У истоков научной философии

Слово «классическая» – значит образцовая, непревзойденная. Нетленная. До этого, слово «классика» встречается, – как официальная характеристика применительно к философии, – разве что в античности, 4-3 века до н.э. Архаика, классика, римско-эллинский период. А тут целый официальный период – немецкая классическая философия.

Представителей немецкой классики можно перечислить на пальцах одной руки – буквально, а не фигурально. Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель и Фейербах. Немецкая классика – это, фактически, тоже философия Нового времени. Но ее принято выделять в особую форму развития мировой, которая приходит на смену (западной, европейской) философии Нового времени в узком смысле слова. Ибо – уж слишком значимые и значительные результаты были ею достигнуты. Словом: классика…

Эммануил Кант – основоположник немецкой классической философии (1724-1804). В философском развитии Канта различают два периода – «докритический» (до 1770 г.) и «критический». Если до начала 80-х его интересовали главным образом естественно-научные вопросы, то потом его дух погружается в так называемые метафизические, т.е. общефилософские, проблемы бытия, познания, человека, и т.п., то есть всей системы философии.

Главное, – итоговое, – произведение докритического периода: «Всеобщая естественно – научная история и теория неба». Критического: («Критика чистого разума» – кантова гносеология или теория познания (1781 г.), «Критика практического разума» – кантова этика или учение о нравственности, о морали (1788 г.) и «Критика способности суждения» – кантова эстетика, наука о художественном измерении бытия (1790 г.).

Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814). Написал не так уж много книг, но одну – с очень лаконичным и выразительным названием – «Ясное как солнце изложение для широчайшей публики основ нового наукоучения». Простой вариант – «Наукоучение».

Фридрих Шеллинг (1775-1854) – «Система трансцендентального идеализма». (Трансцендентальный – выход за пределы. Запредельный).

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770—1831). Труды философа («Наука Логики», «Феноменология духа», «Философия природы», «Философия истории», «Философия религии», «Философия права», «Лекции по истории философии», «Лекции по эстетике», «Философская пропедевтика» и др.) и ныне представляют собою энциклопедию гуманитарного знания.

Говоря о самых светлых головах – то, что Аристотель для антички, Спиноза для Нового времени, то Гегель – для немецкой классики. Именно благодаря в первую очередь Гегелю весь период носит название «классическая». В то же время нельзя сказать, что немецкая классика состоялась только благодаря Гегелю.

Она состоялась именно потому, что он – в этом контексте, в этом философском веночке. Правомерно будет утверждение, что Гегеля «разбудил» Кант. Гегель не оставил без своего внимания ни одного отдела бытия. Поэтому фраза – «после меня всякая философия невозможна и излишня, она на все времена и народы…» – по крайней мере, он ее высказал небезосновательно. Маркс как-то сказал, что изучать философию по Канту, после того, как там побывал Гегель – это верное средство для получения головной боли. Я могу сказать точно так же: изучать философию по Гегелю, после того, как там побывали Маркс и Энгельс – то же самое.

Людвиг Фейербах (1804-1872). Он завершил период развития немецкой классической философии. Его легко и можно читать. В отличие от Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Он наиболее «читабелен». Он эстетически самодостаточен. Представитель философского материализма. Грубого. Созерцательного. Но – материализма. Автор концепции абстрактного гуманизма. Абстрактного. Но: гуманизма. Знаменитая работа – «Сущность христианства». В его время молодые люди были готовы, – и близкие часто готовили их к ней, – к теологической  карьере. К ней  близкие склоняли Фихте, и Шеллинга, и Гегеля. Но регулярное теологическое образование получил только Фейербах, в отличие от всех остальных представителей немецкой классики. И, нет, – до Маркса, – атеизма убедительнее, аргументированнее, чем у Фейербаха.

…Нельзя понять, фигурально выражаясь, ни одной строчки Ленина, не зная, – не понимая, – Маркса, Энгельса. Маркс и Энгельс без Гегеля – недоразумение. Гегель без Канта – еще большее. Недоразумение. Кант без Спинозы – в принципе невозможен. И так далее... До самих истоков. До истоков той формы жизни духа, духовной культуры, которую называют: философия. Это нужно понимать. Всем последующим, в известном смысле, немного, а, может, и намного, – легче. К слову сказать, отрицательный результат в науке, отрицательный опыт – это тоже результат. Тоже опыт. Не говоря уж о том, что лучше с умным потерять, чем с дураком найти…

Остановимся более подробно на Канте и Гегеле как на тех «китах», на которых, по большому счету, зиждется вся немецкая классика. Кант, по сути, учитель немецких философов, родоначальник указанного периода. Учитель в основном в сфере теории и методологии познания, – от логики Аристотеля до Спинозы. Он довел философию до такой степени «заостренности» всей ее проблематики, что «разбудил» Гегеля. А Гегель – автор, субъект наибольшего вклада в философию, главным образом диалектики. Вне всякого сомнения, именно благодаря творчеству Гегеля целый период мировой философии по праву имеет предикат: классическая.

