободные рубахи, мечи и свирепый невозмутимый взгляд. Вновь я в посольских одеждах шел сквозь строй застывших воинов с гербами сегуна Сёму. Большой тронный зал. Многих сановников, даймэ я уже знал и легким кивком выражал им своё почтение. Пройдена анфилада комнат вхожу в просторный тронный зал. Сановники в строгих, соответствующих важному приёму, костюмах, намасленные прически, широкие рукава, за спинами властелинов воинских домов  телохранители и оруженосцы.  На небольшом возвышении вижу книги, по их внешнему виду понимаю, что это знаменитые и дорогие книги, созданные не  одним поколением поэтов страны Ямато. Вижу знаменитую книги «Кодзики» и «Маньесю» в которой рассказывается о древнем, далеком прошлом страны Ямато, мифология, легенды. В книге «Маньесю» рассказывается как возникла страна Ямато, о её известных людях, о первых царях—детей бога Солнца. Рядом с книгой «Кодзики» находились книги стихов. Стихи писали все императоры правившие государством Ямато до сегуна Сёму. И сейчас часто на поэтических турнирах сегун Сёму декламировал свои стихи.
Подхожу к сегуну и он указывает мне место подле себя.
–В честь вашего приезда я пригласил со всех концов нашей страны  величайших поэтов!
–Я ценю вашу заботу обо мне и буду с большим удовольствием слушать поэтов Ямато.

Возле меня сидит Мацуока Юдзури и тихо объясняет:
–Это выступает  Такахаси  Мусимару. Он путешествует по всей стране Ямато и собирает народные песни. Его легенда о рыбаке Урасима любима и сегуном Сёму, и сановниками, и простым чиновникам, кто знаком с грамотой.
“В час, когда туман затмит
Солнце лик весною,
Только выйду я на берег
В бухте Суминоэ,
Посмотрю, как челн рыбачий
По волнам плывет,
Древнее сказание
В памяти встает.
В старину в мидзуноэ
Раз Урасима-рыбак
Ловлей рыбы увлечен
Кацуо и тай,
Семь ночей не возвращался
На село домой
Переплыв границу моря
На челне своем .”
Такахаси читал свою легенду и когда он прочел последние строки
“…Черный волос вдруг покрыла
Сразу седина,
Все движенья постепенно
Стали замирать…
Наконец, и эту жизнь
Смерть взяла себе!
Так погиб Урасима
Из мидзуноэ.
И лишь место
Где родился
Видно вдалеке…”
Сегун Сёму, сановники очарованные песней-легендой поэта молчали. Слова были излишни, когда слышишь стихи великого поэта.
–Я знаю, что вы знакомы с нашими поэтами, но я хотел вас познакомить  с моей дочерью принцессой Нукада…
Я с почтением встал и подошел к изящной, обворожительной принцессе Нукада.
– Разрешите мне подарить вам девичий платочек, который носят славянские девушки до замужества. Этот платочек дарит вам моя дочь Дели…. Она так и просила, если у сегуна Сёму есть дочь подари мой любимый платочек…
И я подал   шелковый расшитый  голубыми васильками платочек настолько нежный и красивый, что Нукада забыв что она принцесса запрыгала и как моя Дели захлопала в ладони.
–Какая изящная вещь! Я буду его хранить до тех пор, пока буду в этом мире. Позвольте мне прочесть стихи посвященные Дели:
“Дели, все засыпает зимой
А когда весна наступает,
Птицы, что раньше молчали,
Начинают петь свои песни.
Цветы, что невидимы были,
Цвести начинают повсюду,
но их сорвать невозможно.
Так в горах разросся кустарник,
А сорвешь—нельзя любоваться,
Такие высокие травы..
Стихи прочитанные принцессой Нукада  растрогали меня. Я вспомнил своих детей, звонкий колокольчик- смех Дели,  голос рассудительного Радована, нежный голос красавицы Иель.
– Как отец дочерей и сына благодарю принцессу Нукада за строки посвященные моей дочери Дели..
За Нукада выступил уже знакомый мне Отомо Табито.
– Это же стихи великого мастера!–невольно воскликнул я.
–Мы это понимаем–тихо промолвил сегун Сёму и добавил–мир так скоротечен, а его стихи останутся в вечности и будут прославлять страну Ямато
“Эх коня бы сейчас,
Что подобен дракону,
Чтоб умчаться
В столицу прекрасную  Нара,
Среди зелени дивной.”
Отомо Табито читал стихи и не было даже намека на то, что он генерал-губернатор, важный царедворец. Поэт Отомо Табито постиг большее, чем власть над людьми, обладание богатством.
Поэты закончили читать свои стихи. В дальнем углу зала  зазвучали нежные звуки бива. Музыканты перебирали тонкие струны и по залу полилась грустная тихая мелодичная музыка. Она продолжала звучать, но настолько тихо, что совершенно не мешала говорить сегуну Сёму.
