рубашка

    Его рубашка... Не знаю, почему одеваю именно ее. Внезапный порыв сентиментальности? Возможно. Беру ее за один рукав и вытаскиваю из Нарнии моего шкафа. Накидываю на себя. Она в плечах гораздо шире чем я. Да и в общем она шире. Его плечи. Я помню его плечи, скромную родинку чуть левее позвоночника, на лопатке. Начинаю застегивать. На чистое тело она ложится очень нежно, даже заботливо, и одновременно горько становится во рту. В мозгах горько становится.  Я улыбаюсь, надеясь, что у него все хорошо. Странно... Пуговицы странно расположены. Обычно они справа, но тут слева... Немного неудобно застегивать.
    Я помню, как застегивала ее в тот вечер, скорее позднюю ночь. После Pach'и. Это было третьего января. Через три дня после ночи, когда мы до семи утра разговаривали в Skype, когда я показывала ему свои подарки от родителей и сестер, когда рассказывала свои самые смелые мечты.
    Третьего января мы были в клубе Pacha. Я, он и моя подруга Л. Было весело. На нас сыпались блестящим дождем кусочки серебристой бумаги. Мы были словно не в этом мире, мы витали в пространстве без границ, в пространстве, в котором все чувства лились без меры. Как просто на самом деле почувствовать себя свободной. Немного музыки и танца и Он рядом. Совсем близко.
    У какого-то парня была такая же рубашка. Поэтому он снял свою. Отдал мне.
    Мы поехали к Л. Повалялись у не на кровати, безудержно хохоча, не над чем-то конкретным, а просто от избытка счастья и необычного задора в крови. В тот вечер мы сфотографировались в Instagram. Такая глупая фотография... Стыдно даже немного.
    Я положила его рубашку на фортепиано, а потом он сказал:"забирай, если хочешь" а я хотела, поэтому и забрала ее с собой. С того момента она стала моей.
    Жил он совсем недалеко от меня, поэтому мы с папой добросили его по пути домой. В машине он первый раз взял меня за руку. Я думала, что он никогда так не сделает. Я была удивлена такими нехарактерными действиями. Я думала, что Он - только плоть, чистая физическая оболочка, а оказалось, что нет. Держаться за руки... С ним... Очень странно и неожиданно... Но тем не менее это случилось.
    На самом деле рядом с ним у меня много, что случилось, но многое все же и НЕ случилось.
   

    Я теперь часто одеваю рубашку, вспоминая какого это было. С ним было легко и тяжело одновременно. Я ведь знала, что такому человеку нельзя доверять, тем не менее...я поверила... Это моя отличительная черта - я верю людям. Приношение себя в жертву? Ради чего? Чувств? Счастья? непредсказуемого и всегда неожиданного?
    Я не любила его. Или любила? Если честно, я понятия не имею. Я вообще не понимаю, что это было. Может быть именно поэтому теперь я так часто о Нем думаю.
    Был еще один вечер. Я помню "Властелин Колец", черный лак для ногтей, Baylis под синим диваном, мои печенья. Тогда он долго-долго на меня смотрел. Он все тянул. Он боялся. Но вот я рядом с ним, в его объятиях. Я не принадлежу себе, но и не принадлежу ему тоже. Ничья. Я лежу с закрытыми глазами, чувствую взгляд, такой волнующий, любующийся, созерцающий. От него мурашки шли по коже. Сложно было стерпеть такой пристальный, изучающий взгляд. Я не могу открыть глаз. Навязчивая мысль о легком, или даже тяжелом и страстном соприкосновении губ, разгоряченных сладкими желаниями, не ускользает из головы. А голова уже будто не моя. Я пытаюсь лететь, но взгляд придавил меня к подушке, в этой темноте, в этой невозможности. Хочется наконец поцелуя. Я почти молю о нем мысленно. Но нельзя. Почему? Совесть еще держала позиции. Но вскоре и она сдалась.
    Вот оно мое грехопадение. Здесь. Он навис надо мной. Снова этот взгляд. Я чувствую, что мне нужно сделать лишь малейшее движение навстречу, лишь приподнять голову, совсем чуть-чуть. И я делаю это. Не могу больше так.
    Долгим, каким долгим все-таки был тот поцелуй. Он был настолько длинным, насколько была глубокой пропасть, в которую я падала. В черноту, в темноту, в желание. Я подчинилась желанию, теперь можно даже и не думать о совести или вообще о чем-то таком. Изменила. Я изменила. Плевать. Он меня уже не любит. Нечего об этом и думать. Все.
   

    Еще я помню вечер с салютом. Тогда еще не было поцелуев. Страсть еще была запретом. Именно в тот вечер я в первый раз услышала песню, которая после этого стала моим гимном страсти. Грязной, вакхической, сумасшедшей и непринужденной. Именно той страсти, что была с ним. Больше ни с кем.
        Stoned Jesus - Red Wine.
    Сначала мы смотрели на фонарики, огонечки, разлетавшиеся тропическими цветами по черному смолистому, будто покрытому пеленой небу. Потом он поднял меня и усадил на подоконник. Смотреть назад было страшновато, я боюсь высоты, но с ним было как-то надежнее что-ли. Машины внизу беззаботно скользили по тепло подсвеченной дороге, не ведая от том, кто на них смотрит и что у него на душе творится. Хотелось царапаться, метаться и рваться, но не от боли, от страсти. От безысходности. От невозможного безумия.

   
    А он убил. Своей непринужденностью и похотливостью. Убил меня. Но все же я жива. Вроде бы как... Спустя год воспоминания вновь всколыхнулись и не могут осесть обратно на дно. Это так тяжело. Они были спрятаны, и вот что-то их разбудило. Или кто-то. Я думала, что пережила, что больше не болит в душе. Но нет. Болит. Вновь кровоточит истерзанная, гноящаяся рана. Дайте морфия. Забыться.
   

                Или попробовать как-то с этим справиться?