Основу всех трёх «Критик» составляет учение Канта о явлениях «вещь для нас» и о вещах, как они существуют сами по себе – «вещь в себе». Познание начинается, по Канту, с того, что «вещи в себе» воздействуют на органы внешних чувств и вызывают у нас ощущения. Мы познаем мир не таким, каким он есть на самом деле, а только таким, каким он нам является (нашему знанию доступны только явления вещей (феномены)). Но миру явлений соответствует независимая от человеческого сознания сущность вещей – «вещи в себе»: абсолютное познание их невозможно. Т.е. при помощи чувств мы не можем постичь окружающий мир. По Канту, мир ноуменов (мир «вещей в себе») содержательно не познаваем, недоступен для человеческого разума. Все попытки его познать обречены на провал, благодаря неразрешимым противоречиям (антиномиям).

Кант был убежден, что идеи пространства и времени человеку известны прежде восприятий. Пространство и время идеальны, а не реальны, то есть представляют собой особую самостоятельную сущность. Чувственные впечатления связываются между собой посредством суждений, в основе которых лежат категории, то есть общие понятия, а они, по Канту, суть «чисто логические» формы, характеризующие только «чистое мышление», а не его предмет. Категории даны человеку до всякого опыта, т.е. априори. Понятие идеи у Канта – не сверхчувственная сущность (как у Платона), а представление о цели, к которой стремится наше познание. Мир явлений – детерминирован механистически, в нем нет места субстанции. С помощью категории «субстанция» строится мир опыта. Субстанция - неделима. Мир явлений – бесконечно делим.

Коротко, – очень коротко, – говоря, общее значение философии Канта можно свести к следующему:

1) внес вклад (осуществил приращение) во все области философской проблематики: познание, мораль, этику, эстетику, социальную философия etc.
2) наибольший вклад внес в гносеологию (Коперниканский переворот в теории познания).
3) основоположник формализма в эстетике.
4) осуществил разделение поступков на реальные и моральные.
5) его творчество, безусловно, имеет эпохальное значение для философии. Развил до предела гносеологический подход в философии и показал его ограниченность (в области практического разума). За счет ограниченности гносеологии у философов появилась возможность использовать другие направления философии.

Гегель. Сердцевина его философии – это теория познания. Повторяю: не было ни одной области философии, где бы Гегель не сказал свое слово, не осуществил теоретическое приращение и обогащение, – конкретизацию, – в ее мыслительном освоении.

В «разрезе» сознание – это обыденное сознание, рассудок и разум. Так вот, он опекался, главным образом, высшим уровнем – разумом. Разум – это диалектическое мышление. Мышление как осуществляющееся диалектическое противоречие. Отношение противоположностей одной сущности. Как возникающее, становящееся, развертывающееся, разрешающееся противоречие. Формальную логику, рассудочную, до Нового времени «отутюжили» и Декарт, и Лейбниц, и Спиноза. Формальная логика есть логика, есть теория рассудка. Рассудок же: мышление неопосредуемыми противоположностями; знает или форму, или содержание, или добро, или зло. Или количество, или качество. Etc. Логика же диалектическая понимает, учит понимать, – что не бывает формы бессодержательной, равно как содержания неоформленного. Что есть: качественное количество и количественное качество… В этом периоде философии сходятся люди и идейные принципы, проводится обработка естественных наук, к философии подходят системно. Кант, в известном смысле, предельно заострил, «обнажил» для Гегеля весь корпус философской проблематики. Выдающееся значение философии Гегеля заключалось в том, что в ней в систематической форме было осмыслено и изложено диалектическое миропонимание и соответствующий ему диалектический метод исследования. Да, диалектика оказалась идеалистической, да, система была замкнутой, то есть нежизнеспособной. Антидиалектической. Но – это уже был канун. Канун философии как науки!

Гегель системно развернул старые, за 25 веков философской мысли наработанные, формы и наполнил их адекватным содержанием. Гегель обогатил философию огромным количеством новых понятий, предикабилий (предкатегорий) и категорий. Это при том, что Аристотель говорил: «за открытие одной-единственной новой категории я, не задумываясь, готов отдать все свое состояние...». А ведь ему было чем рисковать: он был учителем сына царя Филиппа II-го, Александра… Гегель таких категорий ввел десятки, если не сотни. Новых. Философское наследие его – тотально категориальное. Вершина его творчества, что, собственно, и сделало его вершиной немецкой философии, открытие, а, если быть точным – безупречная окончательная формулировка основных законов диалектики. Он их безупречно сформулировал. Он сумел создать философскую систему, которую, – не удержался от искушения, – и поименовал как «последнюю», – исчерпывающую. Завершенную. Это – по его словам. Впрочем, именно это и делало ее, по факту … не пригодной ни на один случай, систему «на все времена и народы». Он сам поставил ей пределы, его система носит замкнутый характер. И тем самым: отказал развитию … в развитии. Научная же философия не терпит пределов. Это стихия беспредельности, всеобщности. И это составляет сущность и пафос того, в чем так силен и убедителен Гегель: диалектики. Но: диалектики – сопряженной с истинным философским принципом – материализмом. В основании же системы Гегеля – «ложь принципа» (Маркс): идеальная система замкнута, парализована, мертва.