– Великий посол царства Бохай! Я Сегун Сёму пригласил Вас чтобы выразить свою признательность императору Бохая, посланнику неба Уи…- и сегун отдал приказ своему сановнику.
Вперед вышел важный чопорный японец с каменным неподвижным лицом с усами тигра. Я не был против того чтобы у мужчин были такие усы, но выглядели они как то неестественно, театрально. Между тем чиновник развернул шелковый свиток и начал читать. Все в тронном зале встали. Сёму принял важный подобающий торжественности момента вид:
– Оглашается указ великого сына Неба, прямого потомка богини солнца Аматэрасу  сегуна Сёму. Зазвучали дворцовые барабаны, заиграли японские флейты, запели бива…
«… огласить указ по всей поднебесной стране Ямато  прямого потомка богини Солнца Аматэрасу.  Присвоить послу царства Бохай уважаемому храбрейшему Касайтоку Руссу звание миябио, звание благородного мужа и даруется ему оружие личного слуги небесного императора–самурая, а также воинские одежды с вручением мечей самурая!» - сановник замолчал. Сегун Сему подал знак. Ко мне подошли два высоких самурая, но они были ниже меня на голову и вручили мне два меча, один против врагов, а другой для защиты своей чести. Я очень хорошо представлял – какую высокую честь оказывал мне сегун Сёму, присваивая звание самурая и вручая мечи…
Между тем сегун Сёму встал с трона и огласил:
– «Выражаю свое уважение царю-императору Бохая. Весьма радуюсь предложению быть в обоюдном согласии. Желаю доброго управления страной. Пользуясь возвращением вашего посольства, шлю подарки».
Я увидел, как самураи с гербами сегуна стали вносить подарки  императору Уи от прямого потомка Солнца богини Аматэрасу сегуна Сёму.
Я любовался прекрасным шелком. Узорчатый шелк страны Ямато бесценный в нашем государстве, его изготовление держится в большой тайне.
–114 штук узорчатого шелка дарую своему другу императору Уи.
 Сегун Сёму встал и, взяв меня за руку, подвел меня к подаркам. Я понимал, что император нарушал придворный дворцовый этикет, видел, как недовольно на меня косятся приближенные императора, но… ритуалы, правила создают люди. Сегун вправе поступать так, как ему это необходимо. Сегун страны Ямато хочет мира и дружбы с нашим государством –царством Бохай!
–А эти 114 штук полушелковой ткани дарую императору, чтобы он одарил своих приближенных, 24 клубка шелковых ниток дарю императору, чтобы его императрица радовалась и вспоминала далекую страну Ямато, а сто шелковых шнурков дарую императору, чтобы он мог отметить всех тех, кто отличился в ратных подвигах.
Сегун Сёму вернулся на трон и смотрел на меня, ожидая ответных слов. Я понимал, что сегун Сёму искренне желает дружбы и мира с царством Бохай.
–Уважаемый тэнну, небесный император Сёму,– эти слова я произнес на родном языке народа Ямато. Я видел как радостно удивились сановники  и даймэ. Они перешептывались, не скрывая своего удивления:
–Когда он успел выучить наш язык?
– У него странный белый цвет кожи… Почему?
–Говорят он потомок антов-полян. Кто они и откуда их народ?
– Это длинная и печальная история. Почти невероятная. Его племя пришло с тех далеких мест куда прячется божественное солнце…
– А что, там, где спит солнце есть люди? Этого не может быть?
–Почему?
–Потому что не может быть!–веско отпарировал важный повелитель воинского дома.
–В записках Сюань Цзана  рассказывается о далеких странах…
–А кто такой Сюань Цзань?
– Ха!… Это путешественник, который путешествовал  в период Дземей и Когеку!
– Так давно! А что он сообщает?
Дайме говорили шепотом и, как мне затем рассказывали спутники по посольству, они еще долго обсуждали мои русые волосы, прямые черты лица, силу моих рук…
–Уважаемый князь Русс, посол Касайтоку. Скоро ваше судно доставит вас в родное отечество. Мы приняли решение: направить вместе с вами посольство страны Ямато. Главным послом, своим высочайшим решением, назначаю  одного из уважаемых дайме Военного губернатора Хикаду Мусимара. А также включить в состав посольства  даймэ Накдзато Хироси, и дайме  Мацуоки Юдзури.
Когда сегун Сёму закончил, я сделал шаг вперед и с почтением преподнес Сегуну Сёму славянский меч. Сему привстал, чтобы принять из моих рук меч из металла Бохая. Я предупредил сегуна Сёму о тяжести меча. Сегун был подготовлен к тяжести русского оружия, но его ожидания  не оправдались, меч оказал намного тяжелей, чем он ожидал!
–Мне трудно поверить, что славяне бьются  с таким оружием в битвах…
Я улыбнулся.
–Разрешите.
Я взял из рук  сегуна меч и играючи начал им вольтижировать. Я применял все известные приемы с  мечом, вокруг меня от клинка образовался сплошной блестящий  защитный круг.
