Барнаул - Столица Мира гл. 8

Барнаул - Столица Мира

Глава 8

НОЧЬ С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ

ANTE LUCEM (ЭКСПОЗИЦИЯ ЧЕТВЕРТАЯ)

Харвей проснулся оттого, что его окликнули по имени.
- Харвей! - опять повторил голос.

Харвей открыл глаза. Свет, шедший от уличных фонарей, бледной синевой высвечивал неестественно сидящего на плоскостях теней Лазаря. Его очки тускло отсвечивали, и Харвей не мог понять, куда он смотрит. Чуть поодаль, за Лазарем, с закрытыми глазами сидел Андреев в обнимку с Рублем. В углу, свесив голову на грудь, стоял Краб. Возле самого окна чернели на фоне портьеры еще двое, которых Харвей не знал. Тень подоконника обрезала их по пояс, и Харвей не видел, есть у них ноги или нет. Каменное лицо Лазаря ожило, он, шевельнув бровями, заговорил:
- Мы хотели сказать тебе, Харвей, что ты чужой. Известно, чего ты хочешь, и нам это не мешает. Твое появление ожидалось, тебя  предвидели намного раньше появления. Дальнейшее зависит от тебя и не зависит...

С каждым словом Лазаря страх наваливался на Харвея, и Харвей ничего не смог с собой поделать. Нервы натянулись, словно струны, тело сотрясала крупная дрожь, и страх, овладев сознанием, командовал: «Бежать! Куда угодно бежать! Немедленно! Скорее бежать!» - Будто стоишь на краю черной бездны, и тебя тянут в нее, пытаются столкнуть огромные, неведомо чьи руки. Харвей совсем не владел собой. Он выхватил из-под подушки «Зауэр» и крикнул:
- Вон! Пошли вон, нечисть!

Лазарь, будто не слышал, продолжал медленно, без выражения говорить:
- Тебя спросили - ты стал нужен... Необходимость говорит, что надо, что ты сам поймешь и согласишься... В этом случайность, которую можно исключить... Ты - имеющееся частное необходимости, как целого... Ты уже есть, но надо, чтобы ты сам исключил случайное, как особенное... Это возможно, если решишь... Стал бы решать, если решать бы стал?..
- А-а-а! - закричал Харвей и швырнул в Лазаря подушку. Та ударилась Лазарю в грудь и упала на пол. Харвей понял, перед ним не бесплотные галлюцинации, Лазарь материальный. Но страх! Он ведь исходит от них волнами и проникает в самую глубину сердца, и цепляет своими проклятыми клешнями! Как они попали в номер? Кто они?
- Аборигены, - произнес Краб, не поднимая головы. Лазарь, подносивший руку к очкам, оцепенел. Рука его повисла на полпути, лицо сделалось неподвижно каменным.
Краб продолжал:
- Тебе не уйти из Столицы Мира... Ты не останешься в ней... Ты этого пока можешь не понять... Ты не уйдешь не потому, что тебя не отпустят, нет... Это сложно... Необходимость возникла, и не должно быть двойственности в тебе одном, как частном... Ты не один... Другой уже есть...

Харвей ничего не понимал. Страх мешал осмыслить услышанное, что-то решить, что-либо предпринять. Мозг перестал контролировать ситуацию.
- Кто уже есть?! -  выкрикнул Харвей.
- Джон Уилл Пойнтер, - сказал Лазарь.
- Харвей выстрелил, не целясь, с бедра, потом еще раз. Он сам не понимал, почему стреляет, то ли потому, что сдали нервы, то ли произнесенное Лазарем имя спустило какую-то взведенную в мозгу пружину.

Пули пробили голову Лазаря навылет. Посыпалось мелкими осколками оконное стекло. В комнату ворвался ветер и взметнул портьеры к потолку. Рука Лазаря, дрогнув, упала на колено, затем поднялась, прикоснулась к двум маленьким кружочкам во лбу, из которых тоненькими струйками побежала кровь. Голова его откинулась назад, рассматривая тусклыми очками испачканную ладонь, и с удивленно поднятыми бровями повернулась к Харвею.

Харвей опять выстрелил, В области сердца у Лазаря измялась ткань рубашки, и темное пятно проступило сквозь клетчатый рисунок, расплываясь и увеличиваясь. Лазарь, начав падать, неуклюже замер, зависнув над полом в наклонном положении.
- В дверь номера ударили.
- Харвей! Харвей! Открой! - кричал лейтенант Кизерев.
В дверь начали бить чем-то тяжелым.
- Аборигены ни причем... - сказал Андреев, открывая глаза. - Столица ни причем... Мы - обусловлено существующие... Ты - чужой... Тебе; трудно понять... Ты обязан определиться со случайностью... Такова необходимость, в которой ты пока двойственен... - Андреев закрыл глаза.