Всякое развитие протекает, согласно Гегелю, по определенной схеме,  по всеобщему алгоритму: утверждение, или полагание (тезис), отрицание этого утверждения (антитезис) и, наконец, отрицание отрицания, снятие противоположностей (синтез). В синтезе как бы примиряются между собой тезис и антитезис, из которых возникает новое качественное состояние. Синтез, как «тезис-штрих», как начало нового цикла развития в его беспредельности… Однако не следует думать, что в этом, третьем моменте, полностью уничтожены два первых. Гегелевское «снятие» означает в такой же мере преодоление, в какой и сохранение тезиса и антитезиса, но сохранение в некотором новом, – систематическом, – единстве. Каждое понятие, а, стало быть, и каждое явление в природе, обществе, в духовной жизни человека проходит, по Гегелю, такой тройственный цикл развития – утверждение, отрицание и отрицание отрицания, или новое утверждение, достигнув которого весь процесс воспроизводится вновь, но на новом основании и уровне, в новом качестве; и так до тех пор, пока не будет получен высший синтез. В качестве примера диалектического цикла Гегель приводил почку растения: «Почка исчезает, когда распускается цветок, и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении плода цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только не противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого». Или, не менее широко известный пример с «ячменным зерном». Понятно, что дело вовсе не в примерах…

Гегель разрабатывал диалектику как философскую науку, обобщающую всю историю познания и исследующую наиболее общие, – всеобщие, – закономерности и законы развития объективной реальности, субъективной реальности и действительности. В особенности же Гегель стремился исследовать и всесторонне обосновать важнейшие принципы мышления опосредуемыми, взаимопроникающими (взаимообусловливающими и взаимоисключающими) противоположностями; диалектического способа мышления, в корне противоположного метафизике. Подвергнув глубокой и  основательной критике метафизический метод, Гегель сформулировал и наполнил новым содержанием, – правда, в идеалистической форме, – принципы, законы и категории диалектики.

Природа, по Гегелю, существует независимо от человека (правда, являясь «инобытием духа»), а человеческое познание обладает объективным содержанием. Он учил, что явления столь же объективны, как и сущность; сущность является, т.е. обнаруживается в явлении, ввиду чего и явление существенно. Познавая явления, мы тем самым познаем и сущность.

Исходя из диалектического положения о единстве сущности и явления, – принцип тождества мышления и бытия, – Гегель отверг кантовское учение о непознаваемости «вещи в себе»; в природе вещей нет никаких непреодолимых преград для познания.

Он полагал, что ни материя, ни сознание человека не могут рассматриваться как первичное, ибо сознание невозможно логически вывести  из материи, а материя так же невыводима из человеческого сознания, которое само должно быть понятно как результат предшествующего развития абсолютного субстанциального первоначала.

Мышление, по Гегелю – это не только субъективная, человеческая деятельность, но и независимая от человека объективная сущность, первооснова, первоисточник всего существующего. Мышление, утверждает Гегель, «отчуждает» свое бытие в виде материи, природы, которая есть «инобытие» этого объективно существующего мышления, именуемого Гегелем абсолютной идеей. С этой точки зрения разум – не специфическая особенность человека, а первооснова мира, из чего следует, что мир в основе своей логичен, существует и развивается по законам, внутренне присущим, – имманентным, – мышлению, разуму. Таким образом, мышление и разум рассматриваются Гегелем как независимая от человека и человечества абсолютная сущность природы, человека, всемирной истории. Гегель стремится доказать, что мышление, как субстанциальная сущность, находится не вне мира, а в нем самом, как его внутреннее содержание, проявляющееся во всем многообразии явлений реальности и действительности. Именно в утверждении мышления как субстанции – корень философского идеализма Гегеля.

Стремясь последовательно провести принцип тождества мышления и бытия, Гегель рассматривает мышление (абсолютную идею) не как неподвижную, неизменную первосущность, а как непрерывно развивающийся процесс познания, восходящий от одной ступени к другой, более высокой. В силу этого абсолютная идея не только начало, но и развивающееся содержание всего мирового процесса. В этом – смысл широко известного положения Гегеля о том, что абсолютное должно быть понято не только как предпосылка всего существующего, но и как его результат, т.е. высшая ступень его развития. Эту высшую ступень развития «абсолютной идеи» составляет «абсолютный дух» – человечество, человеческая история.