–Предлагаю выйти на площадь и дать мне коня. И вы увидите работу с мечом на коне.
Моя просьба не заставила себя долго ждать. Все самураи, владельцы воинских домов с нескрываемым интересом наблюдали за моими упражнениями с мечом. Мы вышли в дворцовый императорский парк столичного города Нара. Ко мне подвели прекрасного рысака. Конь прядал ушами и косил свои огромные блестящие глаза. Одобрительно ласково погладив его по шее, затем по холке, я успокоил животное. Затем словно пружина подкидывает меня,  и я уже сижу, как влитой в седле.  Невольно слышу восторг самураев. Для них это явилось полной неожиданностью.  Рысак  не ожидал такого поворота и встал на дыбы, недовольно заржал, но натянув поводья и пришпорив, я погнал горячее животное по аллее и на полном скаку  мечом срубил головки цветов все с одинаковой длиной корешков.  Подскакал к сегуну и ловко спешился, в поклоне преподнес срубленные цветы и передал ему свой знаменитый меч.
–Я много слышал легенд о вас, бохайцах, но сейчас воочию убедился в правдивости  легенд о вашей силе, ловкости и отваге!—я взглянул на сегуна,—Верно говорят, что  «один бохайский воин стоит трех разъяренных тигров».
–Благодарю вас за столь лестную оценку. Но я не самый сильный воин.
–Неужели у вас есть воины сильнее вас?
–Да, и их много. Мой сын и его друг гораздо сильнее меня, и я не могу их одолеть  ни в поединках, ни в единоборствах.
– Ваш сын такой сильный?
– О силе Радована знают  его враги, они покидают поле боя, когда видят его с мечом в руке. Против него они не могут устоять….
– Я рад, что у вас такие дети.  Примите от меня подарок для вашего сына. Этот клинок я дарю вашему сыну, а эти штуки узорчатого шелка дарую вашим дочерям.
“Вот и время  пришло
Мне домой возвращаться
Но в далекой столице
Чем мне будет рукав
Изголовьем душистым.”
Вспомнились эти строки, когда  мои мысли вновь вернулись к моей погибшей жене.
Последние приготовления. На легких волнах, уткнувшись носом в пологий берег, качаются три корабля. Среди них выделяется наш, прошедший через шторма,  посольский корабль.
Берег страны Ямато. Небольшая деревушка  украсилась цветными фонариками, лентами. Непрестанно гремят барабаны, доносятся звуки флейт. На берегу многочисленные провожающие. Наше посольство возвращается в Бохай. Совместно с нашим кораблем с нами идут и два корабля с посольством страны Ямато.
–Иметь хороших соседей, жить в мире и согласии, налаживать торговые отношения. Мы в восторге от ваших соболей и шкур рыси, мы будем с вами торговать…
Прощальные слова сегуна я запомнил, чтобы передать своему императору Уи. Сегун Сему вручил в торжественной обстановке свою грамоту, запечатанную императорской печатью.
 Все дальше и дальше удаляется ставший родным берег страны Ямато. На берегу приветливой страны остались мои друзья, которые искренне желают развития отношения с нашим государством.

Более  суток наше небольшое суденышко в сопровождение двух других кораблей с флагами страны Ямато скользят на запад. Я стою на палубе и размышляю о посольстве, о встрече с детьми, об императоре Уи, подвожу итоги.  Скоро наши корабли прибудут в порт Янь. Более полугода обо мне не было никаких известий. Возможно, меня считают погибшим…
Упругий свежий ветер наполнил наши паруса и, разрезая прозрачные голубые воды Восточного моря, мы спешили домой. Во второй половине дня нас встретили и стали  сопровождать стая дельфинов.  Они то выпрыгивали из воды, играя блестящими боками, то ныряли в темно-синюю морскую пучину. Я любовался их стремительными телами и невольно вспомнил Дели–она ежедневно разговаривала с дельфинами,
–Дорогие мои друзья, спешите к Острову Бессмертия и скажите Дели, что её отец спешит к ней.
И… Странное поведение дельфинов. Они словно услышали мои слова и, собравшись в стаю, устремились вперед, вскоре я уже не различал их настолько стремительно они ушли на запад, к берегам Бохая.    
Как Дели переносит столь долгую разлуку? А мой сын… Когда я отправлялся за море, он должен во главе своего отряда обороняться от незваных гостей киданей, да и тангуты не дают покоя нашему государству. Все стремятся насилием и грабежами наживаться на богатствах Бохайского царства. Справится ли он с возложенными обязанностями? А как там красавица Иель, она уже  находится в возрасте песен. Многие молодые мужчины, да и не только, не скрывают своих восхищенных взглядов. Так с думами о своих детях, с думами о результатах посольства  в Ямато, отправился в каюту, где прилег и уснул с думами о встречах.
Наступал день возвращения   первого посольства в Бохай.