Новенькая

Вахтёр на входе не привык отвечать на заковыристые вопросы. Его обязанность не пропускать никого, кроме скорой и машин директора с его замшей. Все остальные, кто имел машины, например заведущая комбинатом питания и старшая медсестра, распределяющая наркосодержащие лекарства и спирт, оставляли машины за забором. Всем же прочим, сдуру приехавшим на такси или на какой другой машине, надо было оставлять их на трассе. Потому как только местные сотрудники знали, что знак "Проезд запрещен" и "Стоянка запрещена" были нарисованы пациентами заведения. Прицепил же оба знака на столб самолично директор. А ГАИ, или как их, чёрт его знает, ГИБДД сюда никогда не заезжало, боясь заразиться. Правда, заместитель по лечебной работе, и так-то не имевший машины, говорил всём вахтёрам, что "гаишников и прочих в форме не пропускать ни за что! Даже за взятки, если им вдруг припадёт такая дурь в их пустые головы". А кто бы ему, да после таких слов, дал бы в том ГАИ права? - ни в жисть! Собственно, это понимал и сам зам.по медицинской работе, поэтому даже не копил на машину. Впрочем и откладывать-то ему, как и другим врачам, было не с чего.
А вот сегодня вахтёру Николаю Фомичу пришлось не только на вопросы отвечать, а даже сбегать в заведение, куда он
на обед, и то, заходил с опаской, а тут не просто добежать до столовки, а аж на третий этаж к докторам подняться. Началось же с того, что к запертым воротам заведения, где и служил вахтёром Николай Степанович, подошла женщина. Женщина сначала попыталась открыть калитку, затем ворота, потом прошлась вдоль забора, видимо выискивая дырку, куда можно было пролезть. Не найдя альтернативного входа, кроме как через пост, занятый Николаем Степановичем, ей пришлось поступать как все. Зайдя в проходную, женщина вежливо осведомилась:
- Здравствуйте, уважаемый!
- Дддрасьтути... - заикаясь, чего с ним отродясь не бывало, поздоровался Николай Степанович, ошалев от такого обращения
- Подскажите, любезный, тут ли Владимир Ильич? Могу ли я его видеть?
Николай Степанович не мог вспомнить ни одного врача, ни медбрата с таким именем-отчеством. Только у главного врача, директора заведения, частично совпадало: - Ильин Владимир Матвеевич.
- может вам Владимира Матвеевича? - просипел обалдевший вахтёр
- Ну, что вы! Я же не душевно больная! Мне нужен именно Владимир Ильич. Мне четко и недвусмысленно сказали, что мне сюда! Именно тут я найду и своего мужа!
- в-в-в-вашего к-к-каво? - снова начал заикаться Николай Степанович
- му-жа! Мужа, любезнейший! - ответствовала пришедшая дама.
- вы, мадам, - с чего Николай Степанович перешел на французский, которого отродясь не знал, он сам не понял- погодитя тут, сильвупле!
И даже вынес просительнице стул из своей каптёрки. Поставив стул, Николай Степанович что было сил рванул в клинику.
Встреченная им старшая медсестра, видя взволнованный вид вахтёра, сразу заявила:
- Степаныч! Спирту не дам!
- не надо мне спирту! - заявил запыхавшийся Николай Степанович, чем сразу ввергнул медсестру в страшный ступор. Она так и замерла на месте, не в силах ничего даже вымолвить. Видя такое состояние Нины Викторовны, Степаныч рванул на третий этаж, где он знал, в ординаторской выпивал весь медицинский персонал или сидели и травили анекдоты.
Влетев в ординаторскую, Степаныч застал там только спящего доктора Славика Третьякова, работавшего у них только третий месяц, после окончания института. Растолкав Славика, Николай Степанович, чередуя французские слова с более привычными матюгами, как мог рассказал о не представившейся визитёрше. Славик всё сразу понял, несмотря на французский, и, набросив халат и схватив сумку с медикаментами, рванул за Степанычем к проходной.
Посетительница терпеливо дожидалась, сидя на стуле и теребя в руках свою сумочку.
- Вы, простите, к кому? - выпалил Славик, влетев в вахтёрку
- Я Надежда Константиновна Крупская! Я к мужу своему, Владимиру Ильичу! Мне сказали в РОНО, что мне нужно к вам!
- Так конечно же он здесь! И Феликс Эдмундович тут! И Юрий Гагарин! И даже Владимир Владимирович!