Гегель – создатель грандиозной системы Абсолютного идеализма. Все действительное, по Гегелю, разумно, постижимо средствами логики, т. е. постижимо в понятиях (такая концепция называется панлогизмом). Ну, и, понятно – все разумное – действительно.

Философская система Гегеля состоит из трех частей: 1) Логики, 2) Философии природы и 3) Философии духа.

Логика понимается Гегелем совершенно иначе, чем она трактовалась на протяжении всего времени существования этой науки (т. е. начиная с Аристотеля). По Гегелю, субъективной логике (учению о человеческом мышлении) должна предшествовать логика объективная – учение о диалектическом саморазвитии Абсолютной идеи (мирового Духа, Бога).

Природа в системе Гегеля есть лишь «инобытие» Абсолютной идеи. (Тем самым философ-идеалист разделяет религиозный, теологический взгляд на материальный мир как творение Бога). Как «среднее звено» системы, природа опосредует связь между Богом и человеком, человеческой историей и культурой.

Философия духа – это и есть философия культуры. Гегель различает три ступени в развитии духа:

1) субъективный дух – индивидуальное сознание;
2) объективный дух – воплощение («объективация») духа в мировой истории и гражданском обществе;
3) абсолютный дух – общественные формы сознания (искусство, религия, философия).

Мировое развитие, по Гегелю, есть не что иное, как самопостижение, самопознание Абсолютной идеи — от абстрактного бытия до сотворенных ею высших субъективных форм (самая совершенная из них — философия). У такого развития есть не только исходный, но и конечный пункт — осознание Идеей самой себя. Гегелевская философия, в глазах мыслителя, и выполняет такую сверхприродную, сверхфизическую роль.

Богатство гегелевской философии отнюдь не сводится к ее формальной схеме и уж тем более – не исчерпывается ею. Гегелевская «Энциклопедия философских наук» поражает не только грандиозностью замысла – исчерпывающе рассмотреть материальный и духовный мир в его саморазвитии, – но и конкретностью своего содержания. А еще ж было открытие закона «иронии истории», формулировка, – открытие, – принципа «хитрости разума», решение загадки отношения «рабства и господства», безупречная отработка содержание категории «действительность» и многое, очень многое, иное.

Но, – вне всякого сомнения, – самое ценное философское достижение Гегеля – диалектика, диалектический метод. Гегель открыл и доказал, что противоречивость разума – не слабость его (как то вполне искренне полагал еще Кант), а признак его мощи, силы. Ибо из противоречий «соткан» весь мир. Диалектика познания воспроизводит диалектику познаваемого. В резюмированной, – лаконичной, – форме сердцевину диалектики выражает формула Гегеля: «В сущности все – относительно».

Именно немецкая классика, и, – ближайшим образом, – теоретическое наследие Гегеля и Фейербаха обусловила возможность, – реальную возможность, – конституирования в середине ХIХ в. философии, за плечами у которой уже был более, чем, двух-с-половиной-тысячелетний путь в качестве философии до научной, философией – научной.

Философии как науки. Диалектического материализма – как теории. Материалистической диалектики – как методологии. Т.е. сама наука философия стала, – и есть, – безупречно – материалистической и диалектической. И сумели сделать это, опираясь непосредственно на немецкую классическую философию, а опосредованно – на весь опыт развития философии в ее донаучной форме, от истоков – Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Ниже – лапидарная (предельно сжатая, лаконичная) характеристика того, что им удалось и довелось сделать, дабы человечество получило это величайшее достояние духовной культуры: научную философию. Философию как науку.

Для начала – некоторые биографические данные: в галопирующем режиме. Потому, что, не зная откуда, когда и что – тяжело понять зачем они все делали и для чего. Вообще, зачем все это.