Зашевелился, распрямляясь, Лазарь:
- Тебя поставили в известность... Тебя спросили - ты стал нужен... Попытайся разобраться... Время есть... - Он с удивлением ощупал окровавленную рубашку и опять оцепенел.

Андреев, не открывая глаз, протянул руку к торшеру и нажал кнопку выключателя. Вспыхнул свет. Харвей отпрянул к стене, прикрывая глаза ладонью от света. Его затрясло - в номере никого не было. Он еще видел руку Андреева, нажавшую кнопку, но возле разбитого окна было пусто. На полу валялась смятая подушка. Развеваемые ветром портьеры смахнули с подоконника мелкие  осколки  стекла.

Дверь с грохотом вышибли. В номер ввалились Кизерев, полковник, Коля и еще каких-то трое. Все держали в руках пистолеты. Харвей отрешенно смотрел, как они рыщут по номеру.
- В чем дело? Почему стрелял? - крикнул Кизерев, бросаясь к окну и выглядывая из него вниз. - Не Чикаго же, мать твою!..

В дверях появился дед вахтер. Он выдернул из-под полы кителя складной десантный автомат и дал очередь в потолок.
- Всем лицом к стене! - заорал он не своим голосом. - Оружие на пол! Убью! Быстро!
Кизерев смахнул с пиджака штукатурку.
- Ты что, дед? Очумел? У Василия пересидел? - Он многозначительно покрутил пистолетом у виска.
Товарищи офицеры недоуменно переглянулись.
- На пол оружие! Поубиваю! - Дед опять дал короткую очередь в потолок. - Ну! Лицом к стене! Быстро!

За вахтером в дверях появились еще двое с надетыми на головы капроновыми чулками, один с ножом, другой с ломиком.
Кизерев дернулся и сторону спальни, но дед выстрелил одиночным, и лейтенант, схватившись за плечо, повалился на пол.

«Время шуток кончилось, - подумал Харвей. - То призраки были, теперь вахтеры. Эти-то двое в чулках - ерунда, а вот откуда у деда автомат? Что-то непонятное происходит! Дед же филер КГБ?! Что-то он преобразившийся сегодня? В чем дело? Голос изменился? Лицо вроде его и вроде не его...»

Кизерев, зажав окровавленное плечо, отполз к окну, стиснув зубы и шипя, сел, прислонившись к батарее. Кагэбэшники нехотя, один за другим стали бросать пистолеты, которые с глухим стуком тяжело подпрыгивали на усыпанном штукатуркой и стеклом паласе. Коля и трое незнакомых Харвею сотрудников переглянулись, неторопливо подняли руки, и отошли к стене. Харвей незаметным движением сунул «Зауэр» под одеяло. Полковник последним бросил оружие, поднял полусогнутые руки над головой, глядя в пол, медленно попятился к окну.
- Смотрите в оба глаза, - сказал дед напарникам. - Кто из номера вырвется - по башке бейте.

Он, поводя автоматом в стороны, вошел в номер и оказался в центре между сидящим на диване Харвеем, кагэбэшниками у стены и стоящим у окна полковником. Кизерев, зажмурив глаза, прижался к батарее.
Дед, скривив рот  в улыбке, сказал:
- Готовь деньги к сдаче, иностранец. Я пришел принимать.
Полковник шевельнулся. Дед сразу же дернулся в его сторону.
- Стоять, козел! Выпущу кишки в окно, сука! - Он, наводя правой рукой автомат то на одного, то на другого, присел, потянулся к пистолетам и оказался в пол-оборота к Харвею.
Харвей не медлил. Метнулся с дивана вахтеру на спину, правой рукой хватая автомат за ствол и направляя его в пол, а левой, рукояткой пистолета, нанося удар по затылку. Но вахтер успел повернуть голову, и удар пришелся вскользь. Вахтер упал под тяжестью Харвея на колени и тут же попытался распрямиться и встать, но Харвей крепко висел на нем, не давая поднять автомат. В этот момент полковник, стоявший у окна и оказавшийся ближе всех, подпрыгнул и поочередно ударил вахтера сначала левой ногой в подбородок и тут же правой ногой в висок. Голова деда болтнулась, как на веревочке, фуражка полетела на пол, за ней парик, часть бороды отклеилась и свисла на грудь. Это был не дед вахтер! Все от удивления открыли рты. Лжедед обмяк, заваливаясь на бок.

