Щи

   Кум у Юрки Пендюрина просто-таки замечательный. Трактористом работает. Сколь они с ним водки выпили – это ж ни один море-океан не поместит. И так, без водки, тоже кум хороший. Вот, к примеру, кто огород Юрке вспашет? Кум. А по осени сено привезти? Обратно кум. И топор заварить. И лопату склепать. Золото, а не мужик этот кум. Колькой звать. Колька Назаркин. Ну, фамилия такая.
   А нынче, стало быть, приспичило Юрке хомут зашить. Юрка же и сам при деле, конюхом на конном дворе. Ну вот и надо хомуты чинить. А дратву ж не дают, где брать? Известно – у кума. Он её из приводных ремней добывает. Необыкновенной крепости дратва. Её варом натереть и сто лет сносу не будет. Хошь – валенки подшивай, а хошь – хомуты шей. Такое дело.
   Взял Юрка припасённый чекушок и пошёл до кума. Можно было и без чекушка, но как-то это не по-людски. Тем более к куму. Да и кум в долгу не останется, своё достанет. Так что чекушок – в самый раз.
   Кума дома не оказалось, хоть и воскресенье. Зима же, а его завгар в гараж вызвал. Сказал, что на час-полтора. Это уже кума сказала, Колькина жена.
- Да ты проходи, Юр, чё теперь! Придёт, никуда не денется.
- Дык я чё, я ничё, можно и подождать, - Юрка заегозил, перекладывая чекушку в карман, - Зин, я покурю?
- Кури, жалко штоли? Да ты не прячь чекушку-то, доставай. И я с тобой пригублю. А Коля придёт – ещё достанет. Я вон и щи уж почти сварила.
- Вот завидую я куму, такая у него жена, што прям завидно. С пониманием к мужской необходимости женщина. И красавица в полной исправности. Молодец ты, Зинок!
- Ой уж, прям уж… - Зина покраснела от удовольствия, - пейте, мне-то чего, всю же не выпьете. И на работу завтра.
- Вот. Готово. Ну, чтобы было! – Юрка выдохнул, проглотил стопку и крякнул. Зина тоже выпила. Потом взяла ухват и потянулась в русскую печь за чугунком со щами. Надо сказать, что щи у нас завсегда со свининой или с говядиной. И чтобы жир сверху – с палец толщиной. Ароматнейшее и вкуснейшее яство. И едят их сразу, прямиком из печи – огненные, пышущие жаром.
   Юркиному взгляду представилась великолепная картина – Зинкин зад на всю ширину печи. Это был не зад, а прямо круп настоящего першеронского тяжеловоза. Красотища,  не зад. Юрка аж сглотнул и задержал дыхание. Он ничего и не имел в мыслях, а вот встал и подскочил к Зинаиде, чтобы обнять всю эту прелесть. А Зина в это время развернулась с ведерным чугунком, доверху наполненным горячущими щами. А тут Юрка. Ну и понятно, что чугунок прямо на него. Зинка не удежала посудину, чугунок опрокинулся и все щи прямо на Юрку. Вот он заорал! Прямо картина маслом – Юрка за мотню держится, крутится вокруг себя и орёт: «Ой-йоооо!!! Ой-йоооо!!!...» Благим матом орёт. И Зинка вокруг него, кудахчет и тоже орёт: «Сымай штаны-то, сымай штаны, етить твою маааать!!!» А по полу – картошка, мясо кусками и жирные разводы с капустой и прочими заправами.
   Жалко мужика, ни за что пострадал. Но жальче потом было. Штаны-то они стянули, Зинка его на лавку посадила, достала сметану, ожоги мазать. А тут Колька входит. И видит умопомрачительную картину – сидит на лавке кум со спущенными штанами, перед ним на коленях Зинка и чего-то там делает! Там, там, видно же. И башкой мотает. А кум шары закатил и стонет! Чё тут думать?! Колька и думать не стал. Слёту Юрке передние зубы выхлестнул. А потом Зинке. В смысле, фонарей наставил. Ну, а уж после увидел – Юрка в трусах, а все ляжки у него сметаной измазаны. И пузыри сверху донизу. От щей. Это ещё повезло Юрке, что щи чудом на причинное место не попали! А то ведь всё, пиши, пропало…
   Короче, разобрались они потом, что и как. Понятное дело, без внутреннего вливания никак не обошлось, такое на сухую не пережить! Дня три вливали, нервы лечили. Ну и зубы выбитые тоже. И фонари Зинкины. Завгар же Кольке отгулы дал.
   В общем, вот так вот получилось. Пузыри зажили, зубы Юрке железные вставили. А только Юрка с той поры без своей жены к куму ни ногой. Это жена его так решила. Ну, мало ли…