Карл Маркс родился в 1818 году в городке Трир, Фридрих Энгельс родился в 1820 году в городке Бармене (ныне Вупперталь), Германия. Родился Маркс, ходил в гимназию, отец был юристом. Семья была устроена четко по правилам тогдашней Германии. Отец – мужчина суровый, чтобы не сказать – деспот. Маркс рос не рядовым обывателем, а был целеустремленный, с характером. По-разному жили, были в семье и трудные времена. Отец Энгельса был владельцем одной из местных хлопчатобумажных фабрик. Маркс получил регулярное философское образование, Энгельс – нет. Вообще, у Энгельса как-то проблематично с образованием получается. Он реальное училище закончил, отец надеялся, что вырастит себе наследника. Потом, когда Энгельса призвали в армию в Берлин, он по вечерам умудрялся бегать в режиме вольного слушателя, сказать бы: соискателя, на различные курсы профессоров Берлинского университета. Курсы по истории, и некоторые, конечно, по философии. По сути дела, Энгельс такой же философ по генезису, как и Ленин – в режиме самообразования. Они, конечно, оставили после себя множество трудов, – великих трудов. Написали они много, и порознь, и вместе. Это был удивительный симбиоз, – творческий, человеческий, какой угодно, людей. Бывает иногда, складываются такие симбиозы: в литературе, там Ильф и Петров, а эти и по жизни вместе. Поэтому, как-то неправильно просто называть «марксизм», с другой стороны как-то неуклюже назвать: «марксизм-энгельсизм». Вообще, де, Маркс-марксизм, а Энгельс был, как бы, ведомый, и в некоторых частностях помогал своему другу, чтобы тот не «загнулся»… Всегда рядом, всегда на поддержке.

Вот расхожее, – обывательское, – восприятие. Вообще, одно из самых удачных житий – это «Маркс и Энгельс. История их жизни», книга, написанная их современником, их общим другом, Францом Мерингом, немецким социал-демократом. Очень интересная книга, переведенная на русский язык. Это очень показательная штука – если прочитаете эту жизненную историю этих двух людей, очень многое поймете в их учении. Да и в вашем личном жизненном опыте пригодится…

Возникает вопрос: так кто же был такой Энгельс, «погулять вышел» просто?! «Бесплатное приложение» к Марксу?! Или... Так вот – или! Вообще, зная предмет, могу утверждать: Энгельс был оперативнее Маркса, мобильнее, он мгновенно входил в материал, – в т.ч. и в экономический.

Вот, основной труд марксизма, 4 толстенных тома «Капитала». Во-первых, экономической проблематикой изначально занимался Энгельс. Первая экономическая работа «Очерк политической экономии» была написана Энгельсом. Во-вторых, при жизни Маркса вышел только первый том. Том второй, третий, четвертый после смерти Маркса – это была чудовищная по объему и сложности работа, которая легла на плечи Энгельса, который на целых 12 лет (1883-1895 гг.) пережил своего друга. Энгельс – это его свое-иное-себя. Конечно, смерть Маркса была потерей для Энгельса колоссальной... И, стоя у разверзнутой могилы, он сказал речь, есть в собрании сочинений... Он сказал буквально следующее: «многое из того, что сделал я в теории – Маркс сделал бы играючи, но малую долю из того, что сделал Маркс – я бы не сделал». Энгельс был не прав... Я больше чем уверен, зная существо и характер их отношений, что если бы на месте Энгельса стоял Маркс – он бы сказал точно то же самое. О своем друге. Вообще, есть такие вещи... как две слившиеся капли воды нераздельные, – в любви каждый получает столько, сколько отдает... Говорить о них в раздельности как-то некорректно, неправильно...

Феномен «Энгельс», событие мировой культуры «Энгельс» будет в своем умопостижении, уразумении, понимании столь же неполным, неадекватным и даже ущербным, сколь и попытка мыслить, постигать, понимать феномен, событие мировой культуры «Маркс» в их разорванности, а, тем более – самодостаточности.

Полагаю, – убежден, – что это именно тот случай, когда ключом к сущности есть закон взаимного проникновения противоположностей. Лучше, в его иноформе: «в сущности все – относительно». Иными словами, лишь рассматривая Маркса и Энгельса, Энгельса и Маркса как... осуществляющееся противоречие, рассматривая событие Энгельс и событие Маркс как со-бытие – мы можем приблизиться к пониманию многих, – если не всех, – более частных и непосредственных проблем, задач и вопросов, связанных с феноменом «марксизм».

К сожалению, прежняя, – включая и советскую, – традиция такого осмысления грешила (где меньше и завуалированно, где больше и откровенно) на плоско - метафизический его характер. Да. Великих диалектиков пытались понять... чисто рассудочно! Бинарно, дихотомично, дискретно, дискурсивно... В каком-то их разьятии, т.е. почти резекторски...

Причин тому немало и несколько из них – на поверхности. Ну, во-первых, учение-то называется: «марксизм». Следовательно, Энгельс уже самим этим обстоятельством обречен на какую-то «вынесенность за скобки», вторичность, производность, роль «помощника и ассистента» К. Маркса. Обеспечивавшего, – и теоретически, и материально, – необходимые условия своему другу для создания «Капитала»... А тут еще и, во-вторых, его слова в 1883г. над разверзнутой могилой К. Маркса на Хайгетском кладбище...