Пока все удивлялись, двое в чулках бросились в номер на подмогу. Первый, подбегая к Харвею, замахнулся ломиком. Харвей выстрелил, как держал пистолет, с левой руки, не целясь, только чуть поведя стволом. Пуля угодила нападавшему снизу в подбородок. Его подбросило, и он, выронив ломик, упал навзничь. Чуть приотставшего второго взял кагэбэшник в клетчатом пиджаке. Пока все кинулись подбирать пистолеты, этот, с ножом, уже был совсем рядом и мог бы натворить дел, но клетчатый, оказавшийся у него за спиной, гаркнул ему чуть ли не и самое ухо: «Атас!» С ножом оглянулся, и клетчатый молниеносно, неуловимо для глаз ударил его с правой в висок. Раздался неправдоподобно громкий звук удара. Бандит выронил нож и мешком повалился к ногам клетчатого. Клетчатый подобрал нож и свой пистолет. Харвей показал клетчатому большой палец: «О'кэй!» Клетчатый в ответ подмигнул. «Вахтера» уже вязали, взятого клетчатым - тоже, харвеевский был убит наповал.
Харвей и клетчатый снова переглянулись и поняли друг друга без слов. Они бросились в коридор. Клетчатый сразу же упал на пол, а Харвей прижался к стене.

В коридоре находились еще двое, оба с чулками на головах. Один сидел в конце коридора на столе, позади него в кресле лежала связанная дежурная с кляпом во рту, второй бандит, по-видимому, бежал своим на подмогу и успел наполовину преодолеть коридор. Они оба подняли  пистолеты.
«Драть вас всех некому, вот это провинция!» - удивился  Харвей.
- Ну! - крикнул он им, чтобы отвлечь внимание на себя и дать клетчатому время прицелиться.

Грянули выстрелы. За секунду до этого Харвей переметнулся к противоположной стене и упал рядом с клетчатым. Как и предполагал Харвей, они оба целились в него, стоящего и заметного. Откуда этим дилетантам знать про секторный обстрел! Стена, где только что стоял Харвей, осыпалась до самых кирпичей.

В следующую секунду стрелял клетчатый, а те уже не успели. Ближний, визжа по-кошачьи, выронил пистолет, вздергивая руку, и тут же другую его руку неестественно переломило у предплечья. Он завизжал еще громче  и повалился па колени. Второй с грохотом упал со стола с простреленной навылет головой. Харвей даже сам не успел выстрелить, как все было кончено.
- Молодец, Алексей! - сказал кто-то громко над ними. Голос говорившего после выстрелов звучал необычно и неожиданно.

Клетчатый и Харвей подняли головы. Над ними, продувая ствол пистолета, стоял полковник. Клетчатый улыбнулся:
- Того, со стола, вы сняли, товарищ полковник?
- Ну, ты не успел бы, - сказал полковник с добродушной снисходительностью.
Харвей и клетчатый Алексей поднялись на ноги. Полковник показал на осыпавшийся участок стены:
- Да-а! Задержись вы, э-э-э... товарищ  Маклей, на долю секунды, и все... Реакция у вас - позавидуешь!
Харвей улыбнулся:
- Вы тоже, я смотрю, даром хлеб не едите. - Он хлопнул клетчатого по плечу. - А ты - снайпер! У нас мало кто так умеет!
Клетчатый хлопнул по плечу Харвея:
- Интерполу - физкультпривет!

Из номера выскочили двое и побежали подбирать раненого с простреленными руками, который катался по полу и уже не визжал, а хрипел. Кто-то в номере по телефону вызывал машины. Пороховой дым смешался со штукатурной пылью, висел неподвижно под потолком. Держась за плечо, в дверях появился лейтенант Кизерев. Он, поморщившись, улыбнулся Харвею:
- Зацепило.
Харвей понимающе кивнул:
- Однако, мафия у вас на уровне.
Полковник закурил сигарету.
- А что вы хотите? Столица Мира - все, как положено.

Вокруг уже хлопотали неизвестно откуда появившиеся люди. Из номера вывели связанных лжедеда и второго в чулке, санитары вынесли накрытые простыней носилки с убитыми. Полковник остановил санитаров и стянул чулок с головы убитого. Это был Рубль. У Харвея чуть не подкосились ноги. Он смотрел на маленькое отверстие с запекшейся кровью в нижней челюсти. И вдруг ему показалось, что Рубль вздохнул. Харвей вздрогнул. Пулевое отверстие медленно затягивалось розовой, молодой кожицей и совсем исчезло. Харвей отшатнулся и поднял глаза на полковника. Тот сплюнул огрызок спички.
- Свеженький покойник, - сказал он и набросил конец простыни на лицо убитого. - Несите в машину.