Энгельс пережил Маркса на 12 лет. Можно только догадываться, какого масштаба потерю, какой тяжести горе испытывал он, стоя у изголовья К.Маркса... Потеряв свое-иное-себя, фактически – потеряв и себя. И то, что он сказал там и тогда – тот редчайший случай, когда он позволил себе... ну, скажем так, быть неточным. Быть субъективным и предвзятым. И это вполне понятно, объяснимо и естественно. Если представить себя на миг эту же ситуацию «с точностью до наоборот», я не сомневаюсь, что Маркс сказал бы, иными словами, – то же самое.

…Но сегодня мы о контурах грядущего в его, – и Маркса, разумеется, – творчестве. Грядущего, следующего из научного постижения ими прошлого и настоящего (современного им).

Ну, что контуры... Контуры как контуры. Четкие, безупречно вычисленные и обоснованные, открытые (как то ей и надлежит) наукой. Ибо одна из важнейших, – если не самая важная, – характеристика, одно из свойств науки – антиципация. Опережающее отражение. Способность видеть то, что закрыто временем и пространством. И во «вперед» – будущее. И во «в назад» – способность к адекватной реконструкции бывших и пребывших непосредственных форм бытия – прошлого. И на этом основании (основание «есть противоречие с определенными противоположностями» (Гегель)) – адекватно, истинно, сущностно мыслить настоящее. Настоящее как отношение противоположностей одной сущности (прошлое – будущее), как осуществляющееся диалектическое противоречие.

Это – наука, это – необходимость, в данном случае: историческая, социальная, адекватно схваченная мыслью. Это закон. Законы, принципы, категории еtс.

А не наукообразные фантазмы, глюки и мифы воспаленного индивидуального, – либо же группового, – социально-заказанного, ангажированного интеллекта, чинящего мыслительный разбой и по отношению науки, и необходимости, и прошлого, и будущего... Индустрия неспонтанного мифотворчества еще вовсю вытворяет. Но ресурс, – всякий: материальный, духовный, чувственный; – но энтузиазм, но энергия злая – на исходе. На излете. Ибо это – продукт неправедных усилий духовной челяди, обслуги, служек уходящего мира. Предыстории. Продукт тухлый: намеренная и немеренная ложь потому что.

Ибо: дислокация на поле боя определяется дислокацией на поле истории. А на нем, на последнем – все путем. Все – согласно тому, что было открыто, объяснено, понято великим со-бытием двух великих, – собственно: нормальных, – представителей рода человеческого, двух творцов: Энгельса и Маркса. Маркса и Энгельса. Своего-иного-себя.

Да, эта жизнь: Энгельса и Маркса была событие. А поскольку это было со-бытие как сотворчество, то оно есть, будет и не пребудет событием культуры. Культурной культуры. Классической культуры. Общечеловеческой культуры.

Между ними было четкое и абсолютно сознательное разделение труда.

Это было. Энгельс обеспечивал Марксу возможность осуществлять их общий, основной замысел – созидать теорию освобождения человека труда. Ну, и где-то он пытался Марксу «мешать» – но помогал в итоге! Противился он не на обывательском уровне, не просто критиковал, а вел себя на уровне хрестоматийно-конструктивного диалога. А ведь опереться можно лишь на то, что сопротивляется. Не просто: «это не так». А в режиме: «это не так – а так!». И, конечно, он помогал. Всем и во всем. А Маркс делал основной труд своей жизни – созидал научно-безупречную теорию освобождения человека. Не просто освобождения человека... Марксистская философия и научная философия – это синонимы. Вообще, в любой теории нужно говорить и рассуждать не «против чего», а за что! В историю люди или входят или вляпываются... Нужно эти вещи разделять. Пушкин вошел в литературу, Дантес – вляпался. У тех, кто входит в историю – есть последователи, у тех, кто вляпался – последыши, потому что, тот, кто вошел в историю – оставил след, а кто вляпался – наследил в истории... Вот Маркс, Энгельс, Ленин вошли в историю, а сколько персонажей вляпались?! И – продолжают. Видимо, «лавры» Герострата спокойно жить не дают. Особенно богата похожими персонажами наша нынешняя жизнь. Вспомните: Киев, ночь с 8-го на 9-е декабря 2013 года, Бессарабская площадь, памятник В.И. Ленину...

Творческое наследие Маркса и Энгельса колоссально. Бывало, что и больше писали, если говорить об объемах, но! Начинаются труды с письма отцу. С юных лет Маркс пишет «Размышление юноши о выборе профессии». Первые поэтические опыты и упражнения. И была докторская диссертация – то, что у нас принято понимать: магистерская работа или дипломная специалиста. Называлась она у него «О различии между натурфилософией Демокрита и Эпикура». Написанная на чистейшем древнегреческом. Эпикур и Демокрит были представителями одной философской школы, направления – атомизма. Атом – «неделимый». Демокрит говорил, что они все разные, что их очень много, они разнофигуративные... Это и есть все многообразие мира. И – находятся в движении. В пустоте. «Дождь» атомов… Движение – равноускоренное... Не тянет атом на субстанцию. Их философия не тянет на субстанцию, потому, что субстанция границ не терпит. Никаких границ. Даже с пустотой. А Эпикур, это уже римский период. У него атом – это микрокосмос. Человек. И Марксу очень понравилась идея самопроизвольности движение атома, спонтанного отклонения от заданной траектории, если угодно – это принцип свободы. Когда ты можешь выбирать! Потому, что когда ты еще и не родился, а он, – не твой, – выбор тебя уже ждет, ты еще не приступил к ситуации выбора – а ты уже выбран… А ведь свобода и начинается там, где можно выбирать. Ты еще не родился, а уже – потенциальный товар. Ты – рабочая сила. Средство. Функция. Пролетарий. И вот – вопрос! Почему у меня нет выбора, почему я не могу отклониться от этой линии предначертанного мне развития? И что это за сила: предначертавшая?

…После окончания университета Маркс зарабатывал на жизнь случайными заработками. Он подрабатывал написанием статей, которые носили комментирующий характер различных событий, в основном юридических. В основном юридического характера. Ему это было не чуждо. Принимались какие-то там законы, и Маркс берется их комментировать. «Дописался» до того, что стал «нежелательным» социалистом. Идеи братства, социального равенства и.д. вовсе не приветствовались ни в Германии, ни во Франции, ни в Бельгии… Маркс находится в вынужденных переездах. Фактически – эмигрант. Как и Энгельс.

В 1842 году, знакомится с Энгельсом, в редакции одной из газет. Встретились два разных человека. Но поняли, что совершенно разными путями пришли… к одинаковым выводам по очень болезненным и волнующим вопросам. Как оказалось, не только их. В принципиальных вопросах. К той поре Энгельс уже написал работу «Положение рабочего класса в Англии», причем сделал он это блестяще во всех отношениях. Что важно, применял включенные исследования, то есть был «включен», был в среде, о которой писал, хотя при этом был не бедным, по тогдашним меркам, человеком. Писал о рабочем классе, о промышленности, о наболевших, – вопиющих, – социальных проблемах. В своих работах Энгельс оперирует добротнейшей документальной базой, статистическими данными, сводками полиции нравов Лондона, сводками о жизненном положении пролетарской среды, – какие условия жизни, работы etc.

В 1844 году Маркс, имея регулярное философское образование, «инфицирует» этим интересом и прежде всего к Гегелю, Энгельса. Складываются такие вот, как говорят философы, кросс-культурные, – перекрестные, – коммуникации между Марксом и Энгельсом. Энгельс, в свою очередь, «инфицирует» Маркса экономической проблематикой. Перекрестные взаимовлияния. По сути, сошлись воедино две проблематики – философская и экономическая. И тут вот – сомкнулось. И – эффект синергии. Констатация: живут плохо, хуже некуда, скота хуже. Это можно терпеть?! Нет. Что делать?! Надо знать теоретическую базу – в таком разрезе: о рабочих, о промышленности, производстве, обращении, обмене, потреблении…

К слову, первая полноценная буржуазная революция была в Англии. Хотя хронологически первая – в Голландии. Поэтому и не случайно вовсе, что классическая политическая экономия возникла и развилась в Англии. Ведь прежде не было ни одной теории, которая бы исчерпывающе описывала, а, тем более, объясняла хозяйственную жизнь, экономику, то есть «ведение дома», хозяйства. Никаких ни «экономиксов», никакой политической экономии до буржуазного способа производства, до буржуазного способа экономической жизни, до буржуазной формации – не было. Универсальный способ и характер производство, обращение, потребление обретают только в капиталистическом своем виде. Поэтому вовсе не случайно, что и Петти, и Сисмонди, и Рикардо, и Смит – это люди, с творчеством которых связывалось такое понятие как «английская классическая политическая экономия». И поэтому Маркс дает совершенно адекватное и характерное название своему труду: «К критике классической политической экономии».

Потом, в «Капитале», в 4-х его толстенных томах, Маркс и Энгельс развернут всю анатомию именно этой, капиталистической жизни. А раньше, в предисловии «К критике политической экономии» Маркс это сделает в свернутом виде – как в «эмбрионе», даже – зиготе, двухклетке.

…Но для того, чтобы критику осуществлять, нужен был инструментарий, добротный инструментарий. И этот инструментарий они усмотрели и начали искать во всей предыдущей мировой философской традиции. И в первую очередь они ищут его у Гегеля. Гегеля, который в логике понятий, в логике духа «угадал логику вещей». В диалектике.