Харвей понял, что полковник смотрел со стороны затылка и  ничего не  видел.
Санитары шли по коридору к выходу, носилки с трупом раскачивались в такт шагам. Согнутая нога под простыней распрямилась.

Харвей прислонился к косяку, почувствовал спиной влажный холод гладкой крашеной поверхности. По коже пробежал озноб. Из-под простыни выпросталась рука, безвольно свесившись и раскачиваясь в такт шагам. Пальцы руки шевельнулись и медленно сложились в фигу. Харвей тряхнул головой, зажмурился, открыл глаза. Фиги не было. У лифта появились конвойные с автоматами. В конце коридора, у стола дежурной, укладывали на носилки другого убитого. Старавшийся не испачкаться санитар стянул с его головы чулок, и Харвей узнал Андреева. Кто-то отпаивал водой рыдавшую дежурную. Стояла обычная послепобоищная обстановка.

Из номеров начали высовываться перепуганные насмерть постояльцы.
- Осмелел у нас парод, - сказал полковник. - Я думал, до утра никто не выглянет. Отчаянные люди живут в этой гостинице. - Он заглянул в разгромленный номер. - Коля, позвони «восьмому» на первый этаж, пусть расставят оцепление вокруг гостиницы, и чтобы ни одной душечки отсюда не выпорхнуло.

С лестничной клетки со страхом и любопытством выглядывали жильцы нижних этажей.
- Алексей, - полковник повернулся к  клетчатому, - прогони всех к ядреной фене и постой там, не пускай их сюда.
- А администрацию?
- А этих гони в три шеи. В номере зазвонил телефон.
- Что там? - спросил полковник раздраженно.
- Нашли, товарищ полковник, деда вахтера нашли! Пьяный вдрызг! В посудомойке спал, алкаш!
Полковник закурил новую сигарету.
- Слава богу! Я уж думал, труп искать будем. А сторож там?
- Сторож где? - крикнул звонивший в телефон .- Нет сторожа, товарищ полковник, еще не нашли.
Полковник помолчал, ковырнул обгоревшей спичкой в зубе.
- Значит, надо найти.
Подошел уже перевязанный Кизерев.
- А что его искать? Это он и был. Вот только откуда у него автомат?
Полковник, продолжая ковырять в зубе, посмотрел на него из-под бровей:
- Нда-а, занятная собралась компания. А вы что, лейтенант, почему не в больнице? Сейчас же, на любой машине!..
- Так уже обработали! Рана так себе, кусок мяса выворотило, кость цела.
- И тем не менее, немедленно в больницу. Может, швы надо наложить или что-нибудь еще в подобном роде... Марш! - Полковник повернулся к Харвею, окинул его взглядом и заулыбался. - Ну, а вы, э-э-э... товарищ Борис...
Харвей глянул на себя. «Елки деревянные! Опять в одних трусах, весь в штукатурке и с пистолетом!»
- Да ладно. Чего уж теперь! - полковник сплюнул огрызок спички. - Вы, товарищ Уильям Эдуардович, я думаю, доночуете сегодня в номере лейтенанта. Идите, отдыхайте. Ребятишек помогли обезвредить - спасибо, а с остальным мы сами справимся, отдыхайте, отдыхайте... Ваш номер завтра к обеду отремонтируют, тогда займете его снова.
Харвей не дал себя долго уговаривать. Он вошел в номер и стал собирать свои вещи, стараясь не мешать работающим с рулетками и фотоаппаратами людям. Собрав чемоданы, он снова вышел в коридор.
В конце коридора, у выхода на лестницу, стоял гвалт, как на вселенском базаре. Человек десять, наспех одетые, с баулами, атаковали клетчатого Алексея:
- Мы больше не желаем терпеть! - кричали они. - Мы будем жаловаться в Москву! Вы не имеете права!
- Пропустите! - кричали на него сзади, с лестницы. - Я администратор гостиницы! Как вы смеете не впускать меня!
- Выпустите нас, вам говорят!
- Впустите дирекцию!
- Я не за то деньги плачу, чтобы под пулями лечь! Выпустите!
- Я администратор! Главный! Впустите! Немедленно!
- Ноги моей больше не будет в Барнауле! Выпустите!
- Впустите!
- Выпустите!
- Впустите!
Клетчатый Алексей, улыбаясь ледяной улыбкой, поигрывал пистолетом, не впускал тех и не выпускал этих.