У Гегеля философия «стоит на голове», нужно было ее «поставить на ноги». Для того, чтобы ее поставить на ноги, надо было произвести колоссальнейшую работу. Необходимо было описать, – и, самое главное: объяснить, – с помощью философии экономические проблемы. Но, решая сугубо экономические проблемы, задачи и вопросы они находили ключи и к решению собственно философских проблем. Добротный диалектический инструментарий позволяет это сделать. Это, по сути, технология прорыва. Взяли диалектику Гегеля, материализм Фейербаха. Существеннейшим образом переработали их. Материализм стал диалектическим, диалектика стала материалистической, философия – научной. Маркс и Энгельс были не только теоретиками, но и практиками. Революционерами в универсальном значении этого слова.

Если попытаться совершенно лаконично, т.с. в телеграфном режиме, назвать то основное, что было эксклюзивным вкладом Маркса и Энгельса в сокровищницу мировой философской мысли, что обусловило ее конституирование как научной, то это прежде всего:

– учение о практике как основе познания, цели познания, критерии истинности познания и знания;
– открытие закона (принципа) материалистического понимания истории;
– учение об исторических формах стоимости;
– открытие закона прибавочной стоимости;
– философское учение об отчуждении;
– открытие закона соотношения производительных сил и производственных отношений в составе способа материального производства (экономической жизни);
– открытие закона формационного развития общества;
– открытие закона соотношения материального базиса и идеологической надстройки;
– учение о буржуазной идеологии как «ложном сознании»;
– учение о действительном гуманизме (коммунизме);
– учение о классах и классовых отношениях;
– учение о государстве;
– учение о семье;
– учение о формах собственности на средства производства;
– учение о форме превращенной;
– учение о товарном и денежном фетишизме;
– учение о сущности человека;
– учение о государстве (буржуазном) как «завершенной форме террора»;
– учение о бюрократии как частной собственности на власть;
– закон об «основательности исторического действия»;
– учение о предыстории и действительной истории;
– учение об истинной ассоциации людей и о суррогатах ассоциации;
– учение о коммунистической партии;
– учение о пролетариате как субъекте освободительной борьбы.

Разумеется, здесь нужно ставить не точку, но точку с запятой, а вернее – отточие, ибо это – неисчерпаемое своими обретениями учение. Теория – это одно, но если научные мысли не овладевают людьми, массами людей, – они неполноценны. Потому, что назначение любой мысли – это ее объективирование, материализация, воплощение, отелесивание.

Чем отличается понятие «марксистская философия» от понятия «марксизм»?

У Ленина есть работа, называется «Три источника, три составных части марксизма». Среди них – непосредственные теоретические источники – немецкая классическая философия, английская политическая экономия и французский утопический социализм. Последнее: попытки теоретической репрезентации справедливого устройства общества. Иногда называют «утопический социализм», иногда «утопический коммунизм, гуманизм». Фактически – это одно и тоже. Начало он взял от Томаса Мора и Томазо Кампанеллы. В известном смысле, можно вести отсчет этой идеи гуманизма от родоначальника софийской школы древнегреческой – Протагора. Формула: «человек есть мера всех вещей». Дальше эта идея изложена в христианстве. «У Бога нет ни эллина, ни варвара, ни иудея». «У Бога нет бедного и богатого». Это и есть исходные идеи гуманизма. Вообще, регулярная теоретическая база утопического социализма, коммунизма, – или гуманизма, – идет от трудов этих двух «гвардейцев». Первый написал «Утопию», второй «Город солнца». Это, как скажут позже в экзистенциализме – «пограничная ситуация», когда не хочется и не станешь врать ни себе, ни людям. Ибо писались эти вещи – в тюремных казематах. Т.Мор ожидал смерти, Т. Кампанелла – был осужден на пожизненное. А потом эта традиция – Мабли, Морелли, Вейтлинг, Кабэ, С.Этьен, Сен-Симон, Фурье, Оуэн и т.д. Эти последние трое – непосредственно один из теоретических источников марксизма. Смит и Риккардо – непосредственные исследователи буржуазных экономических отношений. И, наконец, философия – в лице пяти классиков немецкой философии. Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха. Вот три непосредственных теоретических источника. А были еще и предпосылки. Это исторические условия, это социальная обстановка. Уже проявились очевидные симптомы того, что пролетариат угнетен своим положением. И – выступает против него. Наряду с теоретическими источниками и социальной обстановкой (условиями) нельзя упускать из виду и сложившиеся естественно-научные предпосылки. Их тоже было три. Это три великих естественно-научных открытия: открытие клеточного строения живого (флоры и фауны), открытие закона сохранения и превращения энергии, и, наконец, закон естественного отбора. За всем этим многообразием прокладывает себе дорогу три философских вывода. Три принципа – принцип субстанциальности материи; принцип развития как способа ее существования и принцип отражения как способ познания, постижения всего сущего. И в этом смысле нет никакого преувеличения в выводе: именно К. Маркс и Ф. Энгельс конституировали философию как науку. Сообщили ей качество: быть научной. Сделали